Волшебник по залету. Книга четвертая: Копи Одинокой горы

Остальных он нашел – двух гномов, которые вполне могли вписаться в сквайд Миры Ройт. Жили они в отдельной каморке, и при появлении мага даже не соизволили подняться со своих узких и жестких кроватей. А когда Громов зацепил одного – кажется, его звали Арамом – и утвердил на ноги перед собой, гном просто глядел сквозь Олега, словно того здесь не было. Счет к магине Разума вырос еще на две души. Их Олег велел тоже тащить за собой. Впрочем, оба гнома были вполне управляемы. Орки просто схватили их за ладони, и два бездушных, по сути, создания послушно засеменили за ними.

Следующая часть подземелья была отведена под гостевые покои. И главной причиной, указывающей на это, были даже не богато обставленные номера – на несколько комнат, с отдельной прислугой – а тот факт, что магический фон тут резко отличался от общего для подземелий.

– Вот тут вполне комфортно себя чувствовали бы и маги всех других ветвей, – констатировал Олег, вытаскивая из пространства сразу две нити зеленого цвета (других там тоже хватало), как же им это удалось?

Руки привычно плели два малых целительских заклятия, а мысли не могли поверить ощущениям тела. Казалось, что эта часть подземелья никак не относится к копям; что кто-то могущественный вырвал кусок пространства в месте, где ничто не мешает присутствовать всем ветвям магии, и перенес его сюда; причем связи с родным пространством этот кусок не терял. Лишь один зал – огромный, мрачный, был тоже окутан энергией камня, и Истинного серебра. Тут были остаточные эманации других ветвей. Олег даже принюхался, хотя в ход нужно было пускать другое чувство, обычным разумным неподвластное. Он и пустил, и определил, что недавно тут бушевала огненная магия, и металась под каменными сводами, пытаясь их обрушить, воздушная.

Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы сделать нехитрый вывод – здесь магичили; скорее всего, проводили тренировки гости копей Одинокой горы – Истинные маги Огня и Воздуха. У самого Олега тоже руки зачесались; захотелось шарахнуть чем-то серьезным по этим стенам. Как будто он не поливал недавно огнем площадь перед замком. Впрочем, тут и повод был «повеселиться». Если можно было, конечно, говорить подобным образом по такому трагичному случаю. Олег велел оставить тут труп. Для этого несчастного существа он мог сделать последнее, что было в его власти. Предать огню; самому распространенному в этом мире способу прощания с усопшими.

Орки удалились, оглядываясь. Последним огромный зал, размерами с пару футбольных полей, покинул Иван. Дверь, в которую он вышел, аккуратно прикрыв ее, была обычных размеров. Так что гиганту пришлось хорошо так наклониться, чтобы нырнуть в проем. Громов проводил его взглядом, и повернулся к телу, что лежало у его ног. Отошел на десяток шагов, и послал вперед мощный импульс огненной стихии. И поддерживал его до тех пор, пока не почувствовал, что начинает плавиться даже артефактный камень, а именно так можно было назвать все стены, полы и сводчатый потолок пещеры. В пещере, кажется, стало даже свежее – несмотря на океан огня, который бушевал тут только что. А Олег поспешил к четвертой двери, в предназначение апартаментов за которой не сомневался.

Он лишь открыл эту дверь, и гвардия попятилась. Не в страхе, а если и в нем, то иррациональном – никаких видимых причин для тревоги в коридоре, который открылся глазам, не было.

– Тут надо смотреть другими «глазами», – пояснил себе Олег такое вот не типичное поведение орков, и даже бесстрашного Ивана, – магическими. А в них прекрасно видно, что внутри все буквально бурлит от энергии серого цвета. Вот тут и жила наша красавица.

Он имел в виду магиню Разума, И в своих словах, в общем-то не шутил. Глайда Маир действительно была очень привлекательной женщиной, на вид не старше его самого. Хотя Громов предполагал, что лет ей…

– Ну, никак не меньше восьмидесяти – судя по рассказу Брона. А скорее, намного старше. Тот увидел ее впервые сорок три года назад, и она уже тогда была Истинным магом. Вряд ли такой можно стать за красивые глаза. А как можно стать таким магом? Что-то там Брон Патамбу говорил о том, что двух Истинных в одной ветке быть не может. Подробностей, конечно, он не знал… как всегда…

Иван все же пересилил себя, сунулся вслед за командиром в покои Глайды. Но Олег только отмахнулся; причем так, чтобы не обидеть этого великана, добродушного с ним, и очень сурового со всеми остальными в мире. «С ним» – включало всех, кто связал себя с Громовым кровной клятвой. Сам Олег сейчас имел вид какого-то лешего; или большой стройной лягушки. Из-за сплошной зелени портальной пыли, которой он покрылся по уже отработанному методу.

– Твоя задача, – сказал он очень серьезно Ивану, – следить. Чтобы ни одна душа не проскользнула в эту дверь. Справишься? Справитесь?

Иван на этот вопрос лишь улыбнулся. А сам Громов через какое-то время, очень короткий его промежуток, ругался на себя, на свою оговорку.

– Говорил про души, – чертыхнулся он, переступая порог комнаты, которая определенно являлась библиотекой, – получи, пожалуйста.

В полумраке этого хранилища знаний, из-за дальнего стеллажа с книгами, часть которых сам Олег мог бы поднять, если бы обхватил сразу обеими руками, на него вдруг поплыла фигура. Он, конечно, не испугался; только фыркнул, вспомнив еще один старый, еще черно-белый фильм:

– Прямо какой-то призрак замка Моррисвилл. Или как здешний замок называется? Знаешь?

Это он спросил у привидения, которое действительно наплыло, и остановилось в двух шагах от парня. И тут ему действительно стало жутко. Не от самого факта появления здесь этого феномена; просто он вдруг рассмотрел в едва заметном лице фантома черты орка Грома. Олег невольно скастовал малое плетение Жизни; за неимением нужных нитей вокруг добавил в него собственной энергии, и запульнул заклятие в грудь привидения. Точнее, просто вложил его, дотянувшись рукой до впалой, по-прежнему, груди орка. Туманное облачко, которым был представлен фантом, сгустилось, и резкие черты проявившегося зеленым цветом лица уже явно утверждали – тут действительно присутствует душа, а может, и что-то еще от знакомого ему искателя. Скорее для успокоения совести он спросил, обращаясь внутрь себя; как когда-то к Маше, Помощнице:

– Ты ли это, Гром?

И призрак ответил; а может, это сам Олег вызвал в голове нужный ответ:

– Это я, Олег. Ты с Мирой? С ней все в порядке? А Артан?

– Вот это ты молодец! – восхитился Громов, обращаясь теперь точно к себе самому, – сначала про друзей, про их судьбу беспокоится.

– С Мирой, – кивнул он, не вдаваясь в подробности, которые и сам уже считал несущественными, особенно после сегодняшней ночи, – про Артана у тебя хотел спросить. Нет его тут? И никто сказать мне не может.

Он тут же замер; сделал в памяти отметку – ведь Гром был в замке, и его подземелье единственным разумным, который мог по праву назвать себя так. Хоть и не имел никакого вещественного подтверждения своего существования. Как предположил Олег, обычный человек Грома не заметил бы; даже вот в таком, более густом виде. Ему пришлось еще трижды поделиться своей энергией и нужным плетением с орком; прежде, чем тот закончил рассказывать о своих злоключениях. Вспомнил бывший искатель и о некоторых оговорках хозяйки, Глайды Маир. По ним выходило, что Артан с Дорией сейчас где-то в пути, на платформе, следующей с неведомыми для Грома целями по одному, раз и навсегда утвержденному маршруту. Когда они вернутся, и кого еще привезут с собой? Олег задал этот вопрос орку, а потом себе, и не получил ни одного ответа.

Но вывод сделал:

– Когда бы они не вернулись, нужно быть готовыми. К чему? А хотя бы к тому, что могут появиться другие Истинные маги. Эти же вот – Огневик с Воздушником зачем-то прибыли?

– Точно! – воскликнул Гром так энергично, что Олег подумал: «Ого! Неужели к тебе речь вернулась, парень?».

Это, конечно, было не так. Просто очень яркими были эмоции – Гром радовался, что может помочь магу.

– Я вспомнил! Хозяйка действительно ругалась, самыми черными и грязными словами. Вспоминала какую-то магиню Чувств, которая собиралась явиться сюда незваной. Еще говорила – не мне, конечно; на меня она не обращала внимания – что задушила бы эту стерву собственными руками, но вот придется принимать ее тут, как почетную гостью, улыбаться и разговоры вести.

– Уже не придется, – усмехнулся Громов, заставив тень рядом, которая опять побледнела, колыхнуться в недоумении, – а если и придется, то точно не с той, которую ты называешь своей хозяйкой. Забудь. Хозяин у тебя только один. Ты сам! Не совсем полноценный, конечно. Пока…

– Пока?!!!

Тень словно опять стала густой, насыщенной, хотя никто с ней энергией не делился, – ты сможешь вернуть меня… ну, обратно?

Олег ни обнадеживать стопроцентно, ни отказывать с таким же результатом не стал. Только пообещал:

– Я постараюсь. Я очень постараюсь.

И обещал он при этом не только Грому, но и десяткам несчастных разумных, которые бродили по этим подземельям, не осознавая, что их жизнь скоро круто поменяется – в любом случае.

Гром все же остался пока тут, в библиотеке. С поручением от мага – отобрать самые ценные экземпляры книг. Магических, естественно. Оказалось, что для духа не представляет никакого труда проникать под толстые обложки, бродить тем, что осталось от сознания живого существа, по страницам книг. И сказать про Грома, что он безмерно страдал все эти дни, было бы не совсем правильно. Он сам сказал об этом – уже в спину Громова, открывшего дверь, и прошелестел, добавив:

– А может, я просто ждал, когда придешь ты, Олег.

Юный маг поспешил сбежать от этого надрыва в едва слышном голосе в голове, от надежды, которую он пока не знал как оправдать.

– Если и есть ответ на эти вопросы, – подумал он, энергично шагая к следующей двери в апартаментах, – то они могут быть здесь. А, – нет! Здесь их быть не может.

За этой дверью скрывались жилые помещения хозяйки копей. И девушки-прислужницы тут были; тоже с пустыми глазами – в них даже тоски не было! Все как на подбор – красавицы, с цветущим цветом лиц, ухоженные и, не живые, по сути. Олег выскочил в дверь, только встретившись взглядом с первой из них; не успел даже пересчитать. А вот за следующей дверью были другие тайны, к которым Олег был не прочь прикоснуться. Даже жаждал окунуться в тот массив знаний, который тут явно присутствовал. Он попал в лабораторию мага Разума. Да, была и такая. Мрачные стены, сходящиеся в сводчатый потолок; широкий и длинный стол посреди комнаты, на котором лежал обнаженный мужчина. Длинный стеллаж у стены, уставленный кувшинами, или подобными им емкостями с притертыми крышками на узких горлышках.

Громов, прежде, чем подойти в центральному столу, который сильно напоминал прозекторский, осторожно взял в руки крайний кувшин. Примерил его на вес; щелкнул пальцем по боку, вызвав лишь глухой стук, и попытался проникнуть внутрь магическим щупом. Судя по тому, что получилось сделать это лишь «инструментом» коричневого цвета, изготовили этот кувшин из Истинного серебра. Внутри же его определенно что-то, или кто-то был. Но что именно, Громов определить не смог. Как и в соседнем, и в остальных в этом ряду тоже. Последний такой сосуд стоял на отдельном столике, что приткнулся в углу вровень с длинным стеллажом. Олег, взяв его в руки, едва не уронил кувшин на пол – таким тот был тяжелым.

– Ага, – почем-то довольно констатировал он, – а стенки-то тут толще! Как бы не в десять раз, чем в остальных. И кого же сюда упрятали?

Чему он радовался? Тому, что получил в трофеи с этим кувшином никак не меньше полуцентнера редкого, и очень дорогого металла? Или тому, что почувствовал – сейчас он прикоснется к какой-то важной тайне?

Прикоснулся. Естественно, щупом цвета Земли. С трудом протискивался внутрь; пришлось даже представить себе, что его магический инструмент суть сверло, а сам он электрическая дрель. И ощущения были такими же, как когда-то в родном мире; в редких случаях, когда он брал в руки инструмент. Вот точно так же «сверло» провалилось внутрь, преодолев толстую металлическую стенку. Олег даже подался вперед, едва не упав, и не перевернув хлипкий столик, на который вернул тяжелый сосуд. И замер, обнаружив внутри вещественное проявление присутствия неизвестной сущности. Крохотный внутренний объем сосуда словно разросся до размеров космоса. И в нем носилась, словно беспризорная, единственная звезда. Что она означала, кому принадлежала прежде?

Олег получил ответ практически сразу, и очень неожиданно для себя. Сквозь тот щуп-сверло, который он так и не вытащил наружу, вдруг к нему, прямо в черепную коробку потекла какая-то энергия. Громов инстинктивно создал внутри этой трубы, которую не смог развеять, оторвать от себя, такой же фильтр, каким уже пользовался – в боте, рядом с тремя капсулами, отрезая от себя волну злой черной энергии. Здесь цвет магии, а это определенно она сейчас стремилась заполнить голову Олега, обозначить было сложно – все затмевал яркий цвет той самой звездочки. Которая, кстати, тоже прилипла к торцу трубки и пыталась прорваться сквозь выстроенный заслон. Что-то определенно проникало внутрь мозга; не меньше истекало по щупу из сосуда, но не имело силы преодолеть магический фильтр Громова. Наконец и звезда, сделав последний рывок, все же ворвалась внутрь головы, и заметалась уже там.

– Эй, – поморщился Громов, не ощущая никакой боли и, что странно, тревоги, – не так шустро. Ты… нет, вы! Не хозяйки вы тут!

Это он обратился уже к трем звездочкам в своей голове; первоначальная звезда как-то растроилась (от слова «три»), и теперь эти три товарки словно гонялись друг за другом. Олег весь сосредоточился на внутреннем пространстве своего мозга. Почему-то пришла уверенность, что все будет хорошо – если только он сумеет приручить эти звездочки. Нашарив рукой стул, который приткнулся к столику, он вытянул его, не глядя, и сел, откинувшись на жесткую спинку. И только теперь заметил, что яркие звезды в голове в своем хаотичном движении немного тормозят; словно притягиваются определенными точками. Таких внутри черепа Олега Громова было двенадцать – имплантов нейросети, сейчас разросшихся до крупных, с горошину, плотных бугорков. Еще были параллельные потоки сознания, числом сейчас десять, но видеть их он не мог; лишь управлял ими. Ну, или пользовался. Сейчас как раз такой момент наступил.

Продолжая копаться в своей голове, он не спускал взгляда, а точнее, одного потока сознания, от той темно-серой, неприятной даже на расстоянии массы, которую удалось не пропустить сквозь фильтр. И которая, сформировавшись в тучку, двинулась по воздуху обследовать просторы лаборатории. Попыталась коснуться Олега, и тут же отдернула свои щупальца, и сама вся дернулась назад. Даже, показалось парню, зашипела.

– Ага, не понравилось, – чуть не расхохотался он этим потоком сознания, – хочешь, я еще пыли зеленой добавлю?

Туча словно услышала, или поняла его. Отлетела, и начала поочередно обследовать кувшины. Тут тоже отдергивала свои щупальца, но уже не так резко.

А другим потоками Олег сейчас направлял вновь сформированный щуп внутрь головы. Был он зеленого цвета, и на остром кончике у него, как уже не раз бывало, висела сочная капля энергии Жизни. Вот эта капля коснулась одного из имплантов (неважно, какого именно), и впиталась в него. И тут же одна звездочка метнулась к нему, и прилипла. Может, и пыталась оторваться, вернуть себе свободу и подвижность, но в каплю Жизни Громов добавил совсем крохотную частичку клея «БФ». Магического, конечно; а может, и вовсе виртуального. Просто представил себе такую картинку – и вот уже одна звезда застыла на мете. И в Олега потекло немыслимое количество информации. Его мозг был привычен к такой вот операции, еще с того времени, когда он знакомился с «биографиями» Вани Степанова и Галамеда ал Никода. Теперь же, к своему изумлению, и даже некоторому отвращению, он жил, и учился магии вместе с Истинным магом Нежизни, или, говоря понятным ему самому языком, самым могущественным магом-некромантом. Сухо, без всяких эмоций, этот маг, которого звали, как специально, Некроцием, рассказывал, как познакомился с красавицей Глайдой; как делился с ней, адепткой родственной ветки магии, своими знаниями. Он был старше магини Разума на добрых полтысячи лет, но что это было для двух любящих сердец – так считал тогда некромант. Как оказалось, такое сердце было лишь одно – его собственное. Выведав практически все его секреты, и в том числе главный – способ изъятия из тела разумного его души, знаний и опыта – Глайда одной прекрасной ночью исполнила этот «фокус» на любимом. Который таким, конечно же, для нее не являлся. Олег добрался до самого «дна» кувшина, до детских лет Некроция. До того времени, когда в мире Самах еще не слышали про Содружество, и полным ходом шло формирование магических государств. Конклава, кстати, тогда тоже еще не было. И некромантия была вполне почитаемой веткой магии.

Олег выхватывал эти знания кусками, буквально пролетая в воспоминаниях годы, и целые десятилетия. Он чувствовал, как стремительно течет время. Что в боте ждут, беспокоясь, Маша с Эльвирой, а в зале, перед дверью, Иван с гвардией.

А тут еще и серое облако предприняло новую атаку – теперь на тело, лежащее на столе. И вот тут ему, наверное, сопутствовала удача. Олег понял уже, использовав в том числе частичку новых знаний, что это мечется неприкаянная душа Некроция. Олег видел все это, не открывая глаз. И сейчас он, неожиданно для себя, пожелал успеха древнему магу, его душе, определенно черной от множества злодеяний. И это пожелание словно помогло некроманту; в первые мгновения. Неподвижный труп вдруг дрогнул. По обнаженному телу пробежала волна крупной дрожи. Руки и ноги начали дергаться, словно душа и тело никак не могли сработать вместе. Но все же ему, незнакомцу, удалось сесть на столе, и свесить ноги – обратив уже открытые глаза к Громову. Ну, и Олег открыл свои. И увидел, как лицо, только что гладкое, чисто выбритое и уже живое, начало стремительно стареть; покрываться морщинами, и зарастать клочковатой бородой; сразу седой. И вся его фигура съеживалась, а кожа сморщивалась. В сочленениях проявились толстые кости; потом стали видны ребра, и вообще весь костяк. На пол упало уже совсем усохшее тело. Оно, как понял Громов, состарилось вместе с чужой душой. А ту, в свою очередь, давно ждал такой конец, но магия оттягивала его год за годом.

– Или, – усмехнулся Олег, совсем не потрясенный этой картиной, – как говорят в этом мире, зиму за зимой. Как-то так. Ну, а с вами что делать? И откуда вы взялись, такие шустрые.

Громов уже знал – из тех самых кусков памяти Некроция – что звездочка, которую он прикрепил к одному из имплантов, и есть отличительный знак Истинного мага. Неизвестно, откуда взялись первые две, и сколько их на самом деле бродит по миру – законных, и объявленных вне закона – но одно было точно: метки эти передавались по наследству. И выбирали нового хозяина, или носителя, сами.

– Это Некроций так утверждал, – сделал все же оговорку Олег, – а вот что вы скажете?

Он все же закрепил две другие «звездочки» к имплантам, но распаковывать эти ЗИП-папки не стал. Оставил на потом – когда будет время посвободней, и соответствующее настроение, и готовность сделать новые открытия в собственной башке – какими бы неприятными они не оказались.

А пока он пошел назад, к живому солнцу и воздуху.

– Ну, и к головомойке, которую мне устроят девчата, – улыбнулся он, закрывая за собой дверь, – ой, бедная моя головушка – что ей еще сегодня предстоит вынести!

Глава 7. Король Ергус Первый. Малый Совет

Стены этой комнаты в королевском дворце, а также вся обстановка, включая негасимые светильники, которые сейчас освещали озабоченные лица шести могущественных магов, были полностью созданы фантазией, волей и искусством магии Иллюзий. Именно в этой ветви магии был силен сам король. Низенький, добродушный с виду, вечно веселый толстячок правил страной, занимавшей весь континент, с первого дня основания королевства. Это произошло практически сразу, как только Внешники, они же миры Содружества, смели с лица земли практически всю цивилизацию мира Самах – со всем, что они сами привнесли в этот мир.

Тогда стал вопрос – что образуется на обломках империи и ее сателлитов, которых на континенте было десятка полтора? И кто возглавит это новое образование; если оно, конечно, появится. Естественный ход развития, скорее всего, возродил бы поначалу мелкие баронства и королевства, которые росли бы – тем быстрее, чем умнее, хитрее, или воинственней был их государь. Потом были бы войны, опустошившие бы и так невеликое население, которое на большей части материка перемешалось; за исключением разве что южной его части, степей, которыми безраздельно владели оркусы. Ну, так никто на эти бесплодные земли и не претендовал. Пока.

Так бы все и случилось, если бы дело не взял в свои руки Конклав. Ну, вот пришла в голову кого-то из Истинных магов такая блажь. И Конклав своей властью – где-то просто повелением, а где и силой, кровавыми аргументами – создал королевство, которое назвали так же, как его столицу – Банин. И вся грызня жаждущих власти авантюристов, проходила уже внутри государства; часто под его контролем. Королем же по решению Конклава стал Ергус, Истинный маг Иллюзий. Не то чтобы у него было больше честолюбия, или жажды власти. Просто кто-то из Истинных предложил его, а Ергус не смог отказаться. Точнее, просто отмахнулся – он тогда как раз занимался одним проектом, связанным с градостроительством. Вот и согласился; на время, конечно. И сейчас так считал, хотя прошло уже почти три сотни зим его правления.

А проект, кстати, был связан с новой столицей королевства. Старую, имперскую, разгромили до основания Внешники; жить там было невозможно. Да и сам Конклав наложил на ее посещение кучу запретов, в том числе великое заклятие на Лес, окружавший развалины. Это был, кстати, один из немногих, исключительных случаев общей работы Конклава. Ну, не любили Истинные маги друг друга. Сами не понимали такой враждебности, но преодолевать ее не спешили. Разве что временные, ситуативные союзы заключали. Вот как сам король с пятью Истинными, которые поселились в столице.

– Нет, – поправил себя Ергус Первый, остановившись взглядом на строгом лице зеленоволосой магини, Гордензии, Истинного мага Природы, – не все.

Пятеро других Истинных, во главе с самим королем и построили, по сути, столицу. Не своими руками, конечно – тысячи и тысячи рабов и свободных людей воплощали в реальности проект Истинного мага Иллюзий. А Ергус создал огромную, не разрушавшуюся многие зимы иллюзию, которую работники заполняли камнем, деревом и другими материалами. И первым так построили королевский дворец. Гордензия в это время растила вокруг столицы живой защитный пояс – Лес. Как пошутил один из Истинных, закладывала базу для следующего состава Конклава – если придется накладывать общее плетение вокруг новых развалин. Ергус этих слов не забыл, как и имени мага, «пошутившего» так зло. Свое детище, город с дворцом посреди, он любил. Ну, или что-то похожее чувствовал. В настоящую любовь он, как и другие маги, прожившие не по одной сотне зим, не верил. Хотя бы по той причине, что знал, видел, как такое вот безудержное чувство можно вложить в голову и сердце разумного плетением. Особенно хорошо, практически безотказно, это получалось у магини Чувства, Каталины. Но ее здесь, в самом защищенном помещении королевского дворца, не было. Эту комнату, одновременно строгую и богатую отделкой, Ергус Первый создал сам. Овеществленная иллюзия – вот как называлось это чудо. Пришлось, правда, истратить при этом большую часть своего запаса Истинного серебра, но результат того стоил.

– Наверное, теперь это самое защищенное место в мире, – самодовольно подумал он; не в первый раз, кстати, – даже шахты Горда с этой комнатой не сравнятся. Потому что там сила Истинного серебра распространена хаотично – так, как расположили его в камне силы природы и случай. А здесь, у меня, они структурированные, многослойные, и пронизаны нужными плетениями. Ну, так оно того стоило. Выдержали бы, пожалуй, даже самый сильный удар Внешников с небес. Правда, не очень уютно будет потом выйти в эту дверь – прямо в развалины. Но разговор с Внешниками пока только начинается. Думаю, до новых бомбардировок дело не дойдет.

Король чуть поморщился – как и всегда, когда речь заходила о Внешниках. Вот и сейчас этот Совет, который он называл Малым, в отличие от Большого, когда собирался весь Конклав (а были еще и Королевский, и Военный, и Чрезвычайный), собрался тут, как только прозвучало это ненавистное слово: «Внешники».

– А произнес его, потребовав встречи…, – он перевел взгляд с лица Гордензии на другого Истинного мага, Эфира, – именно он. Послушаем, что он нам сейчас расскажет.

Тревога все же зародилась в груди короля, хотя внешне он был абсолютно спокоен. Ергус обвел взглядом уже всех своих наперсников – ситуативных конечно, готовых в любой момент переметнуться в стан врага, если такие появятся, как появится и необходимость в таком поступке. Слово, и само понятие «Предательство» в тесном кругу Конклава не употреблялось, поскольку ни один поступок Истинного мага другими так не воспринимался. Зато были слова «необходимость», «выгода» – сиюминутная, или стратегическая.

Итак, за круглым столом сидели – король называл про себя их по той ветви магического искусства, которое они представляли, – Природа, Эфир, чье могущество позволяло ему оказаться сознанием в любой точке планеты; связаться с разумными, которые были в состоянии ответить ему. С магами, естественно. Причем, «обычные» маги на его призыв просто не могли не ответить. Истинные же могли и не откликнуться – если не желали. Эфир, кроме этой вот связующей роли в Конклаве еще руководил школой магов, которая занимала целый квартал столицы. При отличной памяти он помнил всех ее выпускников, и служил для Конклава, по сути, информаторием и почтовой службой; если и когда хотел этого, конечно.

Рядом сидел Истинный маг Звука. Сам этот искусник предпочитал, чтобы эту ветвь называли Голосом. И себя называл золотым Голосом королевства. На его концерты собирался практически вся столица. А появление в других городах заставляла жизнь там замирать; крутиться лишь вокруг его персоны. Но мало кто знал, или даже видел, что может натворить магия его Голоса, если ей придать разрушительные свойства. Сам Ергус был свидетелем, как рушились скалы, и море отступало от берега, словно устрашенное звуковой волной. Вид же у этого мага был соответствующий – высокий красавец-блондин, любимец женщин, к которым, кстати, относился с полным равнодушием.

Следом по кругу сидела Левитация. Эта невзрачная, не стремящаяся к популярности магиня оказала самую существенную помощь королю – когда строилась столица. Эта хрупкая на вид женщина, самая старшая в конклаве, кстати – ее возраста не знал никто, а сама она на эту тему не распространялась – могла поднимать в воздух не только саму себя и других разумных, но и громадные каменные глыбы, и еще более тяжелые стальные конструкции. Именно она передвинула, а по сути, просто подняла, и аккуратно поставила на подготовленные места огромную, на вид ажурную конструкцию моста, который соединил две части столицы, разделенные рекой.

Мост этот был построен магией Горда, Истинного мага Земли. Но этот гордец в кабинете Малого Совета ни разу не появлялся. Они с королем испытывали взаимную антипатию. И в последний раз виделись именно тогда, когда шло активное строительство столицы. Сколько с той поры утекло воды в реке, через которую был переброшен мост, было страшно даже представить. Впрочем, король от этого ничуть не страдал.

И, наконец, последним, а с другой стороны первым от Ергуса Первого сидел Время. Худой и высокий старик с длинной бородой, который на всех, даже на других Истинных, смотрел с каким-то сожалеющим взглядом. Словно уже знал их будущее, и оно было отнюдь не блестящим. Сам Ергус видел в действие только такое воздействие этого мага на действительность, как ускорение, или, напротив, замедление и даже полную остановку Времени. И пару раз сам подвергся этому воздействию. Со своего разрешения, конечно – иначе воздействовать друг на друга Истинные маги не могли.

– Незабываемые ощущения, – вспомнил тот эксперимент король, – только вот испытывать их больше почему-то не хочется. Хотя при необходимости…

Эфир кашлянул, возращая короля из воспоминаний и отвлеченных размышлений в реальность. За этим столом не было главного, но Ергусу по умолчанию отдавали роль ведущего. Он тоже откашлялся, и действительно вернулся к этой роли:

– Итак, тебе сообщили о Внешниках. Кто сообщил?

Получилось, как на допросе, но Эфир этого словно не заметил.

– Дор Му откликнулся на мой призыв. Вернее, это я почувствовал, его беспокойство, и желание пообщаться.

Дор Му – так звали Истинного мага Жизни. Тот жил не очень далеко от столицы, в выбранной самим живописной долине. Лес там, конечно, был не таким густым и могучим, как во владениях Природы. Да и замок у него был – не чета королевскому, или, к примеру, владениям тех же Горда с Глайдой Маир. Но такая вот отшельническая жизнь этого мага вполне устраивала. Он и сбежал-то из столицы когда-то от бесчисленных просителей, жаждущих прикоснуться к его искусству. А попросту – излечиться от тяжкого недуга, обрести молодость, или красоту тела. Ергус и сам когда-то пользовался его услугами; пока сам не вошел в силу, как Истинный маг.

– И что – пообщались?

Это как-то с ленцой, протягивая каждое слова, поинтересовалась Левитация. Она вообще все делала медленно, пока не поднималась в воздух.

– Конечно, – кивнул Эфир.

– И какую же новость о Внешниках сообщил наш затворник? – спросил уже король.

– Лучше спросить у самого Дора Му, – пожал плечами Эфир, – об этом у нас был уговор.

Это он указывал на собственные способности и возможности хозяина этого уникального помещения. Ергус, подумав, кивнул. Незначительное снижение уровня защищенности вполне компенсировалось серьезностью ситуации. Да и похвастать хотелось лишний раз; прежде всего перед самим собой. Он поднял руки кверху – совсем ненадолго, чтобы создать плетение-ключ, тут же воспринятый нужными узлами заклятия, внедренного в стены, потолок и полы помещения. И кивнул Эфиру, улыбнувшись. Тот улыбаться не стал; свою часть магического действа выполнил с серьезным лицом.