Двадцать два несчастья

Фигура чеховского Епиходова, по-видимому, является живым символом всей нашей несуразной общественности, спотыкающейся на ровном месте и блуждающей по-пошехонски между трех сосен.

За что бы мы ни взялись – непременно ждет нас какое-то злоключение, сторожит какое-то несчастье. И на каждом шагу несчастье, по двадцать два несчастья в сутки.

Не так давно приостановилась жизнь целого города из-за небывалой грязи. Все стало. Школы закрылись, сообщение было прервано, население начало ощущать голод, – одним словом, настоящее народное бедствие, отражавшееся на злополучных бендерцах^[1] гораздо сильнее, чем парижское наводнение на парижанах.

А всего только родная грязь выступила из берегов и начала гулять по городу.