Tsitaadid raamatust «Ника»
Для Ники сахарница была просто усеченным конусом из блестящего материала, набитым бумажками; для меня – чем-то вроде копилки, где хранились собранные за всю жизнь доказательства реальности бытия: страничка из давно не существующей записной книжки с телефоном, по которому я так и не позвонил; билет в «Иллюзион» с неоторванным контролем; маленькая фотография и несколько незаполненных аптечных рецептов.
Глупо искать виноватого, каждый приговор сам находит подходящего палача, и каждый из нас - соучастник массы убийств, в мире все переплетено, и причинно-следственные связи невосстановимы.
она была сгущеной жизнью, как бывает сгущеное молоко
Природное изящество и юность придавали всем ее проявлениям какую-то иллюзорную одухотворенность; в ее животном — если вдуматься — бытии был отблеск высшей гармонии, естественное дыхание того, за чем безнадежно гонится искусство, и мне начинало казаться, что по-настоящему красива и осмысленна именно ее простая судьба, а все, на чем я основываю собственную жизнь — просто выдумки, да еще и чужие.
Хлам имеет над человеком странную власть.
Выкинуть какие-нибудь треснувшие очки означает признать, что целый мир,
увиденный сквозь них, навсегда остался за спиной, или, наоборот и то же
самое, оказался впереди, в царстве надвигающегося небытия...
Вся красота, которую я вижу, заключена в моем сердце, потому что именно там находится камертон, с невыразимой нотой которого я сравниваю все остальное. Я постоянно принимаю самого себя за себя самого, думая, что имею дело с чем-то внешним, а мир вокруг – всего лишь система зеркал разной кривизны. Мы странно устроены, размышлял я, мы видим только то, что собираемся увидеть – причем в мельчайших деталях, вплоть до лиц и положений
В альбоме жизнь охотников — это романтическое слово, кстати, совершенно не подходит к немытым ублюдкам, раз в месяц заманивавшим большое доверчивое животное в яму с колом на дне — была изображена очень подробно, и я с удивлением узнал многие мелкие бытовые детали, пейзажи и лица...
Она даже не догадывалась, что в тот самый момент, когда она прижимается ко мне своим покошачьи гибким телом, я могу находиться в совсем другом месте, полностью забыв о ее присутствии.
