Печали пролетевших дней. Дороги жизни и смерти

И часто, читая по вечерам в зимнюю пору, когда они спали, явилось препятствие: папа, проснувшись, бывало, говорил: «Довольно тебе читать, а то глаза попортишь». А мама, та говорила проще: «Туши свет, пусть лампа не выгорает». Когда я ещё продолжала сидеть, то она, молча, вставала и сама тушила свет. И если, бывало, в плите горит, то я присаживалась к тому огню и так читала и учила стихи. Так прошёл первый год моего верования, который был отмечен внешним одиночеством и внутренней радостью в союзе с Богом. Страх Господень был сокровищем моим, и я хорошо запомнила себе девиз Иосифа, что лучше умереть, нежели грешить в том случае с женой Потифара, которая записана в Библии Книга Бытие 39 глава.

Пятнадцатилетняя работница шахты Ирина

В 1918 году Ирина в возрасте 15 лет была принята на работу браковщицей на Святогоровский рудник. в городе Доброполье. В её обязанности входило определять качество выдаваемого угля, и когда он был с большой примесью породы, этот вагон (чистый вес их был около 300 килограмм) она должна была снимать со счёта этот груз. Но так, как за этим следовали недовольства забойщиков, которые грузили такой уголь, она выбраковку делала редко. Шахтой управлял Соломон Давидович Подольский, и однажды сделал ей замечание по этому поводу. Соломон Давидович Подольский (1885 – 1938 г. г.) – родился в городе Павлограде Екатеринославской губернии, еврей, образование высшее, беспартийный; до ареста проживал в посёлке Новоэкономическое; Сталинской области, был арестован 3 февраля 1938 года и осуждён «тройкой» УНКВД к расстрелу с конфискацией имущества. Посмертно был реабилитирован в 1989 году.

Выслушав его, она попросилась на откатку. А эти тележки, шахтные вагонетки, ничем не отличались от тех, которых в 1946 – 1949 г. г. называли «арчиловские». Арчил Давыдович Мурманишвили был начальником восстановления шахты 17—18 после войны. Эти вагончики были на железных колёсах, которые сидели на оси толщиной около 50 мм., а эта ось находилась в трубе соответствующего диаметра и крепилась четырьмя болтами к кузову вагончика, таких осей – две на вагончик. Внутри они были загрязнённые и смазке трудно поддавались. Вот такие вагончики Ярынка толкала, а напарник у неё был хитрый дедушка, который поощрял её толкать вагончик сильнее. Там она и подорвалась. Папа, Василь Андреевич её на работу больше не пустил, оставил дома и решил завести индюков – занятие для дочки. Пасти их, пока они были маленькими, было делом несложным, индюшата паслись, а пастушка вышивала иголкой узоры на холстиках, но когда индюшата подросли и обзавелись крыльями – то стали летать. И когда пастушке надоело это занятие, она решила – пусть идут домой, а сама продолжала вышивать. Явившись, домой, стадо индюков стало надоедать своим галдежом. Василь Андреевич взял хворостину и пошёл пасти пастушку. Преподав ей урок назидания с помощью хворостины, он решил сбыть индюков. Объявил розыгрыш индюков на лотерею. Распродал билеты и индюков разыграл в один вечер. Всем можно было облегчённо вдохнуть.

Дедушка Василь Андреевич Гончарук мой прадед, одно время был артельщиком в Доброполье. Это такая должность, которая обязывает возлагать на себя заботу о рабочих, которые приехав на заработки, нуждались в обеспечении питанием. Иногда в обязанности артельщика входило обеспечение каждого члена артели и работой. Иван Лаврентьевич, мой папа вспоминает:

«В такой артели состоял и Власенко Лаврентий Савостьянович, и кажется, именно у Гончарука. Василий Андреевич в одно время был кузнецом, а Лаврентий – молотобойцем. Сейчас 2005 год, март месяц, а у меня в мастерской лежит молоток, который отковал себе Лаврентий, будучи молотобойцем, это крепкая сталь! Когда Василий Андреевич работал в шахте бурильщиком – бурил горные породы ударным способом – по долоту били кувалдой, которая была весом около шести килограмм! Эта кувалда у меня и сейчас в мастерской, не смотря на долгий срок службы, она не подаёт видов посадки, крепкая сталь!»

Бурение производилось так: бурильщик одной рукой держал долото, другой бил по нему. По мере углубления отверстие вычищалось другим инструментом. Потом закладывали динамит с взрывателем и Бикфордовым шнуром. Всё это плотно забивалось сырой глиной, шнур поджигали и убегали на безопасное расстояние. Происходил взрыв динамита, который разрушал горную породу.

В шахте пользовались светом от лампы «Вольфа», снабжённой цилиндрической формы стеклом и сеткой над ним, для предохранения взрыва гремучего газа которая, заправлялась бензином. Дедушкина лампа с медным резервуаром и сейчас висит в сарае на детской люльке, которую Лаврентий Савостьянович делал в 1934 году для своих детей. Именно в 1934 году родился мой папа Иван Лаврентьевич Власенко. Я помню эту люльку, она была выкрашена в коричневый цвет. В ней меня и мою сестру Надю, мама и папа так же укачивали, и мы в ней выросли.

Мой папа был хранителем вещей, которым сегодня уже более 100 лет. В мае месяце 1919 года моя сестра Елена Васильевна вышла замуж за Макеева, и я осталась у родителей одна… Летом этого года приехали к нам братья: А. В., В. Х.,⁵ А. Кругляков и Г. Мосейкин. Последний, окончивший гимназию и, по уму, много обещавший юноша. Не имея возможности найти подходящую работу, он попадает в шахту. Но тяжёлая работа заставила его думать о продолжении учёбы. В это время он узнал, что в Ростове имеются курсы регентов. Он однажды говорит мне: «Что мне делать, сестра. Работать ли мне в шахте или поехать на курсы регентов? Скажи мне, я приму твой совет». Нужно сказать, что советчик с меня тогда был ещё молодой – мне было всего шестнадцать лет. Я подумала, что хорошо бы иметь у себя в церкви брата – регента, брат способный, – не лучше ли поехать? – и посоветовала ему – поехать. Он принял мой совет. Событию этому уже около тридцати лет, но как живо рисуется оно в моей памяти. Он собрал всю свою духовную литературу и письменные принадлежности и отдал всё мне, повстречавшись со мной на дороге, и сказал: «Пользуйся, пока я вернусь». Кругляков Володя и я проводили его за мост возле пекарни по пути на станцию Доброполье, но никто не знал, что мы с ним виделись в последний раз… Да он уехал…

Но никто не учёл того, что это был 1919 год, когда внутри страны ещё проходила междоусобица и наш бедный брат, уехав, стал её жертвой… Жить в городе и учиться без средств было нелегко, нужно было за каждый урок платить по десять рублей, и он был вынужден оставить город и пойти на полевые работы в станицу в надежде заработать и потом снова продолжить учёбу.

Но там его встретило новое испытание – его обокрали, а далее «серая шинель» и дальше – никаких известий. Его не стало, но его прямодушие и покорность и теперь помнятся мне. Он был далёк от того, чем полны юноши наших дней. Святая серьёзность наполняла его. Однажды он спросил меня: «Сестра, ты будешь сегодня на собрании баптистов»? я ответила: «Не знаю», «А кто же за тебя будет знать»? – говорит он сдержанно. Всей его литературы не стало в 1933 году 12 января. В эту ночь, были арестованы почти все баптисты в г. Красноармейске, Донецкая область.

Дело было в руках НКВД⁶, вместе с братьями была изъята вся литература до самых маленьких записей. В этом году Лаврентий Савостьянович с семьёй жили в г. Красноармейске. Взяли и его. Летом 1919 года я пережила ужасное искушение, которое едва ли всякому будет понятно. Но видно так Господу было угодно переплавить меня. Некто сказал: «Чтобы виноград стал сладким, ему нужны горячие лучи солнца, чтобы вера стала драгоценной, ей нужно идти через огненные испытания».

Меня сильно в эту пору осаждали сомнения, казалось, что вся вражья сила была устремлена на меня, для того, чтобы погубить душу мою. Хотя я твёрдо верила в Бога, но никак не могла понять – откуда Он? Я не могла ни с кем поделиться мучившими меня сомнениями и часто плакала. Некоторые «премудрые» объясняли мои слёзы тем, что моя сестра вышла замуж и взяла себе в приданное то, что принадлежало Ирине на приданное, от того она и плачет… глубокая «прозорливость». Но Бог, который неустанно печётся о своих детях, не оставил и меня. Как дорого слово время!

«Однажды, читая книгу, я встретила рассказ, который успокоил и утешил меня. Рассказ был о том, как один старец, который был, мучим сомнениями, шёл по берегу моря и встретил там дитя, которое сидело и переливало в ямку воду. На вопрос старца: «Что ты делаешь?» дитя ответило спокойно: «Хочу море перелить в ямку». Старец отошёл и подумал, а чем я лучше этого дитя, я тоже хочу премудрость Божию вместить в свой разум. И он исцелён был от сомнения. Этот рассказ и меня облегчил. Я больше доверилась Богу и поняла, что сокрытое принадлежит Господу, а открытое – нам (Книга Второзаконие глава 29 стих 29). Из дневника Ирины Васильевны 1920 год 8 января, суббота.

Вечером 8 января 1920 года мы поехали из Доброполья в Сергеевку, куда были приглашены братьями немцами. Сергеевка – село, центр сельского Совета, расположено в 25 км от районного центра, в 11 км от железнодорожной станции Удачная. Основание села относится к концу XVII в. Около села проходит автотрасса Донецк – Киев. Дворов – 861. Население – 2415 человек.

Село Доброполье от Святогоровского рудника около семи километров, а от села Доброполья до Сергеевки около 25 километров. Транспортом тогда служили лошади, средняя скорость которых – шагом, около пяти километров в час. Со времён Екатерины Второй на территории Российской империи немцы жили колониями – отдельными поселениями, из них многие были баптистами, вот они и пригласили нас на зимние праздники. После вечернего собрания была устроена ёлка. На следующее утро ещё приехали братья баптисты из село Гришино и станции Удачной.

Гришино (укр. Гришине) – село на Украине, находится в Красноармейском районе Донецкой области. Дата основания села 1585 год. Население по переписи (1779 год – 250 мужского населения, 1913 год – 11951 человек). 2001 год составляет 2 259 человек.

Село основано запорожскими казаками как сторожевой форпост. Удачное – посёлок городского типа, центр сельского Совета, расположен в 14 км от районного центра. Железнодорожная станция. Посёлок Удачное основан в 1890 году в связи со строительством железнодорожной станции. Находится: Донецкая область, Красноармейский район. В 1935 году общие собрания колхозников единодушно одобрили Примерный устав сельскохозяйственной артели. В 1939 году они получили на трудодень по 4,5 кг зерна и 1 руб. 38 коп. деньгами.

Из дневника Ирины Васильевны

Много хорошего мы получили в этот день. Гостей было много но, несмотря на это хозяева сумели всех разместить и угостить. Брат Букреев говорил на тему: «Покажите в вере вашей добродетель…», играли на фисгармонии, и маленькая девочка лет семи тоже играла «Я Друга Дивного познал…»

Фото фисгармонии

Фисгармония, или гармониум – язычковый клавишно-пневматический музыкальный инструмент, разновидность гармоники. Звуки извлекаются колебаниями металлических язычков, приводимых в движение струёй воздуха, который накачивается ножными педалями. Изобретена фисгармония в 10-е годы XIX века. В середине XIX века решающий вклад в усовершенствование инструмента внёс французский мастер Александр Франсуа Дебен.

Со второй половины XIX века фисгармония получила широкое распространение во всей Европе. Второе собрание было в театре. Публика соблюдала тишину и внимание. Проповедь была на тему: «Ибо Христос вошёл не в рукотворное святилище» (Евр. 9:24). Хор спел и все разошлись.

13 января (старый стиль) 1920 г.

«Сегодня мы были снова в Доброполье. Когда мы пришли, собрание уже началось. Проповедь была на тему: «Посему мы должны быть особенно внимательны…»

После собрания мы пошли к брату Тимофею Чмуль. Тимофей Иванович (1880—1957 г. г.) жена его Чмуль Лукерия Ивановна (1882 – 1961 г. г.) жительство село Доброполье, Добропольского района, Донецкой (Сталинской) области.

Это брат Чмуль Тимофей Иванович, у него было три верующих дочери, здесь и решили встречать новый год. Были гости, задавали загадки, говорили стихи, Лаврентий Савостьянович говорил рассказ: «Разлука навеки».

Село Белая Дуброва

Так как это первое упоминание Ирины Васильевны о Лаврентии Савостьяновиче Власенко её муже, а моем дедушке, то стоит сказать то, что к этому имени относится. Этот раздел будет посвящён изначальным корням рода Власенко Лаврентия, всей его тоже многочисленной семье, часть данных о которой все же удалось восстановить даже через довольно таки продолжительное время.

Фото села в Беларуси

Село Белая Дуброва растянулось вдоль тихой речки Беседь белорус. (Бесядь), протекающей между сосновым и дубовым лесами Могилёвской губернии, недалече от станции Костюковичи в Беларуси. Но эту станцию построили позже, когда железная дорога была протянута, а в начале ХХ века из Белой Дубровы ходили на станцию Клинцы, это около пятидесяти километров.

Около села протекает ещё небольшая речушка Деряжня, это как раз то, что доставляло отраду детям села. Речушка не грозила кого-либо утопить, так как была мелкая, в ней можно ловить рыбёшек, чем угодно. Эта живая серебристая рыбёшка – радость детворе.

Почва этого края песчаная, даёт замечательные урожаи картофеля, на ней произрастают великолепные фруктовые сады,

За Бесядью – дубовая роща, на запад – сухое болото, его называют «Печенеги», толи с того, что здесь, когда то были печенеги, толи ещё с чего. Вдоль речки, вдоль по течению, замечательные заливные луга – вспоминает Иван Лаврентьевич.

Несколько строк о Беларуси в начале 19 века. Царское правительство не могло положительно повлиять на крестьянский вопрос. Из года в год крестьяне требовали передачи земель в их руки безвозмездно. Сельские жители обрабатывали эти земли, но с них платилась барщина и оброк.

Так, ещё в 1807 г. белостокская шляхта подняла вопрос об отмене крепостного права. В 1817 г. дворянские собрания некоторых уездов приняли решение об освобождении крестьян. К 50 годам 19 века обострился кризис феодально-крепостнической системы, и постепенно ускорился процесс обезземеливания крестьян, выросли долги у помещиков. Крепостная система уже не позволяла использовать наёмную силу.

Село Белая Дуброва – деревня, центр Белодубровского за 12 км на юго-запад от Костюкович и ж/д станции Коммунары на линии Кричев-Сураж, 172 км от Могилёва, на автодороге Костюковичи-Сураж и на реке Беседь.

Фото речки Бесядь

За 1 км на северо-восток от деревни, на левом берегу реки Деряжня, и на юг возле автодороги сохранились старинные городища, там же на левом береге реки Деряжня – старинный курганный могильник (3 насыпи), что свидетельствует о заселении этих мест, в глубокой древности. Современная деревня известна с 1762 г. как село в Мстиславском воеводстве, собственность помещика.

После первого раздела Речи Посполитой (1772) в составе Российской империи. В 1799 г. 107 дворов, 714 жителей. В 1834 г в Чериковском уезде, 750 жителей. В 1848 г 105 дворов, центр имения, 2 церкви. Помещик имел тут в 1865 г. 2107 десятин земли и трактир. В 1848 г. Савостьяну было 8 лет, но в это год переписи не было. В 1887 г открыта церковно-приходская школа, для которой в 1912 г. построено собственное помещение. И через год мой дед Лаврентий Савостьянович Власенко получил аттестат зрелости в 1913 году. В октябре 1929 г организован колхоз имени газеты «Белорусская деревня». Освобождена деревня 28.09.1943. В 2002 г. 296 хозяйств, 764 жителя. Согласно переписи населения, количество жителей, постоянное.

Савостьян Лаврентьевич Власенко

Вот с этого места идут воспоминания моего папы Ивана Лаврентьевича Власенко. Многое из заметок из того синего блокнотика здесь, более подробно описаны им. Теперь, когда папы нет, с благодарностью читаю его воспоминания о моих потомках, а ведь это мог бы и никогда не узнать. Род Власенко претерпел за 100 лет несколько раз изменения, многое утрачено, и очень жаль.

Савостьян Лаврентьевич носил фамилию Ўласенков. Ў – это белорусская буква, которой нет в украинской азбуке. К сожалению даже метрическая (свидетельство о рождении) уже утрачена, но запись из неё передалась по наследству уже устно. Когда выдавали дубликат, букву заменили, и стал Савостьян Власенков.

И сын Савостьяна Лаврентий получил уже тоже дубликат метрической с фамилией Власенков. Потом Власенковы из Белоруссии приехали жить на Украину. А тут другая азбука. К тому же окончание украинской фамилии на —ов, не так распространено как классическая фамилия украинца оканчивается на —ко. Так дети Савостьяна Лаврентьевича, переехав на Украину, утратили свою исконную фамилию, и стали писаться Власенко.

Вот здесь, в этом селе Белая Дуброва родился в 1840 году Савостьян Лаврентьевич Ўласенков – отец Лаврентия Савостьяновича.

Сёстры его Савостьяна Лаврентьевна Ўласенкова, Матрёна Лаврентьевна Ўласенкова и Одарка Лаврентьевна Ўласенкова, обе потеряли рано зрение. Одарка, по ходатайству сельского священника, имела пенсию в размере шести рублей в год – пятьдесят копеек на месяц.

Братья их – Павел Лаврентьевич Ўласенков, Иван Лаврентьевич Ўласенков, Григорий Лаврентьевич Ўласенков и Василий Лаврентьевич Ўласенков. У Павла доживала Матрёна.

Савостьян Лаврентьевич Ўласенков, мой прадед, участвовал в освобождении болгар в 1877 – 1878 г. г. Ранее под Плевной, имел звание – фельдфебель, начальником у него был один из Роговских, имение которого, находится на запад от посёлка Святогоровки Добропольского района в селе Веровка. Михаил Мартынович Роговский (Раговский) (1804—1881) – генерал от инфантерии, член Военного Совета.

Усадьба Роговского

Происходил из дворян Орловской губернии, родился 29 июля 1804 года В октябре 1823 г. Роговский был командирован в Бессарабию. Роговский умер 13 февраля 1881 года в Санкт-Петербурге; погребён на Казанском кладбище в Царском Селе. Войсками командовал Михаил Дмитриевич Скобелев. Михаил Дмитриевич Скобелев – знаменитый русский генерал. Скобелев родился в Петербурге 17. (29). 09.1843 г. Его отец Дмитрий Иванович был военным в звании генерал – лейтенанта. Мать Ольга Николаевна была высокообразованной и добродетельной женщиной. Дед Скобелева Иван Никитич тоже был военным, прошёл путь от солдата до генерала, был комендантом Петропавловской крепости, участвовал в Отечественной Войне 1812 года и, даже, дошёл до Парижа.

Михаил Дмитриевич был награждён орденом Святого Станислава 1-ой степени. Ещё он участвовал в осаде Плевны. Плевна представляла собой хорошо укреплённый город, который занимал важные стратегические позиции. Скобелев возглавлял отряд, который входил в состав Кавказской казачьей бригады.

Первый штурм города оказался неудачным. Тогда Скобелев на военном совете предложил отрезать дорогу, ведущую к городу, и захватить Ловчу. План Скобелева не нашёл должного понимания у генералов, и вскоре был назначен второй штурм Плевны, который закончился провалом. Русская армия не смогла взять город и потеряла 7 тысяч солдат. Михаил Скобелев смог спасти главные силы русской армии от полного разгрома. Третий штурм города опять же был неудачный, хотя отряду Скобелева удалось завладеть передовыми укреплениями. После 3-го штурма Плевну со всех сторон обложили русские войска. Михаилу Дмитриевичу было велено возглавить дивизию, численность которой составляла 16 тысяч человек. Дивизия, через некоторое время стала именоваться Скобелевской. Ему пришлось многое сделать за долгие месяцы осады Плевны.

Михаил Дмитриевич Скобелев скончался в Москве в 1882 году при весьма загадочных обстоятельствах. Некоторые историки считают, что его убили по политическим мотивам. Смерть Скобелева потрясла всю Россию и Болгарию. Страны погрузились в траур. Через 30 лет на ул. Тверской в г. Москве откроют памятник русскому Герою. На открытие были представители Болгарии и Средней Азии. Однако памятник простоял всего 6 лет, и был снесён указом правительства СССР.

Фото Георгиевского креста

Савостьян Лаврентьевич был награждён Георгиевским крестом. Идея учреждения солдатской награды, была высказана, в поданной 6 января 1807 г. на имя Александра I записке (автор неизвестен). Где предлагалось учредить, «5-й класс или особое отделение Военного ордена Святого Георгия для солдат и прочих нижних воинских чинов. Который может состоять, например, в серебряном кресте на Георгиевской ленте, вдетой в петличку». Знак отличия Военного ордена был учреждён 13 (25) февраля 1807 года манифестом императора Александра I, как награда для нижних воинских чинов за «неустрашимую храбрость». Я знаю, что 580 болгарских солдат получили Георгиевский крест за войну 1877—78 годов За эту награду регулярно платили деньги в царское время. За крест солдат или унтер-офицер получал жалованье на треть больше обычного, его могли получать вдовы ещё год после смерти кавалера.

И когда его спрашивали, за что он был награждён, он становился по стойке «Смирно» и рапортовал: «На одном из рубежей, под сильным турецким огнём русские были прижаты к земле. Я вскочил на ноги и с криком: „За веру, Царя и Отечество – ура!!!“ побежал на турецкие позиции». За ним поднялись все и выбили турок с их позиций. За это его и наградили. Уже давно находясь в отставке дома, он берёг погоны как драгоценность.

В 1911 году Савостьян Лаврентьевич ходил в Сибирь ходоком, тогда уже была железная дорога до Владивостока. С собой он взял брата жены – Марка Игнатьевича Дюбанова. Марк остался в Новосибирске, потом переехал в г. Томск. Савостьян Лаврентьевич доехал до Хабаровского края, село Петровичи, и как у него было шесть сыновей и он седьмой в семье мужчина, а на каждого мужчину наделяли десять десятин тайги, ему и отмерили семьдесят десятин (70 гектар).В 1906 году переехали на Дальний Восток сыновья Игната Дюбанова и там обосновались до сего дня.

От Дюбанова Фёдора Васильевича Иван Лаврентьевич получал два письма. В 1985 году он был уже стар и слаб и спрашивал меня: «Это не ты приезжал к нам в 1925 году?» Савостьян Лаврентьевич на Дальний Восток так и не переехал. Остались они на Донбассе. В 1920—1923 годах они уверовали и стали членами баптистской церкви, а когда он постарел – взял его старший сын Тарас к себе на Донбасс, где нет ни леса, ни речки Бесяди.

Однажды было праздничное собрание у баптистов, и Савостьян Лаврентьевич присутствовал на нём, слушая декламации и приглашения тех, кто ещё хочет рассказать стихотворение. Он спросил: «А „Полтавский бой“ сюда не идёт?» – а он бы его рассказал с охотой, но его оставили впредь, до усмотрения…

Однажды Ирина Васильевна зашла к Тарасу Савостьяновичу, возможно с Лаврентием Савостьяновичем. Тарас Савостьянович жил на шахте 5/6 в Гродовке. У него были дети маленькие. Савостьян Лаврентьевич, держа на руках, кого-то из внуков, и укачивая его, напевал: «Господь, дай жизнь душе моей, возьми её как достоянье». Картина была настолько трогательна, что Ирина Васильевна живо её вспомнила много десятков лет спустя.

Но Бесяди там не было, ни Деряжни. И вот долго ожидая возвращения домой и не получая ожидаемого Савостьян Лаврентьевич Ўласенков решил осуществить своё желание своими силами. Встал и, вышел незамеченный, пошёл на улицу. Он шёл в ту сторону, но чтобы не сбиться с курса, стал спрашивать у встречных: «Доченька, где дорога на Белую Дуброву», его спросили – откуда он идёт и туда его и привели. Так он и умер на чужбине, со слов Федоса Савостьяновича Власенко его сына – в 1925 году, но возможно и немного позже. Я Виталий Власенко помню этот эпизод и этот разговор. Это было летом 1979 год. Мы с моим папой Иваном Лаврентьевичем и моей сестрой Галей, ездили к нему на станцию Желанная на дизельном поезде. Жил он с Еленой, в сельском доме скромно и просто. Было тогда Федосею 83 года. Там я впервые, увидел синий блокнот, моего папы, куда он записывал, нашу историю.

Жена Савостьяна Лаврентьевича Власенко – Дюбанова Александра Игнатьевна – родилась в селе Клиевичах, в 1850 году это вниз по течению реки Беседи, около четырёх километров. Отец её, Игнат, был у помещика садовником, потому его помнят с ножовкой при себе. И ещё, однажды, когда Лаврентий Савостьянович был лет пяти от роду. И чем-то растроганный, плакал, его утешил дедушка Игнат со своим приходом. Осведомившись о его детском горе, погладил по головке и дал – у-у-у! вот это да! – большое красное яблоко, которое внук помнил до смерти своей, а может и после вспоминает…

Дедушка Игнат имел четверых сыновей и четыре дочери. Сыновья: Максим Игнатьевич Дюбанов, Иван Игнатьевич Дюбанов, Марк Игнатьевич Дюбанов, Василий Игнатьевич Дюбанов. Дочери: Александра Игнатьевна Дюбанова, Мария Игнатьевна Дюбанова, Солоха Игнатьевна Дюбанова, Анастасия Игнатьевна Дюбанова.

Марк был офицером, но, обольстив генеральскую жену, получил «волчий билет» по которому больше одного дня не имел права, находиться на одном месте. Неведомо сколько времени он пользовался этими «ЛЬГОТАМИ», но в 1911 Савостьян Лаврентьевич взял его с собой, но далее Новосибирска Марк ехать не пожелал, остался в Новосибирске и потом перебрался в г. Томск. Там он работал железнодорожным мастером, какие-то обстоятельства довели его до того, что он взял нож и вскрыл себе живот. Отвезли его на телеге в больницу, сделали «ремонт», уложили на спину в телегу и отправили домой. Марк же, добиваясь своей цели, попытался резко сесть, швы разошлись, так он и был доставлен домой, так и умер.

Василий Игнатьевич Дюбанов – самый предприимчивый: кроме надела, который получил и усердно использовал летом, зимой в Хабаровске служил в гостинице для высшего сословия. Живут Дюбановы в Хабаровском крае почтовое отделение Лазо, село Петровичи, инд. 682921 – Дюбанов Федор Васильевич.

Матрёна (её местные звали Матруна), сестра Савостьяна слепая, как и её сестра Одарка, жила у своего брата Павла. У Ивана Игнатьевича были дети: Домна Ивановна – замужем за Гомоновым – тётя с благодарной памятью; Марина Ивановна, Тимофей, Ефим, Емельян, Фрол, Владимир. В 1959 году я (Иван Лаврентьевич) видел Емельяна Ивановича. Он был парализован, жена у него была вторая, молодая. Жаловалась на трудности по уходу за больным мужем. Сын его – Евгений, был председателем колхоза – человек высокого полёта… В том году было жарко и сухо, но ему это казалось нипочём. Он занарядил трактор с бочкой в 1,5 м3 и давай с Бесяди воду возить. Кукуруза тогда была в моде, только недавно взошла, листья ей надо орошать, а корень пусть себе влагу ищет. Да слышал я, постигла его трагедия… порешил он свою семью и себя…

Савастьян Лаврентьевич Ўласенков – женился примерно в 1882 году. Александра Игнатьевна Ўласенкова (рождённая Дюбанова) родилась в Клиевичах – село от Белой Дубровы на запад около четырёх километров. В 1959 году (Иван Лаврентьевич вспоминает) мы с папой ходили в это село к родственникам. При входе в село, на возвышенном месте, стоял бревенчатый дом, вокруг дома росли берёзы. В этом доме, кажется, и выросла Александра Игнатьевна. В то время дом уже был довольно старый, но ещё приличного вида. А уже когда я (Иван) был там, в 1961 году, на том месте остались только берёзки, дом был разобран. До 1946 года бабушка жила со старшей дочерью Елисаветой в Белой Дуброве, но в виду её старости (ей было 96 лет) и в виду слепоты Елисаветы, Роман Савостьянович перевёз их на Донбасс. Жили они поочерёдно у своих сыновей Тараса, у Романа и у Герасима. Были и у Лаврентия, хотя его тогда дома не было. Бабушка уже была слепая, по необходимости двигалась вдоль стены, держась за неё. Была она высокая и худая, глаза плохо видели.

Когда пришло время отправить её к Тарасу, посадили мы её вечером на коляску и повезли, по грунтовой дороге, а как было уже темно, на полдороги она спросила: «Деточки, а вы меня не на свалку везёте?» внучка Лида засмеялась и сказала, что они везут её к Тарасу. Когда бабушка Александра жила у Романа, девчата (внучки её) решили устроить ей праздник – свозить в Клиевичи. Посадили бабку на коляску и повезли в «Клиевичи» – на другой конец улицы. Привезли во двор к знакомым и объявили ей, что она в Клиевичах. Ох! Как она обрадовалась: «Клиевичи!?» «Да, бабушка! И Кузьма здесь, да вот куда-то отлучился». «И Кузьма?! Да, говорили, что он умер». «Нет, бабушка, живой Кузьма, только отлучился где то». Радости у бабушки было сколько, что когда Роман пришёл с работы, она ему стала рассказывать, что её возили в Клиевичи и Кузьма живой. За это внучки получили от отца строгий выговор. У Романа она и умерла. Это было, кажется, в 1949 году. Вечером помыли её, она стала ужинать, взяла хлеб, начала его жевать да и призадумалась, не дожевала хлеб, перестала дышать.