Печали пролетевших дней. Дороги жизни и смерти

Вот дети Романа и Домны Тимофеевны: Женя, Вера, Тавифа, Валя, Надя и Павел. В конце 50-х годов Роман начал строить себе просторный дом. Вера работала диспетчером в Красноармейской автобазе. Построил Роман просторный дом, и жили они в нём вдвоём – в одной комнате, остальные комнаты ждали своих жильцов.

Когда в середине 60-х годов в Красноармейске были организованы курсы регентов, я (Иван Лаврентьевич) часто приезжал к дяде Роману на ночь, потом мы с ним ездили в Донецк и к Федосу в хутор Завитний. Тогда он мне и рассказывал, всё что помнил.

Но для меня как для автора этой книги – это уже история, история моих праотцев. Благодаря моим потомкам – я живу. Человек умирает тогда, когда умирает последнее воспоминание о нем. А значит потомки мои, живы, и жить будут вечно. Ничего, у меня тоже полно приятных воспоминаний о них, только я их напишу это позже. В начале 1968 Романа парализовало, я (Иван Лаврентьевич) ни разу у него не был во время его болезни, всё думал, что успею…, а он ждал меня. В день похорон мы с сестрой Лидой отправились к ним, но дороги были занесены снегом, и на похороны я не попал. Случается же такая неблагодарность в жизни.

Домна Тимофеевна ещё немного прожила. К ней переехала жить дочь Тавифа с мужем, детей у них не было и они взяли на воспитание девочку, которую и вырастили. Домну Тимофеевну парализовало лет через семь после мужа, но речь её не была отнята, и вольных речей уже у неё не было. Умерла Домна Тимофеевна Власенко в конце лета, и закончилось их странствование.

Фото Федосея Савостьяновича

Федосей Савостьянович 1896 года рождения. Его отроческие и юношеские годы описаны у Романа. В начале гражданской войны 1914 года он приезжал к Тарасу в Юзовку (Донецк) в надежде устроиться в шахту. Но там ново поступающие проходили, медицинскую комиссию и по слабости зрения он комиссию не прошёл, однако на фронт его взяли.

Отправили его с фронтом на западную Двину в город Двинск, (теперь это Даугавпилс) – сильная крепость, которая была достроена и освящена в царствование Николая І в 1832 году. Вот сюда его и отправили. Немецкие заграждения были устроены из рядов крепко утверждённых деревянных столбов, по которым была густо протянута колючая проволока. Между этими рядами были земляные рвы. За этими заграждениями находились немецкие траншеи и блиндажи. Вдоль немецкого заграждения шло русское заграждение – это три столбика, связанные вверху и разведённые в низу так, чтобы они могли стоять. Вот такие связки столбиков были выставлены вдоль немецкого заграждения и по ним протянута колючая проволока. Далее этого русского заграждения – русские траншеи и блиндажи. В траншеи солдат посылали по очереди, после чего они шли на отдых в блиндажи.

Дальше, в обоих тылах стояла артиллерия. У русских была и морская и дальнобойная артиллерии. Дальнобойная, по-видимому, стояла в крепости. Потому, когда немцы начинали донимать русских, командир просил помощи у дальнобойщиков. Обычно один залп крепостных орудий усмирял немецких пушкарей. О наступлениях ни каких разговоров не было, нужно было стоять.

И стояли до 1917 года, пока после революции с фронта стали уходить все, кто желал. «Взял я свой вещмешок – говорит Федос – а сержант спрашивает: «Власенков, ты уходишь?», я говорю: «Да», а он: «Ну и иди». И пришёл Федос домой 16 декабря 1917 года.

Прожив год в Белой Дуброве, решил ехать к брату на Святогоровский рудник. Пока рудник принадлежал угледобывающей компании, им руководил Яков Давидович Подольский, но в 1920-м году он сдал рудник государству и управление рудником принял его брат Соломон Давидович Подольский, который в то, и кажется последующее время, не был женат. Обязанности фельдшера на руднике исполняла его сестра Елена Давидовна, которая была незамужней.

Поработав до 1920 года на руднике, Федос к Пасхе возвратился в Белую Дуброву. К концу года он женился, а как жена была из Николаевки Гомельской области, он туда и переехал. Жили они там до 1929 года, пока вести о вольной жизни на Урале не соблазнили его искать там счастья. Распродался он и переехал на вольные земли. Давали ему надел земли, но без жилья, а он купил жильё с землёй.

А тут вздумалось правительству облегчить труд крестьян – объединить их в колхозы, куда нужно сдать и землю, и скот, и все орудия для обработки земли. Не востерпев сего условия, он и там всё распродал и вернулся в отцовский дом, где жила мать и слепые сёстры Елисавета и Елена.

Пережили зиму, и к лету купил он избу в селе, где прожил до 1937 года. Когда его спрашивали о том куда он ездил, он отвечал: «Да на Врал» (значит на Урал), а этот самый Урал он называл двойным именем – Врал-Враньё.

В 1937 году он приехал к Лаврентию. Святогоровские рудники уже были закрыты, а построена шахта 17/18, большая, туда он и поступил работать. Тяжёлая работа дала о себе знать. Он подорвался, заработал грыжу, которую нужно было удалять. Пошёл в больницу, где его приняла Васа Дмитриевна Сангурская и дала предписание – перевести на лёгкий труд. Поставили его на откатку на поверхности, где за смену нужно было пятьсот шахтных вагонов отогнать по эстакаде. Во! Лёгкий труд! Тяжелей чем в шахте!

Присмотрел хатку на Лобанщине – на восток от шахты. Гришинский район Анновский сельсовет деревня Парасковеевка (Лобанщина); Хотел, и кажется, купил, но осенью переехал к своему брату Тарасу на шахту 5/6 в город Димитров Донецкой области. Угольные пласты на реке Журавке в окрестностях казённого села Гродовка были открыты горным инженером из Екатеринослава Иваном Бригонцовым в 1795 году.

Шахта «Димитрова» (Гродовский рудник (1915—1930), рудник «Новый Донбасс», шахта №5—6) – угледобывающее предприятие в городе Димитров (Донецкая область, Украина), одно из старейших действующих предприятий угольной промышленности Донбасса №5—6 название в честь стволов 5—6. В 1934 году шахте №5—6 было присвоено имя Георгия Димитрова, болгарского политического деятеля.

Тарас жил в шахтной квартире, но строился, а Федос рассчитывал остаться в Тарасовой квартире. Но когда Тарас вышел из квартиры, заведующий квартирами отдал её Герасиму Савостьяновичу Власенко – брату Федоса и Тараса. Вознегодовал Федос, решил и шахту бросить. Попросил брата Романа хату купить в селе, каком-нибудь. Сёл вокруг много и во всех хаты продаются, но ни в одном селе не было леса, не было речки Бесяди, а это никак Федосу по нраву не подходило. Хотелось видеть пейзажи похожие на родину. Точно как и было с Савостьяном, родину не заменить ничем. Савостьян искал пути ухода на родину, Федосей так же.

Фото хутора Завитний

В 1966 году предложил мне (Иван Лаврентьевич вспоминает) дядя Роман съездить к Федосу, я тогда не работал и охотно составил ему компанию. Станция Желанная. На юг от станции до села идти около трёх километров. Село лежит в глубокой долине, здесь же находится интернат (колония) для слаборазвитых детей, где их учат грамоте и дают специальность. На запад, в самом конце села Новожеланное, расположен хутор Завитний.

От хутора на юг через балку большой колхозный сад (был), к западу, хутор немного возвышается. С северо-запада, за хуторскими огородами, проходит ложбинка – там всегда сыро, роднички питают крошечный ручеёк. Внизу в долине на восток до детской колонии – ставки все в зелени. В 1942 – 1943 Федос построил хату, которая стоит до сего (2005) года. Около хаты чахлый клён, за хатой – большой орех, на огороде – яблоня. Вот сюда мы и пришли тогда с дядей Романом. Ну и пошли разговоры о Белой Дуброве. Я сидел на краю кровати, Роман – посередине, с другого краю – Федос. Жили они тогда очень скоромно.

Семёновна, жена Федоса, думала свою думу. Гости приехали, встретить надо, а что подать? Я смотрел в пол, но видел братьев, каждого. Наконец Семёновна высказала вслух свою тяжёлую думу: «Чем же вас кормить?» Услышав такой раскат грома, братья вскинули взгляды друг на друга, а я усердно стал уточнять детали прерванного разговора о Белой Дуброве.

Обрадованные тем, что, якобы гром до моего слуха не дошёл, они в радости, наперебой продолжили своё повествование. Переночевали. По расписанию в десять утра идёт электричка. Вышли мы с дядей Романом на то место, откуда видна вся долина, остановился он, оглянулся и говорит: «Вот и прожил всю жизнь на коновязи». Я говорю: «Почему на коновязи? И ставок и сад».

И он мне рассказал, что с Федосом обошёл все сёла, а когда пришли в это, нашли хату и решили взять её на двоих с другим верующим братом. Фамилия того брата Концевой и он тоже искал купить хату. А как ни у Федоса, ни у второго покупателя Концевого не было достаточно денег – то решили купить одну хату на двоих. Всё – договорились. Роман довольный тем, что помог брату, пошёл с ним из села. «Дошли мы вот до сего места, Федосей оглянулся, постоял немного и говорит: «Ах! Коновязь, ни леса, ни речки! Не буду я эту хату брать!» А Роман ему и говорит: «Не будешь!? Мы уже обошли все сёла! Дальше я с тобой ходить не буду! Не хочешь – ходи сам!» Вот так Федос и прожил на коновязи до конца жизни.

Коновязь – это такое бревно на двух столбах в виде буквы «П», которое выставляли, обычно, за селом, куда приезжие привязывали своих лошадей. Вот с этим Федосей сравнил своё место жительства. Детей у Федоса Савостьяновича Власенко и жены Семёновны было семеро:

Фото Елена Федосеевна

Власенко Елена Федосеевна, 1922 г. р., жила в Смоленской области, но после смерти матери, переехала жить к отцу в хутор Завитний. В конце 70-х годов я видел её. Мой папа в 2002 виделся с ней.

Власенко Павел Федосеевич, 1924 – фронтовик, был сильно израненный и в 1964 умер;

Власенко Пётр Федосеевич, Дата рождения: 1926. Умер в 90-х;

Власенко Алексей Федосеевич родился 1936. Быстро прошла жизнь, умер в 1948;

Власенко Лида Федосеевна родилась в 1928. А в 1929 умерла; Власенко Лида Федосеевна, родилась 1930. Лида была учителем русского языка, жили они в Новоазовске, детей у них не было. Когда её муж умер, она переехала жить к сестре Лене в хутор Завитний.

Власенко Василий Федосеевич родился 1933 в период голодовки. Но прожил мало, умер 1934. Он, как и его маленькая сестра, Лида прожили всего год. Но это было время голодовки.

На фото Виталий, Галина, Федосей, Елена, Надежда

Федосей Савостьянович уже болел, когда я решил показать своим детям дедушку, который уходит последним из Савостьяновичей. Собрались мы с утра пораньше, чтобы успеть вернуться в тот же день, и поехали. Приехали в хутор Завитний, внуки сфотографировались с дедушкой на память и в 1979 году он умер. На похоронах мы были с Анатолием Лаврентьевичем. Приехали братья и сёстры с Кураховской баптистской церкви, где он состоял членом церкви, совершили служение и отправили его тело на покой.

Федосей Савостьянович Власенко, последний из Савостьяновичей уходил на покой.

Фото Герасим Савостьянович

Герасим Савостьянович, 1901 года рождения. Женат был на Устинье¹⁵ Семеновне. В 1918 году был рабочим шахты Подольского, где и уверовал – такие данные сообщил мне дядя Федосей, его родной брат. Потом он снова был дома, и говорят, работал в сберкассе. По этому делу и попал под следствие. После чего следует такой рассказ дяди Герасима: «Я сидел в КПЗ¹⁶. И там сидели ещё два вора, которых поочерёдно вызывали на допрос. И как очередной раз тот, что младше по возрасту, вернулся с допроса, где ему железнодорожным ключом рёбра поломали, то старший вор приказал ему молчать, иначе он его убьёт. А так как дело нужно было закрывать, то когда старший вор попросился выйти по нужде, его выпустили, а когда он шёл, его и застрелили». А как следом, движимый любопытством, попросился выйти и Герасим – его тоже выпустили. Когда он увидел убитого и возвращался, его спросили, что он видел. Герасим сказал, что не видел ничего. Его предупредили, чтобы он не забыл, что ничего не видел. Из этого следовало, что дело с облигациями расследовалось».

Позже, по словам Леонтия Лаврентьевича, Герасим был председателем колхоза в Белой Дуброве, однако хлеб у них был до того удивительный, что было диво – как его едят. По словам его брата Федоса, Герасим выехал на шахту 5/6 имени Димитрова в Красноармейский район Донецкой области в 1937 году. Работал в шахте. Шахтёров на фронт не брали.

Фото семья Герасима 25.06.1950

Построил он себе хатку на краю посёлка, где и вырастил семью: Василия, Аркадия, Лёню и ещё у них была доченька, но умерла маленькой. Это фото сделанное 25 июня 1950 года, маленькая девочка сидит на руках у мамы Устиньи, но в скорости она умерла. Герасим вырастил хороших сыновей, один из них числится в списках Министерства обороны СССР как телефонист взвода управления второй пушечной батареи.

Фото Василий Герасимович

Власенко Василий Герасимович родился 1924 году в Белорусская ССР, Могилевская обл., Костюковичский район, село Белая Дубрава. В 1943 году ушёл на фронт. Звание сержант. О подвиге его указано что 23 января 1945 года в районе села Фельше-Бешнье в Венгрии как телефонист под обстрелом противника 4 раза исправлял телефонную связь, тем самым обеспечивал бесперебойное управление огнём батареи по вражеским целям. Награждён медалью «За отвагу».

Герасим Савостьянович Власенко был пресвитером местной баптистской церкви на посёлке шахты 5/6 Димитрова. В то время по церквям было разослано, так называемое «Положение», которое ограничивало богослужения всевозможными запретами. В разговоре со мной, однажды он сказал: «Это же положение? Так я его и положил под сукно» – это значит, им не руководствовался. Удивительным был все таки Герасим. Не пытайся жить чужой жизнью, не равняйся на других. Мир не хочет, чтобы ты был матерью Терезой, Мартином Лютером Кингом, или Биллом Гейтсом. Миру нужно, чтобы ты был собой.

Герасим Савостьянович был высокого роста, широкой кости. Приехал он однажды к нам, ещё мама, жена Лаврентия Савостьяновича была жива, а моей дочери Наде, шёл третий годик – вспоминает Иван Лаврентьевич, взял он её на руки, Надя была первым ребёнком, очень крепкая, а она положила ему ладошку к щеке. Деду это было так потешно, что он громко смеялся и говорил: «Во, ляпа!» – значит морда.

Фото Надежда Ивановна

А умер он от сердечной недостаточности, которая часто его донимала. Однажды он лежал в связи со слабостью сердца в больнице, врач зашёл в палату и стал говорить о бессилии Бога, который не может его вылечить (врач знал, что Герасим был пресвитером). Выслушал его Герасим и говорит: «Знайте, что без благословения с неба, мы будем иметь голодные зубы». Приняв это во внимание, на следующий день Герасиму приносят завтрак и там (показывает свой огромный кулак) вот такой шавырок¹⁷ мяса! А ему же нельзя было есть мяса. Поняв в чём дело, он пошёл к женщине врачу, которая его вела по курсу лечения, и попросил, чтобы его выписали, объясняя это тем, что он никуда не денется – придёт, если будет плохо.

30 мая 1975 года Герасима Савостьяновича похоронили.

Елена Савостьяновна Власенко родилась в 1906 году. И последнюю дочь Савостьяна Лаврентьевича постигла та же участь, что и первую – она рано ослепла. Две слепых при престарелой матери, в селе они жили, чем могли. Однажды мама мне (Иван Лаврентьевич) сказала, что адрес Могилёвской области ей хорошо известен, хотя, как я знаю, она там никогда не была. Я понял, что ей неоднократно приходилось пересылать туда деньги. В одно время Лаврентий взял к себе Елену, и она некоторое время жила у него, но ведь не одним хлебом живёт человек. В Белой Дуброве песни пели сезонные, какое время года, такую и песню поют.

Когда наступала самая трудная пора – жатва, пели: «Ай! Болит моя головочка! Хочу двòру!» – значит «домой» в Белоруссию. Вот эту песню она однажды и затянула. Голос у неё был внушительный! И как эта песня не умолкала, пришлось, по неотступности, отправлять её двòру. Не знаю, как она прожила до 1946 года, но Роман был вынужден перевезти мать на Украину, ну а с матерью приехала и Елена. Были они обе у нас во дворе, папы тогда ещё дома не было, Он сидел в тюрьме, посадили за христианскую веру. Сидит как то Лена, она слепая была и кофточку свою «смотрит» руками, а та уже от времени кое-где прохудилась. Кофточка белая, как снег (лён тонко пряденный) и по ней вышивка чёрным и красным крестиком, может это ей ещё мать вышивала ей приданное. Лена перебирает кофточку и уныло говорит: «Износилась – не спросилась…» Лида, сестра Ивана Лаврентьевича её спрашивает: «А сколько же ей лет?» «Да што там! Сорок». Время года тогда было, когда спели абрикосы. Лида принесла ей целую миску и говорит, что это абрикосы, вкусные. Она скушала и говорит: «Нет, сливы лучше!» Ну, мы слив Белодубровских не пробовали, а вот яблоки тётя Таня присылала, действительно лучше! Определили тётю Лену в город Борисов, в артель для слепых. Борисов – крупный промышленный город Минской области. В Борисове насчитывается 42 завода и фабрики, 16 совместных предприятий, 700 предприятий торговли и общественного питания всех форм собственности.

Её работой было следить за ткацким станком. На этом станке ткалось трикотажное полотно чулком в диаметре около тридцати сантиметров. Готовое полотно сходит вниз, а она сидит и обеими руками обхватывает ткань. Если где то пошёл пропуск – станок останавливает и потом, или сама или зрячий надсмотрщик, устраняет эту неполадку – вдевает нитку в крючок. Жила она в комнате с другими женщинами, тоже слепыми. Мы с папой зашли к ним как то. Там была молодая женщина, которая попросила подать ей её СИНЕЕ платье.

А я говорю тёте: «А как она знает, что оно синее?» Она ответила, что той женщине глаза во время войны выбило, цвета она помнила, а что платье синее – то ей сказали. На ощупь она знает, как оно сшито и запомнила, что оно синее – вспоминает Иван Лаврентьевич. Когда был у неё в гостях Анатолий Лаврентьевич, её двоюродный брат и вечером, окончив беседу, она сказала: «Ну, тушите свет, а я буду посуду мыть». Толик спросил, как же она на тёмную мыть будет. А она говорит: «А мне какая разница, я ведь всё равно ничего не вижу». Имела она сына Ваську, который живёт в городе Борисове со своей семьёй. Умерла Елена в 1977 году 1 мая. Ты можешь быть счастливым или несчастным. И то и другое требует одинаковых усилий.

Лаврентий Савостьянович Власенко

Копия справки Лаврентия

Лаврентий Савостьянович Власенко – это мой дедушка, муж Ирины Васильевны Гончарук, отец моего папы Ивана Лавреньевича Власенко. Родился 1898 году. На этом документе нет уже даже последней буквы -в в фамилии.

Метрическая Лаврентия Власенко

Это документ выданный 21 января 1922 года, но фамилия уже Власенков а не Ў – с галочкой как раньше Ўласенков. При выдаче дубликата буква утрачена в отличии от первого документа который выдавался при рождении ещё в Белоруссии. Поскольку дубликаты выдавались уже при Советской власти.

До 1940 года в Белой Дубровой осталось две постройки на всё село: школа деревянная, в которой Лаврентий Савостьянович получал аттестат об окончании сельской приходской школы в 1913-году.

Аттестат Лаврентия Савостьяновича

В этом году было трёхсотлетие царствования семьи Романовых, и на аттестате – портреты царей, императоров и императриц.

После школы приехал на Донбасс, в Добропольский район Сталинская область. Много молодых парней и девушек в годы революции приезжали со всех мест заработать денег, ведь большинство в селах работали в домашнем хозяйстве и особой прибыли не имели. В 1917 году работал на втором Святогоровском руднике.

Жил он в артели и, кажется, артельщиком у них был Василий Андреевич Гончарук. До нашего времени сохранился документ о работе Лаврентия Савостьяновича в угольных рудниках Добропольского района. Протокол по Харьковскому Окружному Страховому Товариществу от 1917 года 20 сентября: Копия протокола о несчастном случае Власенко Лаврентия Савостьяновича.

Фото протокола

Я, нижеподписавшийся, помощник начальника милиции десятого участка Бахмутского уезда, Святогоровского рудника З. Макаркинъ. Данные пострадавшего: Гражданин Могилёвского уезда, Студенецкой волости, села Белой Дубровы Власенко Лаврентий Савостьянович, 19 лет, вагонщик, проживающий на Святогоровском руднике почт. Отд. Гришино – село Екатеринославской губ.

Наименование предприятия: Акционерное общество Святогоровскихъ Каменоугольныхъ Копей. Место предприятия: село Святогор-Штепено, Бахмутского уезда, Екатеринославской губернии, Криворожской волости. Когда произошёл случай: 1920 года сентября 18, понедельник, три часа ночи. Обстоятельства: Во время гонки вагона. Место: В шахте №2, на 2-й северной продольной. При какой машине: Бортом вагона.

Подробное описание: Власенко Лаврентий гнал порожний вагон по второй Северной продольной в шахте №2-й, держась рукой за верхний край вагона. По пути Власенко встретился с другим вагоном и при столкновении задний край вагона ударился об верхняк (элемент крепи в виде балки, поддерживающий кровлю выработки в шахте) и ушиб Власенко пальцы правой руки. При осмотре больного оказалось на пальцах правой руки две ушибленные кожные раны величиной в 4 сантиметра. Больной жалуется на боли в коленях, но объективных признаков ушиба нет.

После этого происшествия работа пострадавшего была прервана с 19-го Сентября 1920 года. Со дня происшествия несчастного случая, пострадавший находился на дому на амбулаторном лечении в Святогоровской Земской больнице с 19-го Сентября 1920 года.

Ещё в 1905 г. в селе Святогоровка была открыта земская больница тогда она принимала травмированных на вновь открытых шахтах 11-я (Святогоровская) и 10-я Эрастовская колонна.

Подписали: Штайгер К. Маканин Постников Василий неграмотный Круглая печать. Помощник начальника милиции 10-го участка Святогоровкого рудника З. Макаркин. Этим документом удостоверяется время начала работы Лаврентия на руднике, хотя Федос рассказывал, что он из Белой Дубровы выехал в Киев в 1918 году. Так как начало работы Лаврентия совпадало со службой Федоса в армии, потому он выезд Лаврентия помнит 1918-годом. В этом году Федос с Романом выехали в Киев и в 1919 приехали на Святогоровский рудник. Поселился Лаврентий у Генина Игната Савриловича, верующего брата, родом из Черниговской области. Жил тот в шахтной квартире.

Дальше пойдут заметки Ирины Гончарук, относящиеся к этому времени. С тех пор как в дневнике Ирины Васильевны встретились инициалы Л. С.¹⁸ я описал то, что относилось к этому имени. Дальше, относящееся к нему будет описано с 1923 года.

из дневника Ирины Васильевны

«Год 1920 – 13 января (старый стиль)

Сегодня мы снова были в Доброполье. Когда мы пришли, то собрание баптистов уже началось. После собрания мы пошли к брату Тимофею (Тимофей Иванович Чмуль – отец Домны Тимофеевны Власенко), где решили встречать Новый год.

Здесь были и гости, задавали загадки, говорили стихи. Выбрали стих из 118 Псалма. Л. С. говорил рассказ «Разлука навеки».

14.1. 1920 Утром пришли наши братья с Святогоровского рудника с ними и Вера Мосейкина, чему я немало удивилась. Я думала, что она снова решила идти за Христом, но через два дня я была в ней разочарована.

Л.С.: Бытие 45 гл. (Иосиф открывается своим братьям и поручает им привести отца и свои семьи в Египет). Роман Севастьянович тоже был на этом собрании, он тоже начал приближаться к Богу. На обратном пути я с ним говорила о возрождении.

19.1. 1920 Сегодня был у нас детский праздник ёлка.

Было много людей и дети говорили стихи и пели. Было очень торжественно. После всего был детский ужин. Как радостно было слушать детей, говорящих о любви Христа.

Давид говорит: «Слово Твоё слаще мёда», и для меня ясны эти слова.

26.1.1920. На дворе свирепствовала буря, а у нас гостил Алексей Иванович Зубенко. Говорил проповедь на тему: Пророка Осии 10:12.

Сейте себе в правду – и пожнёте милость; распахивайте у себя новину, ибо время взыскать Господа, чтобы Он, когда придет, дождем пролил на вас правду. Рим. 12:12

Утешайтесь надеждою; в скорби будьте терпеливы, в молитве постоянны. Много назидательного говорил он нам о том, как много мы согрешаем не заметно.

1) Мы бываем, близки к смерти, но нас Господь спасает, а мы в свою очередь забываем об этом благодарить Его.

2) То, то у нас иногда является чувство благодарности Ему, а мы пропускаем и не благодарим. И это есть грех.

Февраль 1920 год 20.2.1920. Неприятная весть за мою сестру Лену, которая от трудной семейной жизни решила покончить с собой, но была спасена.

В этот вечер я задумчиво стояла у плиты на кухне, готовила кушать и думала о том, как трудно человеку жить без надежды, без опоры – без Христа. Мысли мои роились в голове и слёзы тихо падали мне на руки. На дворе блистала прекрасная луна, и как бы шептала: «Радость – за горем».

Я слышала нежный зов Спасителя «Не бойся, только веруй», «Призови меня в день скорби и я избавлю тебя» – звучало мне в тишине. И хочется благодарить Господа за свет, которым он озарил меня.

23.2.1920. Было тихое тёплое утро и на душе было так же тихо, что я хотела бы, чтобы такая тишина была во мне всегда. Вчера А. сказала мне, что получила от брата Савченко письмо.

25.2.1920. Как рада была Соня и Е. Г.*, когда я пришла к ним.»

*Е. Г. – Евстафий Гаврилович, Соня – его дочь. Он был управляющим поместьем княгини Кудашевой в селе Хлопово. Они жили в экономии княгини Кудашевой, которая от Святогоровского рудника километрах в семи на запад вдоль речки Бык.

В то время княгини уже не было, она умерла вскоре после начала войны 1914 года. Это была богатая экономия. Земля её простиралась от села Завидо-Борзенка (с. Дерезовка) до Шидловой (с. Шилово) – это километров двадцать.

Княгиня была предприимчивая. Имела шахту на своей территории. В 1912 г. В исторических заметках отмечается шахта «Завидовская». Это крестьянская шахта в имении княгини Е. И. Кудашевой, т.е. в Завидо-Кудашево.

Эта копанка работала с 1884 г., т.е. была одной из первых в волости, и добывала по 15 тыс. пудов угля в год. Уголь сбывался в ближайшие окрестные имения, а также отправлялся на станции Гришино и станции Удачная. Эта шахта была очень быстро заброшена. Её, конечно же, могли забросить, – в 1912—1913 г. г., – когда Святогоровский и Эрастовский рудники начали давать уголь в промышленных объёмах.

Для своих нужд княгиня Кудашева, сажала хлопок вдоль речки Бык, имела роскошный парк и фруктовый сад. Деньги держала в Германском банке, но когда началась война, они пропали.

Она была довольно стара и перед смертью вызвала к себе племянника Бантышева Фёдора Александровича, который имел своё имение в Камышевахе. Одно из старейших зданий Краматорска, Донецкая область – помещичий особняк пана Бантыша XIX века в селе Камышеваха. В конце XIX века только в Изюмском уезде было пять Камышевах и ни одной вблизи железнодорожной станции Краматорская.

Стены дома сложены живописным слоистым песчаником, благодаря чему обветшавшее здание и сейчас выглядит нарядным. Винные подвалы, начинаясь в доме, тянутся на десятки метров к озеру, которое принято называть Лебединым. Старожилы Камышевахи говорят, что этот дом был помещичьим особняком. этого знатного и богатого дворянского рода. Александр Фёдорович Бантыш Ольга Ивановна Хлопова (Бантыш).

18 июнь 1889. Бантыш Фёдор Александрович – землевладелец имения Ново-Райское Изюмского уезда. У него был малолетний сын, княгиня его любила и звала Таташка, ему она и отписала своё имение.

По смерти княгини, Фёдор Александрович поставил над её имением управляющего своего. Это был Моисеев Евстафий Гаврилович, у которого жена умерла и оставила его с тремя детьми: Пётр, 1900; Евгения, 1902; Соня, 1908. У княгини была кухарка – эстонка по происхождению, верующая. Её Евстафий Гаврилович взял после смерти первой жены, уверовали дочери, а потом и он. Отсюда пошло знакомство с ним.

из дневника Ирины Васильевны

«Хозяева уехали в Доброполье, а мы с Соней остались дома. Много пели, читали, и я нашла одно хорошее выражение: «Украшай каждый проходящий день добрым делом». Какие хорошие слова!

Хозяева вернулись в 12 часов, оказалось, что из Доброполья уехали к нам на рудник. После обеда мы гуляли с Соней в саду. Вернувшись, мы застали сестёр беседующими с соседями. Нас заставили петь, затем пришли ещё люди, и здесь потребовалась сила.

3 марта 1920. Вечером я беседовала с Уст. (возможно с Устиньей Семёновой – женой Герасима Савостьяновича) и потому немного опоздала на молитвенное собрание. В книге Сына Сирахова сказано: «Приятность и красота вожделенны для глаз твоих, но лучше того и другого – зелень посева (Сир. 40:22). Как хорошо сеять, но ещё приятнее видеть всходы и зелень посева. Если бы каждый стремился бы распахивать новину (целину), то нигде не праздновала бы земля, и вместо тернии она бы приносила плод Создателю!

4 марта 1920. Вечером я встретила Марию Данилову. Это дочь Ольги, которая была верующей и имела детей: Василия, Марию и Анастасию. Мария Филипповна вышла замуж за неверующего – Савостьянова. У меня явилось желание напомнить ей об её отступлении от Бога. В это время кучер вёз акушерку к А. М. и вскоре я узнала, что она умерла».

Я не могу описать всех чувств: в одно мгновение я вспомнила, как мы одновременно уверовали, как рассказывали стихи, как украдкой ходила она в собрание, как переносила безбожные разговоры брата Евгения. Всё это была ревность по Богу. Но затем она перестала ходить в собрание, сдружившись с неверующей подругой, и была отлучена от церкви. Не раз я говорила с ней о том, чтобы она вернулась к Богу, но это ей было уже не так легко, она была связана семейной жизнью. И теперь лежит её холодный труп, и о смерти не знают даже родственники. Она умерла отступницей и неоплаканная – без молитвенного слова. Таков конец ещё здесь на земле отступнику.

6 марта 1920. Какой сегодня ясный день, как тепло греет солнце. Но когда посмотришь в мир, какое там зло кипит и не дано знать человеку, что с ним будет до вечера этого дня.

Днём пришли ко мне девочки, так как я занималась с ними в Воскресной школе. Я любила своё дело и старалась выполнять его ради Господа. Но родители мои часто препятствовали мне в этом. Мне шёл семнадцатый тогда и когда ко мне приходили дети, то родителям (моим) казалось, что я с ними бездельничаю и считали то не приличным делом для меня, и не раз запрещали мне иметь с ними дело.

Так было и сегодня, зашли ко мне дети, а родители набрались смелости отравить их домой и мне сказали, чтобы это не повторялось: «Чтобы ты больше не водилась с ними». Мне стало жалко оскорблённых детей, и я плакала. Я ушла на молитвенное собрание в надежде сбросить бремя своей печали, но и там я встретила людей чуждых моему горю.