Наследники Мишки Квакина. Том IV

© Влад Костромин, 2021

ISBN 978-5-0053-2429-0 (т. 4)

ISBN 978-5-4493-6050-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Сборник «Наследники Мишки Квакина. Том IV». Является продолжением сборников «Наследники Мишки Квакина» том I – II—III. Вас снова ждут веселые и забавные, а порой и страшные, приключения юных костромят Пашки и Влада, их заумного хвастливого и скаредного отца, чопорной строгой и экономной матери, глупых жадных родственников и разнообразных деревенских друзей.

Все права защищены. Произведение предназначено исключительно для частного использования. Никакая часть электронного экземпляра данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для публичного или коллективного использования без письменного разрешения Автора. За нарушение авторских прав законодательством Российской федерации предусмотрена выплата компенсации правообладателя в размере до 5 млн. рублей (ст. 49 ЗОАП), а также уголовная ответственность в виде лишения свободы на срок до 6 лет (ст. 146 УК РФ).

Автомат

– … автоматический мошенник Мити Клюквина… – Пашка потряс журналом. – Ты понял?

– Чего? – я оторвался от приемника, который паял второй час.

– Автоматический мошенник Мити Клюквина, – снова, голосом торжественным, будто зачитывая воинскую присягу, повторил брат отрывок из повести Юрия Сотника «Машка Самбо и Заноза».

– И что?

– А то, бестолочь, что нет никакого толка с твоей электрики, – брат обвиняюще показал на приемник.

– Электроники, – автоматически поправил я.

– Тем более, – Пашка поморщился, – паяешь, паяешь, только свет зря переводишь.

– Мы все равно за электричество не платим. Батя же напрямую к столбу подключился.

– А если бы платили? Если бы платили? Что тогда?

– Что тогда?

– Ты бы нас разорил!

– Не драматизируй.

– Я не драматизирую, просто нет пользы. Совершенно нет пользы!

Казалось, еще чуть-чуть и брат начнет рвать на себе волосы, как отцовская старшая сестра тетя Нина, когда ей приходилось за что-то платить.

– Не нуди. Чего ты привязался?

– Ты должен сделать такой же автомат!

– Как я его сделаю?

– Ты же приемники делаешь, вот и автомат сделай.

– Зачем?

– Ты совсем ку-ку? – подражая нашей двоюродной сестре Лариске, дочке тети Нины, Пашка покрутил пальцем у виска. – Деньги зарабатывать. Этот крендель, Митя Клюквин, чай не умнее нас, а тридцать копеек заработал. Чем мы хуже?

– Это же книга, там что угодно могут написать.

– В книжке брехать не станут, – убежденно возразил брат. – Кто же брехню напечатает?

– Ну…

– Не нукай, а делай автомат, пока никто другой не сообразил.

– Как они сообразят?

– Прочитают в журнале.

– Как они могут прочитать, если ты его украл из библиотеки?

– А вдруг кто-то его выписывает?

Определенная логика в словах брата была.

– У меня схемы нет.

– Придумай!

– Как я придумаю? – я взял журнал, прочитал. – Там механический автомат.

– А ты сделай электрический.

– Ну…

В мозгу начала вырисовываться идея. Когда-то я делал из картонной коробки от шоколадных конфет, лампочек, проводов, батарейки и ножниц, автомат для ответов на вопросы. Кто мешает повторить, только посложнее и посолиднее? Переключателей и лампочек, украденных с приборных досок тракторов и комбайнов, у нас было полно. Почему бы и не сделать? Главное, выбрать корпус подебелее. Разных коробок и железных ящиков у нас тоже полно. Значит, корпус не проблема. А питание сделаем от трансформатора…

Автомат-мошенник мы городили неделю: сверлили, клепали, паяли, нарезали резьбу, красили, гнули из толстой жести монетоприемник. На кубическую металлическую коробку прикрутили болтами старый самовар (будто в нем газировка. На самом деле планировали налить воды, чтобы автомат был тяжелее). Всю конструкцию раскрасили в разные цвета, покрыли прозрачным лаком. Сверкающий лаком и перемигивающийся разноцветными лампочками автомат произвел впечатление даже на нас.

– Во как! – восхищенно прошептал Пашка. – Совсем как настоящий, как в кино про Шурика.

– Ну… – я почесал затылок, – там другой был…

– Все равно, внушает.

– Угу.

– Я вот только что думаю…

– Что?

– Стакан же украдут.

– Я про это как-то не подумал, – растерялся я. – А что делать?

– Просверлим и на цепочке прикрепим.

– Как мы стекло просверлим?

– Ну… – теперь растерялся Пашка. – Не знаю. Ты старший, ты и думай.

В результате долгих размышлений просверлили пластмассовый складной стакан, где-то украденный отцом, и прикрепили за цепочку к самовару.

– Во! – Пашка, будто взбесившийся верблюд, пустился в безумный пляс по двору. – Приходи кума любоваться. Теперь заработаем! Заработаем немножечко денежек! – он довольно потер руки.

– Все это хорошо, – пресек я восторги брата, – но кто в него будет бросать монеты? У нас во дворе его никто и не увидит…

– А если в саду поставить? – Пашка прекратил скакать.

– Кто в саду с собой деньги носит?

– Тоже верно… – брат ожесточенно поскреб затылок. – Возле магазина? В магазин все с деньгами ходят.

– Просто возле магазина? Продавщица уберет. Давай лучше в конторе поставим. Там никто не уберет.

– Точно! Ура!!!

Ночью, подобно матерым полуношникам, мы поволокли свое творение в правление. Впервые что-то тащили ночью не домой, а из дома. Еле дотащили, вздрагивая от каждого шороха. Поставили в длинной комнате, служившей неким подобием коридора, дверь в которой никогда не запиралась, на табурет вместо высокого бачка из нержавейки, в котором лениво блестела затхлая вода для питья. Бачок для равновесия мы забрали с собой, домой. Легли спать, предвкушая невиданное богатство, которое должно было свалиться на нас в ближайшее время.

Утром, когда родители после завтрака ушли на работу, мы побежали следом. В правлении уже толкались зеваки, бросая в автомат монеты и восхищенно матерясь, когда начинала мигать красная лампочка под табличкой «Сиропа нет».

– Без сиропа бери, – советовали титулованному механизатору Печенкину.

Печенкин щелкал выключателем, выбирая «Без сиропа» и совал еще монету. В ответ ехидно мигала желтая лампочка под табличкой «Газировки нет».

– Вот же шайтан-машина! – Печенкин с досадой ударил по самовару. Загорелась синяя лампочка под табличкой «Воды нет».

Потолкавшись в толпе и проводив взглядом очередную монету, исчезнувшую в ненасытном нутре автомата, мы вышли на улицу.

– Богаты! – шептал Пашка, тыча меня локтем в бок. – Мы богаты! Обдерем их как липку!

– Ладно, еще не вечер. Пошли отсюда, нечего глаза мозолить.

***

В обед приехали родители. Отец победно потряс вынутым из кармана пиджака складным стаканом.

– Вот, ловкость рук и никакого мошенничества, – заявил он самодовольно, бухнув добычу на стол. – Нам в пару будет.

Мы с Пашкой переглянулись, узнав стакан с нашего автомата.

– Учитесь, лежебоки, – отец щелкнул Пашку, лицо которого вытянулось от осознания прервавшегося потока монеток, по лбу, уселся на стул и погрузился в поедание принесенных в термосе столовских макарон и котлет. – Прикиньте, киндеры, какие-то разини автомат для продажи газировки в правлении поставили, а я с него стакан и умыкнул. Додумались, да?

– Вдруг, какой заразный с него пил? – нахмурилась мать. – Вить, волокешь в дом всякую ерунду, никакой управы на тебя нет. Как уж все в дом тащишь.

– Я хозяйственный. Сначала надо умыкнуть, а потом уже думать, что с этим делать! Не, ну каковы придурки, да, Валь? За внедренье автомата дали премию Игнату. Получил ее Игнат – свез на свалку автомат.

– Вить, я сама все прекрасно видела. Чудотворцы какие-то, – рассуждала она, размешивая ложкой чай, – нормальные люди никакого автомата в нашей глуши бы ставить не стали. Тут какой-то подвох.

– Я про то же, – закивал отец. – На лицо подвох.

– Обдиралы какие-то, или рвачи это. Помнишь кино «Менялы»?

– И что?

– Вот и эти так же. Мелочь собирают, значит, скоро опять обмен денег будет.

– Х-м, логично… – отец звучно шмыгнул. – Все может быть.

– Тебе лишь бы жрать, – мать недовольно поджала губы, – а у нас убытки могут быть.

– Не боись, – отмахнулся, – прорвемся. С таким мужем не пропадешь, – надулся от гордости, будто индюк.

После обеда родители уехали на работу, а мы, доев остатки отцовской трапезы, погрузились в горестное молчание.

– А если обратно прикрепить? – спросил брат.

– При всех? Думай, что говоришь.

– Ночью можно…

– А завтра отец еще раз стакан сопрет.

– Он может.

– И что, каждую ночь приделывать?

– Ну!

– Потом он спросит, где все эти стаканы? И что тогда будем делать?

– Не знаю я, – скривился Пашка.

– Вот и я не знаю.

– Сколько-то же должны были набросать денег.

– Сколько набросали, до ночи мы не узнаем.

До ночи Пашка крутился, как на иголках, все заглядывая мне в глаза: не пора ли идти? Я ждал. В голове мелькала мыслишка, что отец вполне может припереть злосчастный автомат домой, тем более что мать вечером притащила с работы цепочку, которой раньше к нашему электромошеннику крепился стакан. Не учли мы деревенских реалий: тут бы и самого описанного Сотником Митю Клюквина вместе с его механическим мошенником обокрали.

– Учитесь, дармоеды, – помахала она цепочкой, – все сидите за спиной родителей, как сидни, а мать за вас плечи ломает, пока вы спите без просыпу.

– Ничего мы не спим, – пробурчал Пашка, с тоской глядя на трофей матери.

– Погордыбачь мне еще! – мать замахнулась цепочкой, но бить не стала. – Чешите свиньям варить, нечего тут без дела дроболыхаться, как дохлые медузы в Туапсе.

– Так батя и автомат наш стырит, – глядя на бушующий в железном ободе огонь, озвучил Пашка мои мысли.

– Батя может. Может даже просто на блестящую железку позариться, как сорока.

– Это да, – вздохнул брат, – вон сколько хлама домой натащил.

– Чего прохлаждаетесь, стьюденты? – над забором всплыла лысая отцовская голова. – Заняться нечем? Скучаете? – вкрадчивости в его голосе позавидовал бы и подзывающий бандерлогов удав Каа.

– Мы свиньям варим, – угрюмо ответил Пашка внимательно глядя на родителя: не держит ли он за спиной нашего электромошенника.

– Молодцы, – отец открыл калитку и зашел к нам, – я в вашем возрасте свиней варил, но вы тоже дорастете, если будете батьку слушать. Батька у вас добытчик, – достал из кармана моток провода с вилкой на конце и потряс им.

Я без особого удивления узнал кабель, ранее питавший током наш автомат. Да, Митя Клюквин с таким папашей точно бы никакого автомата не собрал.

– С автомата менял снял, – похвалился отец. – Не будете разинями, так и вы что-нибудь урвете. Ладно, варите, а я пойду, выпью чашечку или стаканчик…

Отец пошел к дому.

– А автомат где? – не выдержав, с надрывом в голосе, вслед ему прокричал вскочивший с пня Пашка.

– Автомат я оставил, – оглянулся отец. – Ночью засаду устрою, – сообщил он доверительно.

– Какую засаду? – не понял я.

– На тех, кто его поставил, – отец понизил голос. – Хочу застукать этих менял на месте преступления.

– Зачем? – в один голос спросили мы с Пашкой.

– Затем, дети мои, что готовится зловещее преступление в правлении, а пресечь преступление – мой долг!

Отец удалился, оставив нас в полной растерянности.

– Что делать? – Пашка метался вокруг костра, словно ночной мотылек вокруг включенной лампочки. – Что теперь делать?

– Сейчас мы туда пойти не можем, – рассуждал я, – светло, нас заметят. Когда стемнеет, отец засядет в засаде – нас поймает…

– Когда идти?! – брат вскочил на свой пень и начал размахивать руками, будто собираясь взлететь.

– Не паникуй, я что-нибудь придумаю.

– Да что ты придумаешь? – Пашка заплакал. – Понавыдумывал автоматов своих!

– Вот еще! – я вскочил с пня. – Это была твоя идея! Твоя!

– Идея моя, а автомат придумал ты. Ты придумал – ты и виноват!

– Да ну тебя! – я плюнул от досады в костер. – Больше не буду с тобой связываться, трясогуз убогий!

– А ты падла! – брат спрыгнул с пня и схватил топор.

Брат был человеком трусливым, но с кандибобером и невероятно жадным и упущенная призрачная выгода вполне могла толкнуть его на какие-нибудь глупости.

Я схватил полено:

– Только попробуй!

– Вот еще, – Пашка воткнул топор в пень. – Я пошутил.

– Я тоже, – я подбросил полено в костер.

– Пока ты тут шутишь, там наши деньги лежат.

– Хватит ныть. Свиньям доварим и пойдем.

– Ура!!! – заорал Пашка и начал прыгать.

– Чего ты скачешь, серенький козлик? – на крыльце стояла мать. – От безделья сбрендил? От полежания тронулся?

– Я рад, что у нас такие родители! – нашелся Пашка.

– Неужели? – растерялась мать.

– И я рад, – поддержал я.

Вдруг поверит, и приготовит на ужин что-нибудь вкусное?

– Ладно, пойду Витьке скажу про вашу радость.

Мать скрылась в доме.

– Если она узнает, что мы ее обманули, – тихо сказал Пашка, – то она нас удавит.

– Угу, – согласился я, – есть такое дело. Если узнает.

До ужина сдернуть в правление не представилось возможности. На ужин мать расщедрилась, сготовив нам с Пашкой по котлете, что было с ее стороны неслыханной щедростью.

– Транжира ты, Валентина, – пробурчал отец, недовольно глядя на нас и поедая сразу две сложенные котлеты, промежуток между которыми был щедро намазан смесью сметаны, горчицы и хрена.

– У детей растущие организмы, – парировала мать.

– Я в их возрасте сам котлеты добывал, а не клянчил у родителей, – поглотив котлеты, отец двинул Пашке миску с остатками вареного гороха. – Доедай, – встал из-за стола и ушел в спальню.

Вернулся с ружьем и опоясанный патронташем. Сел в кресло у телефона. Закурил и начал набирать номер.

– Ты куда? – встревожилась мать. – Опять чертей ловить?

– Поеду менял ловить.

– Где ты их поймаешь? – хмыкнула мать. – Они уже далеко, ищи ветра в поле.

– Возле автомата, – ответил отец и напористо заговорил в трубку: – Нин, мужика позови. А что, у тебя их несколько? Вот его и зови. Здорово, Микола. Бери ружье, поедем преступников ловить. Что значит опять? Премия надоела? То-то же. Через пять минут выходи на дорогу.

Положил трубку, встал с кресла.

– Ариведерчи, – в дверях оглянулся. – Писем не ждите, читайте в газете.

Ушел.

– Дай то Бог нашему теляти менял поймати, – перекрестилась мать.

Пашка радостно поедал горох. Я понял, что мы к автомату безнадежно опоздали.

Отец и Лобан проторчали в засаде, затаившись в предбаннике почты, всю ночь, бдительно следя за дверью правления. Когда первые лучи Солнца начали ласкать землю, отец не выдержал и ворвался в правление, чтобы забрать обворованный автомат. Автомата в правлении не было… Чертыхнувшись, отец пощупал пустой табурет – автомата не было. Он вышел на крыльцо.

– Лобан, иди сюда.

Зевающий Лобан выбрался из машины, которую успел подогнать из липовой аллеи, где она простояла всю ночь, и зашел в правление.

– Смотри, автомат видишь?

– Нет. А где он?

– Украли! – отец с досады пнул табурет, сломав его. – Из-под самого носа утащили, проклятые менялы!

Раздосадованный, вернулся домой, матерясь позавтракал и уехал на работу, где заперся в кабинете и лег спать на стульях. Мать ушла следом.

– Менялы уперли наш автомат, – испуганно шептал Пашка. – Вдруг они наркоманы и меня украдут?

Популярная страшилка матери, что Пашку украдут наркоманы, чтобы сделать из его мозга наркотики, пугала брата всю жизнь.

– Какие менялы? Ты чего? Сам ку-ку? Никаких менял нет.

– Ты думаешь?

– Что тут думать? Мы же сами автомат поставили. Ты забыл что ли?

– Ну… точно, сами! – брат хлопнул себя по лбу. – Но не мы же его украли. Кто тогда? Менялы?

– Не сходи с ума. Украсть автомат мог только Стасик.

– Точно! – Пашка схватил со стола нож. – Эта падла белобрысая!

Сын токаря Стасик был первостатейным ворюгой и даже наш отец ему в этом завидовал. Сам-то он Стасика давно превзошел, но народная молва гремела о Стасике, отцовские же деяния обычно были покрыты мраком безвестности.

– Нож положи, ты не Рябич людей пугать.

Ровесник Пашки Рябич часто пугал всех, что «зарежет». Либо сам, либо его отец, отсидевший три года за хулиганство буйный алкоголик.

– Я просто хотел его испугать, – смутился брат, положив нож обратно на стол.

– Ты что, хочешь чтобы нас в колонию отправили?

– Нет, – шарахнулся от меня Пашка, которого мать с детства пугала детдомом и колонией. – Не хочу.

– Тогда забудь о ножах.

– Но как мы заберем свои деньги?

– Пока не знаю, но что-нибудь придумаю.

– Ты уже автомат придумал, – сморщился Пашка, – все из-за твоих придумок, – опять завел он свою волынку.

– Помолчи, думать мешаешь.

Обиженный Пашка замолчал и начал корчить рожи. Пришлось закрыть глаза, чтобы не отвлекаться. Выловить Стасика было нелегко: после нашей ночной погони за ним¹ токаренок стал осторожный, будто пугливый суслик возле норы и выглядывал из своей заваленной наворованным хламом комнаты-норки только чтобы что-нибудь у кого-нибудь стянуть.

– Допустим, мы его поймаем.

– Раз уже пытались, – пробурчал Пашка.

– Не перебивай, думать мешаешь. Поймаем мы его, но деньги же он с собой не носит?

– Не носит. Он их прячет, чтобы не отняли.

– Логично. Значит, нужно как-то заставить его принести нам деньги.

– Сказать, что зарежем.

– Хоре, договорились же, что ножом пугать не будем.

– Зря. Самое надежное средство.

– Да помолчи ты минуту! – я от досады хлопнул кулаком по столу. И тут меня осенило. – Придумал! Носокапки!

– Где? – Пашка пригнулся и начал встревоженно вертеть головой.

– Что? – не понял я.

– Ну эти, сносотапки.

– Не сносотапки, а носокапки. Носокапки! Понял?

Для Пашки путать незнакомые слова вроде этимологии и энтомологии было нормальным делом, так что я не удивился.

– Нет… а что это?

– Ну… – я задумался, подбирая слова. – Мы закапаем ему в нос носокапки, и если он не принесет нам деньги, то помрет.

– Ух ты! – Пашка захлопал в ладоши от восторга. – А где мы их возьмем?

– Сделаем.

По правде сказать, идея носокапок пришла мне из залитой в ухо отца Гамлета белены из незадолго до этого прочитанного Шекспировского «Гамлета». Оставалось только ее слегка переиначить под наши условия и все, дело в шляпе! За основу носокапок была взята смесь камфары, которой мать умащивала вымя коров, и нашатырного спирта, где-то украденного отцом. Смесь залили в пузырек из-под какого-то ядохимиката, со зловещим черным черепом и перекрещенными костями на остатках этикетки. Пашка своим ровным почерком² написал на новой этикетке «Носокапки».

Три дня мы выслеживали белобрысого прохиндея. Наконец удача нам улыбнулась: мы поймали Стасика возле нового магазина. Пашка, прыгнув вперед как бешеный ягуар, сшиб тщедушного токаренка на землю.

– Отдай деньги!!! – брат тряс совершенно обалдевшего Стасика, как волк плюшевого зайца. – Отдай!!!

Голова белобрысого болталась, будто тряпка на сильном ветру.

– Потише, – я положил руку брату на плечо. – Оторвешь ему башку раньше времени.

– Оторву! Я его за наши деньги! Ух!!!

– Какие деньги? – хрипло пропищал Стасик. – Я у вас ничего не брал.

– Ах ты! – Пашка широко замахнулся правой рукой и ударил. Стасик отдернул голову и кулак брата воткнулся в землю. – Аййй! – взревел Пашка, тряся ушибленной рукой.

– Не брал я ваши деньги, – воспользовался паузой белобрысый. – Вообще к вашему двору месяц не подходил.

«Он же не знает», – дошло до меня, – «что автомат – наша затея».

– Ты автомат спер? – спросил я.

– Какой? – попытался придуриться Стас, но бегающие снулые глазки выдали его с потрохами.

– Который в правлении газировку продавал. Ну?

– Ну… ну взял… А что? На нем не написано, что он ваш… Я подумал, не надо никому, вот и поставили в конторе… Я и забрал… Думал…

– Хватит! – остановил я поток нелепых оправданий. – Где он сейчас?

– Дома у меня, – блеснул глазами Стасик.

– А деньги из него?

– Какие деньги? – снова начал придуриваться быстро наглеющий Стасик. – Не брал я никакие деньги. Только автомат. Думал, что он не нужен никому…

Пришлось присесть и встряхнуть наглюгу за шиворот.

– Деньги из автомата где?

– Ну…

– Не нукай! – я встряхнул его еще разок. Так сильно, что у токаренка клацнули зубы. – Не запряг! Деньги где?

– Я отдам, – изобретательный воровской мозг уже видел путь к спасению. – Схожу домой и принесу. Вы тут будете?

– Мы с тобой пойдем, – набычился Пашка.

– Нельзя, – Стас с трудом спрятал ехидную улыбочку, – Ирка и Ленка дома.

Ирка и Ленка были старшими сестрами Стасика. Ленка на два года младше меня, а Ирка – на три. В любом случае, они бы рассказали родителям о нашем приходе, а от тех могло дойти до нашей матери. Лишние вопросы от матери нам были не к чему.

– Мы тебя возле двора подождем, – решил я.

– Пошлите, чего ждем? – нетерпеливо спросил Стасик и попытался встать с земли.

– Погодь, – я достал из висящей на плече полотняной сумки пузырек и отдал Пашке. Сам присел, крепко удерживая пленника. – Мы тебе, чтобы ты нас не обманул, носокапки зальем.

– Вот тебе! – Пашка покрутил перед глазами жертвы пузырек, особенно стараясь показать череп и кости.

– Если через двадцать минут не залить противоядие, то все, – объяснил я, – кранты, надуешь лапы.

– Вы чего?! – ошалел Стасик. – Совсем тронулись?! Я же помру! – заорал он.

Пришлось зажать ему рот ладонью.

– Помрешь, если попытаешься обмануть. Да не ори ты, падла! Паш, заливай!

Пашка, щедро разливая по лицу Стасика смесь, умудрился попасть извивающемуся как угорь воренку в ноздри.

– Давай в ухо еще, – тяжело дыша, предложил брат. – Для надежности.

– Хватит, – я отпустил токаренка и встал. – Все, время пошло.

– Фашисты проклятые! – Стасик вскочил и, размазывая по лицу липкую вонючую смесь, кинулся в сторону своего дома.

Мы, отдышавшись, пошли следом. Пока дошли до двора токаря, Стасик уже ждал, нетерпеливо приплясывая рядом с нашим автоматом.

– Капайте мне в нос, уроды! Я умру сейчас!

– Деньги все? – спросил Пашка.

– Не знаю! Я его не открывал! Капайте уже!

Я осмотрел автомат. С виду вроде целый.

– Хорошо, – я достал резиновую спринцовку с дистиллированной водой, применявшейся для приготовления электролита в аккумуляторы, и начал промывать Стасику нос. – На будущее знай, что если с нами свяжешься, то…

– То мы ночью залезем к вам, – кровожадно вклинился Пашка, – и нальем тебе носокапок в ухо! Подохнешь!

– Хватит! Я больше не буду с вами связываться.

– Все, противоядие действует, – я спрятал спринцовку обратно в сумку. – Но помни…

Мы поволокли автомат к лесопосадке, а Стасик остался, бессильно грозя нам вслед кулаком и шепча проклятия. Во вскрытом автомате мы нашли тринадцать рублей и пятнадцать копеек… Отец еще неделю ночами метался по деревне в надежде поймать мифических менял. А всполошившаяся этим, по своей сути невинным, событием деревня стала ждать войны и люди скупили в магазине всю соль и спички.