И жили на краю королевства, в старых развалинах, окруженных лесом, отшельники, и звали их наследники света, и правил отшельниками мудрый и справедливый лидер Эльри, изгнанный еще мальчишкой из Темного Королевства жадным правителем, королем Аргином. И была у Эльри прекрасная дочь Эльгира, нежная, как самый утонченный цветок, и непоколебимая, как самые неприступные скалы. Дух воина в прекрасном хрупком теле.

Свою красоту она унаследовала от матери Анны, а дух воина все семнадцать лет оттачивал отец бесконечными тренировками и изматывающими испытаниями. Эльри стал слаб, неизлечимая болезнь разъедала его органы. И в последний год он практически не вставал с постели. Он готовил свою дочь к судному дню, ибо после его смерти именно ей придется возглавить наследников света.

– Эль, Эль, постой, посмотри, что я нашел! – Между огромных валунов, останков старой разрушенной стены ловко уворачивался худощавый юноша, его русые распущенные волосы достигали плеч. Одет он был в кожаные сапоги и выделанную кожаную куртку с такими же кожаными брюками. Сбоку на кожаном ремне, который стягивал рубаху, висел заячий хвост, а рядом небольшой кожаный мешочек, набитый до отказа всякими ненужными безделушками.

– Опять ты, Ильгиз.

Эль была в таких же кожаных одеждах и больше походила на юношу, чем на девушку, ее редко можно было встретить в просторном платье, какое носили женщины. За спиной висел лук и колчан со стрелами. А белоснежные волосы были заплетены в две аккуратные косички, которые исчезали за спиной.

– Что тебе нужно? – недовольно спросила она.

– Смотри, – Ильгиз достал из кармана прозрачный камень размером с семечку, похожий на стекляшку. – Это я у реки нашел. Правда он прекрасен? Прямо как твои глаза!

– О, Ильгиз, мне некогда, давай я потом посмотрю.

– Но, Эль…

– Я собиралась подстрелить оленя. А ты опять мне мешаешь.

Огорченный Ильгиз сунул камень обратно в карман, Эль взобралась на огромный валун, осмотрелась и спрыгнула в высокую траву, которая достигала пояса. Ильгиз, обежав валун, пошел вслед за Эль.

– Что ты делаешь? – Недовольная Эль обернулась, услышав позади шелест травы.

– Я пойду с тобой.

– Ты будешь мешать, ты спугнешь оленя!

– Но я тихо, и тем более ты не сможешь дотащить оленя.

– Я справлюсь, мне не впервой.

– Ну Эль, можно я пойду с тобой?

– Хорошо, – грубо сопя ноздрями, согласилась Эль. – Только тихо. Будешь шуметь – подстрелю тебя вместо оленя.

Эль ступала осторожно, с пятки на носок, пригнувшись к земле, так что из травы едва выглядывала ее голова. Лук был наготове, в тетиву была вложена стрела, и после каждого шага Эль замирала на мгновение. Ветер шевелил листву, и лишний шум немного мешал, но Эль была опытным охотником и с легкостью могла отличить шум ветра от звуков пасущегося оленя. Ильгиз не был так же осторожен и терпелив, да и прятаться он не особо пытался, под его ногами постоянно трещали ветки, и Эль это ужасно злило.

– Стой здесь. – Эль неожиданно остановилась, присела и натянула тетиву. – Не двигайся, иначе пристрелю, – тихо, но достаточно убедительно сказала Эль и, прижавшись к земле, пошла дальше. Сделав несколько шагов, она застыла, потом, убедившись, что Ильгиз остался позади, пошла немного быстрее. Недалеко, впереди, на небольшой лужайке олень спокойно пережевывал траву.

– А-а-а, – закричал Ильгиз, Эль обернулась, ее взгляд впился в испуганного юношу, олень сорвался с места и, набирая скорость, сбил охотницу с ног, лук отскочил в сторону, затем так же стремительно олень сбил с ног и Ильгиза. Эль не растерялась, прыгнула в сторону и схватила лук. Запущенная ловким уверенным движением стрела со свистом пролетела над Ильгизом, но свою цель она так и не настигла. Эль подбежала к Ильгизу.

– Там змея, – оправдываясь, Ильгиз указал в сторону.

Эль бросила взгляд на землю.

– Это уж.

Натянула тетиву, прицелившись в Ильгиза, лежавшего в примятой траве.

– Я предупреждала.

– Нет, что ты, Эль, не надо, пожалуйста! – Ильгиз испугался еще сильнее.

– Успокойся, я шучу. Ладно, пойдем домой. – Эль закинула лук за спину. – Из-за тебя нам опять придется есть бобы.

– Посмотрим мои силки, возможно, там есть заяц.

– Далеко?

– Нет, прямо за рекой. На краю леса.

– Если там не будет зайца, я точно тебя пристрелю.

– Нам сюда. – Ильгиз пролез под накренившимся деревом, корни которого едва цеплялись за землю.

– Пойдем по тропе. – Эль стояла на месте, не желая идти неизвестным путем.

– Да брось, Эль! Я хорошо знаю лес. Идем, – настаивал Ильгиз.

– Ну ладно. – Эль пролезла под тем же деревом.

– Эль, почему твой отец перестал выходить на люди? Его практически не видно. Он постоянно находится в старой крепости.

– Я не хочу об этом говорить. – На лице девушки отразилась тоска, которая заполнила все в округе и даже немного ранила ее спутника. Но любопытство и сомнения овладели в последнее время Ильгизом, точно также как и любым отшельником, жителем Развалин, и поэтому он продолжил настаивать на своем.

– С ним все хорошо?

– Все хорошо, – на глазах Эль навернулись слезы, – мама говорит, что он сильный и справится.

– Справится с чем?

– Хватит, Ильгиз! – крикнула Эль.

– Хорошо, больше не буду. Нам сюда.

Они вышли к реке, преодолели реку вброд и отправились вверх по течению.

– Отец серьезно болен, – чуть слышно обронила Эль, – он медленно умирает, а лекари не могут найти лекарство.

– Может быть, мой отец сможет помочь, он хорошо разбирается в травах, я скажу ему, чтобы навестил вас. – Ильгиз остановился. – Слышишь, пищит. Кажется, попался. – Юноша подбежал к силкам, из которых пытался вырваться заяц. – Забирай, он твой. Не олень, конечно, но все же хоть какое-то мясо.

Эль усмехнулась: целый заяц вместо оленя, чудесная охота.

– Вечно ты всем недовольна, отец говорит, что мы должны быть благодарными за все, что дает нам жизнь. У тебя нет оленя, зато есть заяц.

– У нас нет ничего, Ильгиз. Разве ты не понимаешь, мы живем в сырых холодных развалинах и называем это нашим домом. Прячемся от короля Аргина, довольствуемся бобами, а олень – это невиданная роскошь на нашем столе. В королевстве люди живут иначе. Отец рассказывал, что, когда он был мальчишкой, он жил при дворце и ходил в нежных шелках, спал на мягкой кровати, а его стол ломился от всевозможных угощений. До тех пор, пока его отца не отравили, а его не изгнали из королевства. Люди, преданные моему деду, ушли вслед за моим отцом в надежде, что он сможет их защитить и подарить им новый дом. Он подарил, но не дворец, а сырые развалины. Почему я вечно недовольна? Потому что у нас забрали то, что принадлежит нам по праву. Мы должны жить в королевстве, и однажды так и будет. Я верну наш дом. Вот увидишь.

– Как?

– Я не знаю, но однажды это случится.

– Не знаю, мне нравится жить здесь. – Ильгиз приподнял голову и смотрел по сторонам восторженным взглядом. – Посмотри, как красиво, как зелено вокруг: трава, папоротники, река наконец, а как звонко поют птицы! А там – видишь? Смотри, как гладко падают лучи солнца. Они как будто пытаются не опалить листву и аккуратно пробираются сквозь кроны. Да и одежда – по-моему, в ней очень даже удобно, а еще она прочная, главное хорошо вымочить шкуры, чтобы кожа не воняла.

– Это потому, что ты никогда не носил шелка.

– А ты носила?

– Нет, – разочарованно ответила Эль, опустив глаза. – Ладно, идем.

– Хм, ты не носила шелка, но они тебе нравятся.

– Пойдем уже, Ильгиз, и не забудь своего зайца.

– Но он твой, я отдал его тебе.

– Обойдусь бобами. – Эль достала нож и перерезала зайцу горло. – Я думаю, он достаточно намучился.

Ильгиз посмотрел немного удивленно и сглотнул слюну, почувствовав некую хладнокровность. Эль сразу же бросила истекающую кровью тушку на противоположный берег и, поправив лук, полезла по бревну, лежащему, словно мост, от берега к берегу над неглубокой балкой.

– Ильгиз, смелее! – крикнула Эль с противоположного берега.

– Ну ладно, – вздохнул Ильгиз и, набравшись смелости, тоже полез по бревну.

– Мы могли бы вернуться тем же путем, – недовольно пробормотал Ильгиз, преодолев русло, мирно стремящееся вдаль куда-то за пределы леса.

– Слишком долго.

Их путь пролегал сквозь высокий плотно растущий папоротник, который выделял не самый приятный, приторно-едкий аромат. Ильгиз, как хороший знаток местности, шел впереди и постоянно натыкался на паутину с останками высохших букашек. Эль такое приключение несколько веселило и провоцировало на совсем не уместный, по мнению Ильгиза, смех. Но на все замечания Ильгиза Эль реагировала все тем же смехом, а Ильгиз злился еще больше. Наконец папоротник остался позади, но не паутина, которая, к счастью для Ильгиза, теперь была хорошо заметна под лучами солнца на широкой тропе, и он с легкостью мог от нее уворачиваться. Некоторые сети он сбивал палкой, которую подобрал по пути, от других просто уклонялся. Эль успокоилась и вскоре, засмотревшись на сойку, сама угодила в паутину. Теперь рассмеялся Ильгиз, но, заметив злобный взгляд Эль, тут же успокоился.

– Ты же часто бываешь в лесу, а тропы до сих пор не знаешь? Почему, Эль?

– Я охотник. Зачем мне тропы? Мне нужны следы. Олени не ходят по тропе.

– А если заблудишься?

– Все просто, Развалины на юге.

– Но все же…

– Тихо!

– Что такое? – шепотом произнес Ильгиз.

– Я сказала, замолчи и замри, не шевелись.

Ильгиз стоял в недоумении пару минут.

– Слышишь?

– Нет, я ничего не слышу.

– Попробуй закрыть глаза. Теперь слышишь?

– Да, – неуверенно ответил Ильгиз.

– Что слышишь?

– Ну ветер, наверное, а еще как будто пчелы, – все так же неуверенно ответил Ильгиз.

– Еще что?

– Да много всего. Просто звуки.

– Вот поэтому я и не заблужусь. Лес наполнен голосами. Он как будто живой и разговаривает с тобой. – На лице Эль появилась улыбка. – Это журчит река. Слышишь, она как будто зовет тебя своей прохладой: «Я здесь, я жду тебя». И трепет крыльев. Это птица, она прямо над нами, а там, на западе, еще одна, и еще немного подальше. Шелест папоротника немного звонкий, а шелест осоки чуть потише, у болота, что на востоке, он отражается эхом от воды. А там, у тебя за спиной, рой пчел. И если прислушаться еще лучше, то можно услышать, как пчелы садятся на цветы. А это скребется мышь среди кореньев. Ну и, конечно же, наши Развалины, там постоянный шум, особенно звон наковальни из кузни, он слишком сильно бьет по ушам, его ни с чем не спутать.

– И как ты все это различаешь? – Ильгиз был неожиданно удивлен.

– Ты видишь глазами, а я охотник, и я доверяю только ушам. Ты не сможешь увидеть оленя за поворотом или за высоким кустарником, но ты всегда сможешь его услышать. Звуки заполняют все вокруг, и ты сможешь многое увидеть, когда научишься слушать. Ладно, идем.

Эль и Ильгиз вышли к окраине Развалин, туда, где были разбросаны валуны от старой стены, здесь Ильгиз уже смог отчетливо различить звон наковальни. Вдали, над чащей леса, пестрел закат, в Развалинах загорались первые факелы. Все кругом суетились, местных было не так много, но были они достаточно оживленными. Кто-то возвращался с рыбалки, волоча за спиной сеть, измазанную речной тиной, и корзину с рыбой, кто-то нес с охоты мелкую дичь. На краю Развалин извергала дым и пламя старая печь, возле которой звенела под ударами тяжелого молота уставшая наковальня. Женщины возвращались со стороны реки, неся за спиной корзины, заполненные мокрым бельем. Детвора сражалась на палках, представляя в своих руках могучие мечи, под ударом которых сгинет любой враг, осмелившийся прийти в это неприметное убежище.

– Иль! Сыночек! – подбежала мама Ильгиза. – Я уж думала, ты не вернешься к ужину.

Это была крупная, рослая женщина в белом льняном платье широкого кроя, на голове была повязана косынка, спрятавшая под собой волосы, но широкая, слегка растрепанная коса все же как будто пыталась выбраться наружу. Практически идеальный овал лица и румяные щеки выдавали всю доброту и заботу, в которой вырос Ильгиз.

– Я пойду к отцу, – тихо обронила Эль и неловко улыбнулась на прощание.

– Мама, – протяжно и недовольно сказал Ильгиз, – я же просил не называть меня Иль. Я же не девчонка.

– Просто мама тебя любит, вот и все. Ладно, идем, ужин готов, да и отец уже вернулся с рыбалки.

– А у меня вот, заяц, – Ильгиз протянул тушу.

– Значит, завтра у нас будет мясо.

Эль взбежала по каменному полуразваленному крыльцу, прошла по каменному коридору и вошла в широкую комнату, где у старой кровати сидела ее мать. Стройная, ухоженная, в длинном черном платье. Ее белые волосы ложились на плечи гладкими прядями и доставали до поясницы. Взгляд был строгий, а на лице практически не осталось каких-либо эмоций. Раньше Анна была совсем другой, но болезнь мужа ранила и ее.

– Где ты ходишь? Ты нужна здесь, твоему отцу все хуже и хуже. Ты опять таскаешься с этим мальчишкой?

– Я была на охоте. – Эль сильно расстроилась, в очередной раз услышав упреки в свою сторону.

– Для этого есть мужчины, а ты должна ухаживать за своим отцом. Оставь свой лук, оставь эти забавы.

– Анна, – в постели зашевелился отец, – ей нравится ее лук, ей нравится охота, не отбирай у нее эти маленькие моменты. В конце концов, однажды она не сможет охотиться – не останется сил, чтобы натянуть тетиву. Мне уже вряд ли что-то поможет. А у нее вся жизнь впереди. Как, ты говоришь, зовут этого юношу? – обратился Эльри к дочери.

– Ильгиз. – Эль улыбнулась и стала более решительна после того, как отец за нее заступился.

– Подойди, присядь рядом.

Эль сняла лук, села на край кровати и зажала лук между ног, уперев его одним краем в пол. Эльри взял дочь за руку.

– Он хороший парень?

– Ну да, наверное…

– Он добр, честен, решителен?

– Да, – голос Эль неуверенно задрожал.

– Ну так держись за него.

– Ты не понимаешь, отец! Он как девчонка, мягкий и податливый.

– Откуда тогда этот блеск в твоих глазах? – улыбнулся Эльри. – То, как он ведет себя рядом с тобой, не говорит о его характере в целом. Вряд ли он такой же податливый для других. Мужчина становится робким и мягким лишь с той самой. Вот я, я похож на мягкого.

– Нет, что ты, отец. Ты сильный лидер.

– Уверен, твоя мать думает иначе.

Анна впервые за долгое время улыбнулась.

– Понимаешь, Эль, – продолжил Эльри, – лишь настоящий мужчина может себе позволить слабость, нежность и доброту. Но только рядом с той самой. А теперь пойди поешь, наверняка ты голодна. Зайди ко мне после ужина.

– Ты не пойдешь со мной к столу? – Эль сильно огорчилась, раньше отец мог отсутствовать за завтраком либо за обедом, но ужинали они всегда втроем, все те годы, что Эль могла вспомнить.

– Мама принесет мой ужин в постель, прости. – Эльри убрал одинокую слезу с щеки дочери и отвернул голову, чтобы спрятать от дочери свои глаза, в которых Эль смогла бы рассмотреть крадущуюся из глубин души смерть.

Эль покинула зал, Эльри проводил дочь взглядом и взял Анну за руку.

– Она справится, она сильная. Я думаю, пора ей все рассказать.

– Она ребенок.

– Пора, я могу не дожить до утра.

– Хорошо. – Холод в словах Анны не был чем-то необычным, она смирилась с тем, что в любой момент ее муж покинет этот мир. – Я принесу твой ужин.

По каменному полу застучали металлические набойки каблуков. Эльри смотрел в потолок, пока звук набоек медленно удалялся по коридору. Прежде чем Анна вернулась, в коридоре зашлепали по холодным камням кожаные сапоги. В проеме появилась Эль с двумя мисками бобов. Сбросив сапоги на полу, она влезла на кровать, скрестив ноги.

– Держи, – протянула она миску. – Если ты не можешь пойти к столу, значит, я буду приходить к тебе с твоим ужином.

– Ну хорошо, – улыбнулся Эльри и, кряхтя от боли и усталости, поднялся чуть выше, оперевшись спиной о подушку.

В коридоре вновь застучали набойки, два взгляда устремились к проходу. Анна вошла с такой же миской бобов. Она немного растерялась, увидев Эль, и на мгновение замерла на месте.

– Иди к нам, дорогая. Видимо, сегодня мы все же поужинаем вместе.

Ужин продолжался в грустном молчании. Эль понимала, что отец за минувший день стал более слаб, Эльри раздумывал над предстоящим разговором, а Анна пыталась игнорировать неудобный момент.

– Оставь нас, – сказал Эльри, глядя на Анну, и поставил пустую миску на кровать. Анна молча удалилась. Эль немного растерялась, не понимая, что происходит.

– Помоги мне встать. – Эльри выпрямил спину, упираясь в кровать двумя руками.

– Что ты, отец, ты должен лежать.

– Нет-нет, поверь мне, так надо.

Эль вскочила с кровати и натянула сапоги, затем, усадив отца на край кровати, натянула ему на ноги такие же кожаные сапоги. Некогда крепкий мужчина теперь с трудом стоял на ногах, опираясь на хрупкую дочь. Его тело скрывалось под белой тонкой ночной рубашкой, которая свисала до пола и прикрывала сапоги. Редкие волосы и борода были абсолютно седые, а все тело дрожало то ли от холода, то ли от слабости.

– Нам сюда, – указал он на каменную стену, поросшую тонким зеленым мхом, в то место, где висел факел.

В глазах Эль застыло непонимание.

– Зачем?

– Идем, сейчас ты сама все узнаешь.

С трудом передвигая ноги, с помощью дочери Эльри добрался до стены.

– Ты должна толкнуть.

Эль, не задавая вопросов, толкнула стену.

– Сильней, – тихо произнес Эльри и тоже уперся в стену одной рукой. Перед Эль со страшным грохотом, перемешанным со скрипом и скрежетом камней, отворилась каменная дверь, оставив в стене широкий проем. Куда-то вниз вела старая сырая железная лестница. Доносился звон капель воды и какая-то необычная свежесть, словно только что прошел дождь. Порыв ветра, вырвавшийся из-за стены, содрогнул пламя факелов и сразу же утих.

– Что там? Отец!

– Идем, мы должны спуститься вниз.

– Лестница мокрая и скользкая, ты можешь оступиться.

– Нет, что ты, не стоит так переживать. – Эльри взял факел со стены. – Он нам пригодится.

Преодолев лестницу, Эль с отцом оказались в просторной, хорошо освещенной комнате с высокими потолками. На полу была вода, которая достигала щиколоток, Эль оперлась о стену, и рука погрузилась в воду.

– Что это, отец? – Эль сильно удивилась тому, что стены тоже спрятаны под водой, но как вода не стекает со стен, Эль не понимала.

– Идем.

Эльри вел дочь к источнику света, и здесь Эль удивилась еще больше. В воздухе в самом центре комнаты висел камень, излучая яркий белый свет. А вода текла и ударялась в камень и с потолка и с пола. Эль провела рукой по тонкой струйке воды, чтобы убедиться в том, что вода течет снизу вверх.

– Как такое возможно? Отец? – Ее глаза забегали по сторонам. Эль ждала ответа с широко раскрытым ртом.

– Это Сердце Света. – Эльри просунул руку сквозь воду, аккуратно взял сияющий камень двумя пальцами и достал его из воды. – Тогда, много лет назад, люди пошли не за мной, не за мальчишкой, – они следовали за Сердцем Света. Есть и второй камень, Сердце Тьмы. И находится он в Темном Королевстве, у короля Аргина, наследника тьмы. Мой дед хранил эти камни и разделил их между сыновьями. Сердце Света старшему сыну, моему отцу Аврилу, а Сердце Тьмы – моему дяде Аргину.

– Что? То есть Аргин и твой отец были братьями?

– Да, но жадность власти и Сердце Тьмы завладели Аргином, и он захотел заполучить Сердце Света. Он отравил моего отца, чтобы заполучить камень, но свет и тьма находятся по разные стороны Утренней Зари. Сердце Света защитило меня и других наследников. Мы следовали за Сердцем до тех пор, пока не обрели новый дом здесь, в Развалинах. Сердце дает нам защиту, наследники тьмы не могут войти в этот лес. А мы не можем войти в Темное Королевство. Мы не можем явиться с Сердцем и подарить им свет. Лишь Утренняя Заря может рассудить, быть свету или тьме. Я не смог за свою жизнь разыскать Утреннюю Зарю и вернуть свет в Темное Королевство. Быть может, тебе удастся.

– Что такое Утренняя Заря? Это тоже камень?

– Я не знаю, я знаю лишь то, что заря может восстановить баланс между светом и тьмой. Лишь Утренняя Заря имеет власть над Сердцами. Оставим его здесь. – Эльри вернул камень в два встречных потока воды. – Идем наверх. Я рассказал тебе все, что я знаю.

– Ты не сказал, где искать зарю.

– Между светом и тьмой, более мне ничего не известно.

Точно так же, опираясь одной рукой на дочь и держа второй рукой факел, Эльри вышел на поверхность и добрался до своей кровати. Эль, оставив отца в постели, задвинула каменную дверь и тут же вернулась к отцу.

– Если я отыщу Утреннюю Зарю, мы сможем вернуться в королевство.

– Все возможно. А теперь беги отдыхай и скажи матери, чтобы зашла ко мне.

– Хорошо, отец. – Эль, шлепая сапогами, быстрым шагом покинула просторный зал. Она буквально наткнулась на Анну и чуть было не сбила ее с ног в коридоре.

– Все хорошо, Эль?

– Да, мам, хорошо! Отец хотел тебя видеть, – сказала Эль и побежала дальше на улицу вниз по каменным ступеням. Выбежав на улицу, Эль остановилась и задумалась, всматриваясь в красоту ночного звездного неба. Кругом горели факелы и лампы, и, несмотря на наступившую ночь, в Развалинах по-прежнему было людно. Из леса доносились всевозможные шумы, которые в ночной пустоте Эль могла различать еще лучше. Где-то вдали неугомонно кричала сова. В кустах шуршали ежики, пытаясь спрятаться от лишних глаз. А воздух был пропитан спокойствием. Эль пробежала по тропе вглубь Развалин, но, обнаружив, что над дверью Ильгиза факел уже не горит, расстроенная, вернулась в свою небольшую хижину рядом со старой крепостью. Потушив лампу возле входа, которую, уходя, зажгла мама Анна, Эль исчезла за покосившейся деревянной дверью.

Редкий утренний туман пробирался сквозь густой лес, окутывая нежной бархатистой пеленой старые развалины. Над горизонтом виделся рассвет. На листьях деревьев, на траве и на каменных глыбах, поросших мхом, переливались цветами радуги капли прошедшего ночью дождя. Эль выскочила из своей покосившейся хибары, застегивая на ходу плотную кожаную рубашку. Дверь осталась распахнутой.

– И вам доброго дня, – ответила она на слова «доброе утро» встретившемуся на пути рыбаку, который с самого раннего утра отправился к реке, чтобы проверить оставленные на ночь кубари. – Ой-ой-ой! – тут же вскрикнула она, врезавшись на узкой тропе в женщину, которая шла вслед за рыбаком. – Извините! я вас не заметила.

– Ничего страшного, дитя, – улыбаясь, ответила женщина и побрела дальше по тропе.

Эль бежала сквозь туман в глубину Развалин, юркая меж валунов, постоянно уклоняясь от прохожих, которые с рассветом торопились по своим делам. Миновав последний изгиб тропы и выбежав на небольшой пригорок, Эль наклонилась, уперлась руками в колени и как следует отдышалась. Теперь она шла гораздо медленнее и никуда не торопилась.

– Доброе утро! – крикнула она издалека травнику, отцу Ильгиза.

– О, Эль, доброе утро, – ответил Гильтир, отец Ильгиза, косматый худощавый мужчина, с виду походивший на друида, в таком же широком балахоне с просторными рукавами; его тонкие пальцы умело орудовали пестиком в небольшой деревянной ступе; судя по аромату, он толок лечебные травы, которые лежали рядом на столе. А еще на столе лежало несколько свертков и стояла каменная ступа с уже готовым порошком. На краю стола переливались всевозможные пузырьки самого разного размера. Ну и конечно же, на столе по правую руку лежал блестящий серп, у основания которого красовалась резная костяная рукоять кремового оттенка.

– А Ильгиз уже проснулся? – тараторя, выдала Эль.

– Что-то случилось? Что-то я не припомню, чтобы ты когда-нибудь заходила к нам в гости, – не отвлекаясь от своего занятия, спросил Гильтир.

– Нет, ничего, – немного встревоженно ответила Эль и отвела взгляд в сторону. – Просто хотела увидеть Ильгиза.

– Ха, – усмехнулся Гильтир, – его в такую рань трудно вытащить из кровати. Ложится поздно, а потом спит до полудня.

– Может, вы все же посмотрите, вдруг он уже проснулся, – немного жалостливо прошептала Эль.

– Я, конечно, могу посмотреть, но это вряд ли. – Гильтир отставил ступу в сторону и вытер вспотевшие ладони о балахон. – Ильгиз! – закричал он, подходя к дверям своей хижины. – Ильгиз, к тебе Эль пришла.

Гильтир скрылся в хижине. Эль подошла к столу и стала рассматривать содержимое ступы, от которого веяло каким-то довольно едким неприятным запахом, как от лекарей, которые присматривали за Эльри, отцом Эль.

– Сейчас выйдет, – крикнул Гильтир, выйдя на порог. – Пришлось разбудить.

Эль улыбнулась, добившись желаемого, и ничего не ответила.

– Это лечебные травы, – подметил Гильтир, заметив, как Эль рассматривает ступу. – Здесь слишком сыро, особенно в сезон дождей, в легких скапливается много жидкости и слизи. И если не пить эти травы, то со временем становится очень трудно дышать, а кашель делает твою жизнь просто невыносимой. Отвар выводит слизь из легких. – Гильтир скривился. – Конечно же, немного противно все это отхаркивать, но по-другому никак.

Из хижины вышел сонный, взъерошенный Ильгиз в белой ночной рубахе.

– Привет, Эль. – Ильгиз зевнул и потянулся. – Ты чего так рано?

Эль оставила Гильтира и подошла к Ильгизу.

– Нам надо поговорить.

Ильгиз скривил физиономию и нахмурился, а в его взгляде застыл немой вопрос.

– Пойди оденься, – продолжила Эль.

Ильгиз опять зевнул и пошел обратно в хижину.

– А эти травы, они могут помочь моему отцу? – Эль вернулась к Гильтиру.

– Я не лекарь, я всего лишь травник. – Гильтира словно одолела грусть. – Наверное, я смог бы помочь Эльри, если бы меня услышали пару лет назад. Эльри доверился лекарям, меня он попросту отверг. Травник ничего не смыслит в анатомии. Только вот знаешь что, – улыбнулся Гильтир, – лекари ничего не знают о травах. Они словно полагаются на удачу.

– Зайдите к отцу, – слезно прошептала Эль, – я думаю, он изменил свое решение, и в этот раз он вас не отвергнет. Пожалуйста.

– Хорошо. – Это было единственное слово, которое смог выдавить из себя Гильтир, после того как рассмотрел во взгляде Эль всю боль ее души, которую она так умело прятала от мира, который ее окружал. Гильтир увидел не только боль, но и непомерную силу, которая помогала Эль так уверенно и отважно бороться с той самой болью. Гильтир рассмотрел дух воина в хрупком нежном теле.

Из хижины вернулся Ильгиз в повседневном наряде и на этот раз с причесанными волосами.

– Ты готов?

– Ну да, вроде. – Ильгиз был немного неуверен, не понимая, к чему он готов, ведь Эль хотела просто поговорить.

– Тогда идем!

– Куда?

– Идем, – Эль была настойчива, – я потом все расскажу.

Гильтир проводил взглядом убегающих в сторону леса детей и продолжил толочь травы, раздумывая над состоянием Эльри.

– Куда мы идем, Эль? Я даже не позавтракал.

– Идем, мы должны добраться до другого края леса.

По тропе меж валунов Эль и Ильгиз дошли до остатков старой стены на краю Развалин.

– Жди здесь, – приказным тоном выдала Эль и убежала в сторону старой крепости. Ильгиз посмотрел вслед Эль и запутался в сомнениях, ведь каждый житель Развалин знал, что нельзя ходить на край леса, к границе с Темным Королевством. Он прокручивал в голове всевозможные фразы и действия, которые должны были остановить Эль, но как только Эль вернулась, Ильгиз вновь размяк.

– Я просто забыла свой лук, – вернувшись, сказала Эль. – Все, идем. Что встал?

– Может, не стоит? – Ильгиз был крайне нерешителен. – Это же граница Темного Королевства.

– Ты струсил! Я так и знала! Можешь вернуться, я пойду одна.

Эль свернула с тропы и скрылась за огромным валуном, на котором росли несколько кустов папоротника. Ильгиз сердито выдохнул, взялся за голову, посмотрел в сторону Развалин и, не сумев совладать с собой, побежал вслед за Эль, и как только он забежал за валун, то тут же обнаружил, что Эль никуда не ушла, а дожидается его, опершись спиной о глыбу.

– Я знала, что ты не сможешь уйти, – улыбнулась Эль.

– Пойти на край леса… Очень, очень плохая затея. – Ильгиз попытался выразить свое недовольство, но тут же отступил перед грустным взглядом Эль, который взывал о помощи.

– Я знаю, но ты мне нужен, правда нужен, Ильгиз! Ты хорошо знаешь лес, а без тебя я могу заблудиться. Ты же поможешь мне?

– Хорошо. – Ильгиз с легкостью поддался манипуляции со стороны Эль и более не смог сопротивляться.

– Мы не можем идти по тропе, ты должен провести меня так, чтобы нас не обнаружили.

Ильгиз гордо зашагал вперед, в сторону от тропы, туда, где в небольшой просеке мирно рос густой молодняк. Удалившись от тропы, Ильгиз присел на корточки среди папоротников.

– Присядь, – одернул он Эль. Эль растерялась и, ничего не понимая, опустилась рядом с Ильгизом.

– Что ты делаешь?

– Надо убедиться, что нас никто не видел.

Убедившись, что по тропе никто не идет, Ильгиз сбежал вниз по уклону на небольшую низменность к старому трухлявому пню. Эль, спотыкаясь, сбежала следом.

– Ты когда-нибудь была на краю леса? – спросил Ильгиз, взбираясь на гриву, расположенную по другую сторону низменности.

– Нет, отец запрещал.

– А я был. – Ильгиз стоял на гриве и смотрел вдаль, пока Эль его догоняла. – Дважды.

Немного запыхавшись, Эль взобралась на гриву.

– И что там?

– Такой же лес!

– А за лесом? – Эль прищурилась, нахмурив брови.

– Королевство! Ладно, Эль, идем уже! Сама скоро увидишь.

Ильгиз сбежал в папоротник у подножия гривы, там, где сырость пропитала каждый миллиметр и земля от сырости оживала под ногами. Там, где трава росла густым слоем, земля была более плотная, но на лысой земле иногда увязали сапоги и передвигаться было немного затруднительно.

– Мы же могли обойти эту трясину, – возмущалась Эль, глядя в спину проворному Ильгизу, который явно не впервой преодолевал эти места и поэтому с легкостью нащупывал взглядом плотную землю, передвижение по которой не требовало каких-либо дополнительных усилий.

– Успокойся, осталось совсем немного, – шутливо прокричал Ильгиз и залез на корягу. – Вот доберешься до меня, а там за корягой уже твердая земля. Давай, Эль, я жду.

– Я когда-нибудь точно тебя пристрелю, – разозлилась Эль в ответ на насмешку Ильгиза. Помимо насмешек в свою сторону, Эль ужасно злил сапог, увязший в плотной трясине и напрочь отказывающийся поддаваться освобождению. Ильгиз тут же успокоился и спрыгнул с коряги, его черты приобрели более серьезный вид, и он нерешительно выдвинулся на помощь Эль.

– Просто под ноги смотреть надо, вот и все!

Ильгиз пожалел о сказанном, заметив, как Эль разозлилась еще сильнее, ее лицо медленно окрасилось в злобный румянец, чего было вполне достаточно, чтобы Ильгиз замолчал и более без лишних замечаний провел ее через трясину.