Горькое молоко – 1. Золотой брегет. Тюремный шлейф

ОПАСНЫЕ ПАРАЛЛЕЛИ И ЗАПАХ КРОВИ

После кражи брегета Иван понял, что цена его велика, хотя он догадывался об этом. Он спрятал его у родителей в квартире, чтобы впредь больше не смущать жуликов. Манана в это время устроилась на работу в областной онкологический центр.

Иван зимой работал в бригаде и был доволен жизнью. Футболисты в зимнее время, трудились на заводе только три дня, остальные дни они тренировались в спортивном зале стадиона. На первенстве Волжского бассейного совета в мини футболе, от завода выставили команду «Беркут». Это был ополовиненный Водник, где за команду выступали братья Бекетовы, Беркуты, Иван Беда и Лёня Савельев. Они с лёгкостью обошли все команды и забрали кубок, пропустив в свои ворота за весь турнир всего лишь шесть голов. Перед ними стояли большие задачи выиграть область и рабочую спартакиаду России. Тренер не находил уже добрых слов игре Беде. Всё было сказано. Он только удовлетворённо смотрел в его сторону, так как в это время много ругал других игроков. Немало шишек получал и молодой Лёня. Тренер специально его пилил каждую тренировку, чтобы он разуверился в своём мастерстве и не думал о переходе в команду классом выше Водника:

– Ты мне сборную солянку с мячом не показывай, работай и делай, что умеешь. У тебя безупречное чувство пасса и я готовлю тебя в новом сезоне к роли разыгрывающего. И если ты будешь думать на поле спинным мозгом, а не серым веществом, который у тебя в черепушке спрятан, ничего из тебя не получится. Пойми, обязанности проходчика у нас выполняет Беда, твоя задача, выложить ему пас на ногу, что ты успешно делаешь. А представь, получил Иван травму, и вместо него я поставил Чижова, у кого нет такого дриблинга, как у Беды, но у него есть обострённое чувство гола. Ты ему пас может, и выдашь, но не на ту позицию, откуда он может прострелить ворота противника. Думать надо, а не можешь, – найди донора еврея и сделай себе переливание. И не обижайся я вправе так говорить, чтобы на поле у тебя не было трудноразрешимых вопросов. Да, ты неплохой футболист, но до одарённости Ивана тебе далеко, так как установки мои не выполняешь. А это говорит о твоём изъяне в дисциплине. Дисциплина бьёт класс! – поставил он точку в своих наставлениях.

После тренировки Иван шёл вместе с Лёней:

– Как ты думаешь, тренер не излишне ко мне придирчив Иван? – спросил Савельев.

– Я думаю, что ты ничего не понял из речи тренера, – ответил Иван. – А если бы понял, то не задал бы этого вопроса. И вся беда в том, что после предложения тренера «Волги» ты возомнил из себя выдающегося футболиста. Спроси у ветерана футбола и моего близкого родственника Димы Бекетова. Грамотный мужик! Ему бы по футболу идеологические труды писать или даже библию, а пишет спортивные репортажи в местных газетах. Так вот Дима бы тебе на твою ситуацию ответил примерно так: «Лёня это бывает в молодом возрасте. Не расстраивайся со временем у тебя это пройдёт». – Утешил бы он тебя. А я тебе добавлю, чтобы не случилось, от коллектива не чурайся!

Лёня шёл рассеянный и огорчённый, пытаясь, что – то сказать Ивану, но не решался. Иван заметил это и без раздумья прямо в лоб, спросил:

– Что ты Лёня замышляешь, – выкладывай?

– Я письмо написал в Крылья Советов, – неожиданно выдал он новость Ивану. – Ответ с приглашением уже получил. Я поеду во вторник туда на просмотр. Может, вместе махнём? Покажем им класс, – предложил Лёня.

– Съездить я, конечно, смогу с тобой и на просмотре для самоутверждения сыграю, но независимо от результата, в той команде я играть не буду. В футбол играть можно всю жизнь. Но запомни одно – пользуются футболисты жизненными привилегиями, только до тех пор, пока они нужны команде. Поэтому всегда нужно думать об основной профессии, которая будет кормить семью. А я в данный момент учусь на мастера и для меня важно приобрести эту профессию.

Лёня понимал, что Беда ему мудрые слова, говорит, но он хотел любыми путями ухватиться за надежду. И в своё «Я» он верил, как в бога, хотя сомнения его терзали в этот миг:

– Ты только никому не говори про мой просмотр, а то смеяться ребята будут, если отбор не пройду, – предупредил Лёня.

– Никто над тобой смеяться не будет. В тайне каждый мечтает играть в команде мастеров, но не каждый верит в свои силы, а другим вообще не в жилу там играть, но я хочу тебе сказать, что команда, которую ты выбрал это не венец славы.

Иван поехал с Лёней в Крылья Советов и, отыграв на заснеженном поле один тайм, им обоим предложили место в команде.

…Иван вежливо отказался. Просил, чтобы этот вопрос тренер оставил открытым до начала футбольного сезона, сославшись на беременность жены, а Лёня остался в команде.

Иван и не думал обманывать администрацию футбольной команды Крылья Советов, как думал вначале Лёня. Манана действительно была на шестом месяце беременности и в июле должна была рожать.

Иван попрощался с Савельевым и отправился на вокзал, где у него произошла неприятная встреча с человеком, которого он не ожидал встретить в этом регионе. Это был им, когда – то обиженный на зоне Монтёр.

Иван находился в небольшом привокзальном буфете и пил кефир с булочкой. До отправления поезда оставалось сорок минут. Он через стекло ощутил на себе потусторонний взгляд. Обернувшись, увидел, что на него в упор смотрит куча молодых ребят, одетых в модные Болоньи куртки и серые фуражки. Иван продолжил трапезу, не показывая своего интереса к компании. Но интуиция подсказывала, что эта компания относится не к случайным праздным прохожим без дела скитавшихся по вокзалу. Весь их вызывающий вид и безобразный громкий смех выдавал в них искателей приключений. Было предельно ясно, что неприятного разговора с Монтёром ему не миновать:

– Кефир пьём? – услышал он позади себя голос.

Иван, не оборачиваясь, стоял за столом, сделав вид, что не понял вопроса:

– Память потерял, что и признавать не хочешь старых знакомых, – раздался тот же голос.

К его столику подошли три человека. Иван взглянул на них и, сосредоточив взгляд на обиженном им, когда – то в лагере Монтёре, – не теряя самообладания спокойным тоном, сказал:

– Обычно старые знакомые не заходят с тыла. А когда встречаются, вначале радушно здороваются. И только потом интересуются, какими продуктами каждый из них питается.

– К тебе с фронта зайдёшь, а ты вместо приветствия в челюсть отоваришь. Думаешь, я не помню, как ты меня перекрестил в бараке?

– Ты мне, что претензии хочешь предъявить по тому случаю? – спросил Иван.

– А почему бы и нет?

Иван осмотрел полупустой буфет.

«Их трое, – этих я осилю, – подумал Беда, – примерно столько человек стоит за дверями буфета. Чтобы не было худших осложнений, надо первому затеять драку, – подсказывал внутренний голос, – пускай лучше в ментовку заберут».

Он тут же устыдил себя за такую полу – трусливую мысль и тут же отмёл её.

«Нет, нельзя за милицейские спины прятаться», – сказал он себе, и решил разговор повернуть в другое русло, не давая Монтёру усомниться в его решительности:

– А что ты в лагере с меня не спросил за тот удар? – угрожающе сверкнув глазами и резко повысив тон, спросил Иван.

– Сегодня за твоей спиной Генерала нет, – нагло заявил Монтёр.

– Ты прав, Генерала нет со мной, – он бегло прошёлся глазами по своему столику, увидав там лежавшие две вилки. – Но со мной есть две верные подружки, которые двоих из вас завалят точно. А троих я сам придушу. Понял, чертила поганый?

– Ладно, Беда, чего ты раскипятился? – спасовал Монтёр. – Шуток не понимаешь, – угости лучше водочкой собрата по лагерю?

Иван понял, что его грубый старт сработал и что его старый знакомый струсил. Все дружки Монтёра недоумённо смотрели на колючий разговор незнакомца и не понимали, как им действовать. Их дружок никаких сигналов не подавал, но что незнакомец был не из простых пассажиров, им этого объяснять не надо было. Один из компании Монтёра даже с восторгом смотрел на Ивана. Беда понял, что этот эпизод он выиграл. И не меняя своего пыла, запихнул недоеденную булочку в бутылку кефира, протянул её Монтёру:

– Это всё, чем я тебя могу угостить. Больше ты с моих рук ничего не заслуживаешь. И как тебе в голову Монтёр пришло, что я с тобой буду пить? Ты же на зоне и рядом со мной не стоял. В прачке работал, штанишки стирал, разношёрстной лагерной публике, а там были и авторитеты, и мужики, и козлы, и даже извращенцы с голубеньким цветом.

Монтёр понял, что его опозорили при дружках, и сквозь зубы процедил:

– На грубость нарываешься, законник? Я тебе объявляю Пат! Ни бежать, ни идти тебе не куда, ты в капкане!

– Не я на грубость нарываюсь, – поставил бутылку на стол Иван, – а ты ищешь себе приключений на свой худосочный зад!

…Беда взял в руки спортивную сумку. Решительно отстранив Монтёра, он направился к выходу. В это время объявили посадку. Он шёл по многолюдному переходу, когда почувствовал острую боль в бедре и тёплое ощущение стекающей по ноге крови. Обернувшись, он увидал, только убегающую спину парня в зелёной куртке и серую кепку. Лица его он не видал, – но это был не Монтёр. Иван похромал до поезда, придерживая рукой, место, откуда у него сочилась кровь. В вагоне он вытащил футболку и перевязал рану, но кровь сочиться не переставала. Иван чувствовал, что силы покидают его, прилёг на полку и сразу поплыл. Он провалился в неизвестность. Очнулся он в больничной палате:

– Оклемался? – спросила его медсестра.

– А где я есть? – спросил он.

– В больнице города Сызрань. Рана у тебя не опасная, но ты много крови потерял. Лежи и не волнуйся. За тобой скоро приедет жена. Она уже звонила. Просила передать, что выехала на машине с твоим крёстным. А около палаты в коридоре всю ночь дожидается следователь из милиции. Всё ждал, когда ты придёшь в себя.

Иван вспомнил буфет. Встречу с Монтёром, а затем острую боль в ноге и убегающую спину, исчезнувшую в толпе.

Следователю он ничего не сказал, кроме того, что приехал на футбольный просмотр, с другой области. Никого в этих местах не знает, и что нож получил в переходе возможно по случайности. Но следователь ему не поверил:

– Случайно ножи не вонзают, – сказал следователь.

– Я имею в виду, что меня могли перепутать с кем – то. Обознались и пырнули. Я вам помочь ничем не могу. Народу много шло на посадку. Я никого не видел, – отмежевался он от следователя.

После обеда в белом халате появилась Манана.

Она обвила голову Ивана и прижалась к его щеке:

– Зачем, ты поехал сюда? Ты же не собирался играть в этой команде?

– Для самоутверждения и проверить свои силы, – ответил он.

Иван лежал бледный и был очень слаб. Губы его еле шевелились.

– Ну и как, самоутвердился? – спросила она.

– Да, и удачно, мне предложили место в команде. – Он тяжело вздохнул. – Я попросил, чтобы вопрос о моём зачислении оставили открытым до начала сезона.

– Никуда больше я тебя от себя не отпущу, – строго сказала Манана.

– А ты зачем приехала сюда? Дорога дальняя, а тебе рожать скоро, – возмутился Иван.

– Твои родители не знают ничего. Я им не стала сообщать. Побежала к дяде Грише, он сразу машину нашёл, и мы с ним через Мордовию поехали. Какие страшные места, – покачала она головой, – но доехали быстро. Аркадий, хороший водитель. Ехал без отдыха. Я поехала потому, что в пути тебе потребуется медицинский уход.

Они вышли из больницы. У входа стоял автомобиль «Волга». На переднем сиденье, рядом с водителем сидел дядя Гриша:

– Что крестник, очухался? – вместо приветствия спросил он, – кто, тебя пописал?

– Есть одна сявка из Куйбышева. Монтёром обзывают. На железке промышляет мелочью. Вспомнил старые лесные обиды и по шушарски ударил.

– Сейчас подождём немного, друг мой Керн подъедет. «Этот абориген «Карты мне свои покажет», – сказал Часовщик.

…Керн подъехал на такси. Это был жилистый мужчина, с железными зубами во рту и с разрубленной пополам губой.

Он поприветствовал всех сидящих в машине и сказал:

– Поезжайте за мной, перекусить сытно надо.

Волга устремилась за такси.

Такси остановилось около добротного бревенчатого дома:

– Машину загоняйте во двор и проходите в дом, отдыхайте, а утром со свежими силами тронетесь в дорогу.

Волга заехала во двор, где у забора возвышалась большая поленница дров, и рядом стояли неказистые козлы для распилки дров. Двор был небольшой и ухоженный. Он был очищен, полностью от снега и на земле не валялось ни одной соринки. Даже около забора, где были сложены дрова, следы метлы невозможно было не заметить. Ясно было одно, что в этом доме присутствует хозяйская рука.

Дверь им открыла женщина с большой косой, собранной в пучок на голове. Все прошли в дом, кроме дяди Гриши и Керна. Они остались на крыльце.

Дядя Гриша, прикатил на своей тележке, когда стол дымился от наваристых горячих щей. Домна, – так звали хозяйку дома, суетилась около стола, не разрешив Манане помочь ей:

– Кушайте всё, что стоит на столе, и отдыхайте. Пиво и водка в холодильнике, если что надо будет, позовёте меня. Я пойду во времянку к себе, прилягу.

– А почему она с нами не осталась? – спросила Манана, когда дверь за Домной закрылась.

– Сытая она, – засмеялся Аркадий, – в этом доме не положено много вопросов задавать, как понимаю я.

– Правильно Аркаша понимаешь, – отстёгивая свою коляску, вторил ему Часовщик, и ловко подтянувшись за спинку стула, он занял сидячую позицию.

Они все выпили и плотно поели. Иван уснул на коленях Мананы, на старой кушетке. Аркаша устроился спать в соседней комнате. А дядя Гриша сидел за столом и смотрел телевизор, не забывая периодически наливать себе водочки.

Проснулся Иван от грохота падавших стульев. Он подумал, что Часовщик перебрал и свалился на пол, но когда открыл глаза, то увидал валявшего на полу Монтёра и парня, который был с ним в буфете. Манана тоже проснулась и встревожено смотрела на новых гостей дома.

Из другой комнаты вышел заспанный Аркадий.

– Вот и мясо привезли? – сказал он.

Монтёр, увидав на кушетке бледнолицее лицо Беды, подполз к нему на коленях:

– Беда прости, я не хотел тебе за падло делать.

– Убери свои руки от меня ишак паршивый, – прохрипел спросонья Иван.

На Монтёра противно было смотреть, но Ивану приятно было, как он перед ним унижается. Это чувство непередаваемое, когда приходит час расплаты подонка и врага. Это чувство стирает полученные раны от злодея, придаёт новые силы. А главное вкачивает в человека веру в справедливость и уверенность, что зло неминуемо будет наказано, – так в эту минуту думал Беда.

– Дочка, – обратился Часовщик к супруге Ивана, – подожди нас в соседней комнате, а мы здесь потолкуем.

Манана встала и прошла в другую комнату.

В это время Монтёр получил удар ногой в бок от Аркадия.

Второй парень лежал на полу, не поднимая головы:

– Их можно не долбить уже, мы по дороге несколько раз привал делали для профилактики почек, – сказал Керн. – А этот, – кивнул он лежавшего на полу парня, – в штаны наделал сволочь. Это он соизволил ножичком побаловаться по указке Монтёра.

– Ты знаешь, про сволота противный, сколько стоит его нога? – спросил Часовщик у Монтёра.

– Я всё возмещу, я работать буду. Простите меня? – плакал Монтёр.

– Ты говорят, пат объявил моему крестнику, а мы тебе мат объявляем, – соскочил Часовщик со стула на свою коляску. Закрепив её ремнями, он подъехал к парню, распластавшему на полу. Взяв его за волосы, дядя Гриша приподнял не голову, а хорошую отбивную с кровью.

– Полюбуйся на своего самурая, – сказал он Ивану.

Услышав шум, в комнату вернулась Манана:

– Ему надо помощь оказать, – проявила она сердоболие.

– Домна окажет, – сказал Керн.

– Аркаша ты выспался? – отпустил Часовщик голову парня на прежнее место.

– Я как вновь на свет народился, свежий и блестящий, – ответил Аркадий.

– Тогда собираемся, поехали домой, – сказал Часовщик, – а с этими чехами Керн, знаешь, что делать. Дай им работу денежную. Пока за покалеченную ногу не отработают, из кабалы их не выпускай. Будут знать на кого ножички запрещено точить.

– Куда вы на ночь, глядя, поедете Григорий? – сказал хозяин дома, – отдохнули бы, а утром отправились.

– Ночью ехать лучше. «Дорога свободная, – сказал Аркадий, – к утру будем дома».

Керн открыл окно, выходящее в сад.

– Домна, – крикнул он, – собери гостей в дорогу. – А мы давай Григорий с тобой со свиданьем и с отъездом по чарке выпьем, – сказал он.

– И я с вами выпью, – неожиданно изъявила желание Манана.

Появилась заспанная Домна. Она достала из холодильника продукты и сложила в сумку Ивана.

– Водку не забудь и вина для женщины, – напомнил Керн Домне.

– Не учи, сама знаю, – проворчала Домна.

Перед дорогой все сели за стол, выпили, закусили. После чего гости сели в машину и уехали. Иван всю дорогу не спал. Он, то лежал на коленях Мананы, то вставал и долго смотрел в окно. А Манана, запустив свою ладонь в густые волосы мужа, нежно массировала его голову.

– Проезжаем «всесоюзную здравницу», в которой меня лечили до войны, – сказал дядя Гриша, когда подъехали к Потьме. Сейчас, где – то километров восемьдесят до станции ЯВАС будут тянуться одни лагеря. Вся Мордовия – это громадный памятник Сталинским лагерям, – печально изрёк он.

– Дядя Гриша, а что с теми подлецами сделают ваши знакомые? – спросила Манана.

– Работать заставят. За грехи надо платить, а у них бабок нет. Отработают ножичек, – получат вольную. А иначе этих тупоголовых барбосов не перевоспитаешь.

– А в этих ваших здравницах, разве их не перевоспитывают?

– Если у человека мозг изуродованный, то это на всю жизнь. В лагерях большая часть заключённых сидят оступившиеся люди, их перевоспитывать не надо, но нередко бывает, что спрятали молодого парня за решётку, а его мозг, в процессе изоляции прогнил на нарах. Примерная история получилась и с этим Монтёром. Керн рассказывал, что в прошлом он работал продавцом в универмаге. Пройдёт время, он забудет про этот случай и вновь начнёт обирать пьяных на вокзалах, пока ему мозги не вышибут.

Утром они подъехали к дому. Иван, прихрамывая, забрался на третий этаж. Длинный коридор, когда – то бывшего женского общежития предрекал нежелательную встречу со вторым тренером команды Шелеховым, который жил с ним на одном этаже.

«Обычно в жизни так и бывает, чего опасаешься, с тем обязательно столкнёшься», – подумал Иван, и Шелехов как по заказу вышел с перекинутым через плечо полотенцем. Он направлялся в санитарную комнату. Увидав Ивана с женой, подошёл к ним, поздоровался и спросил:

– Вы куда исчезли? – Я в вашу комнату по несколько раз в день стучу, ни ответа, ни привета. Глухая тишина. – Он перевёл взгляд на Ивана, – все с ног сбились. Ни тебя, ни Лёни, какой день нет на тренировке.

– Боря я ещё недельку отдохну. У меня на бедре такой большой фурункул вырос. Если сегодня не прорвётся, то завтра резать будут, – не стал Иван посвящать тренера в истинные причины его отсутствия на тренировках.

– На пороге весна, обычное дело. Нехватка витаминов. Авитаминоз не дремлет. Пропей поливитамины, – посоветовал тренер.

– Борис Григорьевич, я его пою всеми необходимыми препаратами. Скоро я поставлю Ивана на ноги, – пообещала Манана.

– И поскорей бы, – Шелехов повернулся и направился к своей двери. Затем вновь повернул голову в сторону Беды, добавил: – Чуть не забыл Иван. Больничный лист можешь не оформлять. Вы с понедельника до осени только тренируетесь и играете. От работы освобождена вся команда.

– Я знаю, – ответил Иван, и открыл дверь своей комнаты.

Он сразу упал, не раздеваясь на диван, и проспал так до обеда. Его разбудил Сериков.

За чаем, Иван рассказал всю правду его отсутствия, скрыв только истину полученной травмы:

– Ну что же, этого следовало ожидать, – высказался тренер. – У меня было предчувствие, что Савельев нас покинет. Плохо, что он не очень красиво ушёл, а по – подленькому сбежал.

– Он не сбежал, а поехал на просмотр, не думая, что отбор будет удачным, – оправдывал Лёню Иван.

– Приличные люди подобные вопросы в первую очередь решают с тренером. Я четыре года с ним занимался, неужели человеческого «Спасибо» и «До свидания» не заслужил? Скажу тебе по секрету: у моего второго тренера Шелехова большие связи в футбольном мире. Мы с Борей не раз обговаривали тему вашего перехода в команду мастеров, но форсировать не стали. Хотели понаблюдать за вами ещё годик.

Сериков был, безусловно расстроен, хотя виду и не подавал:

– Ладно, бог ему судья. Приживётся в том коллективе, в чём я искренне сомневаюсь, будем считать это нашим общим успехом. А тебе большое спасибо, что не бросил команду в решающий момент. Задачи перед нами в этот сезон поставлены великие. Если станем чемпионами области, директор завода даёт деньги на участие в Чемпионате страны класса «Б».

Тренер поблагодарил за чай Манану, попрощался и ушёл, сказав перед уходом, что у Савельева будущего в футболе нет, и не будет в чужой команде.

…Лёня Савельев, появился на стадионе через две недели.

Он был в спортивном костюме с эмблемой клуба Крылья Советов и модных чехословацких кроссовках фирмы «Бота»

Радостный и весёлый, рассказал команде, как он устроился в чужом городе, как проводит тренировки команда мастеров.

После он подошёл к Ивану, увидав, что тот последним идёт в раздевалку с поля:

– Кто тебе сейчас пасы выдаёт? – спросил Лёня.

– По твоему краю играет мой родственник, ветеран Дима Беркутов, он неплохо справляется со своими функциями, так – что твоего отсутствия я с ним пока не ощущаю.

– Иван, что ты думаешь о Крыльях? – Тебя ждут там, – шептал Лёня. – Меня отпустили сюда, с условием, что я должен возвратиться назад непременно с тобой. Тренер сказал, без Стрельцова не приезжай. Это он тебя с Эдиком сравнивает.

– Нет, Лёня я никуда не поеду, – отказался твёрдо Иван, – я через месяц отцом стану, поэтому никаких разговоров о моём отъезде не может быть и речи.

– Ты понимаешь, от чего отказываешься? – от славы и жизненного комфорта. Ты кощунственно относишься к себе и к футболу, – нервно дергался около Ивана Савельев.

– Лёня, я не девушка, не надо меня уламывать. Сказал нет и баста. Завязывай эту тему, а то у меня во рту от твоих слов кисло стало.

Савельев был обижен отказом Ивана и, не прощаясь, ушёл со стадиона. И что у него было на сердце в этот час Беде оставалось только догадываться.

…В этом сезоне, Лёня в основном составе новой команды не играл. Слух был, что своё мастерство он шлифует в дубле. Иван летом стал отцом, у него появился сын Альберт. В этот день Часовщик пригласил Ивана к себе, обмыть сына.

Иван пришёл к нему с выпивкой и закуской, позже к их компании присоединились родители Ивана, спустившись со второго этажа на первый.

Иван знал, что праздновать они, возможно, будут всю ночь, и собрался уходить к себе, но его остановил Часовщик:

– Погоди, открой верхний ящик комода, там свёрток в розовой бумаге. Возьми его, – дома откроешь, – Монтёр прислал с извинениями, – сказал он.

Дома Иван порвал склеенную бумагу. По столу скользнули гладкие купюры. Он пересчитал деньги, их оказалось полторы тысячи рублей.

«Кстати, – подумал Иван, – на эти деньги можно купить автомобиль Победу. Неплохой подарок для семьи»

Иван положил деньги в сервант и вслух сказал:

– Манана придёт и сама найдёт применение этим деньгам, но на ружьё я себе обязательно выделю из этой суммы.

Он удовлетворённый завалился на диван, но спать ему не дали. В двери раздался настойчивый стук. Иван открыл дверь. Шумно в комнату ввалились Шелехов, вратарь Гена Бекетов и левый нападающий Миша Марзанов. Это были ветераны команды, которые играли последний год, и за последнее время часто нарушали режим. В руках у них было вино, свежие огурцы и пучки с редиской:

– Ты чего так рано на ночлег устроился папаша, – сказал Миша, – на улице ещё светло. Мы специально поздравлять пришли к тебе домой. Знаем, что ты не любишь публичной пышности.

Он открыл дверь и с порога вкатил детскую коляску, в которой лежали все необходимые вещи для будущего ребёнка:

– Это тебе от профсоюза и от команды, – сказал Боря Шелехов, – а сейчас давай стаканы, сына твоего будем обмывать.

Когда они выпили всё вино, Гена Бекетов предложил взять ещё вина и всем скопом идти купаться на Волгу. Все безоговорочно поддержали это предложение. По пути нарвали кислых неспелых яблок для закуски.

– Ребята, поехали на речном трамвайчике? – предложил Миша, – сядем на корме и там выпьем. Последний рейс делает он.

Возражать никто не стал и против этого предложения. Взяв в буфете печенье и бутылку крюшона, они расположились на корме, откуда как на ладони просматривалась вся Волга и ночной светившийся огнями областной центр. Волга походила на огромную речную – судовую улицу. Несмотря на позднее время, по реке проплывали важные аристократы – современные дизеля: теплоходы, крылатые метеоры, корабли типа река – море и буксиры, тянувшие за собой гружёные баржи. Размеренный ритм навигации заметно ощущался. Чайки вечные альбиноски, летали небольшими стаями, издавая звуки кликушества, как бы говоря, есть хотим. И периодически с соколиной сноровкой камнем кидались на брошенное им футболистами печенье.

По левую сторону на возвышенности раскинул город свои исторические памятники с древним кремлём и знаменитой многоступенчатой уникальной Чкаловской лестницей. Купола Рождественской – Строгановской церкви царственно смотрели, одаряя город своим благолепием. Картина города и ночной Волги была неописуемой, от неё веяло ужасно чем-то родным, от чего душу разворачивало как свадебную гармонь.

…Обратно ехали уже без вина. Побросав пустые бутылки, и остатки печенья за борт Миша Марзанов и Гена Бекетов решили до берега добраться вплавь, заключив при этом пари на две бутылки вина, кто к берегу приплывёт первым. Боря после выпитого вина, находился в полнейшей абстракции, а Иван разбил руки спорщиков и дал команду на старт.

Они разделись и махнули через борт. До берега проплыть нужно было двести пятьдесят метров. Когда трамвайчик пристал к дебаркадеру Иван взял одежду пловцов, подхватил тренера, и с ним вышли на берег смотреть финиш друзей.

Шелехов сразу уснул, развалившись на прибрежном песке,

а Иван ходил вдоль берега, вглядываясь в полутёмную гладь Волги, и кричал:

– Гена, Миша, плывите сюда мы здесь.

Голос его уже сорвался до хрипоты, но они не появлялись. Прошёл час, как они сошли на берег. Иван забеспокоился. Оставив спящего на песке Бориса, он побежал на спасательную станцию.

Там он встретил знакомого мужчину с их двора Эдика Крестова, который работал водолазом:

– Эдик выручай? – кричал Иван, – Мазан и Бекет Генка пропали. Уже больше часа прошло, как они с трамвайчика нырнули.

– Боюсь Иван, что поздно, – десять минут назад диспетчер сообщила, что спасатели с того берега подобрали два изуродованных тела, попавших под лопасти дедушки речного флота, парохода Ушинский.

Иван моментально отрезвел от услышанной горькой вести.

– Может это не они? – задал он глупый вопрос, не веря, что страшная трагедия произошла с его друзьями.

– Иван, у нас днём пьяные не заплывают на середину Волги, а ночью тем более. Если ты говоришь, нырнули через борт, значит они. Сейчас буду звонить диспетчеру, сообщу информацию о них. Жалко ребят, как людей и как футболистов. Команда наша теперь оголилась. Где теперь такого вратаря найдёшь, как Бекет? – причитал Эдик.

Футболистов хоронили пол завода. Для команды это был коллективный стресс. Шелехов считая себя ответственным за происшедшее, покинул от стыда город. Иван, тоже с себя вины не слагал, так, как разбивал им руки и давал команду старта.

– Виновато во всём вино, – говорил Сериков. – Утрата большая, но жизнь продолжается. Необходимо мобилизовать свои силы и вперёд. Надо решать поставленные перед нами задачи. А если нюни будем распускать, то грош нам цена.

Как невелико было желание команды выйти в лидеры, но потеря опытных футболистов сказывалась, особенно много прорех было у молодого голкипера Геры Носкова.

Водник был третьим в Чемпионате области на этот сезон, пропустив впереди себя команды «Радий» и «Чайку». На спартакиаде они не играли в этот год. Силы были измотаны.

И вновь некоторые болельщики забыли дорогу на стадион, что задело за живое, как команду, так и дирекцию завода.