Россия в ХХ веке

Предисловие

В 2022 году перед Россией вновь во всю силу встал вопрос возможности ее дальнейшего существования в той исторической определенности, которая сложилась к этому времени. Фактически это первый вызов в XXI веке для России, на который ей только предстоит дать ответ.

В феврале 2022 года начались военные действия на Украине, которые противопоставили Россию наиболее развитым странам Запада, фактически сделали ее изгоем в странах христианского мира, к которому она собственно и сама принадлежит. За последние 30 лет РФ вела не одну военную операцию: это две чеченских компании, военное столкновение с Грузией в 2008 году, сирийская компания с 2015 года, но все эти события не идут ни в какое сравнение с военными действиями на Украине. Они носят определяющий характер для дальнейшей судьбы российского народа, кардинально меняют геополитическую ситуацию в мире. Если эти события не закончатся термоядерной катастрофой для всего мира, а такое вполне возможно, т. к. события постепенно выходят из-под контроля тех, кто их начал и идут по своей собственной логике, повышая постепенно градус ожесточение с двух сторон. Эта логика обязательного ответа на действия другой стороны вполне может привести по мимо воли лидеров противоборствующих лагерей к термоядерной катастрофе.

Первая мировая война, начатая как бы по воле случая, против желания лидеров противоборствующих стран, завершилась общей катастрофой всех этих стран, которую никто не мог себе представить и желать в начале. Сложившиеся обстоятельства часто превышают возможности разумной ответной реакции людей, даже если они возглавляют великие государства. Несмотря на все достижения человечества люди во многом слабы перед внешними объективными обстоятельствами. Не хотелось бы, чтобы сбылось пророчество русского философа 19 века Константина Леонтьева: «Предназначение России – окончить историю, погубив человечество».

Даже если все обойдется и сторонам удастся удержатся на краю пропасти, мир все равно кардинально изменится. Это касается в первую очередь России и ее места в современном мире. В силу сложившихся обстоятельств, против своей воли РФ приходится переориентировать свою экономику на Восток, в первую очередь на Китай и Индию. Такая переориентация, во-первых, во многом противоестественна в силу того, что эти страны в экономике во всех смыслах не являются передовыми, с которых можно брать пример. Они сами только выходят из состояния бедности, опираясь на технологическое заимствование и инвестиции из развитых стран мира. Сказанное подтверждается и тем фактом, что Китай фактически поддерживает санкции против России, введенные странами Запада. В этом смысле эти страны вторичны, сами зависимы от развитой части мира. Во-вторых, эти страны цивилизационно, мировоззренчески далеки от России и будут ее воспринимать лишь как чуждого ситуационного партнера, который ценен лишь своими природными ресурсами. В этом смысле произойдет замена одной технологической зависимости от стран Запада на другую зависимость от Китая и в целом от стран Востока. Эта ситуация, представляется, значительно хуже чем-то что было до этого. В-третьих, логистика этих отношений неудобна и противоестественна. Весь наш людской и экономический потенциал сосредоточен в европейской части и товарооборот со странами Востока будет обременен логистическими трудностями, что будет значительно увеличивать транспортные издержки. Скорее всего ничего серьезного из такой переориентации не выйдет, и после более-менее приемлемого завершения сегодняшних событий ситуация начнет возвращаться к докризисному состоянию.

Причину сегодняшних трагических событий можно найти в истории столетней давности при формировании Советского Союза, когда земли Новороссии против желания населения произвольно росчерком пера большевистским руководством были переданы из российской федерации Украине. Затем в 1954 году так же Украине был передан Крым. Но это дела давно минувших дней и сами по себе они не привели при распаде Советского Союза к военному столкновению двух стран, не произошло бы этого и через тридцать лет, если бы не события 2014 года, когда автономная республика Крым была присоединена к Российской федерации. Именно это событие стало спусковым крючком сначала к выступлению населения на Донбассе за присоединение этого украинского региона к России, а затем к началу военного противостояния двух недавно еще братских стран. Через восемь лет это вылилось в открытые ожесточенные военные действия.

Возвращение Крыма в «родную гавань», как принято говорить в России в околовластных кругах привело, с одной стороны, к радикализации общественного мнения на Украине, стремлению к реваншу, а с другой стороны, к эйфории у большой части россиян, мол нашей армии все по плечу, можно присоединить и другие территории Украины с таким же успехом и малой кровью.

Присоединение Крыма к России является ярким примером верховенства объективных внешних обстоятельств над волей и стремлениями людей, точнее над волей российского руководства. В силу сложившихся обстоятельств на Украине в результате государственного переворота февраля 2014 года руководство России не могло не отреагировать на стремление населения полуострова к присоединению к РФ. Несмотря на то, что при этом были нарушены ряд международных конвенций и договоров с Украиной, несмотря на то, что была опасность большой войны уже в то время, несмотря на то, что большая Россия неминуемо попадала под жесточайшие санкции остального мира, а присоединение новых территорий не имело с рациональной точки зрения очевидных выгод для большей части населения России. Но, очевидно, российское руководство не могло поступить иначе даже, понимая все издержки такого решения и его долговременные последствия, не потеряв поддержку основной части населения страны.

Начиная с 2014 года экономические события в стране начали развиваться в негативном ключе: во-первых, отчетливо наметилась тенденция на затухание темпов экономического роста в России с последующим переходом его уже в 2015 году в полномасштабный кризис. Во-вторых, начался этап понижательного движения цен на нефтегазовое сырье – основной товар российского экспорта. Это уменьшило поступление в страну необходимой валюты, снизило доходы государственного бюджета и той части населения, которая кормится от этого бюджета. В-третьих, Россия оказалась в значительной изоляции со стороны наиболее развитых стран Запада, которые ввели против страны целый комплекс ограничительных мер. Результатом последних действий стала резкая девальвация национальной валюты (практически на 100 %)^[1], быстрый рост цен на товары, отстранение страны от критически важных для дальнейшего развития передовых технологий. Девальвация рубля одномоментно вдвое уменьшила рублевые доходы населения в валютном эквиваленте, а удвоившаяся инфляция обесценила эти доходы в товарном наполнении.

Эти три удара по России уже в то время поставили перед ней в очередной раз за последние 100 лет вопрос, как развиваться дальше? Казалось бы, сделанный в 1991 году выбор в пользу рыночной экономики открыл перед страной необъятные просторы успешного развития. Но время показало, что старое не отпускает и создает на пути к успеху многочисленные и труднопреодолимые препятствия. За кажущимися конкретными причинами сегодняшних трудностей на самом деле скрываются те наслоения общественных и экономических проблем, которые сложились в российском обществе, по крайней мере, за советский и постсоветский периоды.

Представляется, что сегодняшнее сложное положение экономики РФ определяется не только периодом после крушения советской плановой системы, но в еще большей степени самим советским периодом, занявшим более 70-ти лет в истории страны. Именно в этот период были созданы материальная база страны, которая и в настоящее время во многом продолжает определять производственное лицо народного хозяйства РФ, воспроизводственная структура экономики, нуждающаяся в коренной модернизации, сформировался менталитет народа, который является, с одной стороны, субъективной силой общественного развития, с другой, одной из главных причин сегодняшних проблем.

В одной из своих работ наш соотечественник, анархист и мыслитель, М. А. Бакунин назвал общество, которое может возникнуть в результате претворения в жизнь теории К. Маркса "авторитарным коммунизмом" или "государственным социализмом". Это общество было подвергнуто им уничтожающей критике. Во многом он предвидел те несчастия, которые пережил наш народ, сделав с помощью большевиков в 1917 году "социалистический выбор" и претворив в жизнь идеи Маркса в исполнении его учеников – Ленина и Сталина.

В начале 90-х годов более чем семидесятилетний путь России, получившей в 1922 году название Союза Советских социалистических республик, и показавшей миру особую дорогу общественного развития завершился поворотом на основную магистраль развития человечества. Вместе с Россией на эту главную дорогу свернули все страны социалистического содружества и одним рывком обошли страну, давшую первоначальный толчок изменениям, получившим во всех языках мира название – "перестройка".

"Перестройка" в экономике на первом этапе началась с попыток реализовать застарелые иллюзии по поводу различных моделей хозрасчета, а после их неудачи, перешла к таким формам, как кооперация и аренда – это уже поздний этап перестройки. В целом, перестройка укладывается в период с 1984 года по 1990 год и характеризуется стремлением власти сохранить по большому счету систему, получившую название «социализм», преобразовав ее облик из административно-командного в демократический. Но логика жизни перехлестнула через замыслы «архитекторов» перестройки, начался процесс возврата в лоно мирового естественноисторического процесса. Это процесс можно обозначить как переход от «социализма» к обществу западного образца. Как назвать это общество – «капитализм» или как иначе в данном случае не столь важно. Важно то, что оно сложилось как результат естественного хода истории. Поэтому в передовых странах демонстрирует человечеству все свои достоинства и недостатки в качестве результата такого развития.

Советское общество периода 1917–1992 гг. нельзя назвать с полным основанием итогом естественноисторического процесса. Это скорее результат искусственных усилий в создании общества будущего по заранее намеченному плану, по теоретической схеме. Очевидно, нельзя сказать, что этот теоретический проект совершенно не учитывал законов общественного развития, но этот учет правилен касательно лишь общего направления развития и не правилен, волюнтаристичен в отношении великого множества деталей и конкретных шагов на этом пути. Великий общественный эксперимент закончился неудачей. И в начале 90-х годов встала задача возврата к естественноисторическим формам общества и эта задача отнюдь не конвергенции, а возврата к естественному состоянию, по возможности наиболее развитому для современного мира.

Появление во второй половине 80-х годов новых форм хозяйствования имело не просто узкое прикладное значение – в нем заключался более глубокий смысл и значение в аспекте 70-летней истории России в XX веке. Появление таких хозяйственных форм как аренда, кооперация, частное предпринимательство для Советского Союза 80-х годов XX века – определенный символ. Что это за символ, можно понять, если вспомнить: НЭП в свое время начинался тоже с этих хозяйственных форм. Они знаменуют собой переход от одного состояния экономики и общества к другому. В начале 20-х годов это был переход от экономики военного коммунизма к смешанной экономике; в конце 80-х – это переход от административно-командной экономики (по сути – той же военно-коммунистической) также к смешанной, где присутствуют все формы собственности. В этом смысле новые хозяйственные формы стали той последней дверью, которая закрывает общество под названием «социалистическое» (неважно, с какой приставкой: административно, бюрократически, государственно или феодально-социалистическое) и открывает тропинку к обществу, в основе которого лежит рыночная, капиталистическая экономика.

Все, кто родился и вырос в СССР часто слышали и читали, что колесо истории империализму повернуть назад не удастся. Имелась ввиду глубокая убежденность, что все человечество неизбежно шаг за шагом идет по стопам Советского Союза. В этом, в то время, убеждали примеры Китая, Вьетнама, Кубы, Анголы, Никарагуа, Афганистана. Но с середины 80-х, похоже, история пошла вспять, вспять только для СССР, тем самым подтверждая, что действительно повернуть естественный ход исторического процесса в сторону, в тупик – невозможно.

Государственный переворот 1917 г., начавший в огромной стране невиданный до этого социальный эксперимент, проводившийся по теоретическим схемам, разработанным К. Марксом, стоивший России огромных человеческих и материальных жертв и ставший, для нее трагедией, завершился в августе 1991 г. фарсом попытки антигосударственного путча. Страна начала движение к новым горизонтам.

Раздел 1. Становление административной системы

Как известно, начало крушения административной системы или социализма в СССР началось с того, что получило в истории название перестройки. Поэтому было бы логично вспомнить, какое представление о советском периоде существовало в различных слоях общества в то время.

В начале перестройки, т. е. во второй половине 80-х годов можно было слышать и читать совершенно различные оценки того общества, которое существовало в СССР на протяжении почти всего XX века. Те, кто считал существовавшее до середины 80-х годов общество истинно социалистическим, а процессы, после 1985 года – отступлением от социализма, предлагали в том или ином виде вернуться назад, к тем принципам, на которых наша страна существовала в доперестроичный период, а лучше, конечно, к временам Сталина. Это ортодоксальная, догматическая позиция. Хотя за ней стояли определенные силы, но в целом эта позиция себя, конечно, уже и в то время себя изжила.

Очевидно, более распространенной являлась позиция, представляющая советское общество как социалистическое, но с некоторыми деформациями. Исходя из этого, ставилась цель: построить демократический, обновленный социализм. То есть сторонники такого мировоззрения фактически предлагали продолжить эксперимент, начатый в 1917-м году. Такой взгляд на советский период как раз был присущ инициаторам перестройки, т. е. Горбачеву М. С. и его окружению. «Вся наша программа перестройки как в целом, так и в ее отдельных компонентах полностью базируется на принципе: больше социализма, больше демократии.»^[2] Эта позиция хотя и имела множество сторонников, но их ряды неуклонно уменьшались по мере того, как все больше людей освобождались от вбитых с детского сада, в общем-то, упрощенных истин.

Наконец, третья точка зрения, кратко которую можно выразить словами из названия известного в 80-е годы фильма: "Так жить нельзя". А раз нельзя, значит то, что мы имели не социализм, а если и социализм, то не приведи господи при нем жить. Поэтому, эта система должна быть уничтожена и страна должна вернуться в лоно мировой цивилизации.

В основе таких разных оценок лежало разное понимание исторического пути, который прошла наша страна в XX веке. Какое же общество и какая экономика были построены в СССР? Как это происходило? Ответить на эти вопросы, дать принципиальную оценку этому периоду очень важно. Но даже спустя более тридцати пяти лет после начала перестройки ответа на эти вопросы, его оценки так и не дано. Правильный ответ на эти вопросы даст российскому обществу шанс окончательно отказаться от мысли о возможности возврата в каком-то виде к этой системе. Пока же на улицах практически всех российских городов стоят памятники сомнительным вождям прошлого, в названиях улиц имена людей, которых по современным меркам можно считать преступниками, а Красная площадь Москвы представляет собой колумбарий забытых персон советской системы. А в общественных дискуссиях о том времени можно постоянно слышать восторженные слова о величии того периода российской истории, полном отрицании всех преступлений и недостатков советской системы, призывы ее возрождения в том или ином виде. То есть у значительной части российского народа, части его элиты нет никакого осознания бесперспективности, тупиковости того пути. А наследники той идеологии ничего не поняли, ни в чем не раскаялись и готовы начать все с начала.

Ниже будет рассмотрен исторический путь, пройденный СССР и новой Россией в экономике после 1917 года. Но это ни в коем случае не является описанием истории народного хозяйства страны с его скрупулезным отражением всех изменений в экономике. Здесь читателю предлагается новое осмысление пройденного пути с позиций третьего десятилетия 21 века. Прошедшие после начала политики перестройки преобразования, открывающиеся "белые пятна" российской истории заставляют во многом менять устоявшиеся в научном сознании представления о пройденном пути.

Глава 1. Рождение командной экономики или откуда происходит советская экономическая система

Истоки советской экономической системы надо искать не в сталинском периоде, как это делают некоторые исследователи, а несколько раньше. Сталин почти во всех своих преобразованиях был не оригинален и осуществлял лишь то, что уже было опробовано раньше или завещано В. И. Лениным.

Система жесткого централизованного управления почти полностью национализированной крупной промышленностью сложилась уже в 1918 году. И с тех пор при всех больших и малых потрясениях и поворотах истории эта система лишь, так или иначе, видоизменялась, но никогда не подвергалась сомнению по существу, считаясь одним из главных преимуществ социализма.

28 июня 1918 г. был издан первый общий декрет о национализации всей средней и крупной промышленности. К декабрю 1918 г. было всего национализировано около 1115 предприятий, к марту 1919 г. – 2000, к январю 1920 г. – 4000, к ноябрю – около 5000, т. е. до 80 % всех предприятий цензовой промышленности. К 1 ноября 1920 г. на учете ВСНХ находилось более 6900 предприятий, в которых насчитывалось около 1,3 млн. рабочих. А 29 ноября 1920 г. ВСНХ издал постановление об общей национализации всей мелкой промышленности с числом рабочих при наличии двигателя свыше 5 чел. или без двигателя свыше 10 чел.

Период, отраженный в этих цифрах, получил название "военного коммунизма". Стремительно государственной экономике создавался и соответствующий хозяйственный механизм, исключавший какие-либо товарно-денежные, рыночные отношения. Установилось жесткое централизованное управление с прямым продуктообменом. На верху этого управления стоял ВСНХ с многочисленными общими и производственными отделами, ниже в их подчинении находились центральные правления национализированных предприятий, под ними областные управления и в самом низу – заводоуправление. Хотя сохранялись созданные местные совнархозы, но они фактически распались на отдельные отраслевые главки и управления, непосредственно подчиненные соответствующим отделам ВСНХ. Решительно возобладали тенденции отраслевого централизованного управления. Командная система возникла.

Такая трехзвенная вертикальная система управления сложилась уже в первый год Советской власти и просуществовала в других названиях, в несколько измененных комбинациях до 1991 г. И только незадолго до своей кончины была поставлена под сомнение и подверглась критике из всех печатных орудий. Экономический порядок этого периода характеризовался тем, что материально-техническим снабжением и распределением готовой продукции ведали непосредственно главки и центры ВСНХ. Рыночные отношения были почти полностью вытеснены административным приказом в решении экономических вопросов, распространилось сметное финансирование и натуральные формы связи между предприятиями. Если в 1918 г. сметное финансирование составляло 41 % от общей суммы расходов промышленности, то в 1920 г. оно возросло до 73,2 %.^[3] Главным основанием для сметного финансирования являлась заявка предприятия, составленная в соответствии с производственным планом и программой. Такой порядок взаимоотношений государства и предприятия устанавливался декретом СНК "О финансировании государственных предприятий" от 4 марта 1919 г. В соответствии с этим декретом все без исключения денежные поступления за сдаваемые предприятиями продукты своего производства и по другим всякого рода доходным статьям (чеки, переводные билеты, наличные деньги и пр.) сдаются самим предприятием или регулирующим данную отрасль производства учреждением в доход казны по данному предприятию или данной отрасли производства. Расходы всех государственных предприятий производятся исключительно по сметам, составляемым самим предприятием.

Если из нарисованной картины исключить крайности сметного финансирования, то мы можем заметить, что она очень похожа по основным своим чертам на экономику более поздних периодов и 30-х годов, и 50-х – 70-х годов. Да и крайность сметного финансирования вполне приложима в последующие периоды к значительной части нашей экономики, если взять в расчет убыточные предприятия, не могущие осуществлять воспроизводство за счет собственных ресурсов. Так что восемнадцатый и семидесятые годы не далеко ушли друг от друга в этом смысле.

В советской экономической литературе устоялось положение, согласно которому такие черты военного коммунизма объяснялись трудностями гражданской войны. Война и разруха, конечно, оказали воздействие на складывающуюся обстановку. Но это не касается некоторых общих черт советского народного хозяйства, которые возникнув в 1917–1920 гг., просуществовали затем в течении всего советского периода. Это свидетельствует, что эти черты и принципы возникли не под воздействием обстоятельств, а на основе вполне определенных теоретических взглядов, в соответствии с которыми новое общество представлялось как единая фабрика. А в единой фабрике "главной задачей пролетариата… является положительная или созидательная работа налаживания чрезвычайно сложной и тонкой сети новых организационных отношений, охватывающих планомерное производство и распределение продуктов, необходимых для существования десятков миллионов людей".^[4] Здесь сметное финансирование вполне логично, по-другому и быть не может. Разве внутри фабрики, завода нужны реальные деньги? Конечно нет. Движение продукции опосредуется лишь записями в документах. Так происходило и в этот период: расчеты между государственными предприятиями производились путем оборотных бухгалтерских перечислений и сводились к простому переписыванию сумм с одних счетов на другие, которые являлись не отражением реальных взаимных денежных обязательств и их выполнением, а лишь счетным выражением перехода материальных ценностей от одного предприятия к другому.

В соответствии с марксистскими представлениями о новом обществе, в нем не оставалось места для рыночных отношений и их наиболее убедительного проявления – денег. Таким взглядам во многом способствовала ситуация в денежном обращении. За период с июля 1918 г. по январь 1921 г. денежная масса, выпущенная в обращение, увеличилась с 43,7 млрд. до 1168 млрд. руб., т. е. в 26,7 раза, покупательная же сила рубля упала в 188 раз.^[5]

Обесценивание денег подтверждала догму их отмирания, несовместимости с движением к коммунизму. Разрабатывались проекты замены денежного учета непосредственно трудовым, введения так называемых тредов (трудовых единиц учета) вместо денег. Авторы отчета, составленного финансово-счетным отделом ВСНХ в 1919 г., заявили, что "учет предприятий в денежных единицах совершенно не отвечает существу дела и техническим операциям, сметы, составляемые в рублях, являются фикциями и имеют лишь весьма относительное значение", бухгалтерские расчеты между предприятиями "при более глубоком проведении сметного финансирования уже значительно изжили себя и целесообразен лишь материальный учет". Логическим завершением таких представлений стала в 1920 г. отмена разделения бюджетов на общегосударственный и местный. Государственный бюджет превращался из денежного бюджета в материальный. Тогда же за ненадобностью был упразднен Госбанк. Конечно, далеко не все экономические крайности того времени укладывались в теоретические схемы большевиков. Многое диктовала тяжелая военная обстановка. В частности, как следствие экономической разрухи, развалом финансов можно объяснить повышение натурализации заработной платы: удельным вес натуральной платы труда возрос с 28 % в 1918 г. до 70 % во втором полугодии 1919 г., с 82–87 % в 1920 г. до 93 % в январе-марте 1921 г. В 1920 г. на государственном снабжении находилось 35 млн. граждан. Но и этот факт трактовался многими как торжество идей марксизма. Тем более, что была и вполне конкретная теоретическая установка на такой порядок. В проекте программы РКП(б) В. И. Ленин писал: "В области распределения задача Советской власти в настоящее время состоит в том, чтобы неуклонно продолжать замену торговли планомерным, организованным в общегосударственном масштабе распределением продуктов”.^[6]

Поэтому, в целом, военный коммунизм во всех своих основных проявлениях был следствием сознательной политики партии большевиков, соответствовавшей теоретическим воззрениям ее вождей. Так, в работе “Государство и революция”, написанной непосредственно перед Октябрьской революцией В. И. Ленин имел такие воззрения на новое общество: “Все граждане превращаются здесь в служащих по найму у государства… Все граждане становятся, служащими и рабочими одного всенародного, государственного "синдиката. Все дело в том, чтобы они работали поровну, правильно соблюдая меру работы и получали поровну".^[7] Разве это теоретическое положение не похоже на то, что сложилось примерно через год и разве то, что мы называем "военным коммунизмом" не было устроено по теоретическим шаблонам вождя революции? Позже в октябре 1921 г. он прямо укажет, что все было именно так. "Тогда предполагалось осуществление непосредственного перехода к социализму без предварительного периода, приспособляющего старую экономику к экономике социалистической. Мы предполагали, что создав государственное производство и государственное распределение, мы этим самым непосредственно вступили в другую, по сравнению с предыдущей, экономическую систему производства и распределения".^[8]

Всякий непредвзятый человек найдет общие родовые черты между тем экономическим состоянием общества, которое возникло сразу после революционного переворота и просуществовало в своем первоначальном состоянии до середины 1921 г. и той экономической системой, которую со второй половины 80-х годов в СССР начали перестраивать. Несмотря на прошедшие семьдесят лет, к середине 80-х годов мало что изменилось в советском обществе: все граждане – служащие по найму у государства, торговля всегда в значительной степени заменялась планомерным, организованным распределением продуктов. Все дело в том, что в этом обществе с самого начала и до 1990-го года упорно и настойчиво проводилась в жизнь марксистская догма о бестоварном, без рыночном социализме. В начале 90-х именно эта догма терпит крах, но не только. Вместе с ней в историю уходит нечто большее, чем командная экономика, родившаяся в октябре 1917 г.