Зло, как правило, не дремлет, и, соответственно, плохо понимает, почему вообще кто-то должен спать.
Зло, как правило, не дремлет, и, соответственно, плохо понимает, почему вообще кто-то должен спать.
Я не понимаю, что такого крутого в том, чтобы создавать людей людьми, а потом расстраиваться из-за того, что они ведут себя как люди.
Я не понимаю, что такого крутого в том, чтобы создавать людей людьми, а потом расстраиваться из-за того, что они ведут себя как люди.
- Вот они - смертные, - продолжал Смерть. - Всё, что у них есть,- совсем немного лет в этом мире. И они проводят драгоценные годы жизни за усложнением всего, к чему прикасаются. Очаровательно.
- Вот они - смертные, - продолжал Смерть. - Всё, что у них есть,- совсем немного лет в этом мире. И они проводят драгоценные годы жизни за усложнением всего, к чему прикасаются. Очаровательно.
- КАК ЭТО НАЗЫВАЕТСЯ, КОГДА У ТЕБЯ ВНУТРИ ТЕПЛО, ТЫ ВСЕМ ДОВОЛЕН И ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ ВСЕ ОСТАВАЛОСЬ ТАК, КАК ЕСТЬ?
- Полагаю, это называется счастьем.
- КАК ЭТО НАЗЫВАЕТСЯ, КОГДА У ТЕБЯ ВНУТРИ ТЕПЛО, ТЫ ВСЕМ ДОВОЛЕН И ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ ВСЕ ОСТАВАЛОСЬ ТАК, КАК ЕСТЬ?
- Полагаю, это называется счастьем.
Вот как в этом мире приобретается власть, подумал он. Надо просто наплевать на мнение окружающих и никогда, никогда, никогда не сомневаться в правильности своих действий.
Вот как в этом мире приобретается власть, подумал он. Надо просто наплевать на мнение окружающих и никогда, никогда, никогда не сомневаться в правильности своих действий.
Если преступность неизбежна, то пусть она хотя бы будет организованной.
Если преступность неизбежна, то пусть она хотя бы будет организованной.
у местных богов была дурная привычка ходить по домам атеистов и бить стекла.
у местных богов была дурная привычка ходить по домам атеистов и бить стекла.
– Мы забрели в зону с сильным магическим индексом, - объяснил он. - Когда-то давно здесь образовалось мощное магическое поле.
– Вот именно, - ответил проходящий мимо куст.
– Мы забрели в зону с сильным магическим индексом, - объяснил он. - Когда-то давно здесь образовалось мощное магическое поле.
– Вот именно, - ответил проходящий мимо куст.
Никогда не забывай, что твоей коронации аплодирует та же самая толпа, которая будет аплодировать твоей казни.
Люди любят шоу.
Никогда не забывай, что твоей коронации аплодирует та же самая толпа, которая будет аплодировать твоей казни.
Люди любят шоу.
О, господин фон Липвиг! Я всю жизнь мечтала работать за прилавком Почтамта! Моя бабушка всему меня обучила, нас даже кормили лимонами, чтобы натренировать выражение лица!
О, господин фон Липвиг! Я всю жизнь мечтала работать за прилавком Почтамта! Моя бабушка всему меня обучила, нас даже кормили лимонами, чтобы натренировать выражение лица!
— О-о. А как ты думаешь, в этом лесу есть что-нибудь съедобное?
— Да, — горько отозвался волшебник. — Мы.
— О-о. А как ты думаешь, в этом лесу есть что-нибудь съедобное?
— Да, — горько отозвался волшебник. — Мы.
Сундук снова ничего не ответил, но на этот раз громче.
Сундук снова ничего не ответил, но на этот раз громче.
Оружие, которое вы не умеете использовать, принадлежит вашему врагу.
Оружие, которое вы не умеете использовать, принадлежит вашему врагу.
Строительство храма не значит, что ты веришь в богов, это значит только, что ты веришь в архитектуру.
Строительство храма не значит, что ты веришь в богов, это значит только, что ты веришь в архитектуру.
- Но ведь есть великие дела, за которые стоит отдать жизнь.
- Нет, нет таких дел! Потому что жизнь у тебя одна, а великих дел как собак нерезаных.
- О боги, да как же можно жить с такой философией?
- Долго!
- Но ведь есть великие дела, за которые стоит отдать жизнь.
- Нет, нет таких дел! Потому что жизнь у тебя одна, а великих дел как собак нерезаных.
- О боги, да как же можно жить с такой философией?
- Долго!
Везение - мое второе имя. А первое, кстати, Не.
Везение - мое второе имя. А первое, кстати, Не.
– Я всегда хотел знать, – горько проговорил Ипслор, – что в этом мире есть такого, из-за чего стоит жить?
Смерть обдумал его вопрос и наконец ответил:
– КОШКИ. КОШКИ – ЭТО ХОРОШО.
– Я всегда хотел знать, – горько проговорил Ипслор, – что в этом мире есть такого, из-за чего стоит жить?
Смерть обдумал его вопрос и наконец ответил:
– КОШКИ. КОШКИ – ЭТО ХОРОШО.
Нет ничего более ужасного, чем человек, который собирается оказать миру услугу.
Нет ничего более ужасного, чем человек, который собирается оказать миру услугу.
Человек, которого можно купить, как правило, ничего не стоит.
Человек, которого можно купить, как правило, ничего не стоит.
Итак, все в этом мире шло своим ходом — за исключением всего остального, что решительно шло наперекосяк.
Итак, все в этом мире шло своим ходом — за исключением всего остального, что решительно шло наперекосяк.