Tsitaadid audioraamatust «Королевская кровь. Связанные судьбы»
— Боги, какой красивый у меня сын.
...
— Мам, — сказал Люк, иронично кривясь, — ты прекрасно знаешь, что я похож на обезьяну.
— Ты слишком высокий и умный для обезьяны, сынок, — со смешинкой парировала мама. — И вообще ты пошел в меня, а я считаю себя привлекательной леди, знаешь ли.
— Мы как будто местами поменялись, Рудложка. Я всегда была боевой и отчаянной, а ты жуткой трусихой.
— Я и сейчас трусиха, Кать, — призналась Марина со смешком. — И так же, как ты, боюсь душевной боли. Только очень хорошо научилась делать вид, что это не так. Иногда, — она запнулась, — иногда надо рисковать. Даже не так — иногда у тебя нет возможности не рисковать. Просто потому, что отказаться от … риска куда больнее. Поэтому надо, надо Кать. Даже если ты уверена, что тебя опять поломает. Потому что везет только тем, кто идет вперед.
— Знаешь, в чем между нами разница? Я старше тебя, но я не разучился жить. Эти глупости и есть жизнь, Макс. Потискать хорошенькую девушку, выпить вина, вкусить отличную пищу. Не только, но это тоже. Я мог бы полностью уйти в искусство боя, как ты в работу, но суть в том, что без полноценной жизни мастером не стать. Ты не достигнешь совершенства, находясь постоянно внутри процесса. Только опускаясь в обычную жизнь, можно оценить, как высоко ты забрался и как далеко тебе еще до настоящего умения.
— Ты будешь меня учить или перевоспитывать? — едко отозвался Тротт, глядя, как дракон наливает ему вина. — Я ж не сосунок, Четери, не надо мне душеспасительных разговоров. Мне хорошо с тем, что у меня есть.
— А много ли есть? — дракон поднял свою чашу, и Макс нехотя чокнулся с ним, выпил.
— Достаточно, — сказал он. — Мне хватает.
— Ты опять денег хочешь, что ли? — раздраженно спросил Люк.
— Жить я хочу, — с внезапной серьезностью признался Пес. — Я, видите ли, привык уже к спокойной жизни, стар я уже для общения со смертью, господин Клевер. Так что деньги могу вернуть. Хоть это и не в моих правилах.
Люк нахмурился. Чтобы Пес выпустил из рук уже попавшее к нему — не бывало еще такого.
— Да и вы бы поостереглись, ваша светлость, — добродушно добавил Доггерти. — Мы люди простые, в ваши родовые заморочки не лезем. Всякое бывало, но скажу вам прямо — такой подлости, как в ваших кругах, ни в одном гадюшнике не сыщешь.
Пока маг шел к столу, ее высочество опять что-то спросила, и Четери захохотал так, что гости начали оглядываться, тоже заулыбались.
— Нет, мы не линяем, — услышал инляндец, подходя ближе. Ситников топал рядом.
— Но у птиц линька ежегодная, — удивленно и увлеченно продолжала Алина, — перо же изнашивается, теряет влагостойкость, свойства свои…плюс еще есть брачные линьки…когда оперение пестрым становится и пышным….
Чет, видимо, представил себя пестрым и пышным и снова заржал.
— Нет, малышка, — сказал он отсмеявшись. — Я никогда об этом не задумывался, если честно, но точно никаких смен оперения у нас нет.
— Забавно, — протянул Четери, — мы пьем кровь, вы молоко, а ведь молоко — это та же кровь, коей матери поят детей. В старые времена наши маги тоже отпивались молоком.
Люк никак не мог представить себе в качестве убийцы старенькую герцогиню Сольви или молодого виконта Кинтерсли, который ударился в восточные экоучения и основал свою фолк-группу. Хотя кто их знает? Всякое бывало, и благообразные старушки, и молодые парни с невинным взглядом творили страшные вещи.
Вернулся он к обеду, голодный и повеселевший, и, поднимаясь наверх, к своим покоям, очень удачно наткнулся на дворецкого. Тот, как всегда при появлении хозяина, встал еще прямее, и даже складки на благообразном морщинистом лице, казалось, легли симметрично.
Алекс, глядя на тех, с кем столько было пережито, думал о том, что в этот самый момент миллиарды людей продолжают есть, пить, спать и веселиться. Тогда как им четверым точно обеспечена бессонница перед лицом новой угрозы. И что не знаешь, что лучше — быть знающим и нести ответственность за судьбы мира, или жить себе обычным человеком, не соприкасаясь с жутковатыми и бездонными истинами.
Тидуссу совсем не нравилось то, что он видел в глазах бывшего начальника.
Пустоту. Такая была у стариков, смертельно больных и приговоренных к смерти. Томительное ожидание — «ну когда уже?». То самое состояние, когда человек еще дышит, ест, спит, улыбается, работает, но уже мертв. Когда сквозь знакомый взгляд на тебя смотрит смерть.
