Трансформация региональной модели международных отношений в Западном полушарии

Образование Тихоокеанского альянса изначально во многом было инициировано администрацией Б. Обамы, хотя формально с идеей его создания опять же выступила Мексика. Предполагалось, что оно органично впишется в стратегию двух «стратегических колец» и интегрирует четыре латиноамериканских государства (Мексику, Колумбию, Перу и Чили) в Транстихоокеанское партнерство (Trans-Pacific Partnership, ТТП), соглашение об образовании которого было подписано министрами торговли двенадцати азиатских и латиноамериканских государств в феврале 2015 г. в новозеландском Окленде.

Администрация Д. Трампа в январе 2017 г. вывела США из ТТП, тем самым, по сути, положив конец инициативе своего предшественника. Тем не менее, Тихоокеанский альянс продолжал развиваться. Объединяя более 200 млн. потребителей и обладая совокупным почти 2-х миллиардным ВВП (около 40% ВВП всей Латинской Америки) объединение по своему экспортному потенциалу почти вдвое превосходило МЕРКОСУР и стало одной из ведущих интеграционных группировок современного мира. При этом оно включало в себя более пятидесяти государств-наблюдателей.

Соединенным Штатам так и не удалось реализовать в Латинской Америке разработанную еще в период администрации Б. Обамы концепцию «устойчивого развития» этого региона. Сделанный Дж. Байденом в период первого года президентства акцент на охрану окружающей среды и, главное, на совместное с другими государствами противодействие потеплению климата не привел к каким-либо реальным результатам в решении проблемы в Западном полушарии. При этом межамериканская система вновь продемонстрировала полное бездействие¹².

Латиноамериканский регион на протяжении многих лет является территорией активной миграционной мобильности, в котором оформились два региональных пространства передвижения. В северной части континента в мобильность, ориентированную на США, были вовлечены трудовые мигранты из Мексики, а также беженцы из центральноамериканских государств. Первоначальные причины исхода, характерные для периода активной фазы центральноамериканского конфликта в 1980-х гг. постепенно сменились социально-экономическими мотивами. Таким образом, к началу 1990-х гг. сформировалось миграционное пространство, в котором были непосредственно задействованы США в качестве ключевой страны приема, а также Мексика и несколько центральноамериканских государства – Гватемала, Гондурас и Сальвадор – в статусе основных миграционных доноров. Сложившийся формат региональной мобильности активно развивался на протяжении более 20 лет.

В то же самое время на юге полушария, в Южной Америке постепенно расширялась практика внутрирегиональной мобильности. В ней постепенно установились устойчивые направления миграции, связывающая между собой территориально близкие страны. На протяжении двух десятилетий региональная ситуация была относительно стабильной.

Однако в начале второго десятилетия XXI в. все стало меняться. Произошедшие миграционные кризисы – центральноамериканский и венесуэльский – стали катализаторами системных изменений. В целом миграционная система в Западном полушарии вошла в новую стадию процесса трансформации. Постоянное напряжение на мексикано-американской границе, ограничения мобильности по всему континенту, связанные с попытками противостоять распространению пандемии COVID-19, все это способствовало пересмотру политических решений в вопросах миграционного контроля. На фоне новых вызовов постпандемийного развития проблематика венесуэльского миграционного кризиса фактически ушла из медийной повестки. Хотя его влияние на субрегиональную систему осталось (через давление на социальные системы стран Южной Америки, принимающих венесуэльских мигрантов), оно не привело к структурным изменениям всей системы.

В то же самое время основные изменения происходили в северной части полушария, где продолжал обостряться центральноамериканский миграционный кризис. Динамика миграционных процессов, синхронизированная с несогласованностью миграционной политики республиканской и демократической администраций в США, приводили к нарастанию напряженности в субрегионе.

Одним из последствий начавшейся трансформации стало изменение миграционной модели Мексики – уход от парадигмы исключительно донора рабочей силы и усиление статуса транзитного государства. Это привело к расширению круга вопросов, решаемых на политическом уровне, а также повысило статус латиноамериканской страны во взаимодействии с США, центральноамериканскими и другими государствами региона. Подобное усложнение системы создало для Мексики определенные сложности, в то же время открывая новые возможности для ее внешней политики.

Важную роль в текущей трансформации сыграла пандемия. Она стала дополнительным фактором давления на все государства региона. Негативные макроэкономические процессы усилили действие выталкивающих факторов, провоцируя новые волны исхода населения из государств Центральной Америки.

Серьезную роль сыграла трансформация оценки гуманитарной составляющей в контексте дихотомии прав человека на свободное передвижение и примата безопасности государства. Она проявилась в принципах регулирования доступа на территорию США в рамках борьбы с COVID-19. Принятые администрацией Д. Трампа, а впоследствии продолженные Дж. Байденом ограничения, стали предметом острых споров об основах миграционной политики и дискриминации. Дискуссия о правах на свободу передвижения, обязательствах международной защиты и примата безопасности – все это создало новую «оболочку» стратегий реализации миграционной политики, ее зависимости от внутриполитических дискуссий.

Экстраординарный приток мигрантов и беженцев, с которым столкнулись американские власти, трансформировал политику администрации Байдена. Напряженность на мексикано-американской границе привела к отходу от анонсированных шагов по облегчению миграции. Очевидно, что администрация Байдена перешла от попыток расширить возможности по работе с мигрантами в США к политике сдерживания, направленной на то, чтобы переместить мигрантов как можно дальше от границы между США и Мексикой. Такие действия обозначили фактическую преемственность миграционной политики, несмотря на первоначальные заявления.

Можно предположить, что позиция США во многом оказывалась зависимой от не столько внешнеполитического контекста взаимодействия со странами субрегиона, сколько от политического расклада сил внутри страны. Все эти факторы влияли на преемственность и изменчивость миграционной политики США, Мексики, центральноамериканских государств, на их статус в субрегиональной миграционной системе, а также вело к изменению всей системы отношений в Западном полушарии.

В целом исследователями отмечается такое явление, как раскол Латинской Америки на отдельные субрегиональные конгломераты и механизмы взаимодействия, без заметных успехов в выстраивании единой региональной архитектуры (spatialization). Причина такого положения дел усматривается, во-первых, в уже отмечавшемся ранее отсутствии единого целеполагания, которое позволяло бы развивать интеграцию независимо от сменяющих друг друга правительств, а, во-вторых, из-за «статичности» каждого из экономических интеграционных объединений. Тем более что товарооборот участников этих объединений с региональными партнерами (главным образом, в Азиатско-Тихоокеанском регионе и Европе) значительно выше¹³.

В этих условиях в литературе поднимают вопрос о том, стоит ли вообще ожидать в ближайшее время очередной «волны» регионалистских устремлений. Согласно устоявшимся представлениям, до сих пор выделялось четыре таких этапа, начиная с интеграции по лекалам Экономической комиссии ООН для стран Латинской Америки и Карибского бассейна (United Nations Economic Commission for Latin America and the Caribbean, ЭКЛАК), через процессы политической демократизации 1980-х – 1990-х годов и «розовую волну» полевения региона в 2000-е годы. Изучение общественных настроений в латиноамериканских и карибских странах свидетельствует о заинтересованности в удовлетворении социальных нужд и повышении уровня жизни, однако респонденты далеко не всегда связывают эти достижения с созданием постоянных надгосударственных региональных структур¹⁴. Возможно, правомерным является версия, по которой наиболее оправданно рассчитывать на расширение регионального взаимодействия, сохранение экономической интеграции при прекращении серьезных попыток сформировать качественно новые общерегиональные институты.

§2. Латиноамериканская политика США при Дж. Байдене

Система международных отношений в Западном полушарии претерпела заметные изменения после победы Дж. Байдена на президентских выборах в США в ноябре 2020 г. Во многом это стало результатом попыток нового президента перезагрузить латиноамериканскую политику Вашингтона.

В своей предвыборной риторике Дж. Байден заявлял о неприятии подхода своего предшественника к мировой политике. Напомним, что тот выразился в пренебрежительном отношении к международному праву, к принципу многосторонности, к участию в деятельности международных организаций. Это подтвердил выход США из ТТП. Д. Трамп вывел США из Парижского соглашения по климату, из Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), заблокировал деятельность Всемирной торговой организации (ВТО). В Западном полушарии попытка поставить под полный контроль Вашингтона деятельность ОАГ привела лишь к обострению в ней кризисных явлений.

Не лучше обстояло дело и на латиноамериканском направлении. Изначально спровоцированная 45-м президентом Соединенных Штатов конфликтная ситуация с соседней Мексикой, связанная в первую очередь с миграционным кризисом, нанесла сильный удар по до этого достаточно устойчивому развитию этого государства. Напомним, что для предыдущих американских администраций стабильность в Мексике считалась чуть ли не аксиомой. Все это привело к потере Вашингтоном в лице Мексики стратегического союзника, которого, по существу, обеспечила себе администрация Б. Обамы.

Д. Трамп последний год своего президентства потратил главным образом на то, чтобы набрать как можно больше очков в ходе начавшейся предвыборной кампании и это признало большинство американских экспертов, которых трудно обвинить в излишних симпатиях к Дж. Байдену.

Так Ричард Файнберг, в свое время занимавший пост ответственного за ибероамериканскую политику в Совете национальной безопасности, а с конца 2019 г. ставший членом ассоциации «Латиноамериканская инициатива» Брукингского института, дал следующую оценку политике Д. Трампа в отношении Латинской Америки, с которой с оговорками можно согласиться: «В свое время мы стремились продвигать демократию, права человека и открытую экономику. Трамп фактически выбросил в окно эти традиционные принципы нашей латиноамериканской политики»¹⁵.

Дж. Байден, занимавший пост вице-президента в течение двух сроков президентства Б. Обамы, надо отдать ему должное, не раз бывал и в принципе знал Латинскую Америку лучше, чем любой предыдущий президент США. Он посетил регион 16 раз и, по сути, отвечал в администрации за политику в Западном полушарии.

Однако отнюдь не этот регион занял приоритетное место в его внешнеполитическом планировании. Много было сказано о новых общих подходах – необходимости возвращения к принципу многосторонности, восстановление участия в Парижском соглашении по климату, разблокирование деятельности ВТО, восстановление членства в ВОЗ, то есть исправление всего того, что за четыре года сумел «натворить» его предшественник. В целом для Дж. Байдена, в особенности после беспрецедентных событий, связанных со штурмом Капитолия сторонниками проигравшего Д. Трампа в январе 2021 г., стояла непростая задача восстановить престиж и доверие к США мирового сообщества.

Признаем, что Дж. Байден в период президентства республиканца, как говорится, не терял времени даром, видимо, осознавая, какое «осиное гнездо» не без помощи миграционной политики Д. Трампа образовалось буквально под боком у Соединенных Штатов в Центральной Америке.

Новый американский президент, вероятно, отдавал себе отчет в том, что необходимо предпринять меры по предотвращению вызванного пандемией нового миграционного потока в США из «северного треугольника» (Гватемала, Гондурас, Сальвадор). Показательно, что Дж. Байден еще до президентских выборов встретился с лидерами этих государств, взяв с них словесное обязательство использовать имеющиеся ресурсы для борьбы с коррупцией, насилием и ужасающим уровнем жизни большинства населения, что и приводило к потокам массовой миграции.

Однако это мало что могло реально изменить. Ведь, по сути, речь шла о во многом несостоявшихся государствах (failed states). И именно высокий уровень коррупции, в которую были вовлечены не только высшие государственные деятели, но и правовые и силовые структуры, являлся одним из главных побудительных мотивов, вынуждавших десятки тысяч простых людей покидать свои страны в почти безнадежной ситуации.

Отметим при этом безуспешные попытки предыдущих американских администраций вливанием финансовых средств в укрепление местных сил правопорядка решить ситуацию с «северным треугольником» без серьезного контроля над их использованием. Ну, а Д. Трамп, применяя драконовские меры по предотвращению миграции, вообще отказался от участия в мониторинге ситуации в этих государствах таких солидных международных организаций, как Международная комиссия ООН по предотвращению нарушений правовых норм и Миссия ОАГ по поддержке борьбы с коррупцией и нарушением законодательства.

Обновление политики в Центральной Америке, очевидно, требовало взаимодействия с Мексикой. Но президента ожидали и другие трудноразрешимые проблемы, связанные с этим государством. Пандемия уже спровоцировала новую волну мигрантов из Мексики и Центральной Америки в США. В чем-то этому, сам того не желая, помог Дж. Байден, заявив, что он откажется от жесткого курса Д. Трампа по силовой депортации нелегалов в Мексику и будет применять к ним более гуманный подход.

Особое значение президент придавал охране окружающей среды и решению проблем климата. В первую очередь он восстановил участие США в Парижском соглашении по климату. Об этом свидетельствовали, в частности, кадровые перестановки в руководстве новой администрации. Так бывший в период второго президентства Б. Обамы госсекретарем Джон Керри был назначен специальным посланником президента по вопросам климата. Джина Маккарти, имевшая большой опыт руководства Агентством по охране окружающей среды, получила высокую должность в Белом доме.

Отношения с Мексикой во многом неожиданно при Дж. Байдене заметно осложнились. И речь идет, конечно же, не только о том, что президент этого государства Андрес Мануэль Лопес Обрадор одним из последних и в достаточно холодной форме поздравил Дж. Байдена со вступлением в должность президента, что резко контрастировало с его куда более теплым поздравлением Д. Трампа в 2016 году.

Как отмечал американский политолог Д. Дрессер, мексиканский президент вероятно в силу политического прагматизма наладил с Д. Трампом дружеские отношения, подчиняясь требованиям США по пересмотру Североамериканского соглашения о свободной торговле (North American Free Trade Agreement, НАФТА) и ужесточению миграционного контроля. Американский президент в свою очередь старался игнорировать усиление авторитарных популистских тенденций в политике своего южного соседа¹⁶.

При Дж. Байдене была резко ограничена деятельность на территории Мексики представителей ЦРУ, ФБР и Администрации по борьбе с наркотиками (Drug Enforcement Administration, DEA). Более того, А. М. Лопес Обрадор открыто обвинил их во вмешательстве в политическую жизнь страны.

Мексиканский президент свернул реформу энергетического сектора, начатую своим предшественником, чтобы привлечь в отрасль иностранный капитал, и выступил за укрепление государственной монополии. От этого в первую очередь пострадали американские компании, вложившие немалые средства в нефтегазовую отрасль Мексики.

Мексиканские власти отказались от участия в Плане Мерида, направленном на перевооружение и обучение вооруженных сил и полиции Мексики и стран Центральной Америки. Введенная в действие еще в период президентства Дж. Буша-младшего, эта программа финансировалась и в одностороннем порядке контролировалась Соединенными Штатами. На имевшей место 30 июля 2021 г. встрече министра иностранных дел Мексики Марселу Эбрарда и госсекретаря США Энтони Блинкена мексиканской стороной был поставлен вопрос о выработке нового соглашения по безопасности, которое предусматривало бы равноправное участие обеих сторон.

Став с июля 2021 г. председателем СЕЛАК, А. М. Лопес Обрадор сразу же выступил с жесткой критикой ОАГ, которой, по его словам, «управляет одна держава», подразумевая, естественно, США, и заявил о необходимости образования новой организации.

Даже COVID-19, как отмечает Д. Дрессер, мексиканский президент пытался использовать в своих политических целях. Он процитировал высказывание А. М. Лопеса Обрадора, проговорившегося, что пандемия «le cayo como anillo al dedo» (рус. перевод: «упало прямо на палец как драгоценное кольцо»), так как это позволило ему ужесточить недемократические процедуры, которые встретили бы сопротивление общественности в обычное время¹⁷.

Весьма непросто, вероятно, могли бы складываться отношения с Мексикой в рамках Соглашения США-Мексика-Канада (United States—Mexico—Canada Agreement, USMCA) – новой редакции вступившего в силу еще в 1994 г. НАФТА. С одной стороны, Дж. Байден поспешил направить А. М. Лопесу Обрадору несколько своих эмиссаров, чтобы наладить более плодотворное взаимодействие с мексиканской стороной, в частности, для определенной гуманизации пограничного режима. При этом требование к Мексике закрыть границу с Гватемалой, неоднократно выставлявшееся администрацией Д. Трампа, оставалось в силе.

В целом американо-мексиканские отношения ожидали немалые сложности. Все упиралось в содержание USMCA, в котором выпукло смотрелись положения о трудовом законодательстве и охране окружающей среды. Д. Трамп «смотрел сквозь пальцы» на то, что для Мексики их четкое выполнение было реально не под силу. Для Д. Трампа это была своеобразная «плата» за выставленные им условия миграционной политики Мексики, которая вынуждена была их строго выполнять.

Дж. Байден, а также канадская сторона, скорее всего, не смогли бы игнорировать эти болезненные для Мексики проблемы и не пошли бы на такого рода «компромисс», что неизбежно могло вызвать рост напряженности в американо-мексиканских отношениях.

В целом же наметившееся ухудшение американо-мексиканских отношений на самом деле не было выгодно ни одной из сторон. Для Дж. Байдена крайне необходим был стратегический партнер, и в первую очередь, для наведения порядка в Центральной Америке. Для Мексики нормализация отношений с США давала возможность освободиться от постоянного прессинга, которому страна подвергалась со стороны администрации Д. Трампа.

Определенный оптимизм в этом отношении вселял состоявшийся в конце ноября 2021 г. в Вашингтоне саммит президентов США, Канады и Мексики, до этого не проводившийся в течение пяти лет. Дж. Байден и А. М. Лопес Обрадор посвятили двусторонней беседе около двух часов, в ходе которой стороны пришли к выводу о наращивании взаимодействия по борьбе с пандемией, наращивании товарооборота и решению миграционной проблемы в «северном треугольнике».

Вместе с тем проблема оставалась нерешенной. Такого наплыва мигрантов, как в 2021 г. из этого региона еще не было, что вынудило Роберту Джейкобсон, отвечавшую за политику Совета национальной безопасности США в отношении Гватемалы, Гондураса и Сальвадора, в начале апреля 2021 г. покинуть свой пост. Эта миссия была возложена Дж. Байденом на вице-президента Камалу Харрис

К. Харрис так и не удалось сдвинуть с мертвой точки миграционную проблему, в связи с чем, а также вероятно по причине ее очевидного дистанцирования от Дж. Байдена во время события в Афганистане рейтинг вице-президента стал стремительно падать. Во время состоявшегося в конце сентября 2021 г. визита в Мексику К. Харрис прибегла к испытанной тактике Д. Трампа, фактически принуждая А. М. Лопеса Обрадора еще плотнее закрыть южную границу страны, где началось очередное массовое скопление беженцев из Центральной Америки. Реального продвижения в решении проблемы не произошло и после визита Э. Блинкена в Мексику в декабре 2021 г., в ходе которого состоялась его встреча с президентом.

С легкой руки советника Д. Трампа по вопросам безопасности Джона Болтона (уволен в сентябре 2019 г.) правящие режимы Кубы, Венесуэлы, Никарагуа и Боливии были объявлены «враждебными» Соединенным Штатам. Дж. Байден еще в своих предвыборных выступлениях заявлял о необходимости пересмотра политики в отношении этих государств. Речь, в первую очередь, конечно же, шла о Кубе. Новый американский президент неоднократно высказывался за нормализацию отношений с Островом Свободы, по крайней мере до того уровня, на который они вышли в период второго президентства Б. Обамы. При этом перед Дж. Байденом стояла весьма непростая задача. Для подобной нормализации ему предстояло отменить более 200 санкций, наложенных на Кубу Д. Трампом, а это оказалось весьма непросто, учитывая, во-первых, отсутствие у президента большинства в Конгрессе, а во-вторых, тот факт, что не только среди республиканцев, но и в стане демократов было немало противников нормализации. При этом сам президент неоднократно признавал, что она будет (если будет) постепенной и трудоемкой.

Эксперты, входящие в «команду» Дж. Байдена, при этом выдвинули даже, на взгляд авторов данной монографии, достаточно абсурдный план, как через Кубу воздействовать на режим Н. Мадуро в Венесуэле. Учитывая то влияние, которое кубинское руководство оказывало на Н. Мадуро, с одной стороны, а с другой – резкое сокращение (более чем вдвое) поставок венесуэльской нефти на Кубу на льготных условиях, была выдвинута идея использовать Гавану, чтобы убедить венесуэльского лидера провести «чистые выборы», а взамен организовать под руководством США международный пул для снабжения Кубы нефтью. Очевидно, что этот план был изначально нереальным. На него не могли согласиться обе стороны, тем более что Куба попадала бы в энергетическую зависимость от США.

Следует отметить и характер назначений, сделанных Дж. Байденом в первые же дни после вступления в должность. Фигурировали те же лица, с которыми ему пришлось работать на латиноамериканском направлении будучи вице-президентом. Среди них, в первую очередь, следует выделить такие ключевые фигуры, как новый госсекретарь Э. Блинкен, Алехандро Майоркас, кстати, родившийся в Гаване, который занял ответственный пост в Совете национальной безопасности, и Саманта Пауер, ставшая директором Агентства по развитию (United States Agency for International Development, USAID). Все они были непосредственными участниками процесса нормализации отношений с Кубой в период президентства Б. Обамы, прекрасно знали своих кубинских визави, и это, казалось бы, облегчало Дж. Байдену задачу первых шагов нормализации отношений с островом. Однако они так и не были сделаны.

Более того, администрация Дж. Байдена резко негативно отреагировала на действия кубинской полиции в ходе массовых выступлений населения Кубы в Гаване и других городах против политики правительства страны, состоявшихся 11 июля 2021 года. Участники акций выражали возмущение нехваткой продовольствия и предметов первой необходимости, а также неэффективностью действий властей по борьбе с пандемией.

Куба переживала беспрецедентный за последние почти 30 лет экономический кризис. Заметим, что по своему размаху акции протеста не шли ни в какое сравнение с происшедшими в Гаване в 1995 г., которые и подвигли тогда руководство страны на ограниченные экономические реформы. Выступая по национальному телевидению М. Диас-Канель, как обычно, обвинил Соединенные Штаты в организации уличных беспорядков и призвал сторонников революции выйти на улицах, чтобы дать отпор разбушевавшейся толпе.

Дж. Байден призвал кубинские власти прислушаться к «голосам свободы», а также назвал Кубу «провалившимся государством». Спустя несколько дней он предложил поставку в эту страну вакцины, если за техническую сторону возьмется какая-либо международная организация. 21 июля президент США объявил о санкциях против министра обороны Кубы, а также командира «черных беретов» за подавление протестов на Кубе. 29 июля Вашингтоном были введены санкции в отношении шефа полиции Кубы и нескольких высших офицеров этого ведомства.

В защиту Кубы выступил А. М. Лопес Обрадор, который, обратившись к Дж. Байдену, призвал его «не смешивать политику с чисто гуманитарными вопросами» и снять экономическую блокаду острова. Он же в ответ на просьбу М. Диаса-Канеля о предоставлении стране помощи сообщил о готовности поставить на Кубу продовольствие, медикаменты и энергоносители в условиях, когда кубинские больницы терпели бедствие от периодического отключения электричества.

Определенные подвижки произошли в политике США в отношении Венесуэлы. В начале марта 2021 г. Дж. Байден предоставил возможность безопасного пребывания 320 тыс. беженцам этой страны, находившихся в США. Эта мера существенно отличалась от решения Д. Трампа просто исключить на 18 месяцев депортацию венесуэльских беженцев, поставив их под жесткий административный контроль и запретив им работать.

Однако кардинальных перемен в отношении Венесуэлы в политике Вашингтона так и не произошло, хотя и наметилась смена акцентов. Администрация Дж. Байдена приняла решение в урегулировании кризиса в Венесуэле действовать совместно с Европейским Союзом. Президент еще в период своей предвыборной кампании неоднократно заявлял о том, что он в принципе не является сторонником политики односторонних санкций.

В начале июля 2021 г. произошла встреча Э. Блинкена с верховным представителем ЕС по иностранным делам и политике безопасности Жозепом Боррелем, на которой, в частности, обсуждался вопрос о возможности смягчения санкций в отношении режима Н. Мадуро с целью стимулировать его к проведению президентских выборов под международным наблюдением. На момент написания монографии венесуэльский президент никак не отреагировал на этот совместный демарш. Тем не менее, в августе 2021 г. в Мехико начались при посредничестве России и Голландии переговоры представителей правительства Н. Мадуро и оппозиции.

Возвращением в Парижское соглашение по климату отнюдь не исчерпывались намерения президента уделить особое внимание проблемам охраны окружающей среды. Напомним, что во время предвыборной кампании Дж. Байден оказался последним в списке членов демократической партии, выдвигавших почти астрономические суммы на борьбу с потеплением климата (Б. Сандерс – 16,3 трлн долл., Э. Уоррен – 4 трлн., а Дж Байден – 1,7 трлн). Суммы гигантские, что справедливо вынудило лауреата Пулитцеровской премии американского ученого Дэниела Ергина задаться вопросом: «а останутся ли для этого средства после того, как будет завершена борьба с коронавирусом?»¹⁸.

Заметим, что такие суммы не следовало принимать всерьез. Видимо, они во многом были следствием стремления опередить конкурентов в предвыборной гонке. Но следует признать, что борьба с потеплением климата фигурировала среди главных публично поставленных Дж. Байденом задач в начале своего президентского срока.

Об этом говорили не только кадровые перестановки, по созданию «новой команды», которая непосредственно должна была заниматься проблемой окружающей среды в администрации. Так, Дж. Керри уже начал визиты по странам других регионов с целью заручиться участием глав государств в предложенном Дж. Байденом всемирном саммите по проблемам изменения климата.

По сути, уже был положен конец «сланцевой революции» в самих Соединенных Штатах, еще десять лет назад считавшейся основой их будущего энергетического лидерства в мире. По мнению специалистов, его добыча наносила вред окружающей среде. По всей видимости, та же участь ожидала и одно из богатейших в мире месторождений сланца в аргентинской провинции Кукута, что могло привести к возникновению конфликтной ситуации с Аргентиной.

Но на наш взгляд, конфликт в области экологии с еще большим размахом изначально мог вспыхнуть в отношениях США и Бразилии. И не только потому, что правительство Ж. Болсонару вслед за администрацией Д. Трампа вывело государство из Парижского соглашения по климату. Этот демарш заметно осложнил отношения нового президента США с бразильским президентом, тем более что тот наотрез отказался от какой-либо помощи мирового сообщества в ликвидации гигантских пожаров, охвативших в 2018 г. Амазонию. Он также не позволил международным экспертам проанализировать всё нарастающий процесс дефорестации Амазонии. В результате Дж. Байден в продвижении своей версии политики «устойчивого развития» неизбежно мог столкнуться с немалыми трудностями.

Кроме того, в ходе своей предвыборной кампании Дж. Байден неоднократно высказывался за выделение при помощи мирового сообщества 20 млрд долл. для предотвращения дефорестации Амазонии, чем вызвал первоначально резко негативную реакцию бразильского президента, заявившего о том, что его страна самостоятельно решит эту проблему и расценивает подобный демарш как вмешательство во внутренние дела.

Но вскоре Ж. Болсонару в традиционном для себя стиле развернулся на 180 градусов и поменял свою позицию. Свою роль в этом вираже сыграли приближавшиеся президентские выборы в октябре 2022 г., а в уже по существу начавшейся предвыборной кампании у него появились достаточно сильные соперники. В этих условиях бразильский президент решил попытаться наладить отношения с Дж. Байденом. Это подтвердило его письмо к американскому президенту в конце апреля, где он не просто согласился на участие в объявленном тем саммите онлайн по проблемам климата 22—23 апреля 2021 г., но и пригласил его лично возглавить движение по решению проблем Амазонии.

Правда, он опять «слукавил», выдав желаемое за действительное. По данным Бразильского Национального института исследований с воздуха (Brasilian’ National Institute of Space Research) в 2019 г., в первый год президентства Ж. Болсонару вырублено было более 10129 кв. километров лесов. В целом дефорестация ежегодно возрастала на 40% в период его президентства¹⁹.

Более того, в конце апреля 2021 г. 198 гражданских обществ, включая и адвокатуру индейских племен, обратились к отрытым письмом к Дж. Байдену с просьбой не доверять Ж. Болсонару и установить связи с местными властями, чтобы положить конец беспределу, связанному с продолжавшейся вырубкой леса для расширения сельскохозяйственных площадей и добычи минерального сырья.