Россия во французской прессе периода Революции и Наполеоновских войн (1789–1814)

Сразу после начала революционных войн подобные издания стали щедро субсидироваться Комитетом общественного спасения, а координатором этой деятельности стал Л. Карно^[73]. Армейская пресса имела двух основных адресатов: во-первых, собственно те войска, от имени которых издавалась газета, во-вторых, парижское или провинциальное общество. С помощью подобных изданий генералы пытались создавать и поддерживать собственный культ среди солдат и гражданского населения тех территорий, где они в данный момент воевали. Такие издания выпускали и Лафайет, и Гош, но более всех, пожалуй, в этой деятельности преуспел Бонапарт, который очень рано осознал значение печатного слова для карьеры командующего. Во время Итальянской кампании он организовал сразу две газеты немного разной политической направленности. Аналогично и в армии Востока, высадившейся в Египте, выходило два периодических издания, подобная же газета была создана и на захваченной в 1798 г. французами Мальте.

В Италии Бонапарт способствовал изданию Courrier d’Armee d’Italie (с июля 1796 г.) и La France vue de l’Armee d’Italie (с августа 1796 г.). Первая выходила два раза в декаду на четырех страницах ин-кварто до конца 1798 г., когда вторжение войск второй коалиции остановило ее публикацию. Вторая выходила два-три раза в декаду на 6 страницах ин-октаво и прекратила свое существование после того, как Бонапарт покинул Италию. Генерал выбрал для каждой редактора: опытного молодого журналиста М. А. Жюльена для первой и не менее опытного сотрудника Journal de Paris, бывшего депутата Генеральных штатов, Реньо де Сен-Жан-д’Анжели, – для второй, а также выделил деньги на публикацию и распространение этих газет. Первые номера распространялись бесплатно в рекламных целях. Главнокомандующий Итальянской армией добился того, что солдаты стали подписываться на эти издания. Жюльен, бывший робеспьерист, некоторое время сочувствовавший заговору Бабёфа, примкнув к Бонапарту, получил от него задание сделать достоянием общественности «мнение солдат». Жюльену рекомендовалось не касаться вопросов религии и объединять в своих статьях «мнения» других французских армий. На посту редактора Жюльен проявил себя как истинный республиканец, он видел в Цизальпинской республике фундамент для объединенного итальянского государства, но очень скоро выяснилось, что авторитарная линия генерала не соответствовала взглядам самого Жюльена, который вынужден был покинуть газету, не проработав и года^[74].

Итальянская армейская пресса в очень большой степени была ориентирована не только на солдат, но и на читателя во Франции. На страницах этих изданий Бонапарт представал настоящим защитником конституции и республики и вместе с бонапартистскими газетами, выходившими в Париже ^[75], пресса Итальянской армии выполнила свою цель, прославив генерала и его победоносную Итальянскую кампанию. Подобная политическая направленность способствовала тому, что, как и во многих узкопартийных изданиях Парижа, международный блок в этих газетах был весьма незначителен и часто ограничивался сведениями из Северной Италии, где и действовала армия.

В Египте Бонапарт попытался отчасти повторить успех, но его политика в области печати имела в этой стране и значительные отличия, более всего связанные с удаленностью армии от Франции. Бонапарт также создал два периодических издания различной направленности. Журнал La Décade Egyptienne был посвящен научным изысканиям французов в Египте, а газета Courrier de l’Egypte предназначалась для информирования армии о происходящих в мире событиях. Но условия выпуска периодики оказались совсем иными, поэтому газета больше внимания уделяла укреплению боевого духа солдат и по содержанию имела все характерные черты армейской пропаганды. То, какая информация о России появлялась в газете, отражало политическую ситуацию в конкретный исторический момент, а именно вовлеченность России в коалицию и боевые действия против Франции. Courrier de l’Egypte выходила на 4 страницах, по две колонки текста на каждой, периодичность его варьировалась – от двух до 5 выпусков в месяц^[76]. Газета выходила с августа 1798 г. по 9 июня 1801 г., всего увидело свет 116 выпусков. Инициатива создания газеты исходила от Бонапарта, и она изначально была поставлена под его личный контроль в первую очередь в части подбора редакторов ^[77]. Courrier de l’Egypte отражала официальную точку зрения высшего командования Восточной армии, а потому события в нем освещались довольно тенденциозно. Газета служила цели объединения армии, оторванной от родной земли, и восхваления французского правления в оккупированной стране. Однако итальянская армейская пресса и египетская имели одно существенное различие – если итальянская пресса была рассчитана и на французского читателя, в том числе в самой Франции, то египетская в первую очередь на французскую армию (армию Востока). Кроме того, из-за морской блокады Египта британским флотом французы испытывали информационный голод и источники информации о международных новостях, в том числе и о России, были ограничены. О происходившем в мире французы получали лишь отрывочные сведения, да и то порою со значительным опозданием, от изредка прорывавшихся сквозь блокаду французских кораблей, из попавших в Египет по случаю – прежде всего на нейтральных судах – европейских газет, писем и от самих англичан, когда те считали необходимым поделиться с неприятелем какой-либо информацией, обычно негативной для французов. Из этой пестрой мозаики издатели периодики Восточной армии старались сформировать более или менее целостную картину. И Россия на этой картине занимала далеко не последнее место, ведь судьба французской армии в Египте во многом зависела от соотношения в Восточном Средиземноморье сил трех великих держав – Франции, Великобритании и России.

Важнейшим источником информации по международным делам для Франции были франкоязычные газеты других стран, таких как Нидерланды или небольшие германские государства. В начале Революции эти территории были независимы от французского правительства, но по мере успешного продвижения революционных, а потом и наполеоновских армий вглубь европейского континента они входили в орбиту влияния Франции в составе «братских» республик, подчиненных государств или просто становились департаментами Франции.

Из нидерландских изданий наибольшую популярность среди европейских читателей в 1770-1780-х гг. обрела Gazette de Leyde, имевшая к тому времени уже довольно богатую историю. В 1772 г., когда Жан Люзак стал редактором Gazette de Leyde, это была единственная голландская франкоязычная газета общеевропейского значения. Издание было основано в конце XVII в. и с 1770-х гг. под руководством Люзака стало одним из основных источников информации для Европы – ее читали Т. Джефферсон и Людовик XVI, а по некоторым сведениям, ее даже считали лучшей газетой Европы^[78]. Внешнеполитические сообщения в газете в гораздо меньшей степени подвергались цензуре, чем французские издания, а наличие торговых представительств в разных уголках света помогало сформировать обширную корреспондентскую сеть. У газеты было множество информаторов в разных уголках Европы, в том числе среди дипломатов и купцов. В рекламном проспекте Gazette de Leyde 1772 г. было обещано, что редакторы будут собирать информацию из более чем 200 европейских изданий. Это обещание тем более необходимо было соблюдать, поскольку читатели могли легко сравнивать газеты между собой, ведь чтение часто происходило в кофейнях, где были в открытом доступе сразу несколько изданий ^[79]. Точное число корреспондентов неизвестно, но в Gazette de Leyde регулярно появлялись новости из Лондона, Парижа, Брюсселя, Гамбурга, Кельна, Франкфурта, Вены, Берлина, Петербурга и Константинополя. Заметную роль в популяризации газеты среди европейских читателей сыграли также высокие стандарты качества информационной политики издания. «Лейденская газета» выходила только два раза в неделю, но новости в нее отбирались очень тщательно, кроме того, редакторы старались получить максимально объективную картину за счет проверки информации по разным источникам.

В период Французской революции газета постепенно утратила свое влияние, т. к. ей было трудно тягаться с французскими ежедневными изданиями. Вскоре Лейден попал в прямую зависимость от Французской республики, а потом империи. Но даже под давлением наполеоновской цензуры в газете старались сохранять видимость объективности. Так, информация об Аустерлицком сражении была дана со ссылкой на официальный бюллетень Великой армии, а также на источники из русской армии, хотя последние и были опубликованы спустя почти полгода после сражения^[80].

Другим центром франкоязычной прессы стал Франкфурт-на-Майне. До крушения Священной римской империи германской нации город был одним из ее центров, а в 1806 г. вошел в образованную под покровительством Наполеона Рейнскую конфедерацию в составе княжества Ашаффенбург. В 1810 г. город стал столицей Великого герцогства Франкфурт во главе с Карлом Теодором фон Дальбергом, управлявшим до того княжеством Ашаффенбург, который уже с 1806 г. близко взаимодействовал с императором французов ^[81]. Порядки Великого герцогства во многом копировали французские, здесь были введены наполеоновские гражданский и уголовный кодексы. Пресса во Франкфурте также с 1806 г. проходила тщательную цензуру, перенимая опыт «старшего брата»^[82]. С 1811 г. местная газета Journal de Francfort, издававшаяся с XVII в., была переименована в Gazette du Grand-duché de Francfort и стала единственной газетой герцогства, тогда как все остальные были запрещены^[83]. Таким образом, это издание было официальным рупором государства – сателлита Французской империи, во главе которого к тому же в 1813 г. встал Евгений Богарне. В отчете министерства полиции о немецких газетах от 27 мая 1811 г. прямо было сказано, что газета выходит под руководством Великого герцога и потому ее содержание «благоразумно»^[84]. Франкфуртская газета^[85] выходила ежедневно, издавалась на немецком и французском языках, а ее редактор с 1811 г. назначался министерством полиции – так же как и в случае с французской центральной и департаментской прессой^[86].

Новости о России, представлявшие собой в основном небольшие заметки, появлялись на страницах Франкфуртской газеты довольно часто – за 1810–1811 гг. в среднем в 8-14 выпусках в месяц. В сообщениях о других странах Россия также иногда упоминалась. Большинство новостей о северном соседе шло из Санкт-Петербурга, хотя также встречались известия из Москвы и других городов – Твери, Таганрога, Иркутска, Одессы, Кяхты, Риги, – география сообщений была весьма широка. Фамилии авторов заметок на страницах издания не указывались, также нечасто в сообщении приводился источник информации.

§ 4. Статьи о России в газетах и их источники

Источники внешнеполитической информации о России можно разделить на несколько типов: сообщения личных корреспондентов газет, перепечатка из других изданий, специально созданные для публикации в прессе сообщения из министерств, в первую очередь министерства иностранных дел, а также военного и министерства полиции.

Создать сеть личных корреспондентов в разных странах могли себе позволить немногие издания, но крупные газеты в период Старого порядка и Революции имели как постоянных корреспондентов – прежде всего в крупных германских городах, так и непостоянных информаторов^[87]. Выделить сообщения конкретных корреспондентов в ряде случаев затруднительно, т. к. материалы в газетах XVIII – начала XIX в., как правило, не подписывались, но для некоторых изданий это возможно. В революционный период авторы известных сочинений по истории России Жан-Анри Кастера^[88] и Жан-Шарль Лаво^[89] активно занимались журналистикой, а Кастера, кроме того, снабжал парижские газеты информацией из Северной Европы, находясь там некоторое время в качестве французского торгового агента. Жак Малле дю Пан (до эмиграции в 1792 г.) редактировал раздел международных новостей в Mercure de France. В Gazette de Leyde сообщения с подзаголовком Lettres имели в основе длинное письмо от корреспондента, а то, что называлось Nouvelle, представляло собой более короткую заметку, часто взятую из другой газеты. В революционный период чаще всего в парижские издания новости о России приходили через столицы других государств (Стокгольм, Варшаву, Вену, Константинополь) – об этом можно судить по заголовкам статей, где всегда указывалось место, из которого поступала корреспонденция. Новости из российских городов поступали реже, что было связано в первую очередь с разрывом официальных дипломатических отношений между двумя странами в период Революции. В имперский период новости шли чаще всего из Петербурга, хотя появлялись и сообщения из Риги, Москвы и Архангельска, единичные новости были помечены такими городами, как Одесса, Уфа, Саратов.

Важнейшим источником информации о международном положении и в том числе о России было министерство иностранных дел, которое так же, как и другие ведомства, специально готовило новости для Moniteur^[90]. Традиция подготовки «политических» заметок для прессы была унаследована от времен версальского двора, когда официальное издание королевства Gazette de France получало материалы из бюро министерства иностранных дел. Издатель Ш. Ж. Панкук добился того, чтобы этот механизм сохранился и в революционный период^[91], правда, место Gazette de France быстро заняла Moniteur. В периоды охлаждений и противостояний между Россией и Францией дипломатическая переписка могла прерываться на долгие периоды, что произошло, например, в 1792 г. после высылки из Петербурга французского дипломатического представителя Э. Жене^[92]. Вплоть до третьего раздела Польши крупным центром подготовки и распространения политической корреспонденции оставалась Варшава. Французские дипломаты, работавшие в столице Польши, в начале своей миссии получали от министерства инструкции, в которых среди прочего им в обязанности вменялся и сбор информации для парижских правительственных газет ^[93]. Поэтому регулярные депеши дипломатов являлись важным источником для политических и деловых кругов Франции о российской дипломатии и военных действиях на землях Речи Посполитой^[94]. Известно, что немалую часть информации для своих докладов, направлявшихся частной почтой во французское министерство иностранных дел, упомянутый Бонно черпал из польских газет и частной корреспонденции. Впоследствии на основании аналогичной корреспонденции был подготовлен текст о Польше и русско-польских отношениях П. Парандье, который широко использовался французской пропагандой в 1807–1814 гг.^[95]

Частная и деловая корреспонденция как источник международных новостей для прессы использовалась достаточно часто, хотя подробнее описать этот процесс для каждой конкретной газеты затруднительно, так как специальных исследований по данному вопросу не проводилось. Из России регулярно поступали потоки личных писем от французских эмигрантов к родственникам и друзьям, которые затем оказывались на страницах газет. После разрыва дипломатических и торговых отношений переписка с Францией стала невозможной и почту отправляли частным порядком с доверенными лицами. Размещение двора Людовика XVIII в Митаве, а также переход на русскую службу корпуса принца Конде, в составе которого преобладали французские дворяне, способствовал росту частной корреспонденции из Курляндии и с Волыни, где и были расквартированы французские эмигранты. Царская администрация и особый российский военный комиссар при корпусе Конде строго следили за подобной перепиской и при малейшем намеке на недовольство применяли радикальные средства в виде ареста и ссылки^[96]. Случаи отправки частной корреспонденции в революционную Францию как напрямую, так и окольными путями в 1791–1799 гг. рассматривались при дворе и в Тайной экспедиции как весьма подозрительные действия и служили поводом к обвинению авторов в шпионаже, как это произошло, например, с капитан-лейтенантом русского флота на Черном море французским эмигрантом Монтагю, депеши которого могли оказаться полезными и дипломатам, и журналистам в Париже^[97]. Такой стратегически важный в военном и торговом отношении регион, как Черноморское побережье, волновал французскую дипломатию и позднее, в период Империи, когда оттуда поступали объемные депеши политико-экокомического характера^[98]. Эти же сообщения в несколько переработанном виде размещались в парижской прессе, которая внимательно следила за карьерой герцога Ришелье, оказавшегося губернатором всего Новороссийского края и его центра – Одессы^[99].

Пресса других стран довольно часто служила источником сведений о России для французских газет. Особенно интересен в этом отношении пример Польши середины 1790-х гг. Выходившая в декабре 1793 – сентябре 1794 г. на французском языке под редакцией чиновников повстанческого правительства Т. Костюшко Bulletin National Hebdomadaire представляла широкую панораму событий в Речи Посполитой, и особую ценность для журналистов Европы имели сведения о российских полководцах и дипломатах, появлявшиеся на страницах издания. В условиях отсутствия французского посольства в Варшаве и Петербурге с 1792 г. газета восполняла своими статьями информационный вакуум^[100].

В периоды, когда в Петербурге существовало французское посольство, донесения дипломатов из России становились одним из главных и самых доверенных источников для информационных сообщений в прессе. Но, кроме посольства при императорском дворе, новости о России приходили и из французских миссий в других государствах. Дипломаты в Вене, Берлине, Стокгольме и других столицах всегда собирали новости не только о стране пребывания, но и о всех ведущих державах континента. Получавшие всю эту корреспонденцию чиновники министерства либо пересказывали ее своими словами, либо выделяли отдельные фрагменты и отправляли их в газеты практически дословно. Так, сообщение, опубликованное в Moniteur 8 марта 1811 г. (№ 67), является кратким пересказом донесения Коленкура от 4 февраля того же года^[101]. Иногда в донесениях послов информация приводилась со ссылкой на петербургские или московские газеты; таким образом, именно они и становились подлинными источниками сообщений во французской прессе.

Новости непосредственно из России французские дипломаты получали более или менее регулярно. Архив французского министерства иностранных дел хранит образцы официальных российских документов ^[102], которые переводились в министерстве и в сокращенном виде публиковались в прессе. В самом начале публикуемых известий из России всегда указывался город, из которого поступала информация. Если исключить новости, поступавшие через Германию, Голландию, Швецию, Англию и Османскую империю, то основной поток информации исходил из Петербурга, Риги, прусских (Берлин, Кенигсберг) и польских [Варшава, Вильнюс, Торунь, Гданьск (Данциг)] городов.

Однако основным источником сведений о России, опубликованных в прессе, выступали газеты других стран: немецкие, английские голландские или российские. Перепечатка материала друг у друга вообще была характерной чертой периодики того времени, причем ссылки на издания, откуда брался материал, ставились далеко не всегда. В результате появлялись случаи, когда полиции при поисках первоисточника неугодной новости приходилось составлять длинную цепочку газет, последовательно перепечатавших сообщение^[103].

Из-за удаленности России от основных центров франкоязычной печати, а также значительного времени, требовавшегося на обработку информации, например, внутри министерства, сообщения в прессе появлялись примерно трехнедельной, а то и месячной давности. Зачастую сообщения об одном и том же событии появлялись в разных французских газетах одновременно или с разницей в день. При этом текстуально такие сообщения могли отличаться довольно значительно, но могли и дословно совпадать. Обычно если в Moniteur появлялась новость о России без указания на то, из какой газеты она взята, то, как правило, она была уникальной, написанной по указу сверху, и на следующий день перепечатывалась другими изданиями. Например, в № 124 Moniteur от 3 мая 1808 г. появилась заметка с указом Александра I о разрыве всех торговых отношений с Великобританией. На следующий день эта важная статья была перепечатана Journal de l’Empire, хотя обычно как раз Moniteur перепечатывала международные новости.

На основе сравнения известий из России за 1810 г. в газетах Journal de Francfort, Moniteur Universel и Journal de l’Empire можно проследить следующий порядок циркуляции новостей: зачастую сообщения о России появлялись сначала в Journal de Francfort, затем в Journal de l’Empire и только потом в Moniteur. Новостные заметки во всех трех упомянутых газетах, однако, не совпадали дословно, нередко одна и та же статья появлялась в разных изданиях в сокращенном или более полном виде. Например, сообщение о взятии важного стратегического пункта Поти на Кавказе во время русско-турецкой войны (1806–1812) появилось в № 25 Journal de Francfort от 25 января 1810 г., в Moniteur та же новость была слово в слово перепечатана 29 января, так же как и в Journal de l’Empire, где к ней был добавлен абзац о праздновании дня рождения монарха в Москве и о переездах царской семьи. Или, например, в Journal de Francfort в № 170 от 19 июня была напечатана новость о бале, устроенном французским посолом в России в честь свадьбы Наполеона. Эта же новость появилась в Journal de l’Empire 21 июня, дополненная некоторыми подробностями и сообщением о курсе рубля, и в таком же виде в Moniteur в № 173 от 22 июня со ссылкой на Journal de l’Empire. Надо отметить, что в Moniteur в большинстве случаев указывалось, из каких газет бралась новость, в отличие от франкфуртской газеты и Journal de l’Empire. Такой порядок публикации указывает не только на то, что новости «кочевали» из одной газеты в другую, но и на общие источники информации у прессы.

Издания Moniteur и Journal de l’Empire были очень близки по содержанию информационных сообщений о международных делах. Одна и та же новость могла быть датирована в разных журналах по-разному: например, выше упоминавшийся указ о новом рубле шел в Journal de Francfort под заголовком «Петербург, 6 июля», а в Moniteur – «Петербург, 7 июля». Одно и то же сообщение о присоединении Имеретии к России появилось одновременно в Journal de Francfort и Moniteur 21 июня 1810 г., отличаясь только вводным предложением и датировкой 25 мая и 15 мая соответственно, причем в Journal de l’Empire оно появилось 22 июня, повторяя текст из Moniteur.

На основе всего вышеизложенного можно сделать вывод, что франкфуртская газета и центральная парижская пресса могли получать информацию одновременно или с разницей в несколько дней из общих источников.

Часто источником для немецких газет служила и французская военно-политическая пропаганда, руководил которой лично император. Весной 1812 г. министр полиции Савари получил одобрение Наполеона на нестандартный маневр по размещению информации о России. Министр утверждал, что в империи сложилось определенное недоверие к материалам собственной периодической печати, что произошло из-за очень жесткой цензуры, которую осуществляла полиция. Однако, по мнению герцога Ровиго, информация из немецких газет, фактически находившихся под столь же жестким контролем, воспринимается населением как более правдивая. Принимая во внимание такое положение вещей, Савари предложил размещать статьи, специально подготовленные немецким агентом, прожившим в Петербурге и других городах несколько лет, первоначально в немецких газетах. В дельнейшем эти же материалы должны были перепечатываться в парижских изданиях со ссылкой на первую публикацию^[104].

Новости о России и раньше нередко готовились в стенах парижских министерств по прямым указаниям Наполеона. Например, в августе 1804 г. он писал министру полиции, что «записки о немощи России» следует напечатать в газете как перевод из малоизвестной английской газеты^[105]. А в мае 1805 г. он требовал от Фуше опубликовать письма, якобы пришедшие из Санкт-Петербурга и утверждавшие, что русский двор ищет путей разрыва с Англией и сближения с Францией и не желает вмешиваться в новую коалицию^[106].

Немаловажным источником для франкоязычных газет была и российская пресса, тем более что в упомянутых выше изданиях встречались ссылки на некую «придворную газету» или же «Петербургскую газету», под которой могли подразумеваться не столько «Санкт-Петербургские ведомости», сколько газета российского министерства иностранных дел на французском языке Journal du Nord, хотя большая часть материалов в ней была посвящена как раз международным делам, а не российским^[107]. Например, в течение 1810 г. Journal du Nord публиковала отчеты о боевых действиях российской армии в Молдавии во время войны с Турцией (1806–1812), которые затем перепечатывались как в Journal de Francfort, так и в Moniteur. Причем во франкфуртской газете эти новости появлялись раньше, с указанием точной даты и места происхождения сообщения (№ 225 от 13 августа – «Петербург, 21 июля», № 234 от 22 августа – «Петербург, 31 июля» и т. д.), но без ссылок на первоисточник, а в Moniteur – позже (№ 236 от 24 августа, № 248 от 5 сентября и т. д.) и со ссылкой на Journal du Nord. Разница во времени появления одних и тех же новостей о России в Journal de Francfort и центральной французской прессе может быть объяснена не только тем, что сообщения из России быстрее доходили до Германии, но и тем, что Moniteur требовалось больше времени на их публикацию. Разница же в подборке новостей – тем, что редактирование международной информации во Франции и Великом герцогстве Франкфурт проводилось соответствующими внешнеполитическими и полицейскими ведомствами в Париже и Франкфурте.

Французские представители в России тщательно следили не только за информацией в Journal du Nord, но и за другими российскими изданиями и отсылали выдержки из них или же сами газеты в Париж. Так, в письме о 6 февраля 1811 г. французский посол Коленкур сообщал министру полиции Савари, что газета Poste du Nord, издававшаяся в Санкт-Петербурге с 1809 г., сообщавшая как о внутренних, так и международных новостях, перестала выходить на немецком языке и осталась только на русском и что посол направляет выпуски этой, а также четырех других газет, подписчиком которых он является^[108]. В периоды войн этот источник мог иссякать, хотя время от времени во французских газетах все же появлялись перепечатки из российской прессы. Например, во время кампании 1812 г. Наполеон в письме к Ю. Б. Маре от 31 июля 1812 г. давал указание на публикацию в парижских газетах двух выдержек из русских газет^[109]. Одновременно с описаниями московского пожара в Moniteur были перепечатаны заметки из «Московских ведомостей» за август того же года, в которых сообщалось о намерении защищать Москву всеми возможными силами^[110]. Эта публикация носила ярко выраженный пропагандистский характер и должна была продемонстрировать лживость российских властей. Для сравнения интересно отметить, что, несмотря ни на какие вооруженные конфликты, перепечатка английских газет никогда не прерывалась. Заметки из британской прессы на разные темы публиковались практически в каждом выпуске Moniteur, иногда занимая целую печатную полосу. Хотя распространение британских газет во Франции было запрещено Наполеоном еще в 1802 г., когда формально соблюдались условия Амьенского мира^[111], частная переписка между Британскими островами и континентом также была запрещена на протяжении большей части правления Наполеона.

Специфическим видом сообщений нужно признать бюллетени Великой армии, написанные самим императором. Первый выпуск бюллетеня вышел в сентябре 1805 г. в самом начале кампании против Третьей коалиции. За весь период кампании с 7 октября по 25 декабря 1805 г. было опубликовано 37 бюллетеней, в ходе войн против Четвертой коалиции с 8 октября 1806 по 12 июля 1807 г. вышло 87 бюллетеней. При этом в периоды ведения активных боевых действий бюллетени публиковались почти каждый день, но и в периоды затишья на фронтах, например весной 1807 г., они продолжали выходить довольно часто (8 раз в феврале, в марте – 5, в апреле – 4, в мае – 5). В кампанию против Австрии 1809 г. с 24 апреля по 30 июля было выпущено 30 бюллетеней. В период кампании 1812 г. количество бюллетеней резко сократилось: с 20 июня по 3 декабря было опубликовано только 29 выпусков.

Во время кампании против Третьей коалиции бюллетени писались Наполеоном часто, раз в два-три дня, иногда ежедневно, а почтовое сообщение еще не было отлажено, так что газеты неоднократно публиковали несколько бюллетеней в одном выпуске либо документы появлялись с нарушением последовательности. Например, 19 бюллетень, датированный 15 брюмера 14 года (6 ноября 1805 г.), был опубликован в Moniteur № 53 (23 брюмера или 14 ноября), прежде 18-го, датированного 14 брюмера, со сноской, что 18-й еще не прибыл. В следующем номере газеты были опубликованы оба бюллетеня: 18-й (первый раз) и 19-й (повторно). Редакция в ссылке указала, что специально повторяет бюллетень, чтобы они шли по порядку^[112].

Снижение числа бюллетеней во время похода в Россию, скорее всего, было вызвано несколькими причинами. Объективно говоря, в ходе войны в России успехи французов были не столь впечатляющими, как в 1805 и 1806 гг. Наполеон изо всех сил старался представить захват обширных территорий как важное достижение, однако громких побед, а тем более разгрома войск противника он предъявить не мог. Русская армия постоянно уклонялась от генерального сражения, и даже Бородинская битва не стала, сколько ни заклинал император, повторением Аустерлица или Фридланда. Кроме того, сыграла роль затрудненность коммуникаций между Россией и Францией, особенно в осенние месяцы, когда летучие отряды несколько раз перехватывали императорские эстафеты, что могло заставить Наполеона не торопиться с отправкой нового бюллетеня, чтобы он не попал в руки русских. После выхода Великой армии из Москвы бюллетени появлялись все реже и реже (в ноябре – 2, в декабре – 2, что меньше, чем в периоды перемирия в первой половине 1807 г.). Хвалиться было особенно нечем, героическим отступление из России стали изображать позже, когда итог войны был уже всем известен. Но была и еще одна причина, по которой бюллетеней Великой армии в 1812 г. было меньше, чем в предыдущие кампании. В 1805 г. Первая империя еще не утвердила себя как безусловного европейского лидера, оппозиционные настроения внутри Франции еще оставались весьма распространенными, и потому Наполеону через прессу приходилось постоянно доказывать силу своих армий и своего правления. В 1806–1807 гг. ситуация радикально не изменилась, к тому же война затягивалась, и потому императору особенно важно было сохранить спокойствие внутри страны и убедить другие государства не вмешиваться в конфликт. Однако после войны против Австрии в 1809 г. необходимость постоянного утверждения новой власти несколько снизилась. В 1812 г. Наполеону уже незачем было доказывать легитимность собственного правления и устойчивость империи, и в том числе поэтому бюллетеней стало меньше, а сами они – короче, чем во время более ранних кампаний.