Вот сидит, Его Величество, Заяц, на высоком камне. В одной руке держит морковку позолоченной вилочкой, во второй – лист капусточки с овсяной присыпочкой, что белочки да птички принесли ему, а сам смотрит на небо, да приговаривает:
– Вот ты, небо, голубое-голубое, знать кровь у нас с тобой общая. Высоко ты сидишь, вот и я высоко сел, чтоб на тебя похожим быть.
И тут заяц как соскочит, да как крикнет:
– Знаю я, чего мне не хватает! На небо мне надо улететь, там и окрасится моя шкурка.
Камень высоким был, и зайца на нём далеко видать было и громко слышно. Услыхал волк зайца, да побежал в его сторону. Не успел заяц и глазом моргнуть, как волк тут как тут. Увидал косой волка и ну бежать, да бока толстые не позволили – кубарем скатился он с камня. А у волка серого ноги худые, быстрые, а желудок-то пустой уж несколько дней. Начал заяц метаться из стороны в сторону, да ноги заплетаются. Видит, с куста птички свистят ему и головой в сторону кустов показывают. Метнулся он к кустам – там уж белочки его поджидают, чтоб в дупло подкинуть. Да не тут-то было, тяжёлый стал заяц, не поднять, а шёрстка гладкая, скользит по беличьим лапкам. Помучались белочки, да ничего уж не поделать: «Спасайся, заяц, сам», – сказали и разбежались по стволам деревьев. Оглянулся косой, а волк уж позади стоит, клыки да когти свои точит, к обеду готовится. Сидит заяц на сырой земле и думает: «Не спасёт меня шерсть голубая от пасти волчьей, а лапы прыткие спасут, да бока худые. Вот съест он меня и на этом жизнь моя закончится, а ведь кроме дупла своего, да орешков сладких я в жизни и не видел ничего. Вот умру я, а по мне и грустить никто не будет, вздохнут только облегчённо все. Ведь добра да толку от меня никому и не было».