Нуар. Книга Кенрий

– Все хорошо, малышка. Нам больше не зачем расставаться. Теперь мы всегда будем вместе, обещаю.

– Я так счастлива…

– Давай посмотрим, что тебе передала сестра, хорошо? – Лаф обратился ко мне, словно к заплаканному ребенку, мягко улыбаясь. Я, кивнув, подала ему лиловую коробочку, и он, открыв ее, извлек на свет медальон. Медальон с выгравированной на нем кошечкой. Она смотрела на меня своими крошечными рубиновыми глазами, словно впивалась в самую душу. Подцепив ногтем застежку, я попыталась открыть его, но это оказалось отнюдь не так уж просто. Лишь пару минут спустя проржавевшее от старости крепление поддалось. Может быть, Иладрис что-то спрятала в нем? Иначе зачем…

Но внутри ничего не было. Ни записки на клочке бумаги, ни других крошечных предметов. Лишь… Приглядевшись, я с трудом различила гравировку на внутренней стороне крышки.

«Мериадрис».

В переводе с фноранского – «Прощение». Вначале я прочитала слово как «Илладрис», потому что оно пишется похожими рунами, но это определенно было слово «Прощение». Ведь Иладрис пишется как «Воздаяние». А Манис – как «Милосердие». Как же давно я не встречалась со своим родным языком, что практически разучилась читать…

Но что же Иладрис имела в виду, когда сказала «это было большим испытанием для меня – знать всю правду»?…

Лаф медленно передал подарок мне, и я повернулась к нему спиной, подобрав волосы. Он осторожно перекинул цепочку и застегнул.

– Лаф… – произнесла я тихо, теребя медальон в руке, – Можно задать тебе один вопрос?

– Ну конечно!

– В тот день, четыре года назад,… Те люди ведь приходили за мной!

Лаф неожиданно помрачнел.

– Да. Но мне бы не хотелось сейчас об этом говорить.

Я ведь так и полагала, что все эти события произошли исключительно по моей вине… И почему только угораздило меня родиться проклятой?!

– Манис… – Лаф коснулся моего плеча, – А эта девушка, которая пришла с тобой… Она знает о тебе?

Я смогла лишь горестно покачать головой. Из гостиной донесся звонкий смех Лори, которая как раз беседовала с Моникой внизу. Ох, если бы она только знала, как тяжело бывает порой… Как хочется повернуться к людям всей душой, но, прекрасно понимая, что они по своему обыкновению, отвергают все опасное и непонятное, боишься….

Глава 3
То, что не убивает нас, делает только сильнее

Лори

В дом принцев мы с Манис возвращались в отличном расположении духа. Манис радовалась тому что наконец повстречала дорогих сердцу людей, с которыми она не виделась много лет, а я… Ну а я была довольна жизнью потому, что неукоснительно следовала своему принципу: улыбайся, завтра будет хуже. В том, что завтра может быть хуже, я сомневалась, да и насчет послезавтра тоже… Просто я люблю бывать рядом с такими людьми, как Лаф и его подружка – они оказались жутко милыми, редко таких встретишь. Тем более они рассказали много интересного, и, несомненно, полезного: о войне с Империей, о Восстании Фнор, о колонизации Юга, а также еще о многом, чего я не знала, но что могло бы оказаться полезным для моего текущего дела. Интуитивно я ощущала, что к истории с Нантарионом и перстнем я еще вернусь, поэтому старалась запастись максимальным количеством сведений. Правда… При разговоре с фнорами сегодня меня не покидало ощущение, что они чего-то недоговаривают. Хотя, какое я имею право их за это судить, ведь у всех есть свои маленькие тайны. Правда в данном случае, мне показалось, что их тайна немного выходит за рамки «маленькой тайны». Прямо выпирает, как дрожжи из тесной кастрюли…

Заглянув после гостей на почту, мы примерно полчаса выбирали самого симпатичного и быстрого голубя, который мог бы в принципе долететь до Города, а после снова вернулись на рынок. Действительно, у меня все дороги ведут к торговым рядам, хотя я и пытаюсь всеми силами донести гонорар за выполненное задание до города… Но, видимо, не судьба, потому, как мы с Манис прибарахлились прилично. Я прикупила себе одну очень занятную вещицу: лечебное зелье из корня орхидеи, которое непонятно почему называется лечебным, потому как единственное его терапевтическое свойство – вызов непрерывной рвоты. На лекарство оно тянет с трудом, а вот на оружие страшной мести – вполне, так что я хвасталась покупкой перед Манис с некой долей злорадства. Так, на всякий случай предупреждая ее, что шутки со мной кончаются плачевно…

Помимо, несомненно, необходимого мне в будущем зелья, я купила себе новую севну, которая, в отличие от первой, была сделана не из железа, а из какого-то кенрийского белого металла, что придавало ей особую легкость. Кроме этого, я побаловала себя метательными шпильками для волос, сделанными из того же металла, что и севна, а также набором ароматных трав в цветных стеклянных флакончиках, защитным амулетом-медальоном с руной на удачу и парочкой кристаллов – сосудов стихий¹⁷. Все эти мелочи предназначались как подарки в деревню, ведь все эти вещички практически не найти в продаже у нас.

Что касается Манис, то она не оказалась настолько практичной, чтобы затариваться подношениями для многочисленных друзей, затаившихся дома и дожидающихся твоего возвращения жадно потирая руки. Она просто прикупила изумрудный ошейник для своего Духа, да лавандовые духи в изящной сиреневой стекляшке, в подарок Монике. Наверное, даже хорошо не иметь моей страсти к покупкам, по крайней мере, для бюджета выгодно.

Когда уже начало смеркаться, мы, уставшие, но довольные, как медведи на пасеке, решили, наконец, вернуться в дом принцев. По всему лесу с наступлением темноты начали зажигаться бумажные фонарики, развешенные на ветвях деревьев и наполненные разноцветными светлячками: красными, белыми, желтыми, сиреневыми и оранжевыми, отчего весь лес загорелся теплым матовым светом. Кроме фонариков свет излучали порхающие повсюду светящиеся бабочки, огромные, как настоящие воробьи или мелкие ласточки, от которых мне приходилось уворачиваться, как от пикирующих химер-бомбардировщиков, пока я шла по узкому подвесному мостику. Манис же мои маневры очень смешили, да и ее зловредный Дух был не прочь повеселиться, посему я пообещала устроить им еще большее развлечение по возвращении, а то есть разбор моих сумок, к которым я не прикасалась целую неделю. Надеюсь, лицезреть мои носки им будет так же весело…

Как только мы добрались до нашего скромного приюта, я немедля привела мысленную угрозу в исполнение, а то есть вывалила все содержимое огромной седельной сумки (которая до этого покоилась за шкафом) прямо на кровать Манис. После сего акта наивысшей низости, я, довольно насвистывая себе под нос, принялась распихивать по ящикам комода сегодняшние покупки, а Манис тем временем, оторопев от моей наглости, однако, не потеряв при этом лица, стала мне помогать. Ворошить прошлое, то есть мою седельную сумку оказалось на удивление увлекательно, а главное – познавательно и прибыльно, потому как мы нашли еще золотой элль, три серебрыные ромма и пару медных наллов¹⁸. Удачный день, однако…

Но на этом наши открытия не закончились: я извлекла из кучи белые мужские портки, принадлежащие явно не мне и даже не Нейдану. Пафосно помахивая ими перед лицом удивленной Манис, я запоздало вспомнила, что сумку мне собирала Демельза. Что ж, она вполне могла их мне подсунуть, остается лишь вопрос – зачем?! Я что же, должна была их торжественно вручить одному из принцев? Ну, тогда завтра еще успеется, главное, побольше свидетелей собрать…

– Лори, а ты не знаешь, случайно, куда мог отправиться Леонард? – спросила меня Манис, старательно не обращая внимания на подозрительные портки, – Его нет в доме.

– Вот уж не знаю, – отмахнулась я, перекидывая портки через плечо для их дальнейшей ликвидации, – Ты уверена, что его нет? Может, он спит…

– Его точно нет! Керри чувствует это.

– Хм, странно…

Теперь уже и я задумалась над этим: действительно, куда он мог пойти? Вздохнув, я направилась к двери.

– Может быть, Рафаэль в курсе дел. Пойду-ка навещу его.

Кабинет Рафаэля был занятным: вся стена напротив двери состояла исключительно из высоких полукруглых окон, увитых ползучим плющом и виноградником, а весь потолок был в свисающей переплетающейся зелени. Сам Рафаэль восседал за письменным столом в гордом одиночестве, перелистывая какой-то пыльный фолиант, который он при моем несанкционированном вторжении моментально захлопнул. Можно подумать, я могу читать древние руны… По-кенрийски, и то с трудом…

Я неторопливо приблизилась к столу, помахивая все теми же портками, которые забыла оставить в комнате. Принц выжидательно взглянул на меня своими бледно-сапфировыми глазами.

– Лори-ли, вам что-нибудь нужно? – спросил он наконец.

– Да. Возможно, вы в курсе, куда запропастился наш хайдер? – облокотившись на стол, спросила я, мило улыбаясь, в то время как мои шаловливые пальцы вовсю забегали по лежащей на краю стола деловой переписке принца.

Рафаэль смерил меня непонятным взглядом, в котором любопытство смешалось с недовольством.

– Ну, кое-что я об этом знаю… – протянул он, выдергивая из-под моих рук бумагу, – Он пошел с Хигом в какой-то бар.

Хм, маневр с перепиской не удался, хотя ну и ладно: в тех письмах только какие-то сводки о четырех смертях… Стоп! Что?!

Я встрепенулась, и уже хотела было дернуть листки на себя, как вдруг холодный взгляд принца заставил вспомнить о политкорректности.

– Что ж, спасибо. Это была ценная информация – буркнула я, поворачиваясь к двери.

– Лори, постойте! – мягко позвал меня вдруг Рафаэль, бегло взглянув на документы в своих руках, – Можно задать вам один вопрос?

– Пожалуй, можно.

Его глаза подозрительно сузились, и я уже почти пожалела о том, что согласилась.

– Что произошло с вашим напарником? Насколько мне известно, деревня посылала двоих охотников.

К чему бы этот вопрос?…

– Ну… Он погиб в схватке с тремя гвардейцами Империи пару дней назад. Мы тогда ехали через лес на территории Нантариона…

Взгляд Рафаэля смягчился, даже сделался слегка… виноватым?

– Мне очень жаль. Соболезную вашей личной утрате, и утрате всего Города в том числе, – произнес он, при чем его глаза на секунду скрылись за пеленой ресниц, словно он пытался сморгнуть нечто, сильно его огорчившее. Затем он опустил лицо на руки и снова уткнулся в свою писанину, отчетливо дав мне понять, что аудиенция окончена. Пожав плечами, я вышла, предварительно оставив на кресле у входа портки в качестве подарка.

Манис

Ветер за окном бил в стекла все ожесточеннее, словно изо всех сил стремился прорваться внутрь, чтобы вместе со мной погреться у растопленного камина. Время перевалило за полночь, и я в одиночестве сидела в глубоком мягком кресле, обитом красным бархатом, который впитывал в себя приятное тепло, исходившее от огня. Кенрии на самом деле вовсе не приветствуют в своих домах огонь, однако ради нас они решили сделать исключение, и как только сиреневые сумерки принесли в комнаты вечернюю прохладу, две служанки принесли со двора несколько брикетов угля и растопили камин, которым принцы отродясь не пользовались.

И вот сейчас я сонно нежилась у огня, перелистывая лежащую на коленях книгу на Ларите, которую я нашла на верхней полке высокого стеллажа у двери. В маленькой гостиной, которую отвели нам в качестве общей комнаты, вообще довольно много книг расставлено по полкам дубовых секций и стеллажей, однако не все из них я могу прочитать, так как с письменностью кенрий я не знакома. Я прекрасно читаю на Ларите, как я уже упомянула, а так же, само собой, на фноранском диалекте, так как на письме мы используем символы, похожие на символы Ларита. Кроме этого я могу совершать краткие переводы с О’Шии, языка хайдеров, а также могу разобрать кое-какие руны демонов Шанра, что является самой большой моей гордостью. Да и к тому же, я вполне могла бы понимать язык кенрий, ведь изначально у него и моего родного языка была одна основа: язык Светлой Стороны, ныне мертвый Ниилит. А вот О’Шии, да и язык Шанра, пошли от древнего языка Темной Строны, Аквиллита, как, впрочем, и еще половина языков мира: Мистесов, Сигхов…

Итак, я сидела в маленькой гостиной в ожидании загулявшего Леонарда, потому как Лори очень просила меня дождаться его и присмотреть за ним. При этом стоит упомянуть, что сама сердобольная охотница, в высшей степени обеспокоенная судьбой своего друга, уже давно видела десятый сон у себя в комнате. А так как мне не спалось, то не трудно догадаться, на кого пал выбор нести дозор с болью в сердце и со сковородкой наготове.

Книга, которую я читала, называлась «Легенды и предания Кенрийского народа», и я как раз дошла до увлекательной истории, повествующей о происхождении Леса Верлоны. Поэма называлась «Песнь о Верлее» и походила по своему стилю на старинные баллады, что только повышало мой интерес к ней. Однако не успела я прочитать хотя бы первое четверостишие, как из-за двери послышался протяжный скрип половицы. Отложив книгу, я приподнялась в кресле и тихо позвала:

– Леонард? Это ты?

В коридоре что-то громко упало, издав протяжный прощальный звон. Действительно, Леонард.

– Манис?

Холодный комок льда образовался где-то у меня в районе желудка, и медленно стал подниматься вверх.

Из-за двери послышался хруст осколков, тихое непонятное ругательство на О’Шии. Резко вытолкнув ледяной воздух из своих легких, я порывистым движением поднялась с кресла и бросилась к двери. Однако как только я коснулась теплого темного дерева ладонями, из-за стены послышалось твердое и повелительное:

– Стой!

Я замерла, прислонившись к двери, касаясь ее щекой и ощущая, как сквозь шероховатую поверхность двери на ту сторону звуковыми волнами проникают удары моего сердца. Тудум-тудум…. Тудум-тудум…

Что-то произошло. Стоя возле самой двери, даже я чувствовала, как из коридора сквозь щели в комнату просачивается запах, неуловимый и неслышимый для человека, но вполне ощутимый для меня, хотя я и не хайдер. Мне всегда казалось довольно странным, что фноры могут чувствовать запах крови, ведь это совершенно противоестественно для нас, да и противоречит всяким эстетическим нормам…

Кровь…

– Что произошло? – хриплым от испуга голосом спросила я.

По ту сторону раздался сдавленный смешок, перешедший во вздох.

– Тебе лучше не знать.

– Это еще почему?

Внезапно ответ обрушился на меня, словно лавина из ледяных комьев снега. Кровь… Он ведь хайдер! ХАЙДЕР! Кровь для него…

Дрожа с ног до головы, я все же повторила свой вопрос:

– Эй… Почему ты не отвечаешь?

– Не пытайся выглядеть глупее, чем ты есть. Ты прекрасно почуяла кровь, и теперь гадаешь, кого я убил…

Я шумно сглотнула.

– Н-нет… Не так…

Из-за двери снова послышался сдавленный смех, но слишком жесткий и злой, чтобы принадлежать Леонарду. Тому Леонарду, которого я знаю… всего пару дней…

– Да уж, Манис, не дури. Естественно, ты подумала, что я чудовище, и что однажды такое может произойти! Скажу тебе по большому секрету, что эти таблетки-заменитель – ерунда сущая на самом деле! Давай же, просто признайся!

– Да в чем же?! – я едва не плакала от боли, что испытывала в тот момент, от тех слов, которые беспощадно обрушивались на меня, и от той интонации, с какой он произносил их, – В чем признаться?!

– В том, что считаешь меня чудовищем!

– Но я так не считаю!

– Признайся!

– НЕТ!

Дверь со стуком распахнулась, и я даже сообразить не успела, как хайдер оказался возле меня, прижав меня к стене так, что я не могла даже пошевелиться. Тусклый свет камина выхватил из полумрака его белое лицо, испачканный кровью белый ворот рубашки, длинные острые клыки, поблескивавшие в разрезе приоткрытого рта.

– Не будь такой лицемеркой! – медленно произнес он, проводя рукой по моему плечу, – Ты ведь боишься сейчас! Тебе страшно, так не скрывай это!

Я дрожала, затуманенным взором глядя на его клыки, и понимая, что не могу вырваться и убежать, хотя и боюсь. Мир словно перевернулся, так просто-напросто не должно быть! Что вообще происходит?!

Он медленно провел холодными пальцами по моему открытому плечу, затем по шее, отчего по всему телу пробежали мурашки. Внезапно я осознала, что страх – это не единственное, что я так остро испытывала в то мгновение. Я поняла, что не просто не могу вырваться, а… не хочу!

По телу пробежала волна сладкой истомы. Пускай он делает все, что захочет! Это тело мне больше не принадлежит…

Леонард неторопливо убрал назад прядь моих волос и коснулся губами шеи, и я сразу же почувствовала острые, как лезвия, клыки, которые слегка коснулись моей кожи, что, однако, привело мне в экстаз.

– Скажи что тебе страшно! – прошелестел он так тихо, что я едва различила его слова.

– Да, мне страшно… – непослушными холодными губами прошептала я.

И в следующую секунду я уже перестала чувствовать на себе его руки, потому как хайдер одним движением оказался на противоположном конце комнаты и, окинув меня непонятным взглядом, опустился в кресло у огня. Я так и продолжала стоять у стену, ощупывая свою шею и мучаясь смутными догадками, граничащими с полным непониманием происходящего.

– Зачем ты это сделал? – хриплым голосом произнесла я.

– Что именно? – отозвался хайдер таким невинным голосом, что я уже усомнилась в реальности случившегося, словно все это было лишь причудливой извращенной игрой моего воображения.

– Все! Зачем ты… И эта кровь… – слова путались в голове, мысли заплетались.

Леонард продолжал неподвижно сидеть в кресле, подперев лицо рукой и упорно не глядя на меня, а лишь жадно поглощая взглядом кровавые языки пламени, танцевавшие в камине.

– Эй! Не молчи! Что значит эта кровь?!…

Леонард вздохнул.

– Никого я не убивал. Хотя очень хотелось…

Я, не выдержав, подхватила подол платья и быстро пересекла комнату, опустившись на колени рядом с креслом.

– Что ты вообще себе позволяешь? Зачем ты напугал меня?! Зачем тебе вообще хотелось кого-то убивать?! Я не понимаю! Ты… Ты… Ты просто….

Внезапно он поднял голову и взглянул на меня своими черными глазами, отражавшими огонь в своей глубине.

– … Пьян!! – охнула я, догадавшись обо всем. Действительно, что еще это может быть?

– В баре мы поцапались с каким-то лейтенантом, из людей. Да уж, редкостный гад, скажу тебе! Как сказал бы принц Хиган: «У него корни не на месте!». Мы едва не устроили потасовку, но как то оно обошлось. Правда, на выходе мы все же сцепились с ним, и я сломал ему нос. А он расцарапал мне ножом щеку, вот откуда кровь.

– Где тогда твоя царапина? – обессилено произнесла я, усаживаясь на ковер и пряча лицо в руках. Господи, да как вообще можно быть таким безответственным бессовестным болваном?! С ним, оказывается, возиться нужно, как с ребенком маленьким, а то и ходить за ним по пятам, как бы не натворил каких-нибудь глупостей!

– На хайдерах такие глупости заживают за считанные минуты! – отмахнулся он, откидываясь в кресле и окидывая меня неожиданно оценивающим взглядом.

Я смогла лишь вздохнуть, растянувшись на мягком ковре у потрескивающих поленьев в камине. Пускай себе любуется, мне совершенно наплевать, о чем думает этот пьяный бузотер. Все, утром стоило бы доложить о его неприличном поведении Лори, и, возможно, хотя бы она сможет оказать на него хоть какое-то благотворное влияние. Интересно, кто его вообще воспитывал, и в согласии с какими правилами приличия? Теоретически, правила всех народов сходятся на том, что следует проявлять уважение к хозяевам дома, в котором ты гостишь, а драки, вероятно, не относиться к действиям того рода, которые это уважение выражают.

Погруженная с головой в проблемы морального воспитания, я даже не заметила того, как Леонард плавным движением сполз с кресла и уселся на ковер рядом со мной. Обнаружила его миграцию я лишь тогда, когда его рука недвусмысленно легла не мое колено, выглядывавшее из-под пышной бархатной юбки.

– Ты что вытворяешь?! – возмутилась я, возможно, чересчур громко и бурно, однако совершенно праведно. Для большего драматизма, мне следовало бы еще и дать ему размашистую пощечину, но я подумала, что слишком добра для этого, посему ограничилась лишь ударом по шаловливой руке. Черные и уже изрядно косые глаза взглянули на меня с искренней детской обидой.

– Ты что, не хочешь?…

– Нет!

Я резко поднялась с ковра, выпрямившись, картинно отряхнув юбку и окинув хайдера не менее картинным презрительным взглядом. И тут… Я поняла, что наблюдательность мне изменила.

Правый глаз Леонарда, всегда прикрытый повязкой, на этот раз не скрывало ничего, и я совершенно отчетливо различила то, что хайдер тщательно пытался скрыть. Так вот что имела в виду Лори, когда говорила о каком-то Запрете!

– Ага! – воскликнула я, указывая пальцем на хайдера, который уже и сам понял, что упустил нечто весьма важное, прикрыв правую часть лица ладонью и кинувшись к креслу, на подлокотнике которого лежала черная повязка. Однако я опередила его, перехватив повязку.

– Теперь тебе придется ответить на мои вопросы! – протянула я, накручивая повязку на палец и глядя на лицо Леонарда, точнее на его глаз. Признаться, такого я еще никогда не видела, хотя, чего тут темнить, я вообще никогда не встречалась с Запретами. И глаз хайдера выглядел довольно странно, впрочем, как, скорее всего, и должен выглядеть Знак Запрета: он был совершенно черным, без зрачка или белка, а просто сплошь темным и блестящим, словно у птицы. А в довершение всего, через него, застыв на коже багровым рубцом, вытянулся огромный шрам.

Леонард взглянул на меня озлобленно.

– Да уж… Чего и следовало ожидать! – бросил он презрительно, поднявшись с пола и приблизившись ко мне, – Ты боишься!

– Да что ты все заладил… – слабым голосом попыталась возразить я, однако он лишь встряхнул головой, выражая полное пренебрежение моими словами, и отнял у меня повязку, которую я до этого мяла в руках.

– Так всегда было и будет,… – произнес он, обернувшись уже у самой двери, – Все считают хайдеров жуткими монстрами, которые вообще причислены к разумным расам лишь по какому-то досадному недоразумению. Поэтому нам остается только сторониться других и держаться вместе, словно стаям волков.

Я продолжала стоять к нему спиной, глядя на огонь и вслушиваясь в каждое произнесенное слово.

– Но что делать, если даже твоя собственная стая тебя не принимает?… – донеслось до меня уже из коридора.

Я бросилась вслед за ним, сама недопонимая, что же именно мне хочется сделать. Просто я внезапно ощутила ту боль, которую он испытал, когда я с таким нескрываемым ужасом, а потом и с нездоровым любопытством, смотрела на него. Это было слишком похоже на то, как обычно все смотрели на меня, если вдруг я выходила на улицу, не пряча свои хиос.

Догнав Леонарда у двери его спальни, я ухватила его за рукав, развернув к себе лицом.

– Что еще? – мрачно спросил он, высвобождая руку.

– Можно пойти к таким же, как ты! – сказала я, задыхаясь от бега.

– Что?

– Возможно ведь, что где-то в мире есть еще такие же, не принимаемые ни своими, ни чужими. Так вот, можно пойти к ним!

– А… – мне показалось, он попытался усмехнуться, – Ну, в таком случае, спасибо за совет.

С этими словами он взялся за ручку двери, и уже хотел было войти в свою комнату, как я, ведомая неясным порывом, обняла его.

– Просто останься с нами, хорошо? – попросила я, – Понимаешь… Когда Лори уедет назад к охотникам, мы могли бы… Остаться здесь… – прошептала я, снова развернув его к себе лицом. И тут…

Я даже не поняла, кто кого поцеловал: я Леонарда, или же он меня. Мы просто стояли посреди темного коридора, обнявшись, словно две одинокие потерявшиеся души, жмущиеся друг к другу в поисках тепла.

Леонард медленно отстранился от меня, улыбнувшись мне самым странным образом.

– Послушай, Манис… мне бы сейчас протрезветь немного, а то это может плохо кончиться!

Сказав так, он помахал мне на прощание рукой, что, вероятнее всего, можно было бы растолковать как «спокойной ночи», и скрылся за дверью своей спальни. Я же, так до конца и не осознав, что произошло, медленно побрела в свою комнату.

Лишь в прохладной темной тишине спальни, забравшись в кровать, пахнущую лавандой, я поняла, что все же что-то испытываю к этому хайдеру, хотя и не до конца ясно, что именно. Понежившись немного в мягкой свежести постели, наблюдая за широкими полосами лунного света на полу под окном, я задремала. Как в последствии оказалось, ненадолго.

Лори

Я долго ворочалась с боку на бок, предпринимая самые разнообразные, но увы, тщетные попытки уснуть после того, как меня разбудило шумное возвращение в комнату Манис. В голове была самая настоящая каша, которая уже доходила до кипения, и не переставала бурлить. Меня мучили самые разнообразные вопросы, вроде «что произошло с Манис?», « что случилось с Леонардом?», «почему Манис преследуют Псы?», «что за проклятие на Ленни, и кто его проклял?» (в том, что это проклятие, я даже не сомневалась), и даже «кто же был этот Элиот?». Я совершенно не могла прийти в себя, и все истязала свой мозг все новыми и новыми вопросами.

Наконец я села на кровати, придя к выводу, что так продолжаться не может. За окном уже сгустилась непроглядная темнота, кое-где пробиваемая редким светом звезд, свидетельствовавшая о том, что время перевалило за три часа ночи. Решительно встряхнув головой, я направилась к кровати Манис и, присев на краешек, погладила Манис по голове, призывая проснуться. Та, слегка вздрогнув, открыла глаза.

– Манис, вставай… – тихонько позвала я, поднимаясь и зажигая лампу, стоящую на комоде.

– Что-то случилось?! – Манис немедленно вскочила и потянулась за тессеном, прислоненным к стене за ее тумбочкой у кровати. На стене сразу же заплясали рыжеватые тени.

– Успокойся. Все в порядке – мягко улыбаясь, я отодвинула тессен подальше от Манис, а то мало ли что она спросонья учудит?… – Просто… Нужно поговорить.

Пушистый дух, спавший на подушке рядом с Манис, тоже завозился, просыпаясь. Манис нежно взглянула на своего питомца.

– Пупса тоже нужно прихватить! – попросила я ее, хотя и весьма слабо соображала, зачем он нужен, ведь никто из нас не может его слышать, кроме Манис.

Проснувшийся дух вяло взлетел на плечо Манис, сверля меня ненавидящим взглядом.

– Он просил не обращаться к нему в такой унизительной форме… – смущенно попросила меня его хозяйка.

– Конечно! – отозвалась я, поднимая с комода лампу и направляясь к двери, – Прости меня, Фуфик!

Из-за спины послышалось гневное шипение.

Через пару минут мы уже вовсю барабанили в дверь Леонарда. Надо признать, спит он, как трофейная лошадь, если от такого шума еще не подскочил. Хорошо хоть, что в гостевой части нас никто не может услышать, а то свидетели нам не очень-то и нужны.

После того, как я окончательно отбила себе кулак и, прокричав несколько раз «Открывай, бессовестный гад!», собиралась высадить дверь, она резко распахнулась. На пороге стоял Лен, совершенно заспанный, взъерошенный и без рубашки. Хм, вид у него был такой, будто до этого он весь день пил, не просыхая. Увидев нас, он мгновенно проснулся, глядя на нас сузившимися глазами.

– Потрясающе… – пробормотал хайдер. – Это что такое? – строго спросил он, оглядывая мою ночную рубашку в кружевах и душевный вырез Манис. Похоже, он уже пришел в себя, что бы там с ним ни было…

Прежде чем я успела открыть рот и пояснить, что в наши планы никак не входит накинуться на него с домогательствами, из-за моей спины послышался ехидный знакомый голос:

– Лисичек на ночь заказывали?

Мы с Манис синхронно обернулись, устремив гневные взгляды на прислонившегося к стене Хигана. При виде наших горящих взглядов, его ухмылка стала только шире:

– Бери, не отказывайся! Недорого отдам.

Леонард, сверкнув глазами на принца, покраснел. То ли от праведного гнева по поводу такой несанкционированной побудки, то ли действительно соблазнился на его предложение… Хотя, скорее первое, особенно после того милого случая в ванной (о котором я все еще не могу вспоминать, не краснея).

И что вообще принц делает в коридоре в три часа ночи?…

– Хотя после того, что между вами было сегодня днем… – Хиг не договорил, потому как я, обладая крайне неустойчивой психикой, впечатала его в стену, схватив за воротник.

– Ты!!!! – все что я смогла проорать ему на ухо.

– Спокойнее, милая, не так активно!

– АХ ТЫ!!!!…

– Лори, ты его задушишь! – предупредила меня Манис. И, как в опровержение ее слов, рыжий нахал вывернулся из моих рук и неуловимым движением отступил к лестнице.

– Жестокая ты девушка, однако! – продолжил издеваться он. – И корни у тебя не на месте…

– Что тебе тут нужно? – спросила я, взяв себя в руки. Принц усмехнулся.

– Ничего особенного.

У Леонарда и у Манис практически одновременно и очень похоже сузились глаза.

– Да ну? – произнесли они так же синхронно.

Хиган, в последний раз усмехнувшись, посерьезнел.

– На самом деле я раскопал кое-что интересное для вас! – признался он.

– И?… – я не могла поверить, что он пришел просто по доброте душевной. – Может быть, расскажешь?

– Может быть. Я только что от Рафаэля, который и предоставил мне половину этой информации, но он сам до этого не дотягивается. Так что ни слова ему! – попросил Хиг. – Это мое единственное условие.

Я недоверчиво взглянула на него: неужели так просто? Он, конечно, человек не злой, даже очень добродушный, если присмотреться (правда, шуточки его из себя выводят дико!), но ни один человек, даже я, не делает чего-то хорошего для посторонних людей даром.

– Ладно, поговорим завтра, а то сегодня у нас небольшой девичник, ты уж прости! – ответила я, проигнорировав злобное рычание Леонарда.

– Ну, тогда до завтра! – бросил принц и удалился своей неизменной танцующей походкой.

Я, с облегчением вздохнув, пропихнулась в комнату Леонарда, который тут же начал возникать:

– Я вам, кажется, не разрешал войти!

Не обращая никакого внимания на его бьющее через край возмущение, я завалилась на расстеленную и все еще теплую двуспальную кровать с резными столбиками и багровым пологом. Лен, закатив глаза, начал шарить по комнате в поисках своей рубашки. Манис, немного смущаясь, присела на краешек кровати рядом со мной и начала поглаживать по голове своего духа, уютно устроившегося у нее на коленях, рассеянно наблюдая за тем, как Леонард пытается выудить свою рубашку из-под кучи всякой всячины, возвышающейся на кресле. Это надо же, мы только день как вселились, а он уже такой мусорник развел!…

– Итак, что вы обе здесь забыли? – осведомился Леонард, натягивая рубашку. Интересно, зачем? Чего там мы у него не видели?…

В ответ на мое тихое хихиканье хайдер взглянул на меня убийственным взглядом, граничащим с отчаянным. Манис, тихо кашлянув, пихнула меня в бок. А хадер, к моему удивлению, взглянул на Манис таким же полным сосредоточенного подозрения взглядом, что и на меня. Интересно, что она уже успела ему сделать?…