Глава шестнадцатая, мы у них первые
Высокий тейид, сохраняя молчание, долгое время сидел за штурвалом, почти не шевелясь. Он медлил с отправкой, вероятно, мысленно переживая неудачи презентации. Лида не очень хорошо разбиралась в чертах и мимике туземцев звёздной системы Денеб, но такое поведение даже ей было знакомо.
Молчание, с которым публика встретила откровения Лиды, могло означать их непринятие иной цивилизации. Высокое существо взяло финальное слово и резюмировало всё своё выступление. Сидевшие в первом ряду существа стали задавать какие-то вопросы. Начались препирательства. Наблюдательной Лиде казалось, что высокий тейид теряет равновесие под шквалом недоверчивых вопросов. Его надежду окончательно разбило в дребезги существо с алыми бугорками. Оно поднялось с места и вынесло вердикт. Возражать более не имело смысла.
Высокое существо сделало знак своему помощнику, и тейид с фиолетовыми бугорками вывел чужаков из зала и проводил на борт транспортной капсулы.
Прошло по меньшей мере два часа, когда высокое существо взошло на борт. Спорили существа о рисках взаимоотношений с чужой расой, или выражали опасения по поводу низкого уровня развития пришельцев? Боялись, что иная раса повредит их дому и им самим или беспокоились, что своими технологиями нарушат естественный ход развития чужаков с планеты океанов? Чтобы не обсуждал учёный совет после удаления чужаков с кафедры, высокому тейиду пришлось смириться с мнением большинства. Упрямство и упорство могли стоить ему звания или даже грозили увольнением. Но тейид держал оборону и стоял на своём, пока аргументы большинства не пересилили его.
Лиде прекрасно была знакома эта внутренняя борьба, которая теперь бушевала в груди высокого существа. Она могла лишь посочувствовать ему, но даже не знала, как это выразить.
Ожил радиопередатчик. Космопорт города дал разрешение взлетать, и капсула взмыла в воздух. Она описала дугу вокруг городских башен и скрылась в густых синих облаках.
– Мы всё ещё не можем им доверять, – проронил Джаред.
Лида попросила друга пояснить.
– Следовало показать им человечество более воинственным, способным постоять за себя, – пояснил Финниган. – Мы не знаем, какие у них планы на наш счет. А вид агрессивного человека с новейшими видами оружия наперевес помог бы создать образ воина, способного отстоять любое нападение.
Лида поморщилась от этих слов Джареда.
– Как неприятно слышать подобное от здравомыслящего человека! Как ты можешь, пережив столько всего, познакомившись с тейидами ближе, мыслить таким примитивным образом?!
– А ты полагаешь, что нужно оставаться наивными и дружелюбными? Неужели ты не заметила, что абсолютное большинство существ в том зале не приняло нас?
Лида поглядела на тейидов, молча управлявших капсулой.
– Едва ли можно судить о всей расе по одному-двум представителям, – сказала она, – но мне кажется, что эти существа именно такие, какими они себя показали. Причём все. Они прекратили гражданские войны много тысячелетий назад и сконцентрировали все свои силы на науке и прогрессе. В сравнении с ними человечество это неразумный младший брат.
Финниган усмехнулся.
– Содружество даже в сравнении с Королевством кажется кучкой дикарей, так что мне понятен твой восторг перед их научными достижениями.
Лида поглядела на друга с укором.
– Это было грубо, – сказала она.
– Допускаю, что тебе могло так показаться. Но ты не общалась с человеком, мозг которого был встроен в квантовый суперкомпьютер. Этот мерзавец оскорбляет человека, подбирая изощрённые выражения и сохраняя дружелюбную улыбку на своём компьютерном лице. Таких технологий у вас ещё нет, насколько я могу судить.
– Вероятно, ты прав. И всё же твои слова прозвучали обидно. И это именно то, что я пыталась сказать. Мы, человечество, продолжаем считать себе подобных врагами, и по-прежнему пытаемся соревноваться друг с другом. А на самом деле необходимо объединить наши усилия, и строить лучшее будущее для всех. Но мы так далеки от понимания столь простой истины. Мы цепляемся за происхождение, цвет кожи, исторические победы, гендерную принадлежность и воюем друг с другом. Мы расчертили планету вымышленными границами, возвели стены между людьми, построили оружие и заставили людей сражаться друг с другом. Но так ли это верно?
– Но что заставляет тебя верить им? – изумился Финниган. – То, что они показали о себе, не означает истину. Это может быть очень ловкая манипуляция. Они заставят нас поверить, что их действия продиктованы мирными намерениями, но в итоге окажется, что им нужны наши планеты и наши ресурсы.
Лида шумно вздохнула и надолго замолчала. Доверие – это то, на что трудно решиться, когда уже был хоть раз обманут. И совершенно невозможно доверять другим, когда сам умеешь обманывать и манипулировать. Ты просто подозреваешь всех остальных в ложности их слов и намерений.
– Я человек науки, – вздохнула Лида. – Мне близко их стремление отыскать разум вне родной звёздной системы. Моим утопическим убеждениям льстит тот факт, что они сумели отказаться от оружия и войн, и я им верю.
Джаред пожал плечами. Фантазировать о дружбе чужих друг другу рас можно бесконечно. Финниган был впечатлен тем, как медленно и постепенно выстраивалось взаимопонимание между пленниками и группой ученых. Но так ли нужны подобные отношения человечеству?
– Я не стал бы доверять им полностью, – прошептал Джаред, наклонившись к Лиде. – Они явно не знают, что моя команда пребывала на одном из спутников планеты и занималась добычей руды. Вряд ли им понравится тот факт, что чужаки примчались их разорять.
– Именно из-за того, что ты утаиваешь это от них, ты не можешь доверять им, – усмехнулась Лида.
– По-твоему, – поразмыслив несколько секунд, спросил Джаред, – лучше сознаться? И как они воспримут подобное откровение?
– Ты говорил, что этот твой искусственный интеллект угнал звездолёт и, скорее всего, уже вернулся на нашу сторону. Как ты считаешь, будет ли владелец огромной корпорации довольствоваться тем немногим, что ему удалось добыть или соберёт флотилию и отправиться за новыми партиями руды?
Финниган замер, раскрыв рот. Как же он сам не догадался, что Менингэму будет мало того, что он уже украл?! Именно украл и не только у цивилизации существ, обитающих в облаках газового гиганта, но и у пятерых друзей, трудившихся над добычей каллистиния. Четверо из друзей поплатились жизнями, а Джаред, возможно, застрял в плену у аборигенов до конца своих дней.
– Значит, – протянул он задумчиво, – лучше им рассказать правду и предупредить о потенциальных разграблениях в будущем?!
Лида пожала плечами.
– Это твоя ответственность, – сказала она. – Представь ситуацию наоборот. Хотел бы ты знать? Но при этом подумай, не окажется ли твоё признание актом мести в отношении корпорации?
Капсула двигалась по дуге, постепенно преодолевая притяжение планеты. Перистые облака остались далеко внизу, и на борт капсулы проникла вечная ночь космоса.
Утомившись, Лида прикорнула на плече у друга, а Финниган, сжимая в волнении кулаки, пытался решить для себя, как ему следует поступить. Существа за штурвалом, казалось, тоже дремали. Всю дорогу они не обменялись друг с другом ни одним звуком.
В пустоте холодного космоса транспортная капсула встала на траекторию и неспешно неслась к луне с научно-исследовательской лабораторией, ставшей домом для пришельцев.
Тишина на мостике раскололась от громких звуков. Датчики системы управления ожили, издав тревожную композицию щелчков. Высокое существо встрепенулось и обернулось на коллегу. Существо с фиолетовыми бугорками быстрыми жестами касалось переключателей, ища причину тревоги.
Финниган заметил возню за штурвалом и разбудил Лиду.
– Что произошло? – спросила она.
– Не представляю. Но они кажутся мне напуганными.
Высокое существо связалось по рации с кем-то, и они долго и размеренно щёлкали, обсуждая взволновавший их входящий сигнал. Собеседник на другом конце линии отключился, и высокое существо, испытывая злость и безысходность, стукнуло конечностями по штурвалу. Помощник потрепал его по плечу и обратил внимание на экран радара, в котором мелькала какая-то точка. Существа долгое время молчали, а их конечности порхали над пультом управления, переключая кнопки и рычаги.
Лида устало вглядывалась во тьму за бортом капсулы. Безразличная и безмятежная, она всё также манила своими тайнами. Сколько ещё звёзд в галактике согревает своими лучами жизнь?
– Мы ведь у них первые, – прошептала Лида. – Прежде тейидам не доводилось контактировать с другими цивилизациями.
– Почему ты так решила?
– Мне так показалось. Потому что в их действиях нет какой-то слаженности. Все их шаги не прописаны холодным языком протоколов в какой-нибудь брошюрке. Для них это всё также в новинку. Возможно, поэтому презентация прошла не так хорошо. Эти существа, пожалуй, как и люди, не так легко принимают новости и перемены.
Существа замерли, словно в недоумении. Им удалось расшифровать сигнал, но то, что они увидели, изрядно напугало их. Тейид с фиолетовыми бугорками подошёл к Лиде и, приложив ладонь к груди, поклонился.
– Оно просит помощи?! – спросила Лида у Финнигана замирающим голосом.
Джаред поглядел на высокого тейида, оставшегося за штурвалом, и перевёл взгляд на существо, застывшее в мольбе.
– Похоже, что так, – кивнул он.
Лида поклонилась существу с фиолетовыми бугорками и последовала за ним, с трудом передвигая ногами. Сердце колотилось в груди, а перед глазами пульсировали темные пятна, но Лида никак не могла унять тревогу. Существо усадило девушку на своё место, обратило её внимание на небольшой экран, после чего коснулось какого-то рычага. На экране вспыхнуло несмелое блёклое изображение, которое, несмотря на слабый сигнал, повергло Лиду в ужас. Она подскочила с места и попятилась назад. Дышать было тяжело, легкие будто разрывало изнутри. Лида попыталась позвать на помощь, но слова застряли в гортани, и она потеряла сознание.
Джаред сорвался с места и подхватил бездыханное тело подруги. Он опустился вместе с Лидой на пол, уложив её голову себе на колени. Существо с фиолетовыми бугорками кинулось проверять уровень воздуха в баллоне. Увидев, что запас иссяк, существо схватилось за голову и поспешило в задний отсек капсулы. Шумно шлёпая по полу, и размахивая полами длинного платья, оно вернулось, притащив несколько запасных баллонов. Финниган помог существу заменить в Лидином костюме баллон с кислородом, и они принялись ждать.
Раскачиваясь в исступлении, Джаред шептал слова молитвы, уговаривая Лиду очнуться. Тейид с фиолетовыми бугорками похлопывал Финнигана по плечу и разглядывал бледные щёки пленницы.
Лида открыла глаза, сражаясь с головной болью. Обведя глазами пространство вокруг, Лида вспомнила, что видела перед обмороком. Она боялась, что воспоминание это является всего лишь проекцией мозга, отравленного углекислотой. Девушка торопливо попыталась подняться. Финниган помог ей и подвёл к креслу второго пилота. Существо с фиолетовыми бугорками повторно запустило исходящий вызов, и, спустя пару секунд мучительного ожидания, на матовом стекле нарисовались образы двух девушек.
Глава семнадцатая, открытая тайна
Под стройный гомон возмущения маршала и министра, Мисс Люка села в кресло пилота и коснулась на сенсорной панели пульсирующей кнопки. На мониторе пульта управления вспыхнуло окошко с сигнатурой двигателей приближающегося объекта.
– Это не «Лингана», – заметила девушка, изучив код.
Доктор Сандовал и Шамиль вырвались из рук охранников, потерявших бдительность, и прильнули к экрану компьютера рядом с мисс Люкой.
– Что, если это наш? – прошептала она, замирая от волнения и нетерпения.
Мисс Люка, задумчиво глядя в монитор, провела рукой по тугой косе.
– Строго говоря, – заключила девушка, – это судно не земного происхождения.
Министр Содружества и маршал Королевства, засуетившись, выстроились шеренгой за спиной мисс Люки и устремили напряженные взгляды на экран.
Огоннёров шумно и присвистывая втягивал воздух, ноздри его раздувались и от такой активной работы немного даже краснели. Нетерпение разжигало в министре любопытство, но вместе с тем он боялся выдать себя, свой секрет. Огоннёров постарался взять себя в руки, кашлянул в кулак и косо взглянул на маршала. В следующую секунду он уже мысленно укорял себя за свой опрометчивый поступок – оказалось, что всё это маршал время, будто охотник, следящий за жертвой, внимательно вглядывался в лицо Огоннёрова.
Этого короткого жеста со стороны министра Содружества хватило Роннингу, чтобы понять, что Огоннёров посвящен в его тайну. Маршал подавил в себе вспышку ярости. Как жаль, подумал он, что не отправить сейчас на Землю весточку: в Парламенте завелась крыса!
– Вероятно, дорогая мисс Люка, – усмехнулся маршал, напустив на лицо выражение отстранённой расслабленности, – вы неверно прочли сигнатуру. Это довольно специфический язык, – говорил Роннинг и голос его звучал с оскорбительной снисходительностью, – и столь изысканным натурам не редко случается запутаться в дебрях сложного сочетания символов. Позвольте я подменю вас и во всём разберусь.
Мисс Люка не сдвинулась с места, не стала защищаться, возражать или ещё как-то парировать. Вместо неё это сделал голос господина Менингэма. Его голографическое лицо, пульсирующее бледно-голубым сиянием над пультом управления, повернулось к Роннингу.
– Не утруждайте, маршал, свой отфильтрованный разум политической марионетки столь сложными понятиями, как сигнатура космического судна. За годы просиживания казённых штанов в своём уютном кабинетике при Парламенте вы вряд ли обзавелись ценными навыками пилотирования и способностью сходу определить принадлежность звездолёта по сигнатуре.
Маршал поджал губы и стиснул зубы, желваки на скулах его пульсировали – дерзкие и несколько обидные замечания Менингэма больно ударили Роннинга по его самолюбию. Он поджал губы и, приложив усилие, справился с эмоциями.
– В любом случае, – откашлявшись, отвечал Роннинг, с трудом подбирая слова и потому произнося их медленно, – необходимо выяснить принадлежность судна и установить с ними связь. И самое главное, – маршал окончательно совладал с собой и говорил уже более свободно, – что я должен вам всем сказать. Информация, которую мы получили или ещё получим в этом нашем маленьком путешествии, строго конфиденциальна и не подлежит какому бы то ни было распространению.
– Я не стану вам ничего гарантировать, – усмехнулось полупрозрачное лицо господина Менингэма. – Я не играю в ваши политические игры. К тому же я уже знаю больше, чем вы, Роннинг.
– И это и есть ваша роль, Менингэм, в наших, как вы выразились, играх, – с насмешливой улыбкой на лице сказал маршал. – Вы можете воображать себя лидером анархического движения общества полулюдей-полу компьютеров. Но так или иначе, вы участвуете в тонких взаимоотношениях между вр… соперничающими государствами, – Роннинг чуть было не сказал «враждующими», но быстро исправил себя. Впрочем, все его и так поняли.
– Однако, – вмешался министр, – отчасти я согласен с господином Роннингом. Информация, какая бы она ни была, должна быть засекречена.
– Благодарю за понимание, – небрежно кинул маршал, едва повернув голову.
– Но, впрочем, я должен всех предупредить, – продолжал Огоннёров, выражаясь в манере маршала, – что Содружество будет единоличным владельцем всех полученных в ходе экспедиции данных.
Роннинг удивился такой откровенной наглости. Он развернулся всем корпусом к министру и, не сдерживая возмущения, спросил:
– Это ещё по какой такой причине?
– Не нужно столь бурно реагировать, – отдуваясь, ответил Огоннёров спокойным голосом.
Министр едва подавил радость, забурлившую в его груди, чтобы та не пролилась самодовольной улыбкой по лицу.
Роннинг поглядел на стоявшего поодаль дипломата Чеха.
– Сделай что-нибудь! Не стой столбом! Кто должен решать подобные споры?
Карел Чех встрепенулся, сбросив на некоторое время оковы страха, вызванного словами мисс Люки о происхождении приближающегося корабля.
– Господин министр, поясните, – сказал Чех, – по какой причине вы считаете, что имеете право выдвигать подобные требования.
– Всё довольно просто, – улыбался Огоннёров. – Не забывайте, что именно мы, представители Содружества, настояли на том, чтобы оправиться на эту сторону. Ваша же сторона без устали настаивала на том, что пересечение пылевого облака опасно и всякими способами силилась не допустить этот полёт. Соответственно, первенство будет за нами.
– Но это так не работает! – воскликнул Роннинг. – Первенство не отдается лишь потому, что кто-то выкрикнул “я первый”.
– В данной ситуации всё обстоит именно так, – сказал министр. – Вы можете спорить об этом сколько будет угодно, но факт остаётся фактом. Сторона Содружества будет владеть всеми полученными данными.
Роннинг, сжимая кулаки, бросил отчаянный взгляд на дипломата. Господин Чех развёл руками. Всё верно, трудно вести аргументированные споры с инфантильными дикарями, мыслящими примитивными понятиями.
Доктор Сандовал, слушавшая до этого перепалку властолюбцев вполуха, подскочила с места и, уперев руки в бока, возмутилась.
– Вас послушать, господин Огоннёров, так вы рвали на груди рубашку, чтобы только отправиться на эту сторону. Но не вы ли задержали отправку звездолёта и сняли меня с борта? Почему, скажите мне, почему вы всё время лжёте? Вы солгали нам, когда готовили миссию «Циолковский-3» и отправили сотню человек на смерть. И теперь вы снова лжёте.
– Никого ни на какую смерть мы не отправляли, – Огоннёров отступил на пару шагов.
Он глядел поверх головы возмущённой девушки, а голос его звучал по чиновничьи сухо и отстраненно.
– К чему такие громкие слова и обвинения?! – продолжал министр. – Следствие разберётся в причинах, повлекших за собой потерю корабля, и, если виновные будут найдены, их накажут.
– О! Я даже знаю, кого сделают виноватыми! – воскликнула Асмия. – Всех, кто не вернулся. Мёртвые не могут ничего возразить на ваши обвинения, ведь так?!
Огоннёров устало вздохнул.
– Женская экспрессия никогда не приносила результатов. Я уже дал вам ответ, потому считаю дискуссию по этому вопросу закрытой.
Доктор Сандовал обессиленно махнула рукой на заядлого бюрократа и чиновника и рухнула обратно в кресло второго пилота.
Точка на экране эхолокатора медленно двигалась на встречу “Айоне”. Менингэм произвёл расчёты траекторий и объявил пассажирам своего звездолёта, что судно достигнет точки “Х” чуть больше, чем через три часа.
На некоторое время на мостике воцарилась тишина с отзвуками озадаченности.
Маршал провёл мозговой штурм с самим собой и решил ненавязчиво разговорить Огоннёрова, надеясь, что тот взболтнёт лишнего.
– Как думаете, господин Огоннёров, чей это может быть корабль? – спросил Роннинг.
Министр медлил с ответом. Он внимательно изучал кодировку на экране и следил за манипуляциями мисс Люки. Ни знаки сигнатуры, ни действия британки не были Огоннёрову понятны. Его смекалистый ум, в припадках искрометной лести в адрес начальства, мог на ходу выдумывать витиеватые и мудрёные предложения, несущие один лишь шум и никакого смысла по существу, а также умел строить планы по взятию карьерной и строго вертикальной лестницы, этот министерский ум, дослужившийся до высокого чина, оказался совершенно не пригодным и бесполезным в условиях, где необходимы прикладные и научные знания.
Огоннёров слушал вопрос Роннинга, старательно напуская на лицо маску глубокой задумчивости. Министр, немного переигрывая, скривил лицо, будто ему вовсе некогда, да и не охота вступать в диалог с любопытным маршалом.
– Откуда мне знать?! – ответил Огоннёров небрежно.
– У вас же наверняка есть какие-то соображения, – продолжал Роннинг. – Мне вот, думается, что это исследовательское судно Североамериканского Альянса. Их технологии, как ни печально это признавать, значительно превосходят наши.
– Альянс не настолько опережает нас в строительстве космических судов, – выпалил министр, возмущенный словами маршала. – К тому же, хотя и частично, но я знаком с языком Альянса, – обронил Огоннёров с нескрываемым высокомерием. – А теперь поглядите на этот код, половина символов в нём… – Огоннёров прикусил язык, поняв, что в приступе самолюбования, чуть не выболтал своей тайны.
Маршал, зорко следивший за реакциями в блестевшем от пота лице министра, плотоядно ухмыльнулся. Его маленькая уловка сработала, и он чувствовал, что почти загнал свою жертву в ловушку.
– Так а что с символами? – спросил Роннинг, прервав затянувшееся молчание.
– Я как раз об этом думаю. А впрочем, – Огоннёров, растянув сальное лицо в улыбке, певуче протянул, – мои познания в наречии Североамериканского Альянса довольно скудны и основываются на учебниках тридцатилетней давности. Могу предположить, что с тех пор эта продвинутая нация легко могла создать новый диалект или даже письменность.
Маршал стиснул кулаки, чтобы скрыть гнев и возмущение, вызванные такой неумелой ложью Огоннёрова. Несколько секунд Роннинг смотрел на министра, словно окаменев, и не находил слов. Добыча выскользнула у него из рук, и теперь предстояло искать иной способ вывести министра на чистую воду.
Один плюс из этой неумелой шпионской игры Роннингу всё же удалось извлечь. Сейчас он уже был окончательно убеждён в том, что министр осведомлен в секрете Королевства и отправился на другую сторону аномалии только лишь с одной целью – получить доказательства. Маршал с тяжестью на сердце подумал о том, что кто-то из его знакомых в Парламенте может оказаться тем самым предателем, что беспардонно сдаёт государственные тайны врагу. И всё же, сказал себе Йодель Роннинг, лишь дурак не разглядит возможности вывернуть ситуацию в свою пользу.
Министр Огоннёров некоторое время радовался, что прекратил попытки маршала Королевства вести пустые беседы. Правда, молчание его утомляло, и, несмотря на низкий уровень искусственной гравитации, он устал стоять. Огоннёров попросил прощения у маршала и разместился в откидном кресле, расположенном у дальней стены капитанского мостика.
Доктор Сандовал наклонилась к мисс Люке и шёпотом поинтересовалась, не видно ли следов их потерянной команды. Девушка обернулась к Асмие и некоторое время загадочно молчала, после чего покачала головой.
– Как вы можете надеяться, спустя столько времени? – искренне недоумевая, спросила мисс Люка.
Асмия пожала плечами. Последние месяцы она жила одной надеждой, но силы её уже были на исходе. Девушка была готова сдаться, бросить поиски, лечь на полу капитанского мостика “Айоны” и умереть. Шамиль увидел отчаяние на лице подруги и приобнял её, чтобы хоть как-то поддержать.
Компьютер Менингэма увлеченно изучал сигнатуру неизвестного судна, исследовал каждый символ, подбирая всевозможные значения, чтобы расшифровать код шедшего навстречу корабля. Болтовню между высокопоставленными гостями Менингэм прямо не слушал. Но вёл запись – видео, аудио и сенсорную, чтобы фиксировать мельчайшие изменения мимики человека, температуры его тела, уровня адреналина, количества испарений с поверхности кожи, – и наблюдал за происходящим на мостике в фоновом режиме.
Вывод, к которому Менингэм пришёл в итоге изучения записи, создал в квантовом компьютере колебательные возмущения, которые можно сравнить с сильным удивлением. В его электронном сознании в один миг сложилось понимание того, что эта парочка искренне ненавидящих друг друга людей пытается провести друг друга, запутывая в своей лжи. Их ложь, тем не менее, Менингэм раскусил на раз-два.
– Позвольте, господа, – голографическая голова засияла с высокой интенсивностью, – пока мы все ждём разрешения этой достаточно неоднозначной ситуации, я бы хотел прояснить одно обстоятельство.
– У вас случился приступ словоохотливости, Менингэм? – посмеялся Роннинг.
– Приятно слышать, маршал, что вы можете шутить. А впрочем, скоро вам будет не до этого. Поведайте лучше нам о причинах, по которым вы так отчаянно стремились не пускать нашу скромную экспедицию на эту сторону.
Маршал Роннинг нарочито шумно вздохнул, сделал жест рукой и с напускным безразличием в голосе ответил:
– Какое это может иметь значение теперь, когда мы все уже здесь.
Вздохнув ещё раз и сохраняя в лице спокойную отрешенность, Роннинг принялся прогуливаться из стороны в сторону вдоль пульта управления, чтобы выпустить хотя бы часть напряжения в мышцах через ноги.
– В итоге, вы получили то, что хотели, Менингэм, – улыбнулся Роннинг.
– Возможно. Но я склонен полагать, что в этом я не одинок, – глаза голограммы, сжавшись в узкие щёлки, смотрели сквозь маршала.
Роннинг не прекращал своей размеренной прогулки. Ему в голову вдруг пришла сладостная мысль, которая безмерно порадовала его. Чтобы не происходило дальше, какие бы тайны не открылись, сохраняется высокая вероятность того, что никто из пассажиров звездолёта не вернётся в Солнечную систему.
Проговорив это мысленно, маршал ощутил, как тревога, державшая его ледяной рукой за внутренности, отступила. Он не стал ничего отвечать Менингэму и уселся в свободное кресло рядом с мисс Лукой.
Компьютер господина Менингэма проанализировал поведение маршала Королевства, которое тот неумело скрывал, и перешёл в решительное вербальное наступление.
– Думаю, этот полёт принесёт нам немало открытий, – улыбалось голографическое лицо. – И уже принёс! Например, мне доставило огромное удовольствие наблюдать за вашим общением, господа маршал Роннинг и министр Огоннёров. Такая яркая вражда, которую, вы, впрочем, тщетно пытаетесь скрывать за пассивно-агрессивными околичными оборотами и вынужденной любезностью. Ни слова правды, ни слова, сказанного прямо! Ваши беседы следует конспектировать и заносить в учебники по дипломатии. Разумеется, они будут отнесены в раздел “как не надо делать”. Так молодому поколению будет легче избегать тупиков, в которые вы заводите каждый своё государство.
Роннинг прыснул.
– Конечно, я не против послушать лекцию по ведению диалога в исполнении досточтимого господина Менингэма, но не думаете ли вы, что всему свое время и место!?
Лицо над пультом выросло в размерах и, устрашающе возвышаясь над маршалом, взирало на него свысока.
– Простите, что моя подводка к основной теме утомила вас, Роннинг. С другой стороны, вы что, куда-то торопитесь? Или, быть может, у вас есть более важные дела?
Роннинг закатил глаза от переполнявших его возмущения и презрения к компьютерному человеку, но промолчал.
– Итак, начну по порядку. Для начала я хотел бы уточнить у господина министра о назначении его таинственного устройства, которое он пронёс на борт моего звездолёта.
– Не понимаю, о чём вы говорите, – спокойно ответил министр, при этом вынул платок из рукава униформы и принялся его крутить в руках.
Лицо Менингэма осклабилось, а металлический голос стал звучать тихо и вкрадчиво и показался присутствующим на мостике весьма угрожающим.
– Я должен кое-что вам пояснить. Для того, чтобы мне лучше контактировать с живыми людьми, в моём компьютере установлены датчики, которые каждую секунду измеряют температуру тела человека, находящегося со мной в комнате, частоту биения его сердца, уровень влажности, который заметно изменяется, когда человек взволнован и возбужден. Не стану утомлять вас перечислением всех показателей, которые каждую секунду фиксирует мой компьютер. Люди, посвятившие себя служению эфемерному понятию родины и бюрократии, не поймут устройства современной техники. Но именно благодаря этим, таинственным для вас, приблудам электроники, я понимаю, когда мне лгут.
Министр молчал, поглядывая на прозрачное лицо из-под нависших век, и протирал вспотевшее лицо.
– Вас, господин Огоннёров, выдают надпочечники, которые последние пару минут выбрасывают повышенное количество адреналина в кровь. Это повышает ваше артериальное давление, отчего вы краснеете, потеете и чувствуете себя напряженно. Давайте, я задам вам более точный вопрос, чтобы у вас не было возможности увильнуть. Эта модная радиостанция, которую вы пронесли на корабль. Сколько времени ей требуется, чтобы отправить сообщение на Землю? Двадцать, тридцать минут?
– От двадцати до двадцати пяти минут, – шумно отдуваясь, сдавленным голосом ответил Огоннёров.
– Что было в их последнем сообщении, перед тем как мы погрузились в аномалию? Устроить саботаж? Разбить звездолёт в случае, если вам не удастся перехватить управление под единоличную ответственность?
– Вы говорите страшные вещи! – вздохнул министр, усилием воли сдерживая потоотделение. Конечно же, тщетно.
– Отнюдь, – осклабилась голова. – Вы живёте в реальности, в которой убийство человека является решением любой проблемы. В этом смысле представители Королевства кажутся мне чуть более гуманными. Для них смерть оппонента это самая крайняя мера. Попробуем ещё раз? Если мы обнаружим… – лицо на секунду задумалось, – что угодно, чем бы это не было, вы убьёте нас всех вместе с собой?
– Я не имею понятия… – начал было Огоннёров, но был прерван.
– Не стоит, министр! Вы взрослый человек, а так упрямо настаиваете, что вы ничего не знаете. Если бы это было правдой, вряд ли бы вы оказались здесь. Конечно, я допускаю, что вы не владеет полным объемом информации. Но это скорее вопрос распределения информации среди подчиненных и управления человеческими ресурсами. Так что же? – спросила голова и уставилась на министра.
В повисшем молчании слышалось, как Огоннёров шумно и тяжело дышит. Его лёгкие с хрустом и гулом втягивали воздух и со свистом выдыхали его. Он откашлялся и ответил спокойным и ровным тоном:
– Такого распоряжения не поступало.
Несколько капель пота скатились со лба министра, пробежались по щекам и упали на грудь.
– Вы просто должны добиться первенства для Содружества в вопрос, о котором вы даже боитесь говорить вслух?
Министр коротко кивнул головой.
– Отлично! – голова господина Менингэма расплылась в довольной улыбке. – Сделан первый шаг к правде. Значит теперь мы можем пообщаться как цивилизованные представители человеческой расы в этой неизведанной части Вселенной. Продолжим! – радостно возвестила голограмма. – Теперь о тайне, которую вы оба так неумело прячете. Да-да! – вещал металлический голос, звучавший несколько возбужденно. – Это-то и смешно! Вы прячете друг от друга одну и ту же тайну.
Маршал закинул ногу на ногу и сложил руки на груди.
– Пока ещё вы ничего не сказали, Менингэм, помните, что вы находитесь в моём подчинении, а значит в подчинении Её Величества. И в принятии решений вы должны в первую очередь руководствоваться интересами Королевства.