– Гарантий нет.
– Может в КРУ обратиться?
– Бесполезно, они откупятся, прецеденты уже были.
– Так что же нам – покорно терпеть?
– А что ещё нам остаётся? Столько лет терпели, потерпим ещё чуть – чуть, до пенсии рукой подать.
– Нам нужен лидер, человек, который может повести за собой остальных, бесстрашный, волевой, обладающий ораторским талантом, такой, который не побоится высказать этим сволочам в лицо, всё, что мы о них думаем.
– Где взять такого?
– Скромность – отличное качество, но не в подобной ситуации.
– О чём вы говорите?
– О вас, Лия Анатольевна, о вас голубушка!
– Я не совсем понимаю…
– Бывают руководители – люди, назначенные на должность, но не обладающие авторитетом, а бывают люди, не занимающие постов, но пользующиеся непререкаемым авторитетом среди коллег, таких называют неформальными лидерами. Я работаю здесь недавно, но уже заметил, с каким вниманием прислушиваются к вашим словам коллеги, как умно и грамотно вы излагаете свои мысли, как аргументированно вы отстаиваете свою точку зрения. Директора практически никто не слушает, все читают, вяжут, спят на совещаниях – разве так относятся к лидеру? Совершенно по – другому все воспринимают ваши слова, у вас есть эта искра, которая зажигает сердца людей. Лия Анатольевна, не дайте пропасть нашим коллегам, людям робким и беззащитным, выступите на ближайшем совещании по поводу зарплат, нам с вами нечего терять, особенно вам – полгода до пенсии, что они вам сделают?
– Я никогда даже не думала о таком.…Какой из меня лидер…
– Замечательный, вы просто не видите себя со стороны. Кому как не вам, с вашей компетентностью в бухгалтерском деле, поставить заслон на пути крохоборов, которые нас грабят?
– Это да, я разбираюсь в бухгалтерии, пятнадцать лет работала, ни одна проверка не выявила у меня нарушений, а ведь это был ОБХСС, не чета нынешним, я им всем могу фору дать…
– Ну, вот и славно, значит, договорились, вы выступите, а мы поддержим, не смогут они нам всем рты позатыкать!
– Я даже не знаю…
– Фортуна благоволит храбрым! Надо показать этим наглецам, что мы – не какие – нибудь бараны, которые позволят себя безнаказанно стричь! Наши коллеги изнывают под железной пятой деспотического Рюрика, вы поведёте нас «оковы рухнут, и свобода нас встретит радостно у входа!».
– Как красиво…
– Да, это из моих последних стихов, ну – вы согласны?
– Мне надо подумать, я…
– «Так гибнут замыслы, с размахом, нам предвещавшие успех», решайтесь Лия Анатольевна, несчастные учителя вопиют о справедливости (последние слова, я произношу горячим шёпотом на ухо бабке, вежливо и твёрдо взяв её за синюшную, куриную лапу, многозначительно пожимая её, и глядя прямо в густо подведённые, выцветшие глаза). Медленно, словно нехотя, морщинистые щёки покрывает слабый, застенчивый румянец.
– Вы – очень настойчивый молодой человек, перед вашим напором невозможно устоять, со мной такого не было лет тридцать, аж в жар бросило… Я согласна, ради несчастных коллег я готова рискнуть, но вы должны поддержать моё выступление, иначе оно не будет иметь эффекта…
– Конечно, поддержим, вы не останетесь одна, дорогая Лия Анатольевна!
Оставив нежно розовеющую девчонку у двери её кабинета, стремительно захожу в свой. Трель внутреннего телефона будоражит слух – Алло?
– Это секретарь, зайдите, пожалуйста, к Милене Власьевне.
– По поводу?
– Она просила вас зайти, она вам всё скажет сама.
– Хорошо.
Быстро преодолеваю расстояние, отделяющее меня от кабинета директора.
– Здравствуйте Роман Викторович, рада, что вы вновь с нами.
– А уж как я рад, вы себе представить не можете!
– Среди ваших учеников есть мальчик по фамилии Рыбоконь?
– Я ещё не всех запомнил, возможно, есть.
– Он учится в 6 «а».
– Не помню, а что с ним? Какие – то проблемы?
– Нет, наоборот, на сайт департамента образования пришла благодарность от имени его мамы Ирины Сергеевны, она пишет, что ваши уроки «пробудили у моего сына интерес к истории», благодарит администрацию школы за то, что в школу «пришло новое поколение учителей, молодых, талантливых, чья работа способствует патриотическому воспитанию» и прочее. Мне, как руководителю образовательного учреждения такие вещи читать приятно, ещё более приятно мне то, что я не ошиблась, остановившись на вашей кандидатуре.
– Это всё? Я могу идти?
– Да.
Ты еще не знаешь главного, милочка, в ближайшие дни весь сайт будет забит такими благодарностями, у Рыбоконской мамы много подружек, скучающие домохозяйки любят посидеть за компьютером, а уж флэшмобы они просто обожают (защитим симпатичного мальчика от посягательств злобных старух). Через два дня я был представлен к грамоте Департамента Образования СВАО за «вклад в воспитание подрастающего поколения и успехи в развитии познавательной активности учащихся». За несколько дней до совещания в школе ощущалось смутное брожение, осмелевшая « цапля» громко вещала о том, что «необходимо разрушитьимперию зла» и она готова взять на себя эту важную миссию, остальные вежливо поддакивали и подбодряли отчаянную – давай Лия, задай этим сволочам (а мы посмотрим на результат, и решим, кого поддержать, а может быть порукоплещем твоей отрубленной голове). Навсикая Алкиноевна (учитель географии) подловила меня между этажами.
– А у меня беда, Роман Викторович, диагностика с наблюдателем, я посмотрела спецификацию – материал из курса седьмого класса, они же не напишут, я директору так и сказала – ждите двоек, другого результата не будет, а зарплата? Мне опять неправильно насчитали, пятнадцать недоплатили, пятнадцать! Я так не могу больше, мне бы до выслуги доработать и всё – пойду свининой торговать, видала я вашу школу! И никому, ничего не надо! У меня Сосипатрова без регистрации третий месяц, говорю завучу – сделайте что – нибудь, не дай боже что – нибудь случится, мы же в тюрьму сядем! А она мне – вам что, больше всех надо? А у Коломейца украли брекеты, он снял их перед тем, как идти в столовую, положил в коробочку, вернулся – коробочка пуста, кому они понадобились – непонятно, мать обратилась в полицию, меня теперь следователь вызывает, она сюда даже не приходила и ничего не расследовала, а считает виноватыми одноклассников, и требует денежной компенсации, знаете, сколько стоят эти брекеты? 65 тысяч! Они что – золотые? А вы знаете, что случилось вчера? На моём уроке отсутствуют Герасименко и Кексиков, а я видела их в школе, иду искать, нахожу их в подсобке, они там (вы не поверите) – трр– рра – хались! По – настоящему, по – взрослому! В пен.. пенсионерской позе..
– Какой – какой?
– Что – то связанное с пенисомерами, комиссионерами…
– Миссионерская поза?
– Наверное, да…так вот, я захожу, а они и ухом не ведут – трр – рра – хаются и трр– рра – хаются, я говорю – что здесь происходит? Остановитесь немедленно, перед вами учитель! А Герасименко мне заявляет – он не может остановиться, он скоро должен кончить, прерывать процесс нельзя – я в журнале читала. Что делать?
–?!
– Я встала рядом (я же несу ответственность за жизнь и здоровье детей, а вдруг что – то пойдёт не так?) и наблюдаю за процессом.
– Что – что?
– А как вы думали? Я должна контролировать всё, что происходит с моими детьми! Так вот, я стою, а он всё не кончает и не кончает, я время засекла – 9 минут 38 секунд, перемена заканчивается, а он всё елозит, тут я, как рявкну – Кексиков, у тебя совесть есть? Мне надо вас к директору отвести, и успеть позавтракать, заканчивай эту бодягу!
– И как? Помогло?
– Да, тут – то из него и потекло, натянули штаны, и я их к Милене отвела, чего теперь будет – не знаю…
– Да ничего, Кексикова грамотой наградят – за стойкость, Герасименко станет секс – символом школы…
– Дурацкие у вас шуточки, это же ЧП! Я много лет работаю в школе, но такого ещё не видела! Разврат в стенах школы! До чего мы так докатимся? Какое свинство! Кстати о свинстве – вам свининка не нужна? Муж привезёт половину туши на следующей неделе, если купите вторую половину, я готова сделать скидку.
– Нет, спасибо, не надо.
– А прокладочки вашей жене, возьмёте? Продукция нашего ВПК, самые последние технологии…
– ВПК? Бронированные что – ли? С дюралевыми крылышками?
– Да нет, я объясню…
– Спасибо, я не женат.
– А-а, так вы у нас холостой…
– Нет, я ещё боевой, просто не женат. Мы отошли от темы, надо что – то делать с административным произволом, творящимся в стенах школы.
– Да что мы можем сделать, у них всё схвачено.
– А если жалобу написать в департамент?
– Ага, и, не доработав до выслуги, остаться без работы? Спасибо…
– Зачем же так, мы всё сделаем по – умному, сохраним инкогнито…
– Анонимку никто читать не будет…
– А мы её подпишем, только фиктивной фамилией, проигнорировать подписанную жалобу департамент не сможет, пока они там разберутся, что такого учителя в нашей школе нет, мы сможем…
– Мысль необычная, над этим стоит подумать, а что будем писать?
– Вы здесь работаете дольше, чем я, лучше знаете маленькие грязные тайны администрации…
– Это да, вы вот слышали о том, что Паулина ушла из семьи?
– Куда ушла? А как же бравый муж, честно отработавший 150 лет на атомных объектах? Она нашла кого – то помоложе?
– Ага, кого – то помоложе, и другого пола, она теперь живёт с нашей бывшей выпускницей, вы правда об этом не знали?
– Я как – то пропустил эту новость, это – правда?
– Да вся школа знает, вчера иду домой, они сидят в автомобиле и целуются – гадость какая, тьфу!
– Может вы что – то перепутали, мало ли кого она целует, бывают моменты острой тоски и…
– Да нет, эта выпускница – Первухина её фамилия, она сначала жила с нашей англичанкой, а теперь перешла к Паулине…
– Какой ерундой я занимаюсь – уроки, олимпиады, тут такое творится, а я и не знал, вот интересная у людей жизнь, и что дальше?
– Паулина из семьи ушла, сына бросила, девятиклассник, хороший мальчишка, ему теперь проходу не дают – а, это тот самый, сын б/ушной лесбиянки!
– А директор в курсе?
– Конечно, Первухина к ней в кабинет, как к себе домой ходит, вчера захожу, а она на директорском столе сидит, ногами болтает.
– Так что получается – у нас тут лесбийская мафия, это я – отсталый натурал, поэтому они меня и преследуют, надо завести себе сожителя, раз это модно, педика не смогут уволить – дискриминация прав меньшинства, как думаете?
– Вам бы всё шутить, а мне интересно в департаменте знают об этом?
– Теперь узнают, я к вам после шестого урока забегу, набросаем текст, надо расшатывать устои, им тут слишком вольготно живётся, вам так не кажется?
–Ну, да, наверное…
– Зайду после двух.
9.
Пришедшие на педсовет учителя обнаружили на партах бумажки, щедро расчерченные бухгалтерскими таблицами, и расчётами человеко – часа, за первой партой гордо восседали три представителя бухгалтерии – щедро одарённые телесами тётки, с сытым, спокойным выражением заплывших глаз. Директриса сразу приступила к делу.
– На своих столах вы видите расчёт человеко -часа, это сделано для того, чтобы снять все вопросы по поводу ваших зарплат, представители бухгалтерии прояснят всё, что будет непонятно, хочу, чтобы вы поняли – у нас абсолютно прозрачная бухгалтерия, всё законно, не надо искать подвоха…
– Можно я скажу, Милена Власьевна? – «цапля» подняла руку вверх, словно прилежная ученица.
– Конечно, Лия Анатольевна.
– Когда вы уговаривали нас перейти на подушевое финансирование, вы обещали нам, что наши зарплаты вырастут, я правильно поняла то, что вы нам говорили?
– Да.
– Вот мой квиток за ноябрь – отсутствует строка «вредные условия работы», значит – нам больше не платят за вредность, далее – я являюсь руководителем методического объединения, в прошлом году я получала за это три тысячи рублей, теперь две, нет оплаты за заполнение электронного журнала, про премии я уже не говорю, в 776 школе ко дню учителя дали премии от 50 до 100 тысяч, нам не заплатили ни копейки, и в среднем по школе зарплата не выросла, а сократилась, я не имею в виду администрацию.
Говорила она плохо, голос дрожал, лицо покрылось пунцовыми пятнами, листок в правой руке трясся как припадочный, в тот момент, когда она произносила сумму премии в 776 школе, по рядам пронёсся возмущённый вздох, физрук на последней парте выразил общие впечатления – сука бля, ни х… себе!
– Я услышала вас, Лия Анатольевна, послушайте теперь, что скажу вам я. Ваши зарплаты – результат вашей работы, какое количество победителей олимпиады дало ваше метод объединение? Каковы результаты последней независимой диагностики? Какие результаты показали дети на последнем ЕГЭ?
– Я..
– Теперь я говорю, я достаточно вас наслушалась, работаете вы плохо, а получать хотите хорошо, наша школа занимает восьмое место в округе, почётный результат, особенно если учитывать, что общее количество школ – десять. Результаты отвратительные, высокий травматизм, особенно на уроках физкультуры…
– Да бля… ёб, чё я… у меня чё… самый козёл я што ли…я и так как ссаный педик тут целыми днями в спортзале торчу…
– Ролло Анатольевич тише, вы на педсовете, а не в пивной, так вот ещё раз говорю – будете лучше работать, будут выше зарплаты, вы все учителя высшей и первой категории, что, это так трудно – подготовить победителей олимпиад? Возьмите одного – двух талантливых ребят и готовьте, а кому не нравится – пишите заявление, я никого не держу. Есть желающие уйти по собственному желанию?
Стало так тихо, что было слышно, как у стойки охранника бубнит радио.
– С зарплатами разобрались, теперь ещё одно неприятное событие, вот уж не думала, что придётся о таком говорить. Коллеги, на сайт департамента образования пришло письмо, в котором в грубой форме даётся оценка работы администрации школы, но это бы ещё ничего, далее там идёт поток грязи о наших учителях, начиная от внешнего облика и заканчивая, извините – сексуальными предпочтениями.
– Анонимка?
– В том – то и дело, что оно подписано, но учитель с такими данными в нашей школе не работает.
Паулина азартно подскочила – у нас завелась крыса! В глазах завуча полыхал энтузиазм бывалого охотника – пишем грязные пасквили? Мы выведем вас на чистую воду! Мы вас…
– Сядьте, Паулина Теодоровна, коллеги, если у вас возникают проблемы в общении, вопросы – приходите ко мне, не обещаю, что смогу всё решить, но выговориться вам я разрешу. Не надо шептаться за спиной, обсуждать зарплаты друг друга, пересказывать грязные сплетни – это непорядочно, и знайте – мне известно обо всём, что происходит в нашей школе, я знаю, кто и что говорит обо мне и администрации в целом.
– Зачитайте письмо.
– Точно, мы должны знать, о чём оно!
– Нет, читать эту грязь вслух я не буду, а отправителя мы найдём, оно отправлено с одного из школьных компьютеров, мы же можем определить, кто это сделал, да Ефим Силантьевич?
Смурной компьютерный гений молча мотнул засаленной башкой, вызвав этим целый вихрь из перхоти, разлетевшейся по сторонам, словно снег во время вьюги.
– На этом всё, у кого есть вопросы? Вопросов нет, значит, возвращаемся к работе.
«Цапля» жалко лепетала в коридоре – я сделала, что могла… я хотя бы вопрос поставила…
– Всё замечательно, Лия Анатольевна, разве вы не поняли, что всё это – бухгалтера, бумажки с цифирками, нервная, с угрозами, речь директрисы – это от страха, вы их напугали, заставили оправдываться и угрожать, вы – молодец!
– Правда?
– Конечно, они напуганы и оправдываются, а оправдывается тот, кто виноват. Если раньше, мы могли только подозревать, что у них рыло в пуху, то теперь мы можем быть в этом уверены. Мы всего лишь попытались размять тему, бросили в их сторону пробный шар, и сразу такая болезненная реакция, крики боли со стороны администрации – мы движемся в правильном направлении, им есть чего бояться.
– Вы, правда, так думаете?
– Я в этом убеждён, вы – молодец, всё только начинается…
Навсикая Алкиноевна прервала наш разговор, схватила меня за локоть, и поволокла по коридору.
– Она всё знает, что мы будем делать… может быть лучше сразу признаться…
– Вы это о чём, простите?
–Она сказала «мы знаем, что письмо отправлено со школьного компьютера», она нас найдёт, вы не знаете Фиму, он выглядит как дебил, на самом деле он очень умён, он найдёт нас…
– Ну – ну, ещё рано рвать от горя волосы в подмышках, и просить пощады…
– Но… письмо?
– Что письмо?
– Ну, вы же слышали, что она сказала?
– Слышал, да, оно отправлено с одного из школьных компьютеров, и что?
– Но ведь найдут…
– Кого найдут? Уважаемая Навсикая Алкиноевна, вы давно работаете в этой школе?
– Двадцать лет, а что?
– Чем занимаются представители нашей администрации на переменах?
– Кто чем, кто – то ест, кто – то курит…
– Правильно, Паулина Теодоровна любит освежить дыхание ароматом бензола и никотина, чтобы впоследствии обдавать ученичков тонким выхлопом из прокуренных лёгких, поэтому я непринуждённо зашёл в её кабинет на перемене, и отправил текст (рождённого нами в муках) письма, на сайт департамента образования с её компьютера, если кого и найдут (в чём я очень сомневаюсь), так это её – кляузницу и скандалистку.
– А– а, ну тогда ладно, а вы уверены…
– Я не просто уверен, я убеждён, дорогая Навсикая (я заговорил стихами – дорогая Навсикая), что мы с вами вывернем этих крыс мехом внутрь, и спляшем на их пульсирующих кишочках. Мы ткнули пальцем наугад, и услышали крик боли, что будет, если мы начнём бить прицельно?
– Вы знаете, куда надо бить?
– Есть у меня пара мыслишек на этот счёт, доверьтесь мне, и очень скоро вы не узнаете эту школу.
10.
Урок обществознания в 7 «а» начался с маленькой неприятности, сразу после второго звонка в класс вползли два неразлучных друга, сидевших за одной партой – Мишиков и Гришиков. Первый щеголял свежим, похожим на спелый баклажан, тёмно – фиолетовым фингалом, второй держался правой рукой за челюсть, и мужественно, сдержанно постанывал.
– Что случилось?
Оба героя моментально залились слезами, раздалось чмоканье, хлюпанье сопливыми носами и неразборчивые выкрики.
– Меня…я… он за часы схватил… а это папин подарок… нечего меня хватать…
– Аыыы… челюсть больно… у меня там трещина, наверное… мама – а…
– Если я правильно понял – вы подрались?
– Да, а этот гад мне прямо в глаз зарядил…
– А ты мне в челюсть, и ремешок от часов порвал…
Вдруг, как в сказке скрипнула дверь, отброшенная богатырским пинком Паулины Теодоровны
– Сидеть! (это сказано всему классу, пытавшемуся встать, чтобы поприветствовать классного руководителя) А ну, покажись! – (это Мишикову), теперь ты (Гришикову) – красавцы! Молодцы! Эля – ты куда смотрела? Почему мне сразу не сообщила?
Худенькая, малокровная девочка с первой парты попыталась что – то объяснить, но завуч уже переключилась на плачущих бойцов – ну, и что же мы скажем родителям?
– Правду.
– А вот этого делать не надо, ни в коем случае, могут возникнуть ненужные вопросы, зачем нам с вами это? Нам не нужно расстраивать ваших родителей, поэтому ты (Мишиков) – ты у нас… ээ, у вас сегодня есть физкультура?
– Да.
– Отлично, ты у нас упал с козла, это ты (Гришиков) у нас козёл, с которого он упал – внезапно, Паулина расхохоталась нежным, мелодичным смехом (примерно такие звуки издаёт буксующий бульдозер) – га – хха – ха, гыы– хы, вот смехота – то, ну то есть это было бы смешно, если бы не было так грустно, конечно же. Ну а ты (Мишиков), что же у нас с тобой приключилось? Чем вы там ещё на физре занимаетесь?
– В перестрелку играем.
– Это как?
– Кидаемся мячом, для того чтобы…
– Аа – атлична, мячом, тебе попали в челюсть мячом!
– А что я скажу насчёт ремешка? Это папин подарок! Он мне ремешок от часов порвал.
– Ремешок? Из какого материала? Кожа?
– Я не знаю.
– Покажи, да нет, это не кожа, заменитель, барахло твой ремешок, дешёвка, ну, придумай что – нибудь, почему я за вас всегда должна думать? Давай сам. Так, а вы все – все, должны запомнить, никакой драки не было, Мишиков упал с козла, Гришиков получил по морд… по лицу мячом, понятно? Всем понятно? Бабасов ты меня слушал? Что сегодня случилось?
– Мишиков дал Гришикову в глаз, а тот ему за это заехал в челюсть, а вообще они оба лохи…
– Ты чего несёшь, идиотина? Никто никому никуда не дал! Я с вами с ума сойду. Эля объясни!
– Никакой драки не было, Мишиков упал с козла, а Гришиков…
– На козла! – Бабасов продемонстрировал глубокое знание темы, и радостно засмеялся.
– Бабасов! Ты – скудоумный примат, ты знаешь это?
– Эт почему – это?
– Потому что ты меня не слушаешь, не дай бог, я узнаю, что кто – то из вас проболтался, я у вас полжизни отниму, вы меня поняли? Хорошо поняли? Бабасов, ты понял?
– Понял.
– А что ты понял?
– Что я – хитро скудный пират, и вы у меня за это полжизни отнимете…
– Тьфу ты, Эля объясни ему на перемене, что ему надо говорить, так теперь с вами (она развернулась ко мне), в этом классе есть мальчик по фамилии Гнидоров, он у нас отличник, медалист, у него только по вашим предметам выходят тройки, Милена Власьевна просила вас обратить на него внимание…
– Медалист? В седьмом классе? Вы шутите?
– Нет, не шучу.
– «Обратите внимание»? Обращу, но потом, а пока у него выходят тройки…
– Вы не понимаете, мальчик оказывает материальную помощь школе…
– Мне он никакой материальной помощи не оказывает, поэтому…
– Вы портите мне картину успеваемости…
– Я никому ничего не портил, ваш мальчик откровенно слаб, ленив, и неспособен…
– Ну, если его заваливать…
– Его не надо заваливать, он сам на ногах не стоит
– Я обещала его маме, что у него будут пятёрки…
–Вы обещали, вы и поставьте, я этого делать не буду.
– Будете.
– Нет.
– Посмотрим.
Она стремительно вышла из кабинета, слегка наклонив голову вперёд. Во время пятого урока в дверь кабинета негромко постучались – войдите! В открытую дверь заглядывала хорошо одетая женщина – Роман Викторович?
–Да, это я.
– Можно вас на минуточку?
– Да.
– Я – мама Лёши Гнидорова, хотела сказать вам спасибо за то, что вы вошли в наше положение, и поставили Лёшеньке заслуженные «пятерки».
– Я не ставил ему «пятёрок», вас ввели в заблуждение.
– Как, а Паулина Теодоровна сказала…
– Вот ей и задавайте вопросы, а у меня урок…
– Это какое – то недоразумение, Лёша очень хорошо рисует, и у меня уже есть договорённость с МГУ о поступлении, но для этого, ему надо окончить школу на «отлично».
– Простите, мы с вами об одном человеке говорим, о том, который в седьмом классе? Какое МГУ? Ему ещё пять лет учиться?
– Ну и что, всё надо делать заранее, Паулина Теодоровна сказала, что вы требуете материального поощрения, это моя ошибка, что я не подумала об этом ранее, вот, это вам!
Она протягивала мне здоровенный, хрустящий пакет, внутри которого что – то мелодично, хрустально позвякивало.
– Вы с ума сошли? Я ничего подобного не требовал, все, что мне нужно, я куплю себе сам. До свидания.
Я вернулся в класс, и продолжил урок. За пять минут до звонка дверь открылась, маленький паренёк из начальной школы, багровый от натуги, с усилием доволок пакет до середины класса, и грохнул его на пол с такой силой, что бутылки стоящие внутри громко загрохотали – просили вам передать.
– Кто?
– Какая – то тётя.
– Где она?
– Не знаю, кажется, ушла.
Схватив пакет, я отнёс его к кабинету Паулины, открыл дверь, закинул пакет внутрь, и ушёл не оборачиваясь. Сев на стул, я засёк время – через семь минут дверь открылась, здоровенный старшеклассник, сладко ухмыляясь, втащил пакет в класс, Паулина зашла за ним – этот пакет – ваш, и не надо подбрасывать его мне, что хотите, то и делайте с ним!
– Зачем, вы дезинформируете родителей, рассказывая им, будто я требую «материального поощрения»?
– А вы не требуете?
– Напомните мне, когда я такое говорил?
– Говорил, не говорил, что вы такой мелочный? Возьмите пакет, и поставьте мальчику оценки.
– Ничего я ему ставить не буду, и пакет не возьму.
– Ну – ну.
Я отнёс пакет до ближайшего мужского туалета, и грохнул его в урну. В коридоре меня поджидал ухмыляющийся «короткопалый».
– Воюешь?
– Угу.
– Смелый, но глупый поступок, чего там, в пакетике, пожрать было что – нибудь?
– Иди поройся в мусорке, может, найдёшь чего – нибудь почавкать.
– Фу, какой ты грубый, бээ.
– Ты чего на совещании не был?
– В архив ездил, статью пишу, а чего, что – то интересное пропустил?
– Нет, всё как обычно, рёв в стиле «вы все говна собачьи, за что мы вам такие деньги платим?»
– Значит, ничего не пропустил, всё как обычно – думайте позитивно!
Из туалета, заметно покачиваясь, вышли два старшеклассника.
– Вы откуда такие красивые?
– Иик, там какие – то дебилы (делая ударение на первый слог – дее – билы) целый пакет с бухлом в помойку выкинули, ну мы и… там ещё осталось, если хотите, я сбегаю…
В этот момент силы оставили героя, и он грузно осел на пол, второй беспомощно пытался удержать друга – Захар, вставай! Соберись, тряпка! Он ожесточённо тёр товарищу уши, пытаясь вернуть его в сознание – дятел тупой, надо так нажраться!
«Короткопалый» глумливо хмыкнул – вот видишь, что ты наделал? Из – за тебя старшеклассники напились прямо в образовательном учреждении, ай – я – яй! Хорошо ещё, что уроки уже закончились, и школа почти пустая – Никита, вытаскивай Захара отсюда, да потихоньку, через спортзал, там выход есть в тренажёрку, можешь положить его там, пускай проспится.
– Роман, послушай меня, хочу дать тебе совет, может быть ты вместо того, чтобы конфликтовать, попробуешь с директором подружиться? Она – женщина статная, страстная, но одинокая, как раз нуждается в надёжном, способном помощнике…
– В каком смысле «подружиться»?
– В прямом, в самом прямом, я уже в том возрасте, когда физически тяжело быть дружелюбным трижды в день, а ты молод, сил полно…
– Слушай, (я отвернулся в сторону) прости, меня чего – то затошнило, ты это – всерьёз?
– А как же.
– Она чего, сама тебя просила об этом?
– Дурак, есть вещи, которые понимаешь без слов, ну так что, ты согласен?
– Нет, я конечно любитель древностей, но не до такой степени.
– А ты не торопись, подумай, в пятницу у нас сабантуй в кабинете технологии, там и пообщаетесь.
– Нет, тут и думать нечего.
– Не разочаровывай меня, ты же умный мальчик…
– Закрыли тему, я всё тебе сказал, пока, я пошёл!
Он остался у своего кабинета, укоризненно покачивая головой.
11.
Мы с короткопалым опоздали к началу банкета, посвященного новогодним праздникам, в тот момент, когда мы пришли, пиршество было в разгаре, картина здорово напоминала работу Кукрыниксов «Конец. Последние дни в бункере Гитлера». Пьяная «цапля» крутилась словно дервиш – высоко задрав руки, она плясала под мелодию слышную только ей (музыки в кабинете не было), увидев нас, она громко гаркнула – ну что? Я ещё гожусь в жёны какому – нибудь депутату государственной думы? Школе нужно финансирование, я выбью денежки для детишек!
«Короткопалый» громко, не стесняясь, ответил – нажралась, (мне) – не обращай внимания, у неё это бзик такой, в молодости встречалась с кем – то из райкома, и до сих пор забыть не может.
– Так что, гожусь я ещё в жёны…
– Всё вокруг казалось дивным, триста лет тому назад! – громко пропел короткопалый, и присел на первый попавшийся стул, предварительно сбросив на пол чью – то кофту. Диспозиция в кабинете была такова. Столы были поставлены буквой «Т», администрация разместилась на вершине буквы, занимая горизонтальную её часть, бухгалтерия плотно заняла подступы к вершине, остальные, простые смертные, не допущенные к Олимпу, теснились ближе к выходу. Веселье достигло той стадии, когда все говорят одновременно, стараясь перекричать соседа, общая беседа распалась на десятки отдельных фраз.
– .. он смотрит на меня, хамло такое, глазки свои поросячьи вылупил, а я ему говорю – перебьёшься, пишется с мягким знаком, понял?
– .. ничего не делает, тетради нет, учебника нет, только вздыхает, как кот после кастрации, и на парте лежит, не заставишь писать.
– ..меня посылает, а я ему – конечно, пойду, только ты мне дорогу покажешь, ты же оттуда?
– .. булки отрастил мятые, как ты с такой задницей стометровку пробежишь?..
Я присел на свободный стул, рядом с худенькой девочкой из бухгалтерии, невзрачненькая, лицо изогнуто как долька апельсина – подбородок выдаётся вперёд, худенькие плечи напряжённо приподняты, перед ней стоял пустой стакан, на тарелке сиротливо лежал кусочек яблока, очевидно, что общее веселье её не захватило, её остановившийся взгляд говорил о глубокой задумчивости. Я не успел поздороваться, как с администраторского стола донеслось – опоздавшим – штрафную!
– Короткопалый, с тебя тост!
– Тост! Тост!
Короткопалый встал, и начал речь, ещё не закончив жевать, кусок красной рыбы свисал у него изо рта, как у гончей собаки – фадагие каллехи! Ф эфттот пфазднифный фьэнь…
– Прожуй сначала, не будь свиньёй!
Короткопалый волевым движением оторвал висящий изо рта кусок рыбы, и шмякнул его на тарелку.
– Каждая женщина должна (в ходе своей жизни) решить две задачи: найти мужчину своей мечты, и ответить на вопрос – что же ей теперь делать с этой скотиной? Желаю же вам всем, чтобы ваш дом, не превратился понимаэш в скотобазу! С новым годом!
– Спасибо! С новым годом!
Ко мне подбежала, учитель начальных классов – вас просят сесть ближе к Милене Власьевне.
– Спасибо, мне и здесь хорошо.
Напротив меня сидел огромный, бородатый учитель математики, он степенно брал левой рукой шоколадные конфеты из лежащей перед ним коробки, перекладывал в правую, а потом отправлял в рот, методично освобождая коробку от содержимого, в бороде запутались кусочки еды: остатки макарон, хлебные крошки, зелень.
– Не случайно его называют «борода в говне» – громким шёпотом, абсолютно не смущаясь проартикулировал короткопалый, сидевший на противоположной стороне стола. Паулина капризным тоном простонала – Фии – ммаа, гений ты наш компьютерный, сделай – ка нам курочку, там, в фольге лежит, в холодильнике. Фима спал, открыв рот, учитель технологии толкнула его локтем в бок – иди, курицу положи в микроволновку, начальство требует. Фима вскочил, ошалело осматриваясь, тонкая ниточка слюны растянулась от его рта до парты – а?…чё?
– Курицу нам приготовь!
Неверной походкой (в боксе это называют «ноги как спагетти») он подошёл к холодильнику, вытащил завёрнутую в фольгу курицу, и сунул в микроволновку. Не прошло и минуты, как фольга вспыхнула – Фима, ты идиот! Ты нас всех взорвёшь, выключите кто – нибудь микроволновку!
Тёплая, сердечно – сосудистая обстановка располагала к душевному общению. Я закинул руку на спинку стула соседки – бухгалтерши, и негромко, так, чтобы было слышно ей одной, сказал – надо быть очень грубым, чёрствым человеком, чтобы не поддаться вашему обаянию. Как только я пришёл сюда работать, мне стало грустно – вокруг одни бегемоты в женском обличье, я подумал что ж, не повезло, увидев вас, я понял, что ошибся.
Эта и ещё 2 книги за € 399