– Просто наше детство тогда было настоящим детством – с утра и до позднего вечера, после школьных занятий мы с пацанами проводили его на улице круглогодично. Зимой катались на салазках и санках, играли в снежки.

Летом проводили время на речке или играли в футбол или асыки. Купались, ловили рыбу, бесились в общем как могли. А сейчас какое детство у современных детей? – вздыхая, спросил и сам ответил же на этот вопрос: – Сидят все почти за компьютером дома, а у тех, у кого его нет – в компьютерных клубах и игровых залах, зрение лишь портят. И это касается не только мальчишек, но и девочек. Ведь раньше девочки рядом с нами во дворе в классику или резинки играли, а сейчас нет такого. По крайней мере, я в Уральске и Атырау последнее время не видел такого.

– Это ты так говоришь, потому что в городе живёшь! – иронично подметила Назгуль. – У нас в ауле до сих пор в асыки играют мальчики и в футбол гоняют на поле в степи и с рогаток стреляют. А девочки также играют в резинки и классику! – смеясь, произнесла она.

– Это потому что у вас в ауле не у всех есть дома компьютер и подключен интернет! – подметил Алибек, смеясь. – Но скоро и до вас доберутся все блага современной цивилизации!

– Может быть! – согласилась Назгуль.

В это время поезд начал замедлять свой ход и притормаживать и с окна поезда начали виднеться окраины большого посёлка. По расписанию значилась станция Тюлькубас, что дословно с казахского языка на русский переводилось как лисья голова. Алибек стал замечать, что почти в каждом дворе росло необычное дерево для их местности и при ближайшем рассмотрении оказалось, что это были ореховые деревья с плодами грецких орехов.

Такие деревья росли обычно на побережье Эгейского моря, но никак не думал Алибек, что их можно было встретить и здесь. В диком состоянии грецкий орех растет обычно в Закавказье, в Северном Китае и в Северной Индии, там, где обычно не бывает морозов, потому, что это дерево не выдерживает больших морозов и вымерзает. И здесь, в Тюлькубасе наверное и не бывает таких морозов, раз они тут растут. Это ведь всё-таки Южный Казахстан, – подумал по себя Алибек.

– Смотри, Назгуль, тут почти в каждом дворе растут ореховые деревья! Видишь? – указал пальцем Алибек, показывая Назгуль на то тут, то там появляющиеся ореховые деревья.

– Да, вижу Алибек! Никогда их не видела вживую, и даже не думала, что они у нас тоже растут! – радостно по-детски завизжала она. – На них висят грецкие орехи? – спросила она.

– К этому времени они уже, наверное, поспевают, так как их висит на ветках деревьев мало! Их наверное уже собрали, либо они на голой земле под деревьями лежат, – всматриваясь в деревья, ответил Алибек.

– Сейчас поезд остановится, Алибек, там мы и узнаем у местных жителей! И купим давай грецких орехов, наверное они здесь дешевле стоят, чем у нас! – предположила Назгуль.

Поезд начал тормозить и Алибек с Назгуль поспешили к выходу. В проходе уже стоял проводник. И как только поезд остановился, сразу же открыл дверь и спустил лестницу. На перроне уже возле вагона толпились несколько апашек, державших в руках целлофаны с очищенными и целыми в скорлупе грецкими орехами.

Как только они оба спустились на перрон, женщины с орехами в руках, видя их заинтересованность в глазах, окружили их со всех сторон:

– Орехи! Орехи! Берите орехи! – начали они кричать громко со всех сторон.

– Почём у вас орехи? – заинтересованно спросил Алибек.

– Целые орехи по 300 тенге 1 кг, а очищенные по 500 тенге один пакет! – ответила самая бойкая из них.

– В два раза дешевле, чем у нас! – со знанием дела и цен в Уральске, произнесла Назгуль.

– Ну, тогда давайте нам один с очищенными от скорлупы орехами и один пакет с целыми! – протянул банкноту в 1000 тенге Алибек самой бойкой женщине, которая кричала больше всех и таким образом привлекала к себе внимание. Та, всучив ему в руки два пакета и отсчитав сдачу, быстро удалилась и направилась в сторону других вагонов.

– Ну что, Назгуль, ты любишь есть орехи? – смеясь, спросил Алибек. – А то я один всё это не съем!

– Ну конечно, Алибек! Обожаю их! – с восторгом произнесла она.

– Ну тогда заходим давай в купе и позавтракаем! И угостим наших апашек орехами! – подбадривая ее словами, Алибек направился к входу в вагон и пропустив ее первой, зашёл сразу за ней.

Открыв двери их купе, они увидели, что Жанар-апа и Асем-апа сидели у окна и наблюдали за людьми, снующихся на перроне.

– С добрым утром вас! – поприветствовал первым апашек Алибек. – Как вам спалось? А мы вот тут купили грецких орехов недорого, угощайтесь! – сказав это, Алибек положил на стол пакет с очищенными орехами.

– Спасибо вам! – поблагодарила его Жанар-апа. – Спали хорошо, отсыпались! Только и занимаемся тем, что спим и едим! – смеясь, произнесла она.

– Это же ведь станция Тюлькубас? – спросила Асем-апа, и, не дожидаясь ответа, произнесла: – Мы орехи на обратном пути возьмём. И так уже натоварились в дороге, что всё не поместиться в сумки, да и потом таскать их будет тяжело в Алматы.

– Ну если что, я вам помогу! – высказал инициативу Алибек.

– Спасибо, Алибек! – поблагодарила Асем-апа. – Но всё равно лучше на обратном пути всё возьмём. Да и дома нас на вокзале встретят дети.

– Ну что, давайте попьём чай, позавтракаем и попробуем орехи? – обратилась ко всем Жанар-апа. – Кызым! Сходишь и принесёшь нам кипяток в чайнике? – обратилась она затем к Назгуль.

– Да, конечно! – ответила она.

Назгуль, взяв чайник в руки, направилась за кипятком. Вернувшись оттуда, она стала разливать кипяток по стаканам, стоящим на столике.

– А что твоя подруга не встаёт? – обратилась к Назгуль Жанар-апа.

– Сейчас я разбужу ее. Она ведь почти до двух часов ночи не спала, переписывалась с кем-то по сотовому телефону! – с этими словами Назгуль принялась будить Анар. Но так крепко спала и спросонья буркнула в ответ, что пить чай будет позже.

– Вы хоть и подруги, Назгуль, но совсем разные и не похожие друг на друга! – произнесла вслух Асем-апа, а затем полушёпотом произнесла:

– Мне кажется, что она «женильтек» (в переводе с казахского «легкомысленная»).

– Ну что вы, апа! Она совсем не такая! – стала возражать Назгуль, немного смутившись этим определением ее подруги.

– Я-то разбираюсь в людях, поверь мне! – полушёпотом произнесла она снова.

Назгуль не ответила ей, а в душе в какой-то степени была согласна с Асем-апой. То, что Анар меняет парней как перчатки, она конечно знала.

И то, что она использовала их, она тоже об этом знала. Но по отношению к ней лично, Анар доверялась ей и секретничала при появлении очередного бойфренда и по любому пустяку тоже. Хоть у них и было разное и противоположное отношение к сильному полу и к некоторым вещам в жизни, но всё равно они дружили по-девичьи и общались между собой только в стенах университета, а вне его уже не общались и не проводили вместе вечерний досуг. Хотя Анар и звала ее на всякие вечеринки в кафе и клубы, но Назгуль была домашней, да и тётя ее не отпустила бы всё равно из дома так поздно вечером. Сама Назгуль, когда сказала Анаре, что ей знаки внимания уделяет Алибек, та ей ответила лишь меркантильно, мол он городской и имеет свою жилплощадь в городе, а на разницу в возрасте не смотри, мол стерпится и слюбится. Хотя Назгуль не интересовала материальная цена вопроса, и ей больше хотелось услышать от Анар моральную поддержку.

– Орехи какие вкусные! – попробовав несколько очищенных, произнесла Жанар-апа. – Обязательно на обратном пути куплю их домой. Спасибо Алибек за угощение!

– Да не за что, Жанар-апа! Угощайтесь! – скромно ответил Алибек.

– Осталось всего лишь полсутки ехать в Алматы. Быстрее бы! – со вздохом произнесла Жанар-апа, глядя в окно поезда, когда поезд начал трогаться с места.

– Через три часа будет город Тараз, Жамбылская область, а за нею и Алматинская область начнется. Так что недолго осталось ехать! – успокоила ее Асем-апа.

– Сколько у нас земли пустующей в Казахстане! – со вздохом произнесла Асем-апа. – Минимум для освоения всех этих земель нас должно быть в три раза больше.

– Если бы не голод в 30-е годы прошлого столетия, то может быть, нас столько сейчас и было бы! – вздыхая, произнесла Жанар-апа.

Алибек из истории Казахстана читал про голод в Казахстане в 1932-1933 годах, вызванного официальной политикой коллективизации и конфискации скота у казахов. В 1925 году первым секретарем Казрайкома был назначен известный деятель ВКП (б) Филипп Исаевич Голощёкин, который в первые два года своего правления провёл в Казахстане так называемый «малый Октябрь», когда у местного населения отнимали скот, имущество и под конвоем милиции направляли в «точки оседания». К 1933 году из 40 млн голов скота осталась примерно одна десятая часть. От таких действий в первую очередь пострадали казахи, так как скот был главным, а нередко единственным источником их пропитания.

В результате в течении 1931-1933 гг. от голода умерло от 1 млн до 2 млн казахов, ещё около 1 млн казахов вынуждены были откочевать в сопредельные страны – Китай, Турцию, Монголию, Иран и Афганистан. Насильственные меры по переводу кочевников на оседлый образ жизни привели к огромным жертвам среди казахского населения.

Казахский голодомор получил в народе название ашаршылык.

Голод в тридцатые годы прошлого столетия затронул и семью Алибека тоже. Так из десяти братьев и сестёр его отца остался в живых лишь его папа, которому на тот момент было девять лет и которого затем приютила дальняя родня. А по материнской линии ее предки покинули в эти тяжелые для казахов времена и поселились на территории Турции, где сохранили для себя обычаи и традиции казахского народа, и общаются до сих пор между собой на родном языке. С обретением независимости Казахстана, родственники по материнской линии, жившие в Турции разыскали ее, и что удивило его маму при встрече с ними тогда, это то, что они рассказали о ее родословной до седьмого колена и свободно общались на родном казахском языке.

Вот так судьба разбросала их когда-то по разным странам.

– Моя мама рассказывала мне про то время, когда я была маленькой девочкой, – продолжала свой рассказ Жанар-апа. – И то, что ловили в степи сусликов и ели их. Из всех ее близких родственников остались в живых и не умерли с голода лишь она и ее сестра, а остальные умерли, – со слезами на глазах произнесла она.

– У меня тоже лишь отец остался в живых, – вступил в разговор Алибек. – Тот голодный период настолько вбился в его память, что когда, например, я со стола убирал и выкидывал хлебные крошки, он меня за это ругал сильно и

сам лично съедал их. А если не дай Аллах он видел, что кто-нибудь из домашних выкидывает на помойку остатки хлеба, тогда вообще скандал устраивал! – вспомнил те годы Алибек.

– Сейчас у нас возле мусорных баков я много раз видела, как многие выкидывают хлеб и вроде даже и не испортившийся, – вступилась в разговор Асем-апа. – Нынешнее поколение не знает цену этого хлеба и наплевательски относится к главному продукту. Хотят каждый день есть свежий хлеб, а вчерашний уже не хотят, разбаловались совсем. Вот что им мешает, вместо одной буханки хлеба покупать, допустим, полбуханки, если им одной целой много! – недовольно высказалась она.

– Да раньше, когда мы выбрасывали мусор, я помню что мусоросборочная машина приезжала каждый вечер в определённое время и люди ждали ее с мусорными ведрами, – вспомнил период детства Алибек. – И рядом с этой мусоросборочной машиной постоянно стоял мешок, куда люди могли положить остатки хлеба. И этими остатками хлеба потом кормили домашний скот. А сейчас понаставили мусорные баки во дворах, и люди не то что хлеб, а даже и колбасу выкидывать стали.

– Это потому, что стали хорошо жить! – добавила слово Жанар-апа. – А ведь буквально более чем десять лет назад, когда в Уральске стали закрываться заводы и люди теряли работу и средства к существованию, сколько самоубийств было в городе, с балконов бросались люди. А сколько вчерашних высококлассных инженеров, преподавателей и врачей из-за несвоевременной выплаты зарплаты становились челноками и торговали на базарах?!

– А я тоже помню эти годы! – высказался Алибек. – У нас помню в каждом дворе на несколько пятиэтажек в Атырау стояли газгольдеры, ёмкости со сжиженным газом, которые заправляли газом и обеспечивали им несколько домов сразу. Так вот были времена, что газа не было по несколько недель, люди на электроплитах готовили себе еду, а когда свет из-за перебоев скачка напряжения вырубался, люди готовили себе еду на кострах во дворе, а кто-то даже и на балконах многоэтажек. По сравнению с Уральском, в Атырау мало было заводов в городе, и большинство жителей работали на нефтяных месторождениях в Тенгизе.

Я ведь тогда юношей был, и на карманные расходы себе деньги доставал благодаря круглогодичной рыбалке на реке Урал. Зимой мы с пацанами ловили воблу. Вялили и сушили ее, а затем возили в Астрахань и продавали там ее мешками! Весной ловили красную рыбу, шедшую по реке Урал вверх по течению на нерест, продавали ее в свежем виде и ещё чёрную икру продавали. А летом и осенью, ловили на малька судака, – гордо заявил Алибек.

– Раньше вся эта рыба с Атырау до Уральска хоть доходила, а сейчас у нас в реке Урал лишь мелкую рыбу можно выловить! – с сожалением сказала Асем-апа. – Вся рыба, продающаяся у нас – вся привозная.

– Да и у нас сейчас в Атырау, в пределах города одна мелочь попадается. Такого изобилия рыбы в реке уже нет, – грустно произнёс Алибек.

– А почему так, Алибек? – спросила встревоженно Жанар-апа.

– Наверное, потому что сети стали ставить в море, возле устья реки Урал и не дают прохода рыбе по реке Урал. А в советское время такой лов рыбы был под запретом. Крупная рыба в итоге вся вылавливается, не успев даже зайти в русло реки, а мелкая просачивается! – высказал свою точку зрения Алибек. – А ещё скоро нефть будут добывать на шельфе Каспия, тогда экологическая катастрофа будет вообще неизбежна. Когда начнут добывать нефть на месторождении Кашаган в Каспийском море, мало всем не покажется.

– Вот я не понимаю наше правительство, о чем они думают? – высказала своё недовольство Жанар-апа. – Нефть рано или поздно ведь закончится у нас, и чем и как дальше будем все мы жить? Надо ведь сейчас об этом думать и развивать своё производство! Даже ручек для письма своих не производим, не говоря уже о высокотехнологичном оборудовании.

– Да! – с сожалением согласился Алибек. – Львиную долю бюджета страны у нас сейчас составляют нефтедоллары. Когда закончится газ на месторождении Карачаганак и нефть на месторождении Тенгиз, такие города как Аксай, Уральск и Атырау канут в забвении и жизнь там остановится, если мы также будем сидеть на нефтяной игле и не шевелиться.

– Мы то хоть прожили до старости лет и всё увидели, а что завтра ждёт вас и тех, кто сейчас появляется на свет? – спросила вслух Асем-апа.

– Вы то хоть сейчас пенсию по старости получаете, Асем-апа и Жанар-апа! А мы сейчас копим и откладываем на старость сами, вернее высчитывают у каждого работника по 10% с зарплаты. А накопленные средства нами лет через 20-30 обесценятся, и плакали наши денюжки и беззаботная старость! – недовольно высказался Алибек, и продолжил: – Когда нашу национальную валюту тенге ввели в обращение, то курс доллара к тенге был 4,7 тенге за один доллар США, а уже через полтора месяца в январе 1994 года доллар подорожал почти в 10 раз. Сейчас курс доллара составляет 130 тенге за один доллар, а через лет 30, когда моё поколение выйдет на пенсию, никто не даст гарантию, что доллар не поднимется больше тысячи тенге, если конечно у нас не сделают деноминацию в стране и лишние нули уберут. Сейчас миллион тенге – это приличная сумма, а лет через 30 это будет как сейчас тысяча тенге, если не меньше, – парировал цифрами Алибек при помощи обеих рук.

– А что толку от того, что мы получаем сейчас пенсию? – возмутилась Жанар-апа. – Этой пенсии после оплаты коммунальных услуг и лекарств хватает лишь на питание по минимуму, а чтобы купить себе обновку или съездить куда-нибудь отдохнуть, то об этом можно лишь мечтать. Хорошо, что хоть я с детьми живу и они работают у меня, а ведь много у нас пенсионеров. Особенно в аулах, у которых на шее сидят их взрослые дети, так как работы нету там вообще.

– Жанар-апа! Вы хоть сейчас получаете хоть минимальную пенсию по возрасту и трудовому стажу, а моему поколению и младше меня никто не даст гарантии, что и ее мы получим! – высказался резко Алибек. – Кто работает сейчас, хоть что-то и получит, может быть, а у нас же ведь много безработных и самозанятых, которые не отчисляют в пенсионные фонды обязательные пенсионные взносы. Они когда постареют, то у них не будет накопленных пенсионных денег, соответственно не на что будет жить.

– Да, ты прав, Алибек! – согласилась с ним Асем-апа. – Даже страшно подумать, что вас ждёт в будущем. Инфляция съест ваши пенсионные накопления, нефть и газ может закончиться к тому моменту, а в бюджете страны у нас будет большая дыра.

– Этого всего можно избежать, если сейчас вовремя слезть с нефтяной иглы и открывать производства, а не качать и продавать только нефть. Ведь из самой нефти можно делать готовые продукты с высокой добавленной стоимостью – дизельное топливо, мазут, авиакеросин и бензин. Из нефти также можно изготавливать пластмассу, из которой во всём мире делают бытовую технику и крупные детали автомобилей, мебель и посуду, детские игрушки. Оставшийся после перегонки нефти концентрат – гудрон используют при изготовлении дорожных и строительных покрытий. Вторичная переработка нефти включает в себя изменение структуры ее компонентов – углеводородов. Она даёт сырье, из которого получают синтетические каучуки и резины, синтетические ткани, полимерные растворители, краски и лаки, красители, удобрения, ядохимикаты, воск и многое другое.

Из отходов нефтепереработки производят кокс, который используется в производстве электродов и в металлургии. А сера, которую получают из нефти при ее переработке, используется в производстве серной кислоты. Вот сколько у нас сразу заводов и фабрик в Казахстане откроется – и игрушки будем сами производить, а не завозить их с Китая. Бампера и шины к автомобилям тоже сами будем делать, а не покупать привозное. И если у нас всё это откроется, то соответственно появятся новые рабочие места, стабильная зарплата и уверенность в будущем у людей, занятых в производстве. И тогда работающий в производстве человек может до старости откладывать по 10% пенсионных взносов и выйдя на пенсию обеспечивать свою старость, – эмоционально закончил свою речь Алибек.

– Молодец, Алибек! Ты хорошо разбираешься в экономике, не то, что мы! – похвалила его Жанар-апа, похлопав дружелюбно по плечу. – Вот в Западной Европе люди, выходя на пенсию, путешествуют по все миру, а мы сидим на скамейках во дворах и так проводим своё время! – грустно произнесла она.

– Ну надеюсь, что вы хоть когда выйдите на пенсию, то не будете коротать время дома и сводить концы с концами, а будете как старики в Европе путешествовать! – посмотрев на Алибека и Назгуль, со вздохом произнесла Асем-апа.

– Это зависит в равной степени как и от нас самих, так и от государства в целом, – подытожил итог Алибек.

– Я желаю вам, чтобы хоть вы пожили в старости по-человечески! – присоединилась к напутствиям Жанар-апа.

– Спасибо вам большое! – поблагодарил их Алибек.– Всё в наших руках.

Алибек мысленно хотел представить, что будет с ним через тридцать с лишним лет, когда он достигнет пенсионного возраста. Первое, что ему лезло в голову это то, что у него большая и дружная семья. Просторный дом на всю семью на берегу реки или озера, ведь он как истинный атырауский житель мечтает жить возле открытого водоёма. Рядом с ним много домов, таких же просторных и построенных на земле, выданной государством под индивидуальное жилищное строительство. Каждый ведь мужчина хочет построить дом своими руками, посадить возле этого дома дерево и не одно, и вырастить достойными своих детей. Сейчас Алибек хоть и жил с детства в благоустроенных квартирах, но в старости хотел бы жить в частном доме, который бы построил по своему усмотрению. Второе и самое главное, чтобы ему хотелось видеть через тридцать лет, так это то, что ему хотелось видеть свою Родину – Казахстан процветающей и богатой, прежде всего не полезными ископаемыми и недрами на земле, а уровнем жизни своих сограждан, достойной оплатой труда с качественным образованием и здравоохранением. Низкой смертностью и высокой рождаемостью казахстанцев, качественными автомобильными дорогами в самих городах и между городами, историческими и культурными, досуговыми достопримечательностями внутри страны, пользующимися популярностью у иностранных туристов и своих граждан. Мечтающего и витающего в облаках Алибека прервал неожиданный вопрос Асем-апы:

– Алибек! А как ты относишься к политике действующего президента?

– Я считаю, что Назарбаев много сделал в начале становления независимости страны, в самый сложный и непростой период после развала СССР, – спокойно ответил Алибек на самый часто задаваемый ему вопрос среди своих оппонентов и простых людей, поддерживающего действующего президента. – Но я считаю, что ему надо сейчас вовремя уйти и дать дорогу молодым, у которых есть своё видение развития страны. Иначе нас в будущем может ожидать застой и мы будем топтаться на дном месте и не двигаться вперед, как это было при Брежневе (первый секретарь ЦК КПСС с 1964 по 1966 гг., а затем генеральный секретарь ЦК КПСС с 8 апреля 1966 по 1982 гг.), когда снижались темпы экономического роста и ухудшение динамики производительности труда при отсутствии каких-либо серьёзных потрясений в политической жизни страны. При нём зависимость от экспорта полезных ископаемых привела к отсутствию необходимых реформ в экономике. К середине 1970-х годов рост не ресурсных секторов экономики значительно замедлился. Признаками этого были отставание в высокотехнологических областях, низкое качество продукции, не эффективное производство и низкий уровень производительности труда.

Проблемы переживало сельское хозяйство, и страна тратила большие деньги для закупок продовольствия. Значительно выросла коррупция, а инакомыслие преследовалось по закону. Это все мы можем наблюдать и сейчас у нас. Как и тогда, так и сейчас стабильность экономики связывалась с нефтяным бумом, и эта ситуация лишала тогда руководство страны каких-либо стимулов к модернизации хозяйственной и общественной жизни. Увеличивалось техническое отставание от высокоразвитых стран мира. То же самое можно наблюдать и у нас сейчас. И лишь с падением цен на нефть к середине 1980-х тогда у части партийного и хозяйственного руководства появилось сознание необходимости реформирования экономики, но было уже поздно. Боюсь, что то же самое может произойти и у нас, и цены на нефть когда-нибудь в будущем рухнут, – резюмировал свой диалог Алибек.

– Хоть то время было и застойное тогда при Брежневе, но мы тогда были молодыми, как вы сейчас и особо это не ощущали для себя, – возразила Асем-апа. – Это ведь уже при Горбачеве (первый и последний президент СССР) в магазинах появились пустые полки, начал образовываться дефицит товаров и продуктов питания.

– Так произошло Асем-апа потому что цены на нефть при Горбачеве упали и соответственно выручка от продажи нефти сократилась более чем в два раза, – ответил на возражение Асем-апы Алибек. – К 1986 году, когда пост Генерального Секретаря КПСС занял Михаил Горбачев, цена нефти упала до 10 долларов за баррель. И вторая причина дефицита продовольствия это то, что он создавался искусственно при Горбачеве, причём не на стадии производства, а в сфере распределения. Цель – создание социальной напряженности в стране. С середины 80-х годов прошлого столетия во многих городах и населённых пунктах с прилавков магазинов постепенно исчезали продовольственные товары. Исключением являлась только столица Москва, где ассортимент продуктов питания поддерживался на должном уровне.

Сейчас у нас также создана иллюзия благополучия в стране благодаря высоким ценам на нефть. Из-за этого в крупных городах Казахстана, включая Уральск и Атырау, поднялись цены на недвижимость в несколько раз. Сейчас начался строительный бум в двух столицах – Астане и Алматы, потому что люди начали вкладываться в недвижимость. Мы построили новую столицу Астану на высокие доходы с нефти, выкачивая деньги с регионов-доноров – Атырауской, Мангыстауской и других областей. Но эта иллюзия благополучия рухнет, когда у нас упадут цены на нефть и бюджет страны это затронет очень сильно, – эмоционально закончил свою речь Алибек.

– Да, может ты и прав! – согласилась с его доводами Асем-апа. У нас ведь и сейчас в самом городе Уральске высокооплачиваемой работы нет. Многие работают по вахтам в Атырау или Аксае. Мужчины либо таксуют, либо на стройке заняты, а женщины на базарах стоят, торгуют. А в аулах работают и получают вовремя зарплату те, кто работает в бюджетных организациях – в школе, акимате, больнице и на почте, или кто пенсию получает по возрасту.

– За счёт домашнего скота ещё живут! – добавила слово Жанар-апа. – Да и то, многие из моих родственников и знакомых, кто держит скотину, жалуются, что сено и комбикорма дорожают с каждым годом осенью. И поэтому многие продают скотину в живом весе, либо режут перед наступлением холодов.

Назгуль в это время сидела молча и смотрела со стороны на Алибека и внимательно слушала эту дискуссию. Алибек ей казался не по годам умным и начитанным человеком, который буквально разбирался во всех сферах и темах, связанных с политикой, экономикой и не только.

Ей лично нравились такие парни как Алибек, которые знали ответы на все интересующие вопросы в жизни. Она мысленно представляла его своим учителем и наставником, который будет ей подсказывать в той или иной ситуации и направлять по жизни. Больше всего ей не хватало такого человека, и она благодарила судьбу, что она свела ее с ним. И конечно она была благодарна Анар за то, что она познакомила ее с ним.

Алибек почувствовал вдруг ее взгляд на себе, поймав ее глаза своими глазами, и они буквально несколько секунд смотрели друг другу в глаза, пока Назгуль смущённо не увела в сторону свой взгляд. Алибеку конечно нравилось такое внимание со стороны Назгуль. А тажке ему нравились дискуссии о политике и экономике, и он мог часами об этом говорить, и если попадались хорошие собеседники и оппоненты, он мог словесно их переубедить в свою сторону. При этом он буквально входил в азарт, когда ему удавалось это сделать. Ему лично нравилось наблюдать по телевизору за политическими баталиями между кандидатами в президенты США или Западной Европы. Что касаемо выборов в Казахстане, будь то выборы в президенты, Мажилис или маслихаты всех уровней, то особо таких ярких дебатов между кандидатами он особо и не видел. Все соперники действующего президента Казахстана на прошедших ранее президентских выборах с момента обретения независимости страны либо были подставными людьми, либо мелкого формата.

Поэтому ему интересно было узнать на том съезде, на который они в данный момент ехали в поезде, кто будет баллотироваться от их партии в кандидаты президента. Больше всего ему хотелось, чтобы им стал их лидер партии «Азат» Булат Абилов.

В этот момент к ним в купе зашел Сисенгали Нигметович, руководитель их филиала и поприветствовал всех сидящих:

– Добрый день всем! Как поездка и дорога, не измотала ещё в пути? – ехидно улыбаясь, спросил он.

– Ой, еще как измотала, но нам не привыкать, мы ведь не в первый раз ездим так далеко, – ответила Асем-апа, на что Жанар-апа кивнула головой в знак согласия. – Это нашу молодёжь наверное дальняя дорога измотала. У них надо спросить! – улыбаясь, произнесла она.

– Нет, что вы! – возразила в ответ Назгуль. – Столько интересного и необычного увидели в пути, и путешествуя с Запада на Восток увидели всю нашу страну, какая же у нас она огромная, но малозаселённая.

– Осталось совсем недолго ехать уже! – успокоил всех Сисенгали Нигметович. – Буквально через несколько часов и мы уже будем в Алматы. Двое суток терпели, полдня тем более потерпите! – сказав это, Сисенгали Нигметович покинул их купе и направился в следующее купе.

– Скажи, Алибек, вот ты вот хорошо разбираешься в политике и экономике в целом, – обратилась к нему Жанар-апа. – А вот наш руководитель филиала Сисенгали Нигметович по моему мнению очень слабоват в этом. Двух слов между собой не может связать. Я это заметила у нас на собраниях и на отчётно-выборной конференции. Серик Уразбаевич, руководитель аппарата, и то кажется лучше разбирается в политике и больше подходит на эту роль. Мне кажется их надо было просто поменять должностями между собой. А ты как считаешь?

– Любому руководителю любого звена у нас в Казахстане, как и среди госслужащих, бизнесменов в том числе и оппозиционных партий и движений хочется видеть у себя в подчинении ведомого и управляемого человека, – начал свою речь Алибек. – Вот поэтому у нас много партий с единственно узнаваемыми лидерами, например, Гани Касымов – лидер партии патриотов, или Владимир Жириновский (ЛДПР) и Геннадий Зюганов (КПРФ) в России. Так же действующий президент Казахстана Нурсултан Назарбаев – лидер партии «Отан» узнаваем по названию этой партии, когда о ней говорят, поэтому люди и голосуют большинство старшего поколения за эту партию. Пока мы сами не переломим у себя в партии такую систему подбора кадров, у нас так и не появятся региональные лидеры на местах, а наша партия «Азат» также будет ассоциироваться с лидером Булатом Абиловым. Вот вы сами Жанар-апа, когда у нас проходят ежегодно отчётно-выборные собрания предложите как альтернативу действующему руководителю кого-нибудь другого, в том числе и Серика Уразбаевича. И вас могут и другие члены партии поддержать, в том числе и я! – серьёзно произнёс Алибек.

– А что разве так можно? – недоумённо спросила Жанар-апа.

– Конечно! – ответил Алибек. – Смелее в этом плане нужно быть. Если вам нравится Серик Уразбаевич или кто-либо другой, вы можете предложить их кандидатуру как альтернативу.

– Хорошо! В следующий раз так и поступим! – ответила твёрдо Жанар-апа.

– А мне Сисенгали Нигметович нравится как человек, но для руководителя партии он слишком мягкий и слаб для этого. В нём нет харизмы, – добавила своё слово Асем-апа.