И был он светел, велик и мудр. И поражал он всех своей опытностью, глубиной мысли и серьезным подходом к делу, которое он был призван исполнять. И поставлена была перед ним задача продолжить неуклонное движение Соплеска вперед и достичь новых вершин, и чтобы успехи Соплесков радовали руководство Самого Специального предприятия. И принял он столь ответственный пост в непростое время с достоинством и уверенностью в своих силах. Пришел он в Соплеск не один, а со своей небольшой командой. Но каждый в его команде был экспертом в своем деле и обладал прямо рентгеновским зрением, позволяющим просвечивать любые, даже закрытые документы.

Собрал Ратмир Ратмирович всех атаманов, вышел к ним в окружении своих ближних и бывших ближних Гвидона Гвидоновича, которые стали теперь его ближними, и говорил он с атаманами ласково, но по-отечески строго. И высказали все атаманы свою радость от назначения генеральным начальником Соплеска именно Ратмира Ратмировича и с большим уважением поднесли ему, как положено, разных безделиц, ну, там из Тулы пряников, из Башкирии меда, из Сибири омуля, с Дона лещей, с Поволжья осетров, а из Мурманска палтусов. Принял он подношение, но строгости своей не ослабил.

Так в строгости он и начал свое правление. Если раньше, при Гвидоне Гвидоновиче вся ответственность за выполнение специальной программы по сооружению новых объемов размещения того, что должно быть размещено была возложена на атаманов, то теперь, при Ратмире Ратмировиче, она на них была возложена прямо вся-вся. И еще сверху было добавлено. Ну, там и за ураганы, потопы, сели, град, глад, мор и отдельно за цунами.

Вздрогнули от такой строгости атаманы, но взяли себя в руки, напряглись, изыскали возможности, подняли все свои связи и выполнили-таки такие строгие требования так, что на все время сооружения всякие стихийные бедствия исчезли из районов сооружения. Местный народ, конечно, удивлялся таким странным причудам климата и даже обращался в МЧС, мол, где все, где оно родное? Где хотя бы те же цунами или привычные метеориты? Мчсовцы же хитро улыбались в свои мчсовские усы и успокаивали встревоженный электорат, мол, не волнуйтесь, потерпите, все будет, только немного позже.

А Ратмир Ратмирович между тем все больше и больше накручивал строгостей. Стал он вместе с ближними своими объезжать местные Соплески. И не просто так объезжать, но и зорким своим соколиным взглядом высматривать крамолу и прочие непозволительные вольности, особливо при выполнении специальной программы по сооружению новых объемов размещения того, что должно быть размещено, чтобы при обнаружении таковой крамолы немедленно это и подобное этому пресечь и искоренить. Ближние его тоже от него не отставали и рентгеновскими глазами своими во все стороны зыркали так, что не привыкший к такому зрелищу местный народ оробел и при встрече с ними старался укрыться. Некоторые, наивные души, даже прятались под рабочими столами, но рентгеновское зрение обнаруживало их и там, и сразу же к ним возникал законный вопрос, отчего же это они сидят под столами, если рабочие бумаги, требующие скорейшего делопроизводства, лежат на столах. Ответ на этот непростой вопрос оказался одинаковым во всех Соплесках и привел к объявлению благодарности от самого Ратмира Ратмировича всем секретным отделам Соплеска. Эти самые отделы, как оказалось, привили у простых работников привычку периодически осматривать свое рабочее место, чтобы убедиться в отсутствии шпионских подслушивающих устройств. Именно этим они под столами своими и занимались, когда явились к ним ближние Ратмира Ратмировича. Служебная тайна, прежде всего, и это похвально.

Нельзя сказать, что ближние Ратмира Ратмировича зря применяли свои феноменальные умения и совсем ничего не обнаружили. Разумеется, обнаружили много всего любопытного. Так в разных Соплесках, в шкафах, где хранилась научная и техническая литература, между страниц трудов известных авторов, были обнаружены забытые кем-то финансовые закладки, в простонародье именуемые заначками. В основном заначки были в советских дореформенных и послереформенных денежных знаках, а в единичном случае даже в керенках.

Но самое интересное было обнаружено в южносибирском Соплеске. Там, при осмотре складского помещения с помощью рентгеновского зрения проверяющим была обнаружена фреска, скрытая под многими слоями штукатурки. Фреска включала в себя древнегреческий орнамент, характерный для эпохи Александра Македонского. Как оказалось каменная плита, вставленная в стену, была когда-то привезена с руин культового учреждения, построенного предположительно на месте языческого храма. Для экономии строительства плита была вмурована в стену склада. В околонаучных кругах тут же поднялся ажиотаж, все достали учебники истории, прочитали про этого самого Александра Македонского и начали требовать внести изменение в текст учебника истории, потому что только сейчас найдена истинная конечная точка его знаменитого Северного похода. Но тут приехали закутанные в мантии знатоки, поскребли стену скребками, поскребли свои затылки под квадратными академическими шапочками, помахали кисточками и авторитетно заявили, что никакого отношения к Александру Македонскому эта плита не имеет. Орнамент на ней вовсе не древнегреческий, а всего лишь древнеримский, и картины на фресках особой художественной ценности не представляют, поскольку эти грубые изображения, повторяют рисунки, характерные для казарм легионеров времен Юлия Цезаря.

Вот так, благодаря проницательности ближних Ратмира Ратмировича, была открыта забытая страница в истории, стала, наконец, известна судьба пропавшего римского легиона, который после неудачной битвы Красса с парфянами отступил, преследуемый парфянской конницей, на северо-восток и добрался аж до Сибири. Плиту демонтировали, передали в местный музей. Строителю местного Соплеска, чтобы впредь неповадно было, объявили выговор, хоть он и родился после строительства склада. А к руинам здания, откуда была привезена плита, потянулись из самой Италии безутешные родственники пропавших без вести легионеров. Пришлось местным властям даже организовать для итальянцев экскурсии по местам былой славы их предков. Да, и Красс, и Александр Македонский были великими полководцами, но мы не будем ломать копья из-за спорного исторического события, а вернемся к истории Соплесков.

Проверил Ратмир Ратмирович с ближними своими региональные Соплески и убедился, что при выполнении специальной программы по сооружению новых объемов размещения того, что должно быть размещено все региональные Соплески плотно окружены надзором всех контролирующих органов и дополнительно с пристрастием контролируются особыми надзорными отделами как руководства Соплесков так и Самого Специального предприятия. Так что, не то чтобы вправо влево двинуться, но и вздохнуть свободно Соплескам затруднительно. Вернулся Ратмир Ратмирович с ближними своими в столицу.

А атаманы собрались в круг и начали вопрошать друг у друга, чего это генеральный начальник от них хотел, чем таким ему не потрафили, и в чем таком он их подозревать изволил? Но тут самый можно сказать пройдошный из атаманов усмехнулся всезнающе и поведал атаманскому кругу, что был он крайним в прошедшей проверке и так ловко и хлебосольно организовал прием, что Ратмир Ратмирович оказался ну очень им доволен и кое-что в душевной расслабленности ему сообщил. Что кое-какие сомнения, возникшие после событий с предыдущим генеральным начальником, развеялись, что свое предназначение в Соплесках он, как обычно, с блеском выполнил. Что Соплеск это не первое и вовсе не последнее место его назначения, и что вскоре ждет его дальнейшая, привычная ему работа, а Соплеск теперь должен ожидать другого генерального начальника. Да что ж это, заволновались атаманы, вроде только привыкли к Ратмиру Ратмировичу и даже душевность его вроде как углядели, и на тебе бабушка, Юрьев день!

Ну и как тут без Прошки, влез ведь таки шельма в обсуждение, да и завел свои корявые речи. Мол, радуйтесь, атаманы, прошло лихо мимо, токмо чуточку вас помяло. Сдается, мол, моему убогому разумению, что Ратмир Ратмирович пребывает в ранге, страшно сказать, Чистильщика, мол, я такое в шпионских сериалах видал. Только там все для всех очень плохо кончается, а тут вроде как даже и обошлось. Но вы, говорит, отцы-атаманы, не расслабляйтесь, сытно место пусто не бывает. Посмеялись над его шпионскими сериалами атаманы, поискали по своим карманам, да и нашли-таки в тех карманах завалявшийся пряник печатный для запечатывания Прошкиного красноречия. На том и успокоились.

Удмурин Салтан Салтанович

Не прошло много времени, и пришел из Самого Специального предприятия официальный приказ о смене руководства Соплеска. И прибыл в Соплеск назначенный свыше новый генеральный начальник Удмурин Салтан Салтанович.

И был он светел, велик и полон высоких помыслов. И поражал он всех своей опытностью в области финансовой деятельности, глубиной мысли и оригинальным подходом к работе, позволившим достичь ему громадных успехов на поприще оптовой торговли то ли пивом, то ли соленой рыбой к пиву. И были связаны с ним большие надежды у вышестоящего руководства, того, что обитало этажами выше, что применив свои возможности, недюжинную силу и новаторские методы он поднимет на новый уровень славу Соплесков во славу Самого Специального предприятия. И пришел он в Соплеск не один, а привел вместе с собой свою верную и опытную команду. И все в той дружной команде были, как положено, продвинутыми маркетологами и успешными промоутерами и в свое время специализировались на бытовых резино-технических и санитарно-гигиенических изделиях. С большим энтузиазмом и позитивным оптимизмом, в соответствии с традициями Соплеска, влились они в теплый и благожелательный коллектив руководства Соплесков. Поначалу, конечно, было немного тесновато, но ничего, все устроились, в тесноте, как говорится, да не в обиде. Опять же в тесноте люди песни поют, а на просторе волки воют. Некоторых, правда, все же вынесли, но не ногами же вперед. Так что все закончилось благополучно к всеобщей радости.

Собрал Салтан Салтанович всех атаманов, вышел к ним в окружении и своих ближних и оставшихся ближних прошлых генеральных начальников, которые стали теперь и его ближними, и говорил он с атаманами ласково и доверительно. И сказал Салтан Салтанович, что новые амбициозные цели поставлены перед Соплесками и для достижения их необходимо приложить все силы и умения. Но он уверен, что у таких славных атаманов нужные силы найдутся, а остальному он лично научит, расскажет, как и что надо делать.

И высказали все атаманы свою радость от назначения генеральным начальником Соплеска именно Салтана Салтановича и с большим уважением поднесли ему, как положено, разных безделиц, ну, там из Тулы пряников, из Башкирии меда, из Сибири омуля, с Дона лещей, с Поволжья осетров, а из Мурманска палтусов. И только Прошка, сдуру увязавшийся с атаманами, посмурнел и пробурчал тихо в сторону, поскольку был он хоть и дурачок, но все же не дурак. Мол, что-то такое он уже слыхал и даже помнит, чем дело это закончилось. Атаманы, конечное дело, тут же подсуетились, пряник заготовленный в рот ему засунули, да и вывели вон, от греха подальше.

Салтан Салтанович очень энергично принялся за работу и стал с узким кругом ближних своих посещать все Соплески. Встречали их во всех Соплесках по- хлебосольному, рассказывали о жизни Соплесков, показывали и достижения свои и о перспективах говорили и ненавязчиво планы развития свои показывали и сметы для их реализации и расчеты количества работников для выполнения и текущих задач и задуманных планов.

И внимательно Салтан Салтанович выслушивал чаяния атаманов и внимательно рассматривал он перспективные планы их, но еще внимательнее присматривался он к хозяйству Соплесков, к зданиям, сооружениям, ко всякой разной недвижимости и к ценам на эту самую недвижимость. А в междоусобных разговорах мягко так, прямо по родственному, сказал, что взят в Самом Специальном предприятии курс на упрощение всего, и поэтому пришло время избавиться от всего лишнего и всех лишних, чтобы легко и непринужденно двигаться к поставленной перед Соплеском высокой цели.

Соглашались атаманы, что налегке двигаться значительно легче, и что если провести тотальную оптимизацию Соплесков, то управлять Соплеском в окружении такой толковой и управляемой команды, которая уже сложилась в руководстве, будет и легко и приятно. Вот только достижение цели, хоть высокой, хоть низкой будет ну крайне затруднительно при отсутствии начисто оптимизированных Соплесков. Что при простоте, конечно, и ларчики хорошо открываются, что просто с моста прыгать, но никто ж не прыгает, начали было вспоминать, что простота хуже чего-то там, да убоялись продолжать.

Но Салтан Салтанович, будучи генеральным начальником, видел значительно дальше, чем атаманы. А пустые опасения атаманов и ссылки их на какие-то там неизвестные ему и его ближним документы не поколебали его твердой уверенности в правильности выбранного пути.

Собрались после отъезда его атаманы в круг, поглядели друг на друга, и даже самый пройдошный атаман только молча развел руками. А что тут можно сказать, понятно же, что Салтану Салтановичу с его-то начальственной вершины открываются неизведанные для атаманов дали, что мысли его не приземлены как у них, а достигают высоты великой, даже можно сказать, космической. Он был послан к ним свыше и планы его, разумеется, были возвышенные, иные, чем у приземленных атаманов, а вот поди ж ты, попал он прямо в Соплеск, в рутинное казенное предприятие по сбору того, что должно быть собрано и по хранению того, что должно быть сохранено, как какой-то инопланетянин мультяшный. Даже Прошка был вначале молчалив, но только надолго его не хватило, все ж таки ляпнул от убогого своего ума, мол, только кажется, что он не от мира сего, да только он себе на уме, ужо нахлебаетесь вы, отцы-атаманы, при нем горькой мурцовки. Но отцы-атаманы в этот раз даже не стали на Прошку пряник тратить, дали ему по шеям, да и разошлись с миром.

А события, которые между тем начали накатываться на Соплеск волна за волной, подтвердили и несомненную правоту генерального начальника Салтана Салтановича и его генеральное предвидение. Действительно, подули свежие ветры перемен и новые, прогрессивные идеи начали внедряться в жизнь. Настала эпоха упрощения и отторжения от здорового тела Самого Специального предприятия всего лишнего и неспособного принести пользу. Рядовым работникам невозможно оценить грандиозность замысла и вникнуть в суть происходящего. Это доступно только высшему руководству, мыслящему стратегически и прозревающему через завесу будущего великолепные плоды, взрастающие в результате принятых им решений. Досужие суждения сиюминутны и легкомысленны, скользят по поверхности, не проникая внутрь, в сердцевину, в самую мудрость начальственных указаний.

Примером этого может служить небезызвестный Прошка, бездумно заявивший, что, дескать, вся эта затея нужна для улучшения главной отчетной цифири. Мол, если делить валовый доход на численность работников, а доход не растет, то для получения бонуса надо уменьшить эту численность, при условии, что численность руководящей настройки должна быть постоянной величиной, а остальная численность работников является величиной переменной, в пределе своем, стремящейся к нулю. Понятное дело, что никто эту его около арифметическую чушь не понял, не принял, а чтобы впредь не трепал попусту языком, вместо пряника печатного заткнули ему рот черствым ржаным сухарем.

Постепенно, система всеобщего упрощения и отторжения ненужного докатилась и до Соплесков. Начали наезжать с целью проверки в отделения Соплесков посланные Салтаном Салтановичем ближние его и примкнувшие к ним. И стали они добром и лаской склонять атаманов и есаулов к упрощению всего и добровольному обрезанию всех. И были они убедительны и велеречивы и приводили примеры, как хорошо стало руководству смежных предприятий после упрощения. Там смело убрали все неосновные цеха, службы, гаражи, разную там, безопасность производства, вместо них связались со сторонними организациями, которыми, впрочем, стали те же самые бывшие неосновные цеха, службы, гаражи, только уже обросшие своей собственной управленческой надстройкой, и стало всем хорошо. Оно хоть и накладно и не совсем удобно, зато в духе модной тогда повсеместной глобализации, к тому же, как все стало прозрачней и светлей, как выросла главная отчетная цифирь!

Восхитились атаманы и присные атаманов величию замысла руководства и порадовались за соседских своих. Но, хоть и не противились словесно задуманному начальством, но по дотошности своей, достали они разного рода своды дремучих законов, скучные правила, пыльные положения и утвержденные в инстанциях технологические регламенты и пустились в длинные объяснения, почему вот так-то делать нежелательно, хотя и очень хочется.

Но эти нудные объяснения вызвали у приверженных к бескомпромиссному прогрессу ближних Салтана Салтановича лишь скуку и раздражение. В общем, закончилось все это начинание привычной уже поножовщиной. Достали ближние Салтана Салтановича и примкнувшие к ним острые ножики и начали махать ими справа налево и слева направо. Не везде, правда, все проходило гладко, все-таки в глухих местах площадки Соплесков этих находились. И если вокруг них обычно бродили медведи, то у дальневосточного Соплеска обосновался целый тигр. Про медведей все все знают, стоит им, медведям, выдать велосипед и балалайку, так они тотчас же про все забывают и начинают кататься на велосипеде, играя при этом на балалайке.

Не то с тигром. Его велосипедом не проймешь, а балалайку он на дух не выносит. К тому же тигр этот повадился забредать на площадку Соплеска в аккурат к приезду проверяющих. И чуть кто зазевается, так он его хвать и тащит в чащу на растерзание. Так и случилось в этот раз. Местные-то, конечное дело, как львы бросились на тигра, чтобы отбить дорогого им проверяющего и громко на тигра этого кричали. Мол, давай-давай, шибчей лапами-то перебирай, котяра линялая, куды, куды ж ты его тащишь, там же забор, правее забирай. И прочие грозные слова. Потом их все благодарили за беспримерную храбрость и за попытку спасения, пусть и неудачную. Спрашивали, как же они работают рядом с таким тигром человекоедом. Но наткнулись на полное непонимание. Местные только в недоумении пожимали плечами, дескать, нет никакого человекоеда, и никакого такого человека, какой такой человек, он же проверяющий. Да и не спасло это происшествие тот Соплеск. Тигру одного проверяющего хватило, наелся и ушел, скотина ленивая. А остальные проверяющие-то остались, оклемались, очухались и с полной отдачей приступили к делу упрощения.

Закончив свою тяжелую работу ближние Салтан Салтанович и примкнувшие к ним, отчитались перед генеральным начальником об успешном завершении упрощения, получили от него поздравление, да и отправились по домам на заслуженный отдых.

Собрались атаманы после упрощения, огляделись и многих не досчитались. По старой памяти достали даже из кармана пряник печатный, повертели его, вздохнули, да обратно в карман и положили. Упростили Прошку, не уберегли, стало быть, убогого.

Тут и новая весть пришла к атаманам сверху. По итогам успешного упрощения, высочайше было решено укрупнить Соплеск, сделать его солиднее, поднять его на новую высоту. Поэтому слили в Соплеск хозяйства, ранее принадлежащие армейскому начальству. Были эти хозяйства, как все в армии, огромные, занимались эти хозяйства тем, что собирали то, что должно быть собрано и хранили то, что должно быть сохранено, только в армейских интересах. Но в рамках всеобщего упрощения оказались и они лишними в армейских структурах, вот их и передали со всем, что там у них было и со всеми, кто там был, даже с начальствующими генералами, прямо в Соплеск.

Пока атаманы размышляли к добру ли, худу ли такая весть, проходивший мимо аутист-резонер Порфирий, стрельнул, со всем почтением, у них папироску и хриплым басом проронил, что вот мол, и погода нынче дрянь, дождик моросит, и настроение после упрощения дрянь, а теперь еще к заднице нашей какой-то бегемот прилип. Да еще и не один. Повеселило это атаманов, и махнули они на эту нежданную весть рукой. Решили, что хочешь – не хочешь, что можешь – не можешь, а все одно надо собирать то, что должно быть собрано и размещать там, где оно должно быть размещено. Ну а с новыми хозяйствами пусть руководство разбирается. Ау славного у нашего Салтана Салтановича и голова умнее и видение виднее.

Не сразу, постепенно, изыскивая резервы и используя новые технические и управленческие решения, Соплески залатали прорехи, да и поплыли дальше вперед, к сияющим вдали вершинам славы и процветания, невзирая на невзгоды и потрясения. А они и не помедлили явиться во всей своей грозной красоте, как и прогнозировали умудренные опытом работники МЧС. Где-то прошли грозы, где-то начались затяжные дожди и реки начали выходить из себя и из берегов, а где-то наоборот, началась длительная жара при безоблачном небе, и заполыхали пожары, летом кое-где выпал снег, и деревья частью пригнуло к земле, частью поломало, завалив все дороги. В общем, природа развлекалась вовсю, отыгрываясь за время своего спокойного и смиренного состояния. И как вишенка на торте произошло землетрясение, правда, не у нас, а где-то в южноазиатском океане, зато набежавшая волна-цунами стукнула по острову гейш и самураев, а это уже не так уж и далеко от крайней площадки Соплеска. Нет, метеорита пока не было, но астрономы, устремив в бездонное небо свои телескопы, нашли-таки в глубинах космоса искомое метеоритное тело. Достали они свои счетные приборы, провели расчеты и с удовлетворением сообщили замершему в радостном ожидании народу, что мол, летит голубчик, торопится, сегодня, к сожалению, не успеет, но годика через два обещает прибыть и осчастливить.

В преддверии такого торжественного события Соплески предотвращали пожары, расчищали дороги, наводили мосты, приводили в порядок территорию и выполняли текущие планы руководства. А планов тех было громадье, потому как Салтан Салтанович привык работать по-крупному.

И вознамерился Салтан Салтанович через упрощение достичь сложного к славе и выгоде своей и Соплеска и воспарил мыслью своей к звездам, стряхнув, можно сказать вериги правил со своих ног. У ближних его от такой его неземной возвышенности и дерзновенной отваги аж дыхание спирало и начиналось головокружение, но ограничивать его они опасались, втайне надеясь, что все само образуется, начальство образумится, кривая вывезет, авось да пронесет мимо.

Не пронесло.

В один обычный и будний день, надо сказать достаточно хмурый и дождливый, внезапно появились в центральном офисе Соплеска улыбчивые и вежливые личности. Прошли они в большой кабинет генерального начальника Соплеска, достали из черной кожаной папки бумагу с черными печатями, зачитали, что там, в этой бумаге написано черными буквами, а потом ласково надели на белые ручки славного Салтана Салтановича железные кандалы и увлекли его за собой в мрачное узилище.

Вздрогнули тут все в офисе. Но вздрогнуть-то, конечно, и вздрогнули, да, видимо, привыкли уже к подобным неприятным событиям и руки себе заламывать от горя не стали. Работу не бросили, а продолжили трудиться на славу Соплеска. Посудачили, конечно, что, мол, опять начальника ни за что, ни про что утащили ироды, только привыкать было стали. И вот опять.

Да и сам Салтан Салтанович не сильно возмущался, на судах-пересудах громких заявлений не делал, со следствием, вроде не конфликтовал, ну и через положенный правилами срок доброжелательные конвойные препроводили Салтана Салтановича в знакомое уже нам учреждение под названием «Солдатское Безмолвие» и оставили его там в заточении.

А атаманы собрались в круг, обсудили последние события, умеренно взгрустнули об Салтане Салтановиче, хороший, можно сказать, светлый был человек, а что где-то оступился так и не он первый, кто на этом нелегком пути споткнулся. Как говорится, конь о четырех ногах, и то спотыкается, не хвались отъездом, а хвались приездом, тяжка Сеньке шапка Мономаха, запряг прямо, а поехал криво.

Проходящий мимо атаманов аутист-резонер Порфирий остановился, послушал прощальный панегирик атаманов Салтану Салтановичу и уточнил хриплым басом, о Лунтике ли они горюют. А, получив подтверждение, тоже внес свою лепту, мол, лучше идти по длинной, но прямой дороге, чем по короткой, но кривой. И пока атаманы раздумывали над этим изречением, наглый Порфирий стрельнул у озадаченных атаманов по папироске и скрылся.