К тому же на самом верху ответственные работники сосчитали все проведенные покупки, подсчитали, насколько выгоднее стало их совершать вследствие конкурсного ценового падения. И эта огромадная цифра, прилюдно озвученная на общем собрании, наглядно показала превосходство ОПУПЕНСа и ПУПСа над прежним, архаичным способом покупок. Присутствующий среди атаманов на том собрании очкастый айтишник Филимон зачем-то пощелкал по клавишам своего компактного вычислителя и в растерянности протер свои окуляры. Если, говорит, учесть расходы на все отделы покупок, комиссии, отвлечение всех других работников на оформление и сопровождение покупок, добавить убытки от проваленных конкурсов, плохих товаров, услуг и так далее и прочее, то вся озвученная сумма уходит в глубокий минус. Но тут атаманы захлопнули крышку его вычислителя, а чтобы не вздумал обсчитывать еще чего лишнего, сняли с его длинного носа его близорукие очки и спрятали. Потому что озвученная ответственными работниками цифра это факт, а виртуальные экзерсисы Филимона это всего лишь вымысел, не вызвавший ни у кого из атаманов никакого доверия.
Немного были смущены после триумфального внедрения ОПУПЕНСа и ПУПСа только контрольщики в Соплеске, которые по роду своей деятельности должны выискивать разнообразную крамолу в деятельности Соплеска и его площадок. А чего ж тут высматривать, если с ПУПСом и ОПУПЕНСом все стало так прозрачно, что прозрачней уже некуда, прозрачно, как воздух на закате. Но при таких обстоятельствах может ведь исчезнуть надобность в самих контрольщиках, а уж если исчезнет эта надобность, то исчезнут и сами контрольщики. Контрольщики хорошенько подумали, да спросили совета у вышестоящих контрольщиков и включились в изыскание крамолы, исходя из правильности оформления документов на всех этапах покупок, записанных в ПУПСе и ОПУПЕНСе. Потому что если такие Порядки Покупок созданы, значит это кому-то надо. Значит это очень важное дело, а важное дело без контрольщика существовать никак не может. И дело пошло. И воспрянули контрольщики духом, осознав нужность и ответственность свою, и поехали по тем городам и весям, где обитали площадки Соплеска, чтобы выявлять-таки крамолу и требовать объяснений. И с пониманием встречали их в тех местах, и каждый атаман радовался их приезду по-своему. Вот самый пройдошный из атаманов обычно встречал каждого нового контрольщика торжественно. Выстроит он, бывало, со всей строгостью своих людей по струнке, с лопатами и метлами наизготовку и боевым шагом подкатывается к контрольщику. Дескать, дозвольте приступить к работам, мой женераль? И получив дозволение, тут же отдаст распоряжения, и люди его стройными рядами быстро расходятся для исполнения полученного приказа. А разомлевший от такого приятного зрелища контрольщик махнет рукой, да и заявит, широко улыбаясь, мол, вижу, голубчик, что порядок у тебя соблюдается. И чтобы время попусту не терять, едут они сразу для междоусобных проверок в удобное для приятного времяпровождения место. А уж после проверки сердечно помашет атаман контрольщику на прощание ручкой и с чистой совестью сообщит прочим атаманам, что вот де, еще одного приумника объехал на кривой козе. Не со всяким такой кунштюк проходил. Но как говаривал один всем известный поручик, мол, да, бывает-с, прилетает и по личику-с, но чаще все же получается.
Постепенно, но неотвратимо, на строго научной основе в Самом Специальном предприятии были разработаны и успешно внедрены различные специальные методы, повышающие и улучшающие условия труда, его безопасность, правильность, его качество и количество, а также заинтересованность работников. Это такие известные всем методы как «5 шагов для организации собственного рабочего места», «7 этапов успешных продаж», «9 ступеней к успеху», «11 друзей качества» и «40 оттенков вовлеченности».
И все эти специальные методики с глубокой благодарностью и обильными слезами радости, отражающих высокую степень искренности чувств соплесцев, были с восхищением приняты в Соплеске, со всем тщанием изучены и тут же стали использоваться во благо и на пользу. И каждый специалист Соплеска с этой поры стал не только знатоком по покупкам в рамках и ПУПСа и ОПУПЕНСа, но и уверенным пользователем всех этих специальных методик, начиная с «пяти шагов» и заканчивая «сорока оттенками». И каждый специалист Соплеска самостоятельно, с воодушевлением и большой охотой стал создавать многочисленные оперативные и отчетные документы в соответствии с требованиями этих специальных методик. На занятие основной деятельностью времени, правда, не совсем хватало, зато все требования специальных методик к содержанию и срокам предоставления отчетов выполнялись неукоснительно.
Но площадки Соплеска, невзирая на все обрушивающиеся на них свыше лавины благ в виде методик, порядков и прочих крайне нужных правил, год от года становились все оснащенней технически и успешней коммерчески. И как-то совсем незаметно получилось так, что каждая площадка Соплеска уже мало чем уступала по своим возможностям Большому специальному предприятию, в которое когда-то они желали войти. А уж когда площадки Соплеска объединялись вместе, чтобы выполнить очередную сложную задачу, которую перед ними ставил Добрыня Добрынич, то эти объединения Соплеска даже превосходили, по своим способностям это самое Большое специальное предприятие.
Стратига Стратиговича недалекие люди даже спрашивали, мол, зачем ему два разных предприятия, если они занимаются одним и тем же, на одной и той же территории, мол, какой в этом глубокий смысл? Но Стратиг Стратигович этот смысл бестолковым вопрошальщикам тут же разъяснил. Для того, оказывается, нужны эти два предприятия, чтобы они смогли научиться конкурировать между собой и закалиться в этой конкурентной борьбе, чтобы в грядущих капиталистических боях не сробеть и завоевать лидирующее положение во славу Самого Специального предприятия. И поразились все продуманности и глубиной замысла Стратига Стратиговича.
А Добрыня Добрынич между тем продолжал находить для Соплеска все новые непростые и интересные задачи. И с каждым годом задачи эти становились все сложнее и увлекательнее. И говорил Добрыня Добрынич атаманам своим, а те повторяли то же самое есаулам своим, а те далее, что не время, мол, сейчас сиднем сидеть, что пора, мол, выйти в поле чистое из укрытий своих и посмотреть, где еще можно приложить силы свои молодецкие. И поверили атаманы Добрыне Добрыничу, и вышли из укрытий, и стали рыскать как серые волки в чистом поле, ища себе чести, а Соплеску славы.
Увидел такое дело Стратиг Стратигович, увидел и обеспокоился он славой Соплеска. Потому что с годами слава и известность Соплеска только росла, внося свой все возрастающий вклад в славу и известность Самого Специального предприятия. И не просто росла, но слава Соплеска даже уже выплескивалась за границы Самого Специального предприятия. И на самом верху уже начали задумываться, а зачем Соплеску и подобным ему предприятиям по большому счету нужен и сам Стратиг Стратигович и весь его объемистый директорат. А может правильнее сделать отдельный директорат для предприятий, занимающихся тем, что собирают то, что должно быть собрано, перерабатывают и размещают там, где оно должно быть размещено. Да и поставить во главе не Стратига Стратиговича, а начальника, доказавшего делом свою мозговитость и ухватистость.
А был Стратиг Стратигович во всяких разных канцелярских хитростях сильно искушен и в номенклатурных делах отличался особой изощренностью. И придумал он хитрую хитрость. Нашел он старый документ времен царя Гороха и ссылаясь на него, повелел отрезать от Соплеска часть его площадок и передать их Большому специальному предприятию, которое уже показало преданность и полезную нужность свою Стратигу Стратиговичу. По разумению его, это усилит верное ему Большое специальное предприятие с одной стороны, и в то же время приостановит движение и приведет к полной покорности ослабленный Соплеск. Тогда и у главного руководства Самого Специального предприятия исчезнут ненужные мысли о судьбе директората, которым успешно руководил Стратиг Стратигович. А если и это не поможет, то всегда можно снова достать свой острый ножик и еще раз отрезать добрый кусок от Соплеска.
Ознакомили Добрыню Добрынича с решением о передаче отрезанной по живому части Соплеска и предложили ему или добровольно подписать приказ о расчленении Соплеска или понести наказание за невыполнение решения. Поглядел Добрыня Добрынич на приказ на этот, понял, к чему приведет выполнение этого замысла, и отказался он ставить свою подпись на этой бумаге. Не поднялась у него рука на такое неправильное дело. И покинул он пост генерального начальника Соплеска.
Генерал
Призвали тогда в директорат его ближайшего заместителя и пообещали сделать его генеральным начальником Соплеска. Но и он отказался ставить свою подпись. Тогда на этот пост назначили одного из тех бывших генералов, что работали в Соплеске. И угадали с назначением. Все ж таки, военные люди, даже бывшие и даже генералы при получении приказа от вышестоящего командования приучены всегда его выполнять. Он и выполнил, подписал. И стал генерал новым генеральным начальником Соплеска.
И был он светел, честен, строг, но справедлив. И очень он любил дисциплину и порядок, и чтобы все было по линейке, чтобы все было подписано, и чтобы трава была покрашена обязательно зеленой краской, даже зимой, а снег, чтобы был аккуратно побелен, даже летом.
И собрал он атаманов и вышел к ним со своими штабными, то есть ближними и говорил с ними просто и доходчиво. И заверил он атаманов, что не собирается раздавать Соплеск в чужие руки, и что он и штабные его, то есть ближние, не пальцем сотворенные, и все знают и умеют. Беспокоиться ни о чем не следует, а следует работать прилежно и слушаться его и штабных его, то есть ближних, и неукоснительно выполнять указание высшего руководства, потому как начальству виднее. И высказали все атаманы свою искреннюю радость от назначения генеральным начальником Соплеска именно такого разумного генерала.
После встречи с генералом собрались атаманы в круг, как это было у них принято и обменялись своими мнениями. Погоревали о Добрыне Добрыниче, о настоящем Директоре, согласились, что таковых больше и нет, и вряд ли у Соплеска появятся в будущем. Поговорили о туманном будущем. Посетовали, что остались они одни в чистом поле без всякой поддержки. А в чистом поле укрыться негде, открыты они не только всем ветрам, но и всем взглядам недобрым. И как бы им в этом поле без вести не пропасть. Порадовались, что поставлен над ними главным не кто-нибудь, а цельный генерал, вот только каким начальником он будет, никто сказать не может. Генералы, они ведь разными бывают, особенно если они штабные. Но тут затесавшийся промеж атаманов очкастый умник Филимон, заявил по своей простоте, что наиболее полно проранжировал тип генералов некий удалой рядовой, в чешской книжке про одиссею этого самого удалого рядового. А определить типаж легко по разговорам. Мол, про распальцовку чаще упоминают именно те, кто таким вот образом и был сотворен. И вот что самое досадное, Филимон этот ни пряники не жрал, ни папиросок не курил. И вот чем же ему, дураку, рот-то заткнуть, чтоб ахинею не нес? Раздумывать долго не стали, дали атаманы Филимону подзатыльник, да и разошлись от греха. Дел-то у всех много, ведь чтобы ни происходило, никто не отменял обязанность Соплеска собирать то, что должно быть собрано и размещать там, где оно должно быть размещено.
Между тем генерал, поднаторевший за долгие годы службы в разных штабных маневрах, в обороне отсиживаться не стал, а сразу повел активные действия. Навел строгость, поднял дисциплину и четко разделил всех работников на ближних, то есть, штабных, изначально заслуживающих его доверие и на прочих, непонятных, которые в процессе работы, возможно, и смогут когда-нибудь заслужить его высокое генеральское доверие. И определившись со своим виденьем управления Соплеска, генерал смело двинулся вперед к одному ему видимой цели. И двигался он мощно, неотвратимо и непоколебимо, не сворачивая с пути своего, точно линкор на боевом курсе.
И возвеселились все, и атаманы в том числе, видя такое строгое начинание и такое уверенное движение. Грядущая цель этого движения, правда, все еще была немного в тумане, но публичные заявления генерала обещали Соплеску всеобщее благо и победу по всем направлениям.
Но время шло, а цель движения все никак не проявлялась. И обуяло атаманов легкое сомнение в верности выбранной линии следования. И решили они тогда посмотреть на уже пройденный Соплеском путь, чтобы определиться, если не с целью, к которой стремился генерал, так хотя бы с направлением всего движения. И глянув отстраненно, как бы сверху, с удивлением обнаружили атаманы, что вроде бы неуклонно движущий по заданному генералом курсу линкор на самом деле виляет как маркитантская лодка. Озадачились таким генеральским выкрутасам атаманы и попробовали выяснить, что же такого мудреного происходит в светлой голове высокого начальства. Однако, как они ни пыжились, никто ничего толкового узнать не смог, даже самый пройдошный из них беспомощно развел руками. Никто ни их тонких намеков, ни их прямых вопросов в штабном окружении генерала воспринимать не желал.
Тогда призвали атаманы очкастого компьютерщика Филимона и посулились выдать ему новую флешку, новую мышку и новую чашку, ежели он выполнит их секретное поручение. Ну, а коли не выполнит, то лишится он своего любимого вычислителя, и взамен получит для своих расчетов обычную логарифмическую линейку. Убедившись, что Филимон осознал степень и глубину своей ответственности, послали его в столицу на курсы, для возвышения его профессиональной сноровки и заодно для междоусобного общения с местными офисными айтишниками, которые, как известно, всегда все знают, по умолчанию.
Благополучно отучившись на курсах и получив при этом соответствующую заламинированную бумагу, вернулся Филимон к атаманам и поведал им странную историю, в которую атаманы не сразу и поверили.
Оказывается, был у их теперешнего генерального начальника один небольшой такой секретик. В свое время случился прискорбный инцидент с одним из штабных генералов. Вроде как, не выдержав тренировочных нагрузок, его светлая генеральская голова вдруг внезапно помрачилась, и генерал начал выдавать не совсем адекватные распоряжения. Чтобы избежать подобного в будущем, была выпущена ограниченная партия генералов со встроенными штурвальчиками с тем, чтобы доверенные штабные люди в экстренных случаях могли бы принудительно управлять поведением генерала. До тех пор, пока генеральский ум не осветлится.
Вот настоящий генеральный начальник Соплеска как раз и был из такой партии. При увольнении со службы штурвальчик этот оставили генералу на память. А генерал без всякой задней мысли все время держал этот штурвальчик на своем рабочем столе в специальной подставке. Но, видимо, у кого-то такая задняя мысль все-таки появилась. Кто-то сообразил, для чего такой штурвальчик может быть полезен и даже сумел пристроить его на генеральской спине, улучив момент, когда генерал неосторожно отвернулся от этого кого-то.
Поначалу-то атаманы не поверили этим россказням, уж больно странно все это звучало, но потом призадумались и припомнили, что ведь и правда, в последнее время генерал атаманов к себе не приглашает, показывается только по видеосвязи. А за спиной генерала в это время всегда кто-то стоит, не так, чтобы на свету, как бы в тенечке, но стоит. А если пристально присмотреться, то даже можно узнать кто. И осознали атаманы, что наступило для Соплеска смутное время, время временщиков и серых кардиналов.
Брылов Фарлаф Фарлафович
И первым в череде этих серых кардиналов при генерале стал Брылов Фарлаф Фарлафович.
И был он речист, необычайно легок мыслью и светел. И любил он вращаться в кругах высоких и там цветисто и вольно излагать свои мысли, но, разумеется, в рамках принятого и дозволенного в тех самых кругах. Утверждают, что до прихода в славный Соплеск он занимался чтением популярных лекций для персонала Самого Специального предприятия и читал их весьма неплохо. К тому же еще в молодости он узнал из одной околонаучной книги, что правильно поставленный вопрос, это почти решение любой проблемы. Поэтому лекции свои он всегда украшал вопросами, актуального и животрепещущего характера, подогревая тем самым интерес публики к своим лекциям и к себе лично. К сожалению, ответы на эти свои вопросы ему самому были неизвестны, но, тем не менее, успех и признание он вполне заслуженно имел. Собственно благодаря этим его достижениям он и появился в Соплеске.
Надежды на него возлагались обширные, и у него тоже были радужные надежды. Какие-то надежды у него сбылись, какие-то нет, да и он сам какие-то надежды оправдал, какие-то нет. По крайней мере, какое-то украшательство в быт Соплеска он все же привнес. Каждому руководителю лестно и приятно, если перед входом на предприятие располагается пышная клумба с цветами, пусть даже пустоцветами, пусть бесполезными, зато красивыми и по свойствам своим безвредными. Так бы и продолжал доставлять удовольствие своим руководителям Фарлаф Фарлафович, но догадливость мысли его нашла связь между штурвальчиком на столе генерала и самим генералом и, решив проверить свою мысль действием, он преуспел и первым взял в дрожащие от волнения руки управление начальственного лица. Вскоре волнение прошло, он освоился и уже привычно, легким движением руки начал управлять и самим генералом и, посредством генерала, самим Соплеском. Вот тут, как утверждают очевидцы, проявились в Фарлафе Фарлафовиче разнообразные несвойственные ему прежде свойства.
И обрел Фарлаф Фарлафович, кроме всего прочего, уверенность в своих силах и твердо решил он вывести Соплеск на путь прогресса и развития, как он его видит. В процессе поиска этого пути подвела его опять же его собственная живость мысли. Стоило только ему оторваться от штурвальчика и выйти перекурить, как тут же его виденье выбора пути могло измениться только из-за услышанного в курилке чьего-то оригинального суждения. Приходилось ему тогда возвращаться обратно и крутить штурвальчик уже в другую сторону. Но ненадолго, всего лишь до следующего похода в курилку или до нового поворота его легкой мысли, не отягощенной бременем официальной ответственности.
Такие метания привели к тому, что путь прогресса и развития перед Соплеском так и не нашелся, затерялся где-то в неизвестной дали. Не обнаружив торной дороги, ведущей к процветанию, Фарлаф Фарлафович дабы избежать посрамления своего, тут же выдвинул теорию, что такого пути для Соплеска вообще не существует, что к цели надо двигаться исключительно через препоны, и что важна даже не сама цель, а только движение к ней. Штабные, непривычные к столь высоким и очень неординарным мыслям, теорию эту не приняли и, кулуарно собравшись, решили избавить уважаемого всеми лектора-популизатора от чрезмерных для него тягот управления.