Бабушки

Когда Олег увез сына в развлекательный центр, я села в кресло и задумалась. То, что на территории нашей квартиры ведутся военные действия, я не сомневалась. Но я не знала, как остановить эту войну.

Очередной звонок в домофон заставил меня передернуться. Ну конечно, роликовая доска от бабушки Ани…

К вечеру к доске прибавились выжигатель от Марго и "Монополия" от Анны Григорьевны. У меня болела голова. Дима был нейтрализован подаркопадом и тихо сидел в своей комнате. Олег сочувственно смотрел на меня, а я копалась в коробке с лекарствами в поисках спасения от головной боли.

– Ну, и что дальше?! – негодовала я, – они ему подарят пони? Автомобиль? Самолет?

– Нат, успокойся, – Олег забрал у меня коробку, достал оттуда таблетки. Выдавил одну из блистера и вложил мне в ладонь.

– Я поговорил с мамой, она согласилась, что перестаралась.

– Да уж, – буркнула я, – а мы-то с тобой что дарить будем? Все сюрпризы кончились…

– Не переживай, – улыбнулся Олег, – придумаем что-нибудь.

Воскресенье порадовало солнышком в окошко и молчанием телефона. Гости были приглашены на пять часов вечера, поэтому у меня было время привести себя в порядок. После теплой ванны и кружки кофе с молоком, я была совершенно бодра и готова к подвигам.

К одиннадцати часам приехал Олег и увез Димку погулять. Я украсила квартиру, развешала шары и растяжку "С Днем Рождения", сунула курицу в духовку и занялась нарезкой салатов. Дзынькнул дверной звонок. За дверью, вся в цветах и шарах, с огромной коробкой стояла Анна Григорьевна. Я перехватила у нее букет и шарики и впустила в квартиру. В коробке, как всегда, ждало своего часа украшение нашего стола – именинный торт. Мы очень душевно поздоровались, расцеловались. Я решила, что ради блага всей семьи не буду затевать неприятный разговор о том, что устроили бабули. Но Анна Григорьевна добила меня, достав из кармана черную коробочку. Она открыла ее и достала наручные часы. Они выглядели как часы Джеймса Бонда, с выпуклым стеклом, с компасом и фонариком. В общем, мечта мальчишки. Бабушка Аня протянула часы на открытой ладони, как бы хвастаясь.

Терпению моему пришел конец.

– Анна Григорьевна! Что вы такое устраиваете?! – я даже позволила себе слегка повысить голос, хотя этот уровень звука совершенно не соответствовал моему внутреннему состоянию.

Бабушка Аня сначала пыталась сделать недоуменный вид, но, поняв всю тщетность попытки перешла в оборону.

– А что, я не могу сделать подарок единственному внуку?

Бабушка Аня была вполне самостоятельной бабушкой и подарки могла делать по своему усмотрению. Она до сих пор работала, и не кем-нибудь, а поваром-кондитером. Всю свою жизнь бабушка Аня дарила людям сладкую сказку. Торты, созданные руками нашей бабушки, были произведением искусства. За которые, к тому же, платили хорошие деньги.

– То, что вы делаете, это не подарок, а настоящая глупость! Что это за соревнование?

Я перестала кричать, потому что бабушка Аня как-то вдруг поникла и лицо ее скривилось, как у ребенка, который собирается заплакать. Мне стало жаль ее. Все еще держа в руке злополучные часы, она присела на стул. Я подошла сзади, обняла ее за плечи.

– Анна Григорьевна, Дима любит вас, как никого из нас. Неужели вы можете сомневаться в этом? Зачем кому-то что-то доказывать?

Мы не говорили о Марго, все и так было понятно.

– Давайте договоримся, что больше такого не будет, – я чмокнула свекровь в щеку и заглянула ей в лицо. Она прерывисто вздохнула и кивнула.

Мы перенесли торт на стол, я поставила цветы в вазу и привязала гроздь шаров к дверной ручке.

Удивительно, но вечер прошел гладко. Обе бабушки были само радушие и благосклонность. Очевидно. Каждая из них сделала вывод, что победила, и стоит на пьедестале почета самой лучшей бабушки мира. Вечером пришел еще один курьер, принес подарок от Андрея. Это был мини-телескоп. Дима и Олег тут же ушли настраивать технику. А мы втроем мирно беседовали за чашкой чаю и кусочком именинного торта.

День кончился, и мы с сыном остались вдвоем. Он лежал в кровати, укрытый одеялом до подбородка. Я зашла пожелать спокойной ночи своему большому мальчику и увидела, что он чем-то шебуршит под одеялом.

– Что там? – улыбнулась я.

– Мамуль, ругаться не будешь? – сын медлил, и я кивнула. Он вытащил на одеяло те самые часы.

– Бабаня подарила, – со вздохом сказал он, – просила не говорить тебе, боялась, что ты ругаться будешь.

Я вздохнула. Как малые дети, честное слово!

Поцеловав Димку, я выключила ночник и уже собиралась уйти.

– Мам..

– Что, сыночек?

– Мам, тут вот еще…– Димка в темноте протянул что-то. Я взяла в руку что-то круглое, попыталась рассмотреть. Снова включила светильник и увидела большую серебряную монету в пластиковом корпусе.

– Марго принесла, – виновато сказал ребенок.

Я поцеловала ребенка, вернула ему ценность, выключила ночник.

– Спи!

– Мам…

– Ну что еще?

– А все-таки классный в этом году у меня день рождения, да?

Да уж, с этим я не могла не согласиться.

На следующий день мы собрали экстренный семейный совет. Я озвучила список подарков, который отныне был непреложен. В списке значились предметы, которые будут гипотетически интересны ребенку на ближайшие пять лет в порядке взросления. И цена, превышать которую было категорически запрещено. Бабушки хотели возмутиться, но за спиной у меня, как скала, возвышался Олег, а на столе стоял ноутбук, на мониторе которого маячил Андрей. Я была защищена со всех сторон. Бабушки признали свою неправоту и согласились.

Прошло два года. Подарков не стало меньше, но мне было спокойно. Через несколько дней праздник, не пора ли пробежаться по магазинам?

Глава 3. Прошлое где-то рядом…

– Мм, вкуснятина! – Ольга откусила очередной кусок и с наслаждением начала его жевать. Сегодня мы решили перекусить прямо в офисе. А все потому, что я принесла кучу еды, оставшейся от именинного стола.

Слоеный пирог, которым так восхищалась моя начальница, был шедевром выпечки от нашей бабушки Ани. В этот раз она превзошла саму себя. Мне приятно было слышать, как хвалят мою свекровь. Хотя, слов можно было и не говорить, вся гамма эмоций была написана на лице поедательницы пирогов.

– Эх, повезло же тебе! – Ольга вытерла пальцы салфеткой, отпила большой глоток чаю из кружки с логотипом нашей фирмы и оглядела стол, заставленный судками и тарелочками, в поисках еще чего-нибудь вкусного.

– От мужа избавилась, а такую ценную свекровь себе оставила, – она засмеялась и потянулась за коробочкой с салатом.

– Оль, ну что ты такое говоришь? – я с укором глянула на нее, хотя мне тоже стало смешно. – Во-первых не избавилась, а во-вторых, еще неизвестно, кто кого себе оставил.

Да уж, иногда я мысленно возвращалась в те времена, когда мы с Андреем были вместе, и все думала, что же мы сделали не так. Наши отношения развивались стремительно. Он был красив, обаятелен, интеллигентен, и я влюбилась. Учились мы в одном университете, но на разных факультетах и в разных корпусах. Удивительно, что мы вообще встретились. Но это случилось однажды зимой, когда я задержалась в библиотеке, а его занесло туда в поисках какой-то книги на английском языке. Он совершенно не ориентировался в стеллажах, и тут же попросил помощи у первого попавшегося человека – меня. Разве я могла отказать? Кстати, книгу мы так и не нашли. А через два дня он пришел ко мне в общежитие, красный от смущения и с цветами.

Окончив первый курс, я уехала домой на летние каникулы, но два с половиной месяца тепла и безделья мне были немилы, потому что рядом не было Андрея. Мы перезванивались так часто, насколько это было возможно, пытаясь мысленно преодолеть пространство и заполнить пустоту одиночества. В сентябре он встречал меня на перроне с огромным букетом и кольцом.

Вот так все и случилось… В ноябре мы отгуляли шикарную, по тем временам свадьбу, и я поселилась в квартире мужа.

Именно тогда я узнала Анну Григорьевну во всей красе. До этого она казалась просто милой приветливой женщиной, и я с удовольствием ходила к ней в гости. Нет, я и сейчас считаю, что моя свекровь – замечательный человек. Но жить с ней рядом – это испытание.

Тогда, тринадцать лет назад, она приняла меня так, будто всегда знала. Это было здорово и приятно, тем более что мне, иногородней, уже посчастливилось услышать в свой адрес старое как мир "понаехали тут".

Квартира свекрови выглядела как сказочный домик-теремок. Каждый предмет, даже самая маленькая вещица – все лежало на своем месте. Стены и мебель украшали разнообразные вышитые картины, на полу лежали восхитительные тканые дорожки. Вся эта красота настолько меня ошарашила, что невозможно было подобрать слов восхищения. А хозяйка была само радушие, окружила меня теплом и уютом, и я растаяла.

Тот факт, что меня приняли как родную, означал еще и то, что я попала в полное анныгригорьевнино распоряжение. Я как-то сразу не поняла, что теперь я в ее власти, но начала кое-что осознавать, когда она стала тихонько заходить по утрам в спальню, вынимать из шкафа и раскладывать на стуле одежду, в которой, по ее мнению, я должна была сегодня идти в институт. Например, почему Андрей такой несамостоятельный.

Свекровь хотела и любила заботиться. Личная жизнь ее не сложилась, чему я очень удивлялась. Мне казалось, что мама Андрея – мечта любого мужчины. Но отец моего мужа не оценил ее по достоинству. Или, наоборот, оценил, как мне думалось позднее. В общем, он испарился из их жизни, когда Андрей еще был в пеленках и не запомнил своего батюшку. С того времени Анна Григорьевна полностью посвятила себя сыну.

Мне было ее немного жалко, поэтому я стойко переносила повышенную опеку. Но любому терпению приходит конец.

Вопреки настойчивой просьбе она стирала и гладила моё белье. С двух сторон. "Трусишки обязательно надо гладить!" – приговаривала она, аккуратно раскладывая на полки предметы моего гардероба. Пока я была в институте, она наводила порядок в комнате, расставляла книги по цвету и толщине, складывала ручки и карандаши в стакан, ручки всегда стержнем вниз, чтобы писали, карандаши грифелем вверх, чтобы не ломались. По вечерам, когда наконец-то мы с мужем встречались в нашей комнате и не могли оторваться друг от друга, Анна Григорьевна, тихо, но настойчиво приглашала нас ужинать. Отговорки вроде "мы потом" или "мы не голодные" не принимались. От двери она не уходила до тех пор, пока мы не выходили.

Что уж скрывать, готовила Анна Григорьевна божественно. И, как любая богиня, не терпела соперничества. Я несколько раз предлагала свою помощь, но была ласково, но твердо, как ребенок, выставлена из кухни. Не хватало только слов "иди поиграй". В общем вскоре я начала ощущать, что из взрослого самостоятельного человека я превращаюсь в младенца, в домашнее животное, в инвалида, не знаю еще в кого, но в существо совершенно беспомощное, которому нужен постоянный присмотр и уход. И когда я это осознала, то решила действовать срочно.

Спустя два месяца мы с Андреем переехали в свою квартиру. Это стоило нам затрат не только физических, но и моральных. Помогли мама с папой, которые, выслушав мой сбивчивый рассказ, немедленно принялись продавать квартиру, оставшуюся от бабушки. На наше счастье звезды сошлись в нужное время и бабушкина "двушка" ушла быстро. Купить жилье для молодой семьи вообще не представляло проблемы, мы выбрали почти новую однокомнатную квартиру, а оставшихся денег хватило на кое-какую мебель.

День, когда мы переезжали я, наверно, запомню навсегда. Анна Григорьевна не роптала, не плакала, не корила ни меня ни Андрея. Она аккуратно и методично упаковывала наши вещи, приговаривая себе под нос "Наточкины кофточки", "Андрюшины носочки". Позже, разбирая кропотливо уложенные коробки, я увидела, что каждая была подписана округлым почерком свекрови, и ощутила себя ребенком, которого заботливая мама собирала в пионерский лагерь. Кроме этого, Анна Григорьевна наготовила нам еды как минимум на неделю. Она вела себя так, словно мы расстаемся на долгие годы.

Только позже я осознала, какую брешь мы пробили своим отъездом в спокойствии Анны Григорьевны. Но вскоре случилось такое, что поддержало нас с мужем в желании быть самостоятельными, но и порадовало свекровь. Я забеременела.

Эта новость была сюрпризом для всех. В том числе и для меня. Андрей, как и многие мужчины, относился к возможному появлению ребенка поверхностно, точнее он не задумывался об этом. А я задумывалась, и еще как! Перед глазами были примеры однокурсниц, совмещавших учебу и младенца. И не у всех это успешно получалось. Поэтому я для себя решила, что детей мы будем заводить только после того, как оба закончим институт.

Но Димка решил за нас. Сначала я не поняла, что происходит. Даже было подумала, что зря мы доедаем запасы из холодильника, пора бы уже и самой что-то свеженькое приготовить. Но баночки с едой закончились, а расстройство желудка нет. Размышляя о состоянии своего организма, я проходила мимо аптеки и, подняв глаза на витрину, увидела огромную рекламу тестов на беременность. Меня мгновенно бросило в жар, я забежала и купила три штуки. Спустя двадцать минут я растерянно смотрела на шесть розовых полосок. Как так-то, а? Контейнер с противозачаточными таблетками лежал на прикроватной тумбочке. Я присела на край кровати и посчитала таблетки. Одна была лишняя. Вспомнилось, что с этим переездом я постоянно забывала проглотить пилюлю, часто вспоминала о ней уже лежа в кровати. Приходилось вставать и ползти на кухню за водой. Видимо однажды не вспомнила.

На следующий день мы с Андреем первый раз после отъезда пошли в гости к его маме. Я волновалась даже больше, чем когда он вел меня к себе в первый раз.

Казалось, у свекрови ничего не изменилось. Тот же уют и тишина, те же салфеточки и коврики, тот же вкусный запах. Но навстречу вышла другая Анна Григорьевна. Она обнимала нас и хлюпала носом. Неожиданно я осознала, чего ей стоило выдержать эти долгие три недели, не прийти к нам, не проверить содержимое холодильника, не убрать вещи, да и просто не посмотреть на нас.

На кухне ждал полноценный ужин. Андрей, соскучившийся по маминым блюдам, набросился на еду, а я, почувствовав приступ тошноты, налила себе большую кружку чаю, села подальше от стола. Анна Григорьевна начала причитать, что я совсем исхудала, бросилась заворачивать в бумагу пирожки. Андрей ухмыльнулся, а я, набрав побольше воздуха, рассказала нашу новость.

Маленький Димка в цветастом чепчике завоевал бабушкино сердце навсегда. Анна Григорьевна из заботливой мамы превратилась в не менее заботливую бабушку. Она дневала и ночевала у нас, пока я разрывалась между институтом и ребенком. Оказалось, это не так уж сложно, когда есть человек, которому можно доверить сына. Она по-прежнему пыталась доминировать на ниве домашнего хозяйства, не давала мне готовить, ночью пробиралась в нашу спальню, чтобы покачать проснувшегося внука. Часто я просыпалась утром и в панике сваливалась с постели, не обнаруживая ребенка в кроватке. Пропажа находилась быстро, довольная своей младенческой жизнью на руках у бабушки.

Первое время я пыталась отвоевать у свекрови свой материнский приоритет, но вскоре отступилась, потому что поняла, что она не пытается заслонить меня, а просто хочет любить маленькое существо.

Так мы и жили. А потом случился развод. Хотя "случился" он только для Анны Григорьевны, а для нас с Андреем это был обдуманный шаг. Мы остановились у той границы, когда недовольство друг другом еще не переросло в неприязнь. Я иногда думаю, что может быть, недостаточно сделала для того, чтобы сохранить семью. Но потом понимаю, что все получилось правильно. Мы с бывшим мужем остались друзьями, а это главное.

Странным и непонятным был день, когда Андрей собрал и унес свои вещи. Он ходил по комнатам как потерянный, а я сидела на кухне и старалась не следить за ним глазами. В этот момент меня точил червячок сомнения, а может быть стоит его остановить, не дать унести частичку себя. Но я держалась, а он бродил по дому, собирая то малое, что нужно ему было для существования. Ему всегда нужно было немного.

Нам обоим было неуютно. Мы не ссорились, но говорить не хотелось, да и не о чем было. Когда за ним закрылась дверь, я заплакала. Не от того, что закончилась наша семейная жизнь, а от того, что так нелепо она закончилась.

Звонок в дверь заставил дернуться. Я соскочила со стула и пошла открывать. В дверях, с большой сумкой и парой пакетов стояла Анна Григорьевна. Вот уж кого не ожидала увидеть. Я посмотрела на нее и разревелась окончательно. Она зашла в квартиру, закрыла за собой дверь, поставила свои баулы на пол и обняла меня. Мы долго стояли в коридоре, а выплакивала весь свой стресс, а она просто гладила меня по спине.

Наконец я заставила себя успокоиться. Свекровь взяла свои сумки, и, подталкивая меня впереди себя, пошла на кухню. Я уныло села на стул, а она начала складывать в холодильник продукты и коробочки с едой. Все это время она говорила. Говорила о том, что все будет хорошо, что она нас любит и не оставит. Но ни разу она не выразила надежду, что мы с Андреем помиримся.

– Знаешь, Наташенька, – сказала Анна Григорьевна, присев напротив меня, – а ведь ты мне послана Богом.

Я заинтересовано посмотрела на ее. Свекровь не была особо верующей и слова о Боге меня удивили.

– У меня должно было быть двое детей. Когда Андрюше исполнился годик с небольшим, я забеременела. С его отцом тогда мы сильно ссорились и когда это случилось, я не поняла. Молодая была, глупая. Решила, что одна с двумя детьми не справлюсь. Тогда все делали быстро, в этот же день меня из больницы отпустили домой. А через месяц мы с Иваном разошлись, и больше я о нем ни разу не слышала. Когда Андрей привел тебя, мне показалось, что ко мне вернулась моя доченька. Я всегда думала, что у меня должна была быть дочь. И я полюбила тебя сразу.

От этих слов в носу защипало снова, но я шмыгнула, загоняя нахлынувшие слезы обратно.

– Наташа, что бы не случилось между вами с Андреем, вы с Димочкой мои самые родные люди и я вас не оставлю.

– Спасибо, Анна Григорьевна, – сдавленно пробормотала я.

– Эх, дети, дети… – ворчливо и неопределенно ответила она, а мне показалось, что и себя она имела ввиду тоже.

Так и потекла наша жизнь дальше. На удивление, все быстро пришло в норму. Я обрела прежнюю способность радоваться жизни. Бабаня, как называл бабушку маленький Дима, а вслед за ним и мы, продолжала жить на два дома. И я воспринимала это как должное. Андрей неожиданно уехал, а через пару месяцев позвонил, сказал, что устроился на работу. Когда через полгода мы встретились, он мне показался другим – возмужавшим, повзрослевшим. Наверно это от того, что первый раз в жизни он жил вдали от своей мамы. Я была рада за него, а за себя еще больше, потому что при встрече не ощутила тянущей тоскливой боли в душе. Я воспринимала Андрея как близкого человека, но не как потерянного мужа. Да и по нему было видно, что он обрел душевный покой. Сын любил отца и тянулся к нему, и Андрей старался при каждой возможности проводить с ним больше времени. Все это не могло не радовать нашу бабушку Аню. Она как хрупкий ангел-хранитель стояла в тени нашей жизни и охраняла ее.

– Наташ… – голос начальницы вырвал меня из моих мыслей, – а что твой-то, не напрягается по поводу свекрови твоей бывшей?

Я улыбнулась.

– Не напрягается. Да и какая же она бывшая? Бывших свекровей не бывает.

– М-да… странная у вас семейка… – Ольга покачала головой и потянулась к столу – кинь яблочко!

Я отпила из своей кружки, откинулась на спинку кресла и еще раз улыбнулась. Странная – это еще слабо сказано!