2
Гарольд Рокуел сидел в удобном кресле посреди зала, заполненного толпой гостей, и задумчиво рассматривал большой, с перепелиное яйцо бриллиант, красовавшийся в его старой, как и он сам, трости. Алмаз был красив! Он представлял себе мастера, который с трепетом в первый раз берет в руки неграненый мутный кусок древней породы. Какой смелостью нужно обладать, чтобы взяться за огранку такого экземпляра? Пятнадцать карат – он просто огромен! А ведь при огранке мастер потерял около половины веса. Пятьдесят пять граней – любимая огранка маркизы де Помпадур. Она знала толк в роскоши!
Гарольд любил этот бриллиант. Многие покупают драгоценные камни лишь для того, чтобы подчеркнуть свой статус. Он же считал, что в нем есть душа или даже что часть его собственной души поселилась в этом камне. Трость, в которой бриллиант нашел свое последнее пристанище, тоже была достойна внимания. Отец подарил ее Гарольду на сорокалетие. Ей было не меньше двухсот лет уже тогда, это семейная реликвия. С того момента, как ее произвели вручную из самшита, одной из самых прочных, твердых и дорогих пород дерева, ее никто не ремонтировал. Инкрустация золотом и платиной затерлась и потемнела, краска в некоторых местах слезла совсем и обнажала желтоватую древесину. Но Гарольду и в голову не приходило приводить ее в порядок. Напротив, так она нравилась ему даже больше. Бриллиант он добавил в трость значительно позже, когда стал богатым. Его отец и мать уже отправились на тот свет, когда он заработал свой первый миллиард. Сейчас он уже и не считал свое состояние. Оно было ему неинтересно. Все надоедает, особенно если тебе только что стукнуло восемьдесят.
Но сегодня один невзрачный человек, работающий в закрытой от чужих глаз лаборатории, преподнес Гарольду настоящий подарок к юбилею. Вот он – маленький конвертик лежит слева от пустой тарелки, в нем кусочек бумаги (старомодное средство для сообщений, которое теперь использовалось только аристократами) и одно слово, которое теперь стало дороже всех слов, сказанных ему за долгую жизнь: «Получилось!»
– А ну-ка, Стизи, – он поднял руку и, почти не глядя на своего старого слугу, поманил его старческим крючковатым пальцем, – налей-ка мне вина. Я хочу сказать тост.
Стизи, едва сдержал удивление. Лет десять хозяин не пил алкоголя и вот вдруг. Он, конечно же, не подал виду и подозвал официанта. Через минуту бокал был наполнен сухим белым вином, которое раньше предпочитал Гарольд, насколько мог припомнить его прошлые предпочтения Стизи.
– Я хочу сказать тост! – скрипящий, но все еще властный голос Гарольда вызвал замешательство гостей. Все разговоры тут же утихли. Официанты засуетились, наполняя бокалы. – Я рад, что так много людей пришло поздравить меня сегодня. Пусть только идиот может радоваться своему восьмидесятилетию, я все же рад. И хочу пожелать вам – хотеть. Неважно чего, но хотеть и достигать. – Он обвел присутствующих взглядом, не сомневаясь, что здесь он может делать какую угодно длинную паузу. Никто даже не кашлянет. Так и вышло. – И я тоже хочу! И скоро получу то, чего хотел так долго. Даже такой старик, как я, может быть счастлив. А теперь выпьем за наши желания!
Он резко встал и опрокинул в себя целый бока вина. Те, кто стоял поближе, увидели, как по его желтому морщинистому лицу разлился румянец. Глазной визор Стизи тут же начал сигнализировать о повышении давления у хозяина, но тот проигнорировал сообщение. Он смотрел на Гарольда в полном убеждении, что что-то произошло. Он был уверен в этом, потому что знал его лучше всех присутствующих и никогда его таким не видел.
Спустя несколько мгновений Гарольд рухнул обратно в кресло и прокаркал с довольной миной:
– Музыканты, играйте музыку! Давайте танцевать!
«Это уже чересчур», – подумал Стизи, но ничего не сказал.
После своего тоста Гарольд был невероятно весел. Он станцевал вальс с какой-то женщиной, которую так и не вспомнил. Подмигивал молодежи и вел себя даже где-то неприлично. Но он был настолько богат, что гости готовы были простить ему все ради того, чтобы быть поближе к этому влиятельному знакомому.
Правда, задора хватило ненадолго. Через два часа он приказал Стизи подать лимузин и отправился в свой особняк. Он был все еще весел, сидя в машине, но ужасно устал. Час назад он собирался даже ехать в лабораторию, но передумал. Он только вызвал через обычный визор (информатором он не пользовался – опасно для старых мозгов) своего помощника и приказал «найти тело, и срочно».
На следующий день Гарольд поднялся раньше обычного. Уже лет двадцать прошло, как он перестал заводить будильник. Зачем будильник человеку, который полностью владеет своим временем? Ну а к старости надобность в нем совсем отпала. В пять он обычно открывал глаза и спать больше не мог. А теперь поднялся засветло и приказал подать завтрак. Заспанный официант зашел в комнату, не стучась, чем тут же вывел из себя хозяина.
Гарольд подождал, пока тот разложит перед ним приборы, подаст яичницу с беконом, тосты и апельсиновый сок. Все это время он молчал, внешне спокойный, но негодующий внутри, а когда официант развернулся, чтобы выйти, заорал так, что юноша чуть не свалился на пол с перепугу:
– Ты что себе позволяешь, сонная муха?! Как ты смеешь входить ко мне без стука?! Откуда ты знаешь, чем я тут занимаюсь?!
Парень развернулся и встал как вкопанный, не зная, что сказать.
– Ты возомнил себе, что можешь поспать дольше, чем я?! Что молчишь?! – В его каркающем голосе на последнем вопросе появились фальцетные визгливые нотки. О! Как же он их не любил! Портят весь эффект, когда ты в гневе. Они только пару лет как появились.
Эти нотки и спасли парня от верного увольнения. Рокуел так раздосадовался, что потерял настрой, которым до этого очевидно наслаждался. Он больше ничего не сказал и, нахмурившись, указал официанту на дверь. Тому только того и нужно было. Дверь за ним захлопнулась в одну секунду.
«Чертов идиот. Беги всем расскажи, чтобы другим неповадно было», – этой мыслью Гарольд проводил проштрафившегося официанта и тут же забыл о нем. Он переключился на яичницу. В то утро она показалась ему действительно вкусной. Хотя он давно уже не чувствовал особого вкуса в еде, вчерашнее событие, тот конверт, как будто влил в него новую силу, он прямо молодел на глазах.
Позавтракав, Гарольд приказал подавать лимузин и поехал будить Тайко.
Тайко был доктором, которого Гарольд отыскал на японских островах десять лет назад. В то время он ездил по миру, встречаясь с самыми разными людьми. По большей части все они были мошенниками и шарлатанами, но всех их объединяло одно: стремление открыть секрет вечной жизни.
Идея завладела Гарольдом Рокуелом еще в юношестве. В то время он переживал период осознания конечности своей жизни и часто вставал посреди ночи весь в поту, только чтобы прийти в себя. Страх неизбежного конца в сочетании с убежденным атеизмом душил его по ночам, и он не мог ничего с этим поделать.
И вот тогда он решил, что не будет, как все остальные, жить с этим страхом. Он был не в силах сам придумать, как обмануть природу, но решил, что в мире достаточно людей, обладающих нужными знаниями и достаточно смелой фантазией. Почему их идеи до сих пор не воплощены в жизнь? Потому что фантазеры нечасто способны заработать себе деньги. В этом-то и была его теория. Он планировал методично изучить все, даже самые невероятные идеи на эту тему, найти одну-единственную правильную и вложить в нее деньги.
Всю свою жизнь он фактически положил на реализацию этого плана. Его родители если и не одарили его большим умом, то уж точно воспитали в нем целеустремленность и упорство.
Итак, много лет он скрупулезно изучал каждую идею, которую мог найти в сети. Он встречался с людьми лично, хоть и понимал в большинстве случаев, что тут и речи быть не может о реальной перспективе бессмертия. Он встречался со всеми этими полоумными колдунами, алхимиками, докторами, биологами хотя бы для того, чтобы из всего того фантастического бреда, который они несли на встречах, по крупице собирать свою собственную идею. С годами эта идея действительно стала обретать некую форму, но настолько неуловимую, что он сам ее не осознавал, пока не встретил того самого Тайко.
Что было интересно и что даже несколько его разочаровывало, это то, что Тайко не был в его списке. То есть он нашел его не благодаря своей системе, а по чистейшей случайности. Друг Тайко, другой азиат, с которым Рокуел как раз и собирался встречаться, заболел и отослал Тайко вместо себя из уважения к важной персоне. Когда Гарольд узнал, что его собеседник не явился, а прислал непонятно кого вместо себя, то поначалу очень разозлился. Но тут Тайко, чтобы, как он сам признался потом, немного разрядить обстановку, без обиняков заявил, что он страшно удивлен тем, что кто-то вообще мог заинтересоваться бредовой идеей его полоумного товарища. Сам Тайко никаким другом заболевшего неудачника не считал и отправился на эту встречу из очень даже корыстных целей. У него были свои разработки, и он отчаянно искал спонсора для их реализации. Гарольду такая прямота понравилась. Он и сам был прямой, как дорога, с людьми, и он сразу переменил гнев на милость. Они поговорили. Гарольд ради праздного интереса спросил, чем тот занимается. А когда Тайко начал рассказывать, старика как будто кто-то обухом по голове ударил. Как опытный бизнесмен он всем своим видом демонстрировал скуку, но внутри трепетал.
Через месяц Тайко уже работал на Рокуела в собственной лаборатории, которую тот арендовал. Удачливый ученый также получил все необходимое оборудование и материалы. Он и не гадал, что все так выйдет, но уже тогда начались его первые эксперименты.
Через долгих пять лет Тайко провел первую успешную трансплантацию памяти и сознания между двумя мышами. Прошло еще пять лет многочисленных успешных и провальных экспериментов, пока как-то раз Гарольда не хватил удар. Говорили, что он рухнул прямо на сервированный стол, чем перепугал всю прислугу. Они, наверное, так и стояли, если бы не подоспел верный Стизи. Старика тогда откачали, но этот случай заставил Гарольда изменить своему терпению. На следующий же день он вломился к Тайко в лабораторию и с порога заявил, что не намерен больше ждать. Ученый за все десять лет так и не успел испытать знаменитый гнев Рокуела на себе. Он, не подумав, начал было придумывать отговорки, как вдруг Гарольд ни с того ни с сего схватил своей старческой рукой Тайко за горло и начал отвратительно шипеть ему на ухо. Гарольд сказал ему тогда что-то ужасное, что он вернет его в то же дерьмо, из которого его вытащил, если через месяц Тайко не сможет похвастаться операцией на людях. С тех пор они не виделись ровно месяц, и когда срок истек, наступил день рождения старика. К его юбилею измученный, не спавший по нескольку суток кряду Тайко завершил операцию на двух осужденных, предусмотрительно вызволенных из тюрьмы Гарольдом взамен на «небольшое одолжение».
Сейчас Тайко ждал Гарольда у себя в лаборатории и молился, чтобы тест прошел нормально в присутствии старика. Если все получится, то Рокуел обещал ему передать все права на изобретение, полную свободу действий и стартовый капитал. Сидя в своей лаборатории, в очередной раз проверяя на экране визора результаты эксперимента, Тайко мечтал о светлом будущем, в котором он будет признан всем миром как спаситель и последняя надежда старых или неизлечимо больных людей: тех, кто при деньгах, конечно же. Он совсем уж замечтался, когда Гарольд, как всегда без стука, вошел в дверь.
– Ну что, мой японский друг, показывай свой подарок на мой юбилей! – прокаркал он, нетерпеливо теребя свою неизменную трость.
– Доброе утро, господин Рокуел! Я хотеть бы… – на английском он разговаривал плохо, и это раздражало Гарольда.
– Хватит разговоров! – прервал Рокуел, подняв руку, – мне не нужны твои косноязыкие поздравления. Показывай побыстрее, что ты там нахимичил, а то я, глядишь, помру тут от нетерпения. Тогда ты точно получишь дулю вместо авторских прав.
– Я понять вас, господин Рокуел, – Тайко даже рад был, что ему не пришлось придумывать пожелания Гарольду. Честно говоря, он вряд ли искренне желал ему чего-нибудь хорошего. Разве что пережить операцию, которую Тайко готовил для него десять лет.
Азиат повел Рокуела в другую комнату, где на двух разделенных двойной капельницей койках лежали два «добровольца». Даже по их умиротворенным спящим лицам было видно, что их предыдущая деятельность была не слишком интеллектуальна. У одного была сломана скула. Она торчала вбок, делая обритую голову несимметричной. Второй был рыжий в веснушках, но этот сентиментальный рисунок портили массивные надбровные дуги и челюсть. В общем, образцы были хоть куда, хотя никому из присутствующих в комнате не было до этого дела.
– Они не спят, а пребывают в полусознательном состоянии. Сейчас я покажу вам кое-что.
Тайко взял с полки планшет небольшого формата, поводил по нему пальцами и вывел на весь экран фотографию известного комика.
– Ты издеваешься надо мной, Тайко? Ты привел меня сюда показать этого клоуна?
– Не спешить, Гарольд. Этот клоун может вам не нравится, но вы его знать, правда?
– Да, конечно! Кто ж не знает?
– Действительно. Этого знать все. По данным исследований, он один из популярнейших артистов на планете.
– И что же из этого?! – Гарольд очевидно терял терпение.
– Эти два спящих преступника тоже его знать. Смотрите внимательно!
Тайко подошел к левой койке, где лежал рыжий с большой челюстью. Наклонился над ним и пальцами раздвинул ему веки одного глаза. Затем сунул ему визор прямо под нос. Другой визор, стоявший на передвижном столике вместе с капельницами, вдруг включился и показал картинку мозга, по которому разошлись цветастые пятна.
– Смотрите, Гарольд. Эти пятна говорят о том, что он его узнать.
– И что с того?
– Погодите, – продолжал Тайко, – попробуем со вторым.
Он проделал тот же фокус со вторым пациентом, и картинка с мозгом опять заиграла на экране визора.
– Теперь смотрите, Гарольд. Вы знать эту женщину? – он показал Гарольду какую-то женщину на экране своего планшета.
– Нет. Она тоже комик? – спросил старик, недоумевая.
– Покажем ее им. Смотрите. Видите, мозговая активность слабая. Они не знать ее. Вы ее не знать, и я ее не знать. Ее вообще никто не знать… Я ее сфотографировать вчера на улице. Хе-хе.
– Тайко, я устал слушать эту чушь, давай к делу! Знать-не знать, к чему ты клонишь? – Гарольд пока так ничего не понял.
– Смотрите теперь на эту женщину, – он показал фото толстой женщины.
– Ты не мог выбрать кого поинтереснее на улице?
– Терпение, остаться немного. Вы сейчас все понять, – Тайко опять открыл глаза верзиле со сломанной скулой. – Смотрите на экран, он узнавать ее. А теперь гляньте сюда, Гарольд, вы теперь понимать?
Тайко показал Гарольду другую фотографию, на которой крепкий мужчина с копной рыжих волос обнимал ту же толстуху, которую, только что показывали скуластому. И вдруг до него дошло.
– Это жена рыжего! Ох! – это все, что смог сказать старик. Он сел на стул, который предусмотрительно подъехал сзади, когда Гарольд начал оседать на месте. – Тайко, ты молодец! Ты это сделал, черт бы тебя побрал!
Тайко смотрел на Гарольда очень довольный. Тест удался! Его мечта уже сейчас становится явью. Осталось только добиться, чтобы здоровяки поскорее вышли из комы и чтобы ума у них при этом не убавилось. «А ведь хорошо, что они и до этого особо интеллектом не блистали», – подумалось ему.
3
Аарон проснулся от луча солнца, который как раз пробрался в щель между гардинами, закрывавшими большое, на всю стену, окно его спальни. Погрузившись под утро в глубокий сон, Аарон смог неплохо отдохнуть, и даже вчерашние его терзания казались ему теперь слабостью. Я найду выход , – думалось ему, – нужно только очень, очень сильно постараться . Тут он, кстати, вспомнил о том, что запустил поиск решения. Он подошел к визору, и экран тут же включился. Остатки сна улетучились из его головы, когда он увидел сообщение.
РЕШЕНИЕ НАЙДЕНО. ПРИБЛИЖЕНИЕ К ИДЕАЛУ – 95 %.
Это невероятно! 95 % . Такой результат он не видел никогда, даже при решении задач куда проще. Торопясь, он щелкнул на просмотр решения – и с первых слов мурашки побежали по спине.
Богатый, но пожелавший оставить себя в неизвестности, пожилой человек обменяется с молодым и здоровым мужчиной телом за соответствующее случаю вознаграждение.
Написано было слишком витиевато. Так пишут аристократы – люди с двойным именем. И это короткое, хоть и совершенно безумное объявление не казалось уткой. Как опытный специалист в сфере искусственного интеллекта Аарон как никто другой понимал, что означает 95 % приближения к идеалу. Суперкомпьютер за ночь проверил все в мельчайших деталях и не нашел даже малейших доказательств неправдивости или сомнительности объявления. Скорее всего, оно реальное. И если кто-то в этом мире действительно нашел способ поменять тела местами, то новое тело должно достаться ему недешево.
Предложение, если предположить, что оно не было подделкой, было вполне понятным. Берешь свое тело в расцвете сил и отдаешь старику, а себе забираешь его, укоротив свою жизнь одним махом лет на пятьдесят–шестьдесят. У Аарона холодный пот выступил на лбу, когда он примерил на себя эту перспективу. Он передвинул объявление в корзину и решил посмотреть, что еще нашел для него суперкомпьютер, но все другие предложения заметно уступали этому по реалистичности. Где-то реализация напрямую вела к смерти, где-то последовательность действий казалась настолько сложной, что для их выполнения понадобились бы годы. Спустя час бесплодных просмотров он снова указал пальцем на корзину, она расширилась на весь экран визора. На ее дне одиноко лежало объявление. Одна мысль о нем – и он снова похолодел. Аарон не стал открывать его, текст врезался в память навсегда. Он и не подозревал, какую немыслимую череду событий вызовет это объявление впоследствии, но пока он порывистым движением выключил экран визора и встал.
Най еще спал. Аарон заглянул к нему в комнату, услышал его ровное дыхание, и оно немного его успокоило. Потом он начал бесцельно переходить по дому, стараясь не шуметь: из кухни в гостиную, оттуда к себе, потом опять в кухню. Проходя мимо рабочего места и глядя на потухший экран, он все еще видел перед собой злосчастный текст: «…соответствующее случаю вознаграждение».
Черт, а это тяжело! – думал он, продолжая расхаживать по комнате. Беспокойство и нервное напряжение нарастало. Аарон чуть не закричал, когда за его спиной открылась дверь и вошла няня Ная – Аская.
– Это ты, Аская? – он смотрел на нее выпученными глазами так, что она даже испугалась.
– Я не вовремя? Я могу зайти позже, – проговорила она несмело.
– Нет-нет, входи! Конечно же! – он затараторил. – Просто я, может, напугал тебя. Я думал о чем-то своем… Най скоро проснется. Заходи, не стой около двери. А я… А я пойду.
Аарон сделал шаг навстречу Аскае, и та уступила ему дорогу, продолжая удивленно смотреть.
– Я… я буду скоро. Будь с ним поласковее, – он и сам не понял, зачем это сказал. Аская была всегда очень ласкова с Наем. Возможно, даже чересчур.
Аарон выскочил из дома в чем был. Постоял около входа и решил вернуться за одеждой. Аская все еще стояла там, где он ее оставил. Он глянул на нее мельком и быстро пошел в комнату. Ему хватило пары минут, чтобы переодеться. Когда он выходил, девушка уже что-то готовила для Ная на кухне.
Выйдя на улицу второй раз, Аарон снова остановился, вдохнул полные легкие свежего весеннего воздуха и зашагал к ближайшей вышке. Она была в квартале от его дома. Прогулка чуть отвлекла его от тяжелых мыслей. Аккуратный тротуар, на котором не было ни единой мусоринки, вел через череду таких же небогатых усадеб, как у него. Некоторые соседи, улыбаясь, махали ему из-за металлических заборов, отделявших лужайки перед их домами от дороги. Он рассеянно махал им в ответ и продолжал идти к вышке. Ее было легко разглядеть над домами.
Эта вышка была класса С, самая низкая – всего пятьдесят метров. Таких в городе было достаточно много. И с них было сложно спланировать далеко. Дойдя до поворота, он вспомнил, что нужно отослать предупреждение. Мысленно он послал сообщение вышке, чтобы робот успел подготовить его крылья.
Свернув на нужную улицу, Аарон ускорил шаг. Он, наконец, решил, куда полетит, и хотел добраться на место как можно быстрее. Когда он дошел до вышки, то обнаружил небольшую очередь. Здесь был всего один лифт, способный перевозить до четырех человек зараз. Вышка в диаметре была не более полутора метров, и пневматическая шахта, в общем-то, занимала всю эту площадь. Прождав минут пять, Аарон зашел в лифт.
Сколько лет он уже летал, а все же перед каждым полетом ощущал легкий трепет в груди. С самого детства детей учат летать, но даже летая всю жизнь, сложно привыкнуть.
Бесшумный лифт донес его до вершины вышки. На выходе он поискал глазами по полкам и нашел свои крылья марки «Яна Доблаками». Это были его любимые: легкие, бесшумные и эффективные. Одного взмаха было достаточно, чтобы подняться на три метра. На этой вышке он был частым гостем, и система каждый раз возвращала их сюда.
Ловко натянув крылья, Ар услышал покалывание подключенного к спинному мозгу контакта. Тело его ощутило привычное присутствие дополнительных конечностей. Ар провел пальцем по панели оплаты услуг вышки, перед ним отъехала в сторону прозрачная заслонка. Через мгновение приятное ощущение воздуха, наполнявшего оба крыла, успокоило его нервы.
Он летел к Гире – университетскому другу, которого не видел уже, казалось, сто лет. Почему-то Аарону даже не пришло в голову проверить, дома ли тот. Он просто парил в знакомом направлении, оставляя за собой усадьбу за усадьбой. За пределами его квартала начинался парк. Он глядел на проносящиеся под ним деревья, пруд и ручей. Там они любили бывать с Наем. За парком начинался университетский квартал. Так сложилось, что там селились преподаватели, профессура и вечные студенты типа Гиры. Гира, конечно, давно уже не работал в универе, но покидать любимую усадьбу не стал.
Усадьбу Гиры легко было отличить от остальных. Она вся была усажена экзотическими деревьями и больше походила на участок природного парка, чем на двор горожанина. Ар включил помощника посадки и приземлился в точно указанном компьютером месте. Теперь оставалось застать друга дома.
Когда он отложил крылья, произошло нечто неожиданное. Из-за угла дома, около которого он находился, вышла огромная, прямо-таки немыслимых размеров собака. Она шла бесшумно, не спеша, и во всем ее виде читалось звериная уверенность в себе. В длину псина была не менее двух метров, в холке доставала ему до пояса. Все ее тело было укрыто длинной, не везде аккуратно, но все же расчесанной черной шерстью. Голова поражала больше всего. Она была размером с хорошую печь для разогрева пищи. Ар было решил попробовать поладить с ней, но на его «привет, хорошая собачка» животное издало короткий, но грозный рык. В голове у Аарона вдруг промелькнул недавно прочитанный пост о том, что в рыке собаки зашифрован ее размер. В этом коротком рыке он почувствовал такую глубину низких частот, что невольно ощутил животный страх: в солнечном сплетении нервы предательски заныли. Что делать, если она бросится?
Но собака не бросилась. Лениво выдохнув, она легла в двух метрах от него и прикрыла глаза, очевидно, наслаждаясь утренним солнцем.
Аарон стоял не шевелясь. Первое, что пришло ему в голову, – это набрать Гиру. После некоторой паузы включилась голосовая почта, в которую Ар, не стесняясь, выругался. Он глянул на собаку. Та как будто решила вздремнуть и прикрыла глаза, но как только Аарон сделал шаг по направлению к двери дома, снова кратко рыкнула, давая понять, что пропускать незваного гостя не собирается.
Тогда Ар вдохнул поглубже и заорал: «Гира, черт побери, выходи во двор! Твоя собака взяла меня в заложники!» И тут пес как по команде вскочил, подбежал вплотную к Ару, да притом так быстро, что он даже не успел шелохнуться, и клацнул несколько раз прямо перед местом, которое каждый мужчина предпочел бы держать подальше от собачьих челюстей. Аарон больше не кричал. Он сел на мягкую траву и стал ждать. Собака вернулась на свое место и тоже легла как ни в чем не бывало.
Собака и Ар провели вместе не менее часа. Ар уже начал дремать, когда услышал скрип входной двери. Из дома вышел мужчина средних лет, выглядящий слегка помятым. Он был одет во что-то такое, что одинокие люди часто носят по дому постоянно, отчего эта одежда после многих лет носки окончательно теряет определенную форму. Мужчина потянулся, и вдруг заметил Ара.
– Вот это да! Ар, что ты тут расселся? Почему ты меня не разбудил? Это правда ты или у меня глюки после вчерашнего? – удивленно проговорил Гира, не веря своим глазам.
– Твой маленький песик позаботился о твоем сне, – пробормотал Ар с деланой обидой.
Пока он тут сидел, то сочинил целую тираду нелестных слов в адрес Гиры и уже успел в голове отрепетировать приветствие раз сто. Но сейчас ему было настолько приятно видеть старого друга, что все обиды улетучились в один момент.
– Да-ак! Ко мне! – позвал Гира. Собака тут же встала и, виляя хвостом, который больше походил на кусок тяжелого корабельного каната, посеменил к хозяину. – Ты, Дак, молодчинка! Заработал бутерброд с колбасой. – Гира похлопал полугрузовик-полусобаку по громадной холке, и та довольная удалилась.
– Я, надеюсь, тоже заработал бутерброд с колбасой? Честное слово, Гира, а вдруг ты бы поехал повидать дальние страны. Возвратившись, ты бы обнаружил мой скелет у себя в саду.
– Дай я тебя обниму, Ар. Я не видел тебя сто лет и здорово рад тебя видеть, – Гира вытянул руки навстречу другу, и Ару больше ничего не оставалось, как окончательно перестать обижаться.
Они крепко и искренне обнялись, и Гира проводил Аарона в дом. Там, насколько помнил Ар, как всегда, царил творческий беспорядок. Вещи в доме Гиры находили свое место в самых непредсказуемых местах, но при этом хозяин всего этого беспорядка жил с этим всем в гармонии. Он был убежденным холостяком и редко принимал гостей, так что некому было его упрекнуть. Аарон переступил через склад каких-то склянок, стоявших прямо перед входом. На полу стояло также множество картонных коробок со всякой всячиной. Видимо, когда шкафы закончились, Гира приобрел их в достаточном количестве. Все ж лучше коробки, чем ничего.
– Тебе бы нужно сдать в переработку процентов девяносто всех этих вещей, – обронил он, пробираясь к дивану, к которому Гира, очевидно, вел гостя.
– О, я прислушаюсь к твоему совету, мамочка, – съязвил Гира. Аарон не обиделся.
Посередине царства беспорядка в огромной гостиной стоял большой дорогой визор на подставке. Видимо, только участок вокруг него Гира был в состоянии поддерживать в порядке. Перед визором стоял внушительный диван, на который Гира предложил сесть гостю. Они сели. Маленький робот с подносом привез напитки в высоких стаканах. Скорее всего, Гира заказал их мысленно, потому что вслух он ничего не говорил и не спрашивал Ара, чего он хочет.
Ар не стал отказываться. На душе было тошно, так что ему все равно было, что за мутная жидкость в стакане. Он выпил ее залпом и почувствовал приятное тепло, спустившееся по пищеводу в желудок.
– Так чего же ты пришел, Ар? Что-то случилось с Наем? – в отличие от Аарона, он тянул свой напиток из трубки. – Хочешь еще мутяки? Мутяка – хорошее название , – подумал Ар. Он кивнул, и робот привез еще один стакан.
– Ты прав, дело в Нае, – Ар немного потупился.
– Я сразу понял… Без обид, но ты ведь не являешься в последнее время, когда тебе хорошо. Выкладывай, я слушаю.
Аарон был благодарен давнему другу. Ему действительно очень не хватало того, кто мог бы его выслушать. В нем накопилось много боли, и теперь его словно прорвало. Он начал издалека, чувствуя потребность в этом, но Гира слушал его, не перебивая, хоть многое из всего этого было ему уже известно. Аарон говорил долго и сбивчиво, перепрыгивая с рассказов об Аурике на Ная и обратно. Когда он дошел до сути последних событий, Гира слушал очень внимательно. Наконец, Аарон подытожил свой рассказ сомнением.
– Я не знаю, Гира. Я не знаю, что сказать. Мне очень страшно. Тебе-то я могу в этом признаться! – он с надеждой смотрел на Гиру. – Что мне делать? Вдруг все это фуфло? Может, никакого метода нет и я нашел в сети всего лишь мошенников? Я променяю полжизни, которые мог бы провести с Наем, на мнимое выздоровление? Скажи мне что-нибудь. Скажи!
Аарон выглядел жалко. Он вряд ли кому-либо, кроме лучшего друга, мог высказать свои страхи. Ему было невозможно стыдно за них, потому что медиа и сеть годами вдалбливали в головы образ героя-родителя и самопожертвование в этом образе играло важную роль. А теперь он признавался кому-то, кроме себя, что ему страшно заплатить половиной жизни за выздоровление сына.
Гира слушал и молчал, а когда Аарон закончил и молча уставился в стену рядом с тем местом, где сидел на диване Гира, начал говорить.
– Ар, не стыдись. Мне бы тоже было не по себе. Твоя история ужасна, но довольно проста. Не знаю, может, ты расстроишься, узнав об этом, но ты далеко не первый в этом мире, кто стоит перед таким выбором.
– Признаюсь честно, весь мир – это одно, а когда это касается тебя – это совсем другое, – Аарон уже не скрывал своих истинных переживаний. Гира все равно раскусил действительную природу его страданий.
– Да, друг. Но ты забываешь, что весь этот мир, который ты упомянул, состоит из таких же индивидуальностей, как ты. Мне кажется, суть в том, что многие уже сделали ЭТО. Пожертвовали собой ради близкого. И, скорее всего, у всех их были такие же переживания. Посмотрим на проблему с другой стороны, – Гира подсел к Аарону ближе, глядя прямо в глаза. И тут он осекся и проговорил вдруг заговорщицким тоном, обращаясь как бы к кому-то другому: – Тебе не помогут слова, Ар, нет. Тебе нужно это ПОКАЗАТЬ!
Между ними повисла пауза и, наконец, Аарон понял, о чем говорил ему товарищ.
– Не-ет, – мотая головой, проговорил Ар. Гира все еще смотрел ему прямо в глаза, как удав. – Я не стану ничего глотать. Думать забудь.
– Слушай, у меня нет цели посадить тебя на галлюциноген, – он наклонил голову, как собака, пытающаяся рассмотреть детали. – Ар, я не смогу тебе объяснить без визуализации. Сейчас не время для нюней. Только так ты узнаешь ответы.
Пустота в душе Аарона не исчезала, и в ней утонули установки минувших лет. Его друг Гира был увлеченным наркофилом, перепробовавшим, казалось, все на свете. До этого Ар никогда, несмотря на неоднократные попытки Гиры, не соглашался ничего пробовать. Но сейчас ему нужен был ответ. Ответ на чрезвычайно сложный вопрос, который, по-видимому, мог дать ему Гира.