– А-а! Здравствуйте, здравствуйте. Аарон, если не ошибаться, – азиат быстро прошел всю комнату до Ара с протянутой в приветствии рукой.
Аарону приятно было впервые за день почувствовать к себе человеческое отношение. Он сразу проникнулся к этому человеку самыми теплыми чувствами. Но как впоследствии ему показалось, за дружелюбием его доктор (так он про себя его сразу окрестил) прятал нервозность и беспокойство.
– Меня звать Тайко. Я, э-э, лечащий врач господина Рокуела. Полагать, вы с ним знакомиться.
Коверкание слов иностранцами люди подсознательно воспринимают как инфантильность, ассоциируя их с детьми. В случае с азиатами прибавляются и мягкие звуки вместо твердых и шипящих, отчего сходство с детьми получается еще более близким. Аарон знал это как специалист-интерпретатор. Тайко не шепелявил, но все равно из-за неправильно использованных глаголов казался забавным.
– Я с ним знаком. А от чего вы его лечите? – спросил Ар. Он тоже улыбался. Ему сильно надоело тревожиться, и ему нравилось, что этот с виду добрый врач будет заниматься им.
– О! Это хороший запрос! – Тайко жестом указал Ару на одну из кушеток, сам он сел на единственный в кабинете стул. – Я лечу его от патологической боязни старости – геронтофобии, слышать о такой? – не дожидаясь ответа, Тайко продолжил: – Он бояться умереть слишком скоро. Так что умереть слишком скоро за него придется вам. Хе-хе.
Тайко, по-видимому, был очень доволен своей шуткой, чего нельзя было сказать об Аре, который вынужденно поменял мнение о докторе.
– О, я вижу вы измениться в лице. Простите! – почти испугался Тайко. – Иностранцам приходится шутить теми словами, которые они знают. Если бы я говорил на японском, я бы не выглядел таким тупицей. Ради бог, простите.
«Ради бог» рассмешил Аарона. Он снова искренне улыбнулся и сказал, вздохнув:
– Давайте будем начинать. Мне сложно сейчас поддерживать шутки, даже если они иностранные. Когда прибудет мистер Рокуел?
– Хо. Так ведь он давно готов. Он уже находится в состоянии глубокого сна, в который я его погрузить, – Тайко встал со стула. – Пойдемте, вам и вправду пора. Ложитесь сюда, – Тайко указал на центр комнаты, где стояла операционная койка. Ар колебался.
– Вы не бойтесь, – засуетился Тайко, – никаких лазеров и разрезов. Только электромагниты. Вам нечего беспокоить!
Ар послушался и взобрался на койку. Она была холодная. Все было холодное и страшило неизвестностью. Тайко отошел к пульту какого-то устройства, стоявшего в углу комнаты.
– Вам, Аарон, не стоит ни о чем думать. Расслабьтесь.
Буквально после этих слов из-под кровати неожиданно вырос манипулятор со шприцем. Быстрым, но плавным движением манипулятор ввел иглу в вену на левой руке Ара, и тишина окутала его за какие-то мгновения.
5
«Где я?» – этот вопрос, казалось, мучил его целую вечность. Невозможно было определить сколько, потому что время не двигалось. Ни одно из чувств не подавало никаких сигналов, тем не менее он был в сознании, но такое сознание можно было бы представить только в страшном сне. Абсолютная чернота, абсолютная беззвучность, ноль осязания, ни одного запаха. С ним ничего не происходило, когда он приходил в сознание, поэтому он мог только вспоминать прошлое. Но и прошлое сохранилось в его памяти осколками: отдельные несвязанные эпизоды. Вот чьи-то большие, размером с него самого, руки купают его в ванночке. Он боится ванночки, боится воды и кричит от страха и негодования… Отец строгим голосом говорит ему о том, почему нельзя брать его визор… Маленький щенок Снайк. Какой же он забавный! Он умер от какой-то собачьей болезни, и они с матерью закопали его во дворе. Снова отец… Они ловят рыбу в красивом озере, а потом едят бутерброды с чаем.
Осколки воспоминаний переходили в сон. Сон был лучшей половиной его новой жизни. Во сне были ощущения, там была полноценная жизнь, а в сознании – только воспоминания. Свадьба с Аурикой. Как же она была красива! Он ловил плотоядные взгляды других мужчин: негодовал и гордился одновременно.
О, она была сексуальной! Первый годы пронеслись как одно прекрасное мгновение, а потом, разбудив его как-то утром, она показала ему тест. Он был положительный. Потом родился Най. И она, казалось, потеряла голову. Носилась с ним повсюду, играла. Что же произошло с ней, когда он заболел? Она так его любила. Он часто думал, что она любила Ная, да и детей вообще больше, чем он. Возможно, Аурика поверила в то, что Най умрет, и тогда решила уйти. Если она вышла замуж вновь, то закон позволял ей родить еще одного ребенка, если предыдущий умер. Аарона бесил ее поступок, но это было так давно. Боль обиды притупилась, и воспоминание не приносило ничего, кроме сожаления.
Снова сны и снова воспоминания. Столетия бесконечных снов и воспоминаний. Аарон насчитал пятьсот тридцать одно, когда возвращался в сознание, перед тем как впервые услышал звук «вуфв», «вуфв». Очень тихо, как будто кто-то пробивался к нему через метровый слой ваты. «Вуфв», «вуфв», «вуфв». И снова сон.
Теперь он ждал звук, как заключенные в тюрьмах строгого режима ждут двухчасовой прогулки раз в неделю. Это все-таки был звук, а не галлюцинации. И это было лучшее, что с ним происходило в его тьме. Еще девяносто три раза он пришел в сознание, прежде чем понял, что это за звук.
Доктор Китон стал замечать у больного некоторые признаки реакции на внешние раздражители. После шести месяцев комы истощенный старостью организм все-таки начал восстанавливаться. Китон, впрочем, сильно сомневался, что старик не умрет раньше, чем придет в сознание. Для людей в этом возрасте кома обычно заканчивается одинаково.
Старика привезли анонимно, оплатив год лечения вперед. Сказали только имя – Аарон. Доктор вызвал полицию, робот допросил его, снял записи камер и больше не возвращался. Пока за него платили, больница уделяла старику внимание. Китон, раз в неделю посещая больного, все гадал, умрет ли Аарон сам или придется отключать его от аппарата. Эта мысль всегда неприятно скребла у него внутри. Выключить аппарат будет его обязанностью, поскольку это все-таки его пациент. И такое отключение как ни крути сродни убийству. Другого повода желать выздоровления старика у Китона не было. Он вообще пренебрежительно относился к старости, считая, что старики только занимают место на планете. Тот факт, что рано или поздно он и сам станет старым, его почему-то ничуть не смущал.
Раз в неделю он проводил одну и ту же нехитрую процедуру. Открывал веки и светил фонариком в зрачки, тупой иглой колол конечности и стучал около уха молоточком. Вот и все. Все остальное (неприятное) делали бесчисленные роботы. Он же был один живой доктор на всю больницу. Именно стук около уха стал в последнее время вызывать едва заметную рефлекторную реакцию.
Сегодня кроме реакции на стук появилась слабая реакция зрачка. «Тенденция к выходу из комы. Наблюдаются первые признаки выхода ЦНС из угнетенного состояния», – записал Китон в журнале и вышел из палаты. Его ждало еще много больных.
Со временем «вуфв» стало превращаться в «вут», а потом в самый что ни есть натуральный «тук». Кто бы знал, что можно так обрадоваться, услышав резкий стук во время сна. Но это была ерунда по сравнению с тем, что Аарон услышал после. «Очень интересно», – пробормотал кто-то совсем рядом.
– Кто здесь?! – Аарон совершенно неожиданно для себя резко пробудился. Яркий свет ударил в совершенно отвыкшие от света глаза, и он долго моргал, не желая вместе с тем отказаться от такой роскоши. Еще бы! Это после стольких бесконечных часов тьмы.
– Вы меня видите? – перед Аароном стоял слегка растерянный человек в белоснежном халате. Он едва мог его рассмотреть, потому что приходилось часто моргать.
– Да, вижу, – собственный голос звучал хрипло и ужасно непривычно.
– Сейчас закройте глаза и не открывайте. Вы можете повредить сетчатку. Вам вполне хватит света, который проходит сквозь веки. Вы видите свет через веки?
– О, да! – тот же хриплый голос ответил вместо него. Что происходит? Я что, простудил голосовые связки? – подумал про себя Аарон.
– Скажите, вы помните, кто вы? – задал вопрос Китон. Его заботила возможная амнезия: – Как вас зовут?
– Аарон, – с именем проблем не было, но вот насчет того, кто он…
– У вас есть идеи насчет того, как вы впали в кому?
– Впал в кому? Я? – он пытался хоть что-то понять. Но мысли текли медленно и сбивчиво. Всего пять минут сознания успели утомить его.
– Вы пробыли в коме чуть больше шести месяцев. Сейчас, погодите, – доктор начал что-то искать на своем визоре, – я скажу вам точно.
И тут как будто разряд молнии разрезал сознание Аарона пополам. Он вытянул свою дрожащую старческую руку и в упор посмотрел на желтую кожу. Аппарат, следящий за показателями его организма, тут же подал тревожный сигнал.
– Ч-что! К-кто?! Что же это?! Ой, что же это?! Где я?! Где Тайко?! – каркал голос, отвратительно сбиваясь на фальцет.
Аппарат, отсчитывающий пульс, устрашающе запикал.
– Что с вами, Аарон? Вам нельзя так волноваться! Компьютер, успокоительное, быстро! – доктор подбежал к Ару. Того всего трясло, и успокоительное, подействовавшее через несколько секунд, пришлось очень кстати.
Очнувшись в следующий раз, Аарон постарался взять себя в руки и попросил принести личные вещи. К сожалению, воспользоваться визором, который робот-медсестра нашла в запаянном пакете с его именем, Ар не смог. Он был очень слаб.
Прошло несколько недель тренировок, которые позволили ему сносно шевелиться, не вставая с постели. Первое, что он сделал, это связался с сыном. С мальчиком было все в порядке. Ему сказали, что папа попал в аварию по дороге в то место, куда он ехал. Он ужасно волновался за отца и время от времени получал скудные новости от Аскаи о том, что Ар все еще в коме. Ар едва сдерживал слезы, надеясь, что интерпретатор правильно отражает его эмоции и все это не выглядит на экране визора Ная ужасно фальшиво. Но мальчик был счастлив – это самое главное. Ар заверил его, что поиск лекарства не прекращался все это время и скоро он вернется с ним.
После разговора Ар успокоился. Связанные с сыном переживания больше не мучили его, и пришло время заняться делом. Он было собрался связаться с изобретателями нанороботов, но тут решил для начала проверить счет, и не зря. Только его присутствие на больничной койке спасло его новое тело от сердечного удара, потому что на счету ничего не было.
Довольно сложно понять, что такое глубокая депрессия, пока не переживешь ее сам. Аарон слышал немало о том, как люди в этом состоянии кончают жизнь самоубийством, и каждый раз легкомысленно осуждал их. Но вот теперь это сильнейшее чувство полностью им овладело. Если бы сейчас кто-то спросил его, что он ощущает, ему хватило бы трех слов: «Не хочу жить».
Тысячи раз в день он корил себя за глупое и непродуманное решение, которое с самого начала не обещало ничего хорошего, как казалось ему теперь. Тоска овладела им. Все, что делал Аарон, – это безразлично смотрел на стену или в потолок.
Это ощущение апатии ко всему усугублялось какой-то болезнью, которая началась, наверное, еще когда он был в коме. Он чувствовал слабость, головокружение и приступы боли в разных частях тела, которые прекращались так же внезапно, как и начинались.
Робот-физиотерапевт, который посещал его каждый день, заново учил его ходить. Аарон нехотя подчинялся, больше всего потому, что не было ни сил, ни желания сопротивляться. В своих бесцельных прогулках, наматывая прописанные метры по коридорам больницы, он каждый раз проходил мимо больничного балкона. Останавливался на несколько секунд, продолжая, как всегда, смотреть в пол, и двигался дальше, шаркая тапочками по паркетной доске. Около балкона располагалась зона отдыха, и там почти всегда сидели в креслах другие пациенты. Если кто-то вел беседу, то при появлении старика все замолкали и смотрели на его неизменную остановку рядом с цветочным горшком. Возможно, люди ожидали от него чего-то, но старик после небольшой паузы продолжал шаркать дальше.
Со временем Аарон осознал, что слабость и боли не были болезнью в медицинском смысле. По крайней мере эти болезни уже никто не брался бы лечить, поскольку все они сопровождали старость. От этой болезни, однако, успешно избавился Гарольд Рокуел, который, несмотря на свои богатства, не побрезговал обмануть несчастного отца больного ребенка. Примерно в такие размышления был погружен Аарон во время своих бесконечных прогулок. Гнев сменялся обидой и ощущением полной беспомощности.
Со временем, однако, и гнев, и обида стали притупляться. За первые три месяца его новой жизни Аарон смог более-менее справиться с первым шоком от того положения, в котором он оказался. Силы, пусть далеко не те, что были в его предыдущем теле, все же возвращались к нему. Он стал ходить быстрее и даже заработал комплимент от доктора Китона за хороший аппетит. Он стал снова часто звонить Наю, который, к счастью, чувствовал себя вполне хорошо, за исключением, конечно, того, что скучал по отцу. Получив больничный отпуск, он имел возможность сохранить за собой место, но денег с работы ему уже не начисляли. Аарон только получал небольшое пособие от государства. Он удаленно продал кое-какое свое имущество, чтобы иметь возможность оплачивать услуги Аскаи и содержать сына.
В то время был как раз январь – лучший зимний месяц, как он считал в своей прошлой жизни. Очередной раз, остановившись около цветочного горшка напротив балкона, Аарон вдруг заметил, как на ветке неизвестного ему растения расцвел бутон. Он долго-долго смотрел на бутон. Так долго, что замершая, как обычно, беседа других пациентов, сидевших неподалеку в кружке, уже успела восстановиться. Тут Аарон резко повернулся на девяносто градусов, чем вызвал целый переполох среди сидевших, и решительно направился к двери балкона.
«Давай же, давай», – слышал он людей вокруг, желавших его подбодрить. Все неотрывно следили за стариком, который вдруг решил изменить свой истоптанный маршрут. Он остановился около двери. Все замерли, и ничто не нарушало тишины в этот момент. Скрип ручки нарушил ее, и свежий морозный воздух потоком ворвался в помещение. Снежинки посыпались внутрь помещения, но никто даже не подумал встать: все замерли в ожидании. Выйдя на балкон, Аарон внезапно рухнул на колени прямо в небольшой слой снега, успевший насыпаться с утра. Склонив голову, он зарыдал. Его тело вздрагивало, и так продолжалось несколько минут. Никто из сидевших рядом с балконом не решился подойти к нему.
Рядом пролетала молодая женщина. Не зная, как другие пациенты, предыстории, она зависла над балконом на мгновение, как бы раздумывая, стоит ли вмешаться. Наконец, она элегантно (только женщины умеют так летать) приземлилась рядом со склонившимся стариком.
– Что с вами случилось? Что произошло? – сочувственно спросила она старика, слегка прикоснувшись к его спине. Аарон удивленно поднял голову. Он сразу же перестал рыдать, но по его морщинистой сухой коже все еще текли слезы. Он еще пару раз всхлипнул, впрямь как ребенок, и спросил:
– Вы настоящая? Это мне не привиделось? – вопрос был настолько странным, что женщина даже не нашлась сначала, что ответить. Она подумала о том, что старик не в себе. – Вы как ангел! Откуда вы взялись на этом балконе?
– Я ангел? Спасибо! – она заулыбалась. Легкий румянец коснулся ее щек. Женщина была и впрямь хороша и, по-видимому, знала это. – Я пролетала мимо и увидела, что вы плачете. У меня отец вашего возраста. С трудом могу себе представить, что могло бы заставить его так плакать.
«Ваша», теперь никто не станет называть его на «ты».
– Знаете, я ведь плакал не от горя, – сказал Аарон, все еще не отрывая глаз от ее красивого лица.
– Да? Но отчего же тогда можно так?..
– От радости, – он перебил ее на полуслове. – От радости. Я снова захотел жить! Это так необычно после всего того, что было со мной. Я думал это все, конец. Но мне так хорошо сейчас! Вы не зря здесь пролетали. Никогда не поверю в это. Вы мой ангел, божественный знак. О, не пугайтесь! – Аарон увидел испуг в глазах собеседницы. Он и вправду переборщил. Но эмоции прямо распирали его. – Просто буквально за несколько минут я ощутил, что не все еще кончено. Мир так прекрасен, и я еще должен показать его своему сыну.
– Вашему сыну? Ему должно быть уже лет сорок? – с недоверием в голосе проговорила женщина.
– О нет! Он совсем еще малыш, – старик уже не смотрел на нее. С балкона открывался прекрасный вид на сад, укрытый снегом. Он смотрел вдаль, и в голове у него зарождался план. Он будет бороться и проведет остаток дней в этой борьбе. Рано еще зачехляться, как сказал бы Гира.
– Мне нужно к Гире! – он сказал это уже себе. Женщина упорхнула, поняв, что ее маленькая миссия выполнена. Она еще какое-то время думала, не могла ли действительно судьба прислать ее к этому старому мужчине, чтобы помочь справиться с каким-то горем.
Пока вся эта сцена происходила на балконе, возле выхода уже собралась целая куча народу. Те, кто проходил мимо, присоединялись к толпе, выспрашивая, что случилось. Жизнь в больнице не отличалась насыщенностью событий, так что никто не мог пропустить возможность своими глазами увидеть преображение старика.
Войдя с балкона, Аарон громко захлопнул дверь. Первый ряд немного отпрянул. Все смотрели на него, а он на них.
– Я живой! – крикнул он, обращаясь к ним. – Вы все свидетели. Я ожил прямо на этом балконе! – его старческий голос дрожал от возбуждения. Но тело человека, привыкшего властвовать, не забыло навык. Многие вообще впервые слышали его и удивлялись силе, которая от него исходила теперь. – Дайте мне дорогу! Мне нужно спешить. Мне нужно попасть к Гире и как можно скорей.
Аарон был очень настойчив и, несмотря на сопротивление Китона, выписался в этот же день. Летать людям в этом возрасте не позволялось, так что пришлось воспользоваться парусным такси. Изящная одноместная машинка с большим парусом на крыше довезла его к усадьбе Гиры всего за полчаса.
Он зашел во двор через калитку, проигнорировав собаку, которая, как будто почувствовав, что ее не боятся, лишь зычно гавкнула, чтобы предупредить хозяина, и поспешила в исполинского размера собачий дом, стоявший рядом с крыльцом. Ар постучал в дверь, и через минуту его старый друг открыл дверь.
– Здравствуйте. Вы к кому? – недоумевая, сказал Гира незнакомому старику на пороге.
– Гира, это же я, твой друг! – Аарон и забыл, что даже самые близкие друзья не должны узнать его сейчас. Пока он вспомнил, Гира уже, казалось, все понял. Его глаза расширились, и он непроизвольно попятился вглубь своего дома от двери.
– Твою-ю-ю ма-а-ать! – протяжно проговорил он, выдыхая и продолжая пятиться. Он не успел продолжить, потому что зацепился за какие-то вещи, как всегда, занимавшие большую часть площади на полу, и комично свалился на пятую точку. Даже на полу он продолжал неотрывно смотреть на Ара.
– Ах да! – Ар хлопнул себя по лбу. – Я совсем забыл про это! – он показал на себя. – Я немного постарел с того момента, как мы виделись в последний раз, Гира. Это я, твой друг Аарон. Привыкай к моему новому телу. Даже я сам уже привык.
– Черт, Ар. Я надеюсь, это того стоило… – Гира поднялся с пола, и они оба направились к дивану. – Садись и рассказывай все по порядку. Я выпью, если ты не против. Ты как?
– О, нет. Мне нужно себя беречь, – Ар, кряхтя, уселся в кресло. Дорога от больницы до усадьбы успела его утомить. – Давай, Гира, я начну с того, что этот чудесный старичок, тело которого ты сейчас видишь, попросту меня кинул.
– Как кинул? – Гира был в ужасе. – Он что, не доплатил тебе?
– Не доплатил? О, нет! – Ар сделал паузу. – Он не заплатил мне ни цента!
– О, боже! Но как же? Это невероятно. У вас же контракт! Ты пытался направить претензию в суд?
– Конечно, пытался! Сразу же как очнулся. Но суд ее отклонил в тот же день.
Робот подкатил к ним с подносом. Гира схватил стакан и залпом выпил.
– Как отклонил?! Ты же читал контракт! – Гира перешел на крик.
– О, боже, Гир. Не кричи. Я знаю, что я идиот, но не нужно бередить мне рану. Я и так только сегодня вернулся после всего этого в нормальное состояние.
– Хорошо, хорошо, прости меня. Я не в себе от этих новостей. Продолжай.
– В этом десятистраничном документе в самом конце указано, что у сторон есть шесть месяцев для предъявления взаимных претензий. Я просто не придал этому значения, когда читал его тогда.
– Но где ты, черт возьми, был все это время?! – Гира опять почти кричал.
– В том-то и дело, Гир. В том то и дело. По крайней мере первые шесть месяцев я был в коме.
Гира, наконец, все понял. Они оба сидели молча некоторое время.
– И что, совсем ничего нельзя сделать?
– Не знаю. Последние три месяца я так и думал. Но вчера как будто что-то изменилось во мне. Собственно, поэтому я и пришел к тебе, Гира. Мне нужна помощь. Мне нужно найти этого мерзавца и поговорить с ним. Как угодно. Только бы он мне попался, – лицо Ара исказилось гневом.
– А дедуля оставил тебе кое-что полезное кроме своего сморщенного тела, – задумчиво проговорил в ответ Гир.
– Что? О чем ты? – недоумевая, спросил Аарон.
– Вот что я тебе скажу. Аарон старого образца распускал бы здесь нюни и требовал бы от меня, чтобы я что-то придумал. А ты, как видно, готов горы свернуть, – Гира порывисто встал.
Ар впервые задумался о том, что Гарольд вместе с телом передал ему свой темперамент. А ведь, возможно, именно темперамент позволил старику в конце концов добиться своей, казалось, невыполнимой цели. Теперь пришла очередь Аарону положиться на его новое приобретение.