Обжигающий ветер любви (сборник)

Глава 5

Вернувшись домой, Сибирцев узнал от жены, что они приглашены на свадьбу. Женщина, с которой Вика вместе работала на складе строительных материалов, выдавала замуж старшую дочь. Событие решено было отметить за городом, на даче у жениха.

Артур встретил новость без особей радости. В последнее время он потерял интерес к многолюдным застольям. Ссылаясь на то, что нет денег на подарки молодым, он попытался уговорить Вику отказаться от приглашения, но супруга оставалась непреклонной.

В пятницу вечером за ними заехали на машине. По пути забрали из детского сада дочь, завезли к бабушке… Выехав на загородную трассу, покатили в сторону чернеющего вдалеке леса.

Через полчаса машина свернула с шоссе на проселочную дорогу, и вскоре впереди замигала огнями деревня. Места эти были Артуру знакомы.

Дача стояла на берегу озера. Они подрулили прямо к калитке. Хозяйка вышла встречать их в наброшенной на плечи дубленке.

– За ужином Сибирцев посетовал, что давно не рыбачил.

– Так сходи к Михалычу, – сказали ему. – Завтра с утра можете половить рыбу. Молодые все равно раньше двух не приедут.

«А что, это мысль!» – загорелся Артур.

Михалыч жил по соседству. Сибирцев хорошо знал его. Во всей деревне не было более удачливого рыбака и охотника.

– О-о! Кто приехал! – обрадовался Михалыч, увидев входящего Артура, – на свадьбу, значит, прибыл?.. А я, вишь, валенками занялся… Надо, думаю, подшить.

Он отложил в сторону шило и дратву.

– Бабка, ну-ко дай чаю!

Из кухни выглянула Анна Тимофеевна, его жена. Близоруко прищурившись, внимательно посмотрела на гостя и, узнав, улыбнулась:

– Артур! Давно нас не навещал… Как живете-то?

– Нормально.

– И, слава Богу!.. Иван вот тоже пишет, что все у них хорошо. Ромка в этом году в школу пошел. Жена, Аля тоже учится, заочно… К лету, может, приедут…

Иван – младший сын Михалыча – жил сейчас в далеком южном городе. Когда-то они с Сибирцевым вместе работали на заводе. Пока Иван не уехал, часто наведывались сюда, на охоту или рыбалку.

Михалычу недавно исполнилось шестьдесят, но выглядел он намного моложе. Был крепок телом, не курил, выпивал в меру. До сих пор оставался штатным охотником коопзверопромхоза. На жизнь зарабатывал лесным промыслом, рыбалкой, сбором лекарственного сырья, заготовкой грибов и ягод.

– Как нынешний сезон? – спросил Артур, разглядывая распятую на стене большую медвежью шкуру.

– Удачно…

– Хорошо он сей год поохотился, – подтвердила Анна Тимофеевна, расставляя на столе чашки. – Медведя с лабаза убил, трех лосей, две рыси в капкан поймал, куниц несколько, да белок много сдал… От коопромхоза ему к юбилею грамоту дали и премию выписали… Ты пей чай-то, остынет… И пироги бери, свежие…

– Спасибо, – улыбнулся Артур, – я только что из-за стола.

– Ничего, ты молодой, тебе сил много надо.

Сибирцев послушно взял кусок румяного пирога с крупными янтарными ягодами морошки, отхлебнул душистого чаю.

– Михалыч, пошли завтра на рыбалку.

– На рыбалку? – хозяин поскреб узловатыми пальцами седой затылок. – Пошли… Хотя не сезон сейчас. Светает поздно, темнеет рано – вялая сейчас рыба, сонная. Вот месяца через два… Но – если хочешь, пойдем. Черви у меня в ведре, в подполье, с осени еще накопаны. Удочки я тебе дам. Амуницию тоже подыщем. Утром заходи – и пойдем… А то оставайся, ночуй у нас…

– Не могу… Нам с женой уже комнату выделили. Неудобно… – Тогда до завтра… Не проспи.

С рассветом они были на озере. Тяжело ступая, шли по заснеженному льду. Вылизанный ветром наст с шорохом проседал под ногами.

Противоположный берег едва угадывался в синеватой дымке. Оттуда, с той стороны, медленно поднималось огромное красное солнце. И по мере того, как оно всходило, бледно-серое холодное небо наливалось яркой, сияющей голубизной.

Вот здесь давай попробуем, – сказал Михалыч, скидывая с плеч фанерный ящик. – Тут подводная гряда. На откосы окунь кормиться выходит.

Сибирцев крутанул ручку ледобура. Остро заточенные лезвия легко прошли сквозь плотный наст и с визгом впились в крепкий озерный лед. Над лункой возник холмик мелкого хрустального крошева.

Досверлив до конца, Артур выдернул ледобур и отдал Михалычу, а сам принялся черпать ледяные осколки. Потом достал короткую зимнюю удочку, насадил червя и опустил снасть в воду.

Долго ждать не пришлось. Чувствительный кивок вздрогнул и согнулся. Артур торопливо подсек, ощутив на том конце слабые толчки… На поверку это оказался мелкий прозрачный ерш. Растопырив все свои колючки, он отчаянно трепыхался на крючке.

Разочарованно вздохнув, Сибирцев вновь забросил снасть. И опять клюнул ершик, величиной чуть больше спички.

«Надо менять место», – подумал Артур.

Он собрался и двинулся вперед. Звал с собой Михалыча, но тот решил пока остаться – вдруг да улыбнется удача?

В поисках рыбного места Сибирцев намотал по озеру несколько километров, просверлил десятка два лунок – и все без толку.

Обессиленный, он уже и не мечтал об улове. Просто сидел и смотрел на неподвижный кивок.

– …у-ур!…ди-и…да-а! – донесся до него голос Михалыча.

Артур оглянулся на крик и среди ослепительно белеющего снега разглядел маленький черный силуэт. Михалыч призывно махал рукой.

Сибирцев поспешил на зов. Еще издали увидел у ног Михалыча больших, трепыхающихся на льду рыбин. Это были окуни: толстобрюхие, полосатые, с красными широкими хвостами и такими же яркими плавниками.

– Хватит бегать зря, – сказал Михалыч. – Садись рядом.

Артур быстро пробурил лунку и забросил удочку.

– Ты поманивай, поманивай помаленьку… Глядишь, какой-нибудь и схватит… – посоветовал ему напарник.

Сибирцев присмотрелся к его плавным, легким движениям и тоже стал поддергивать удилищем, то поднимая, то опуская руку, представляя, как там, на глубине, в такт его движениям играет самодельная мормышка.

Внезапно он ощутил легкий быстрый удар. Словно кто-то щелкнул по кончику короткого удилища. Кивок согнулся, и Артур, потянув, почувствовал на крючке волнующую тяжесть. Стараясь не делать резких движений и в то же время, не давая рыбине слабины, он потихоньку начал выбирать леску. Крепкая японская жилка больно резала ладони.

Наконец в толще воды Сибирцев уловил характерный блеск чешуи. Подтянув добычу к поверхности, он схватил ее свободной рукой за жабры.

– Хоро-о-оший лапоть, – уважительно протянул Михалыч.

И тут же сам склонился над лункой, поднимая с пятиметровой глубины очередного полосатика.

Непослушными, подрагивающими от азарта пальцами Сибирцев торопливо наживил крючок и бросил в воду.

Следующая поклевка была столь же уверенной. И вскоре еще один полосатый разбойник зашлепал алым хвостом по льду.

Окунь брал жадно. Сердце Артура замирало от радости. Краем глаза он видел, что и Михалыч не отстает – машет руками, как ветряная мельница.

Но безудержный клев продолжался недолго. Закончился так же внезапно, как и начался.

Артур достал сигареты, закурил. Смачно затягиваясь горьким дымком, огляделся по сторонам.

На угоре темнели засыпанные снегом деревенские избы. Окна одной из них были крест-накрест забиты досками.

– А чего, Гришка Колонков уехал, что ли, куда? – спросил Сибирцев Михалыча.

– Уехал… На кладбище… Ты что, не слыхал?

– Нет.

– Этой осенью отправились они на охоту: он да еще двое наших мужиков. День отохотились, под вечер остановились на ночлег возле реки. Перед сном решили у костерка чаю попить. Ну, и не только чаю… Выпили, в общем, маленько…Сумерки уж опустились. Сидят они, болтают меж собой. Вдруг слышат: «Кря! Кря!» – вдоль реки утка летит. Ну летит и пусть себе летит… Ружья-то все в избушке… А Гришка, недолго думая, хвать бутылку и – бац! – в утку метнул. И что ты думаешь? Попал! Тут из ружья десять раз промахнешься, а он – бутылкой! Утка – камнем в воду. Не успели мужики глазом моргнуть, как он следом за ней – бултых!.. Так и не вынырнул… Через несколько дней нашли, километра за два ниже по течению… Мужики говорят – это смерть его летела.

Они помолчали. Сибирцева новость потрясла. Он хорошо знал покойного. Это был приветливый, веселый человек. Любая работа спорилась в его ловких руках. Починить ли какой агрегат, сложить ли печь, выстроить ли дом – вся деревня шла к нему за помощью. Он никому не отказывал.

«Был человек – и нету… – вздохнув, подумал Артур. – Как странно… За уткой нырял Гришка Колонков, а из реки потом достали нечто: отвратительного вида, дурно пахнущее, неподвижное… А где же тот белозубый, озорной весельчак? Куда делся? Интересный фокус…»

– Как думаешь, Михалыч, умирать больно?

– А кто его знает? Может больно, может, нет. Это только у покойников узнать можно. А они никогда не расскажут… Недавно родственницу жены схоронили. Ей уже за девятый десяток перевалило, а она до последнего дня за жизнь цеплялась. Уж с постели не встает и под себя ходит, а все еще пожить хочется… Так вот посмотришь – ну нет, до таких годов не дай Бог дожить! А с другой стороны, скажи мне: готовься, мол, завтра помирать – так тоже неохота…

– Самое печальное, что рано или поздно каждому придется проснуться в последний раз, – тихо сказал Сибирцев. – Как подумаешь – мурашки по коже.

Налетел ветер, взметнул снег со льда. По озеру заструилась легкая поземка. Солнце зашло за тучу. Стало холодно и неуютно. Рыбаки переглянулись и начали собираться.

– Много ли поймал? – поинтересовалась у Артура хозяйка.

– Все здесь, – сдержанно ответил Сибирцев, вываливая из полиэтиленового мешка улов в раковину.

Серая пушистая кошка, учуяв рыбный запах, с мяуканьем прибежала из комнаты.

– Хорошо, – похвалила хозяйка. – И крупные все какие…

– Мне Михалыч еще свою рыбу отдал. Говорит – гостям на закуску.

Вошла Вика, в длинном махровом халате. На голове – намотанное чалмой полотенце. Из-под него на лоб выбивалась мокрая темная прядь. Лицо ее было румяным.

Она приложила к щекам Артура горячие ладони.

– Замерз, рыбак?

– Чуть-чуть… – улыбнулся Сибирцев и поцеловал ее.

– Мы в баню сходили, – сказала Вика. – Ты тоже иди, помойся. Только недолго. Скоро уже молодые приедут.

Баня стояла тут же, во дворе. Маленькая, с низким потолком и крохотными мутными окнами.

Входя, Артур больно ударился головой о косяк. Чертыхаясь, оставил в предбаннике одежду, полотенце и полез на полок.

Раскаленные камни дышали жарой. Плеснув на них воды, Сибирцев с наслаждением принялся хлестать себя березовым веником. Горячий воздух обжигал тело и ласкал душу. После нескольких часов на ветру и морозе лучшего и желать было нельзя.

Попарившись, Артур спустился с полка и, опрокинув на себя таз с прохладной водой, вышел в предбанник. Здесь было не так жарко. Он присел на широкую деревянную скамью, откинулся к стене. Приятная истома разлилась по телу.

«Сейчас бы за свадебный стол, водочки выпить, закусить чем-нибудь этаким…» – расслабленно подумал Сибирцев.

Ему вдруг вспомнилась собственная свадьба. Суета, хлопоты, приготовления… Тягостные минуты торжества, ритуальные поцелуи под крики «Горько!», оживленные лица гостей, усталые глаза родителей… Когда все осталось позади, Артур почувствовал себя счастливым. И это ощущение, абсолютного счастья долго не покидало его… Просыпаясь утром, они с Викой не спешили вставать. Лежали, обнявшись, рассказывали друг другу сны, целовались… Если не надо было идти на работу, отправлялись гулять или к кому-нибудь в гости… В ненастные дни они вообще не выходили из дома. Сутками валялись в кровати и совсем не скучали вдвоем… Потом Вика забеременела. Появления ребенка ждали с благоговением. Закупали пеленки, распашонки, думали, как назвать, гадали, кто будет – мальчик или девочка? С рождением дочери беззаботная жизнь закончилась. Артур самоотверженно помогал супруге, чем только мог: стирал, мыл полы и посуду, ходил по магазинам, ночи напролет просиживал возле детской кроватки… Это был нелегкий период. Но когда он закончился, что-то ушло из их отношений. Первым заметил это Артур и очень обеспокоился. Чувствуя, что Вика с каждым днем все больше и больше отдаляется, он пытался вызвать ее на откровенный разговор, но жена каждый раз этого избегала. «Будь проще, – говорила Вика. – зачем все усложнять?». Холодом веяло от ее слов… Артур страдал оттого, что не мог ничего изменить. Может, он что-то делал не так, в чем-то был не прав? Может, надо было вести себя как-то иначе? Никогда раньше Артур не задумывался над этим. Он просто любил…

Молодых встречали хлебом-солью. Мать жениха внесла свежий, только что испеченный каравай.

– Посмотрим, кто будет в доме хозяин?

Народ, толпившийся во дворе, оживленно загудел. Невеста жеманно протянула ручку в белой перчатке, намереваясь отщипнуть кусочек. Тотчас раздались протестующие крики:

– Так не пойдет!.. Зубками, зубками!

Придерживая фату, девушка нагнулась и откусила от каравая. Окружающие оценили ее скромность.

Жених действовал решительнее. Он уверенно вцепился в податливо хрустнувший золотисто-коричневый край и, встряхнув головой, вырвал большой кусок.

Со всех сторон послышалось одобрительное:

– Вот это по-нашему! По-мужски!

– Молодец, парень, дело знает!

– У него, жена вот где будет!..

Молодые отправились в дом. Из толпы в них горстями бросали жито. Так принято, чтобы жизнь удалась. Казалось, что они идут под желтым дождем.

Столы были накрыты. Гости принялись шумно рассаживаться. Раскрасневшийся, видимо, от мороза, тамада произнес первый тост…

Артур и Вика заняли места возле окна, неподалеку от жениха с невестой. Рядом с ними оказался майор-танкист – родственник хозяйки дома. Он был в форме и при всех регалиях.

«Свадебный генерал», – усмехнулся про себя Сибирцев.

Его не радовало это соседство. Майор сидел рядом с Викой… Еще раньше Артур заметил, как он постреливал глазами в ее сторону. И то, что сейчас офицер оказался рядом с его женой, вызывало неприятное чувство. Но куда денешься? Не меняться же местами!

Поначалу гости вели себя скромно. Пили только под руководством тамады. Однако постепенно оживились, заговорили громче, начали наливать самостоятельно.

– Горь-ко! Горь-ко! – все настойчивее скандировали они. Молодые вставали и покорно целовались.

Потом один из гостей, забравшись под стол, снял с ноги у невесты туфлю и стал требовать, чтобы ее наполнили водкой. От него откупились бутылкой коньяка. Довольный, он тут же отпил из горлышка половину и был препровожден в комнату отдыха.

Рыжий парень в клетчатых штанах уверенно растянул потертые меха старенькой гармошки, легко пробежался пальцами по ладам и запел высоким, но сильным голосом протяжную русскую песню. Его поддержали… И вот уже целый хор выводил нечто душевное.

Вика оживленно болтала с военным. Можно было подумать, что не Сибирцев, а он приходится ей мужем.

Артур молча ковырял вилкой салат. Ни есть, ни пить не хотелось.

– Ты чего такой? – наконец обратила она на него внимание.

– Какой?

– Сидишь, как бедный родственник… Чем недоволен?

Артур промолчал… Не хватало еще устроить здесь скандал. Людей смешить.

«Неужели она не понимает, что ведет себя неприлично? – раздраженно подумал Сибирцев, – Если пришла с мужем, то и держи себя соответственно».

Но Вику меньше всего волновали переживания супруга. Она обладала поразительной способностью никогда не чувствовать себя виноватой.

В одной из комнат молодежь организовала танцы. Оттуда доносилась громкая музыка.

– Разрешите пригласить вашу даму? – вежливо поинтересовался майор.

– Если она не против… – кивнул Сибирцев.

Вика не возражала. Они выбрались из-за стола, и пошли туда, где в тесноте и полумраке медленно кружились пары.

Артур проводил их долгим взглядом. На душе было муторно. Из последних сил он пытался сохранить невозмутимость… Ужасно, когда женщина отдает предпочтение другому. Особенно, когда делает это публично. И, к тому же, если эта женщина – твоя жена.

Сибирцев налил себе водки. Только сейчас он заметил, что большинство гостей уже изрядно навеселе. Оставаться трезвым в такой компании было просто невозможно. Уйти? Но идти некуда. Одним словом, выбирать не приходилось… Артур выпил, наспех закусил остывшей картошкой с мясом. Стало как будто легче. Он достал сигареты и вышел в коридор покурить.

Возвращаясь назад, Сибирцев заглянул в комнату, где танцевали разомлевшие от обильной выпивки гости. Среди них, плавно покачиваясь в такт музыке, кружились Вика и офицер. Он что-то шептал ей на ухо, а она, задорно смеясь, откидывала назад голову и встряхивала распущенными волосами.

Артур содрогнулся от ревности.

Он сел за стол, взял большой фужер с остатками клюквенного морса, наполнил его доверху водкой и разом выпил.

Долго сидел неподвижно, погружаясь в хмельную трясину. Ноги стали тяжелыми, в уши словно ваты набили. Как в тумане поплыли перед ним чьи-то лица.

– Эй, ты когда успел набраться? – услышал Артур удивленный голос жены.

– В каком… смысле? – с трудом ворочая языком, произнес он.

Крепкие руки помогли Сибирцеву подняться… Потом его куда-то повели… Идти было трудно. Пол качался и уходил из-под ног.

Не раздеваясь, он упал на кровать. Кто-то помог ему снять ботинки и сунул под голову подушку.

…Артур проснулся от тошноты. Открыв глаза, он не сразу понял, где находится. Жены рядом не было… Сердце тревожно заколотилось. Он сел на кровати и тут же почувствовал, как пол поднимается, а стены и потолок начинают стремительно вращаться.

Сделав над собой усилие, он встал и пошел к выходу. «На воздух!.. На воздух!» – билось в голове.

Распахнув дверь в сени, Артур увидел обнявшихся – мужчину и женщину. Они целовались… В тусклом свете блеснули золотые погоны майора. Женщину он тоже узнал. Это была Вика.

Глава 6

Хороший друг не обязательно тот, кто всегда рядом. Иногда он может надолго исчезать из твоей жизни. Но если понадобится, ты знаешь – он обязательно выручит: даст денег взаймы, поможет перевезти старый диван на дачу или просто, молча, побудет рядом, когда тебе плохо.

Таким другом был для Артура Виктор Паромов. Они вместе учились в школе, занимались боксом, ездили на соревнования. Потом Виктор поступил в университет, на факультет журналистики, успешно закончил его и, получив диплом, стал работать корреспондентом в городской газете.

Артур позвонил ему.

– Слушай, пошли сегодня в кабак.

– Что за повод? – удивился Виктор. – Выиграл в «Спортлото»? Или заслуженного присвоили?

– Ты идешь или не идешь?

– Вообще-то мы с женой сегодня в гости собирались… Ладно, приезжай, обсудим эту тему…

Паромов встретил Артура радостной улыбкой. Он только что закончил писать статью и пребывал в прекрасном настроении.

– Чайку сообразить?.. Или кофе?

– Не хочу ничего.

Сибирцев прошел в комнату. На письменном столе стояла печатная машинка, а вокруг нее и на полу валялись смятые, скомканные листы.

– Что за бардак? – строго спросил Артур.

– Это не бардак, а творческий беспорядок, – парировал Виктор, сгребая мусор в корзину.

На диване Сибирцев увидел раскрытую книгу. Поднял ее, машинально пролистнул несколько страниц.

– Все классику штудируешь?

Потом глянул на обложку и рассмеялся… На твердом черном глянце золотом было тиснуто: «Чиполлино».

– Я и не знал, что у тебя такой изысканный вкус.

– Это сын, Колька… Разбрасывает, где попало…

– Ладно, не оправдывайся. С тобой все ясно… Скажи лучше, в ресторан идешь?

– Придется жене соврать, что получил срочное задание…

Ресторан «Полярная звезда» призывно сиял разноцветными огнями. Друзья вошли в полутемный холл, сдали в гардероб верхнюю одежду и поднялись по широкой лестнице на второй этаж.

Вечер еще только начался, поэтому народу в зале было немного. Они сели за свободный столик.

Рядом в одиночестве скучал полный мужчина средних лет. На нем были строгий черный костюм, белая рубашка и яркий галстук в красно-синюю полоску. Судя по всему, он чувствовал себя неуютно: то и дело вытирал белоснежным платком пот со лба, поправлял без нужды очки, беспокойно оглядывался по сторонам.

Чуть дальше сидели две молодые женщины. Непритязательные «химические» прически и избыток грима на лицах делали их похожими друг на друга.

Еще дальше расположилась шумная компания. Пятеро коротко стриженых парней отмечали какое-то событие. Их раскатистый смех и громкие выкрики разносились по всему залу.

Артур открыл меню, равнодушно пробежал глазами по строчкам. Цены совершенно не тревожили его. Даже, наоборот – чем дороже, тем лучше. Ведь он затем и пришел, чтобы оставить здесь все, что имел.

За успешное выступление команды на последних соревнованиях Сибирцев получил от областного спорткомитета премию. Призовое место оценили по достоинству. Артур был рад. Он давно хотел сделать жене какой-нибудь подарок, но все не получалось – не хватало денег. А тут, на тебе, прямо с неба свалились! Он уже высмотрел ей замечательную золотую цепочку с маленьким изящным кулончиком. Но купить так и не успел… А теперь, после того, что произошло, об этом не могло, быть и речи… Часть денег он потратил на дочь, остальные решил прогулять. Все, до последнего рубля.

Виктор видел, что с другом происходит что-то неладное, но ни о чем его не спрашивал. И Артур был ему благодарен. Невыносимо, когда к тебе лезут в душу. Даже из лучших побуждений.

Подошел официант, одетый, как судья в ринге. Внимательно выслушал Сибирцева, почиркал карандашом в блокноте – и через несколько минут на столике появились холодные закуски и водка в запотевшем графинчике.

– Горячее, когда подавать?..

– Мы не торопимся, – ответил Артур, разливая водку по рюмкам.

Они выпили.

– Знаешь, кого я видел на днях? – спросил Виктор.

– Кого?

– Быкова… Он сейчас в областной администрации работает, курирует торговлю. С импортом что-то связано… Он говорил, как должность называется, но я не запомнил. Местечко, надо полагать, тепленькое… Деловой такой стал, ты что! Шикарная иномарка, кожаное пальто, пальцы веером…

– Взятки, наверное, берет.

– Кто его знает?.. Не пойман – не вор. Умеют люди жить, не то, что мы… Что мы можем? Морду кому-нибудь набить или статью написать?

– Это не так уж и мало.

– Но и не слишком много… Тебе вот твоя работа нравится?

– Не задумывался…

– Когда-нибудь задуматься придется. Или так до старости и будешь с пацанами возиться?.. Учиться тебе надо. Поступай, пока не поздно, в институт или университет. Можно заочно… Ты же в школе на хорошем счету был. Учителя тебя всегда хвалили. Сочинения, помню, вслух перед классом читали…

– Мне уже двадцать семь, я многое успел забыть.

Они налили по второй и снова выпили. Народ между тем прибывал.

– Обрати внимание… – тихо сказал Виктор, указывая глазами на женщину в пестром платье, быстро идущую по проходу между столиками. – Шагает, будто отставной прапорщик… Заметь, ничто так не выдает суть женщины, как походка. Здесь она вся на виду. Достаточно мимолетного взгляда, чтобы определить ее природу… Конечно, я не имею в виду уровень интеллекта или характер. Тут легко ошибиться. Но вот насколько она сексуальна, могу сказать с точностью до девяноста девяти процентов.

– Ну и каков темперамент у этой?

– Холодна, как лед в Антарктиде.

– Неужели?.. Откуда у тебя такие познания?

– Жизненный опыт…

Заиграла музыка. Паромов огляделся по сторонам.

– Да-а… Выбор сегодня небогат. Вот разве что эта парочка. Пойдем, пригласим? Ты черненькую, а я беленькую, или наоборот… Тебе какая больше нравится?

– Все равно, – пожал плечами Артур.

– Тогда я беру блондинку… Как мило они беседуют. Сейчас мы прервем этот затянувшийся диалог.

– Интересно, о чем у них разговор?

– О мужиках, конечно, о чем же еще!

– Хотелось бы хоть раз послушать, что женщины о нас между собой говорят.

– Чего тут слушать? Я и так знаю… Красивые и стройные рассуждают примерно так: «Ах, эти мужчины! Они такие привязчивые, такие ранимые и доверчивые. Ну, прямо как дети…» Некрасивые, но стройные: «Мужики?.. Да у них одно на уме! Кобели несчастные!» Некрасивые и нестройные – «Мужчины… Эти дегенераты и импотенты? Покажите хоть одного настоящего!»

– Смешно… Беда только в том, что все мы когда-нибудь станем некрасивыми и нестройными.

– Ты прав, это неизбежно… Боишься старости?

– Не знаю, – вздохнул Артур. – До нее еще надо дожить.

– А я боюсь. С содроганием думаю: неужели наступит день, когда девушки и молодые женщины будут смотреть на тебя с равнодушием, или того хуже – с презрительной гримасой… У меня есть приятель. Сколько его знаю, он всегда встречался только с женщинами намного старше… Ему легче… По статистике, на одного дееспособного шестидесятилетнего мужчину приходится как минимум три женщины его возраста. Под старость он вполне сможет завести целый гарем… А мне что делать? Ведь я люблю только молодых и красивых.

– Извращенец…

– Тебе все шуточки, а я серьезно… Представь, понравится мне лет в шестьдесят молодая женщина. Как тогда быть? Попробуй, начни открыто ухаживать! В лучшем случае прослывешь чудаком. Общественное мнение такие вещи не приветствует… Но, главное, понравятся ли твои ухаживания самой женщине? «Смешон, охваченный страстью старик», – так, кажется, говаривал классик?

– В шестьдесят лет вряд ли ты будешь считать себя стариком, – сказал Артур. – И потом… Все относительно. Мы меняемся, и мир вокруг нас меняется вместе с нами. Ничего не стоит на месте, все в непрерывном движении… На каком-то временном отрезке мы воспринимаем окружающую действительность так, а на другом – совершенно иначе… Я, например, хорошо помню, что все воспитательницы в детском саду казались мне одинаково толстыми, неуклюжими и совершенно непривлекательными. А сейчас я смотрю на фотографию другими глазами и вижу – это же совсем молодые девчонки, все симпатичные и фигуристые.

– Ты хочешь сказать, что когда я доживу до шестидесяти лет, моим идеалом станет увядающая женщина?

– Я говорю об относительности… А что может быть относительнее женской красоты? Про одну и ту же женщину несколько мужчин могут сказать: «Симпатичная», – «Так себе», – «Что-то в ней есть», – «Ничего хорошего», – «Она божественно прекрасна!» Кто из них прав?

– Тот и прав, у кого больше прав… – усмехнулся Виктор. – Ладно, кончай трепаться. Наливай, и пошли девушек приглашать. Пока их не увели…

Женщины оказались двоюродными сестрами. Артур танцевал с брюнеткой. Она непринужденно болтала, все время улыбалась и кокетничала. Сибирцев узнал, что у нее есть муж и ребенок, но сейчас они уехали к родственникам погостить, и она, загрустив в одиночестве, решила пойти с сестрой куда-нибудь поразвлечься.

Танцуя, она тесно прижималась к нему, и Артур телом ощущал, как твердеют под платьем ее маленькие упругие груди. Вторую неделю он спал отдельно от жены, поэтому внезапная близость незнакомой женщины повергла его в трепет. Во всем ее облике виделось что-то таинственное, манящее…

Танец закончился. Сибирцев проводил женщину и вернулся на место. Паромов уже сидел за столиком.

– Кошмар! – сказал он, покачивая головой.

– Что такое? – удивился Артур.

– Представь себе, ее зовут Оля…

– Ну и что? Имя как имя. Не Горгона же!..

– Это наваждение… Уже два года я знакомлюсь с девушками и всякий раз это либо Оля, либо Марина. Ты понимаешь?.. Оля, Марина, Оля, Марина, Оля, Марина… Словно во всем городе нет женщин с другими именами. Причем никогда не бывает так, чтобы подряд две Оли или две Марины. Только строго по очереди! Мистика какая-то… Скоро вместо того, чтобы спрашивать имя, можно будет предлагать пари: «Хотите, угадаю, как вас зовут?..»

– Не отчаивайся, найдем тебе какую-нибудь Клаву.

– Ну, а ты-то как, познакомился?

– Конечно.

– Поинтересовался планами на вечер?

– Еще не успел…

– А чего тянуть? Давай, договаривайся, берем шампанского, ловим такси и едем к моему знакомому на квартиру. Его сейчас дома нет. Вот ключи.

Виктор потряс звенящей связкой.

– Прямо сейчас? Я даже не знаю… – замялся Артур.

– Ты чего? – приподнял брови Виктор. – Ни разу жене, что ли, не изменял?

– Нет.

Они замолчали. Возникла неловкая пауза.

– Подожди, я сейчас, – сказал Виктор. Он подошел к музыкантам, о чем-то с ними поговорил и вернулся за столик.

– Сюрприз для тебя… – многозначительно произнес он.

Зазвучала музыка. Мелодия была Артуру знакома. С этой песней он отмечал свое восемнадцатилетие.

 
Призрачно все, в этом мире бушующем,
Есть только миг, за него и держись.
Есть только миг, между прошлым и будущим,
И именно он называется жизнь.
Вечный покой, сердце вряд ли обрадует,
Вечный покой, для седых пирамид.
А для звезды, что сорвалась и падает,
Есть только миг, ослепительный миг.
 

Давно ли вот так же сидел он в ресторане, в окружении близких друзей, и слушал эту песню? Ее заказывали в тот вечер неоднократно. И всякий раз объявлялось, что исполняется она в честь именинника – Артура Сибирцева… «Где-то вы сейчас, друзья-товарищи, – подумал он. – Один убит ножом в горло в пьяной драке, другой – в тюрьме, третий – спился, четвертый после автокатастрофы прикован к постели… Всех разбросало, будто ураган прошел… А ведь, в сущности, – обычная жизнь».

 
Пусть этот мир вдаль летит сквозь столетия,
Но не всегда по дороге мне с ним.
Чем дорожу, чем рискую на свете я,
Мигом одним, только мигом одним.
 

Артур вздохнул… Полузабытая музыка рождала печаль. Но печаль эта совсем не походила на ту безысходную тоску, что терзала его душу в последнее время.

– Спасибо, – сказал он. – Как ты вспомнил?

– Не знаю, – улыбнулся Виктор. – Сентиментальным, наверное, становлюсь.

А в зале той порой продолжалось веселье. Публика выпивала и закусывала. На пятачке, свободном от столиков, медленно кружились пары.

Мужчина в черном костюме уже не страдал от одиночества. Рядом с ним сидели три миловидные женщины. Он ухаживал за всеми одновременно и, судя по всему, теперь уже мучился от того, что не знал, кому отдать предпочтение.

Двоюродные сестры томно поглядывали на Виктора с Артуром, ожидая, когда их снова пригласят на танец.

Пятеро молодых парней вели себя все более раскованно. Всем своим видом хотели показать, что круче их здесь никого быть не может… Сначала они намеренно обрызгали шампанским проходивших мимо девушек, потом нахамили пожилой паре и, наконец, придумали себе увлекательное занятие – попадание огрызком яблока в тарелку! Не свою, естественно… Чем дальше располагался столик, тем оживленней приветствовалось попадание.

Артуру это не понравилось. Меньше всего ему хотелось сейчас ввязываться в какую-нибудь историю. Но не успел он подумать об этом, как в его тарелку шлепнулось надкусанное яблоко. Брызги соуса оросили лицо и рубашку. Послышались восторженные вопли подгулявшей компании.

Не зная, как отреагировать на эту выходку, Сибирцев растерянно посмотрел в их сторону. Увидев его пятнистое лицо, те заржали еще сильнее.

– Чего уставился? – оскалился бритый крепыш.

Артур ощутил, как у него задрожали колени. От ответа зависело дальнейшее развитие событий. Если промолчать, может, все на этом и закончится…