По лагерям

Была такая прореха в обороне Замка – неприметные борозды между блоками. Трюк я проделывал не единожды, но прежде – только в прошлом сценарии. Доспехи с непривычки стесняли движения, то и дело я поглядывал на голубчиков под стенами, но все обошлось.

Неслышно крадясь и частенько прислоняясь к холодному полу да остывающим стенам, спустился с башни во двор, повернул налево, прошел вдоль стены тишком и оказался у капеллы магов.

Вход в капеллу был открыт. Как и другие здания во дворе Замка, обитель магов оставался незащищенным: кто посмеет напасть исподтишка, в самом сердце Родного Лагеря? Немыслимо!

Я вошел в просторную залу, стены которой были украшены фресками поклонения огню, поделенные пилястрами. На каменном полу ярко горела пиктограмма, выложенная из небольших оплывших свечей. По невидимым линиям, соединяющим огоньки, проходило свечение, переливаясь всеми возможными цветами, медленно гасло, возникало вновь. Знак был непонятен, незнаком, но красоту и трепет колдовства я оценил.

Дальше, в переливах охранных чар, стоял табернакль, а стены вокруг были расписаны золотом – руны и знаки, языка которых я не знал.

Из лона капеллы доносились похрапывания и сопения; кто-то бубнил себе под нос.

Я слышал о таком: маги бормотали во сне, сотворяя заклинания, а просыпались уже охваченные пламенем, или находили себя в предместьях других лагерей, с камнем телепортации зажатым в кулаке. И смех и грех!

Немедля, я направился в дальнюю комнатушку, где хранили эликсиры. Темная прохладная каморка в дальнем закутке капеллы была заполнена искрящимися склянками и небольшими бутылями, заботливо расставленными на деревянных стеллажах вдоль стен. На полу были сундуки.

Я двигался предельно тихо, но броня малость позвякивала и шуршала. Конечно, приходится чем-то жертвовать в угоду защите и вольготности, с которой носишь сей armor.

Я смело принялся хватать бутыли и склянки, совать в инвентарь без разбора. В какой-то момент мне послышалось, что в одной из комнат возникла хлопотня, я тут же замер, напряженно следя за каждым звуком, сколь безобидным тот ни казался.

Потом все стихло, бросив эликсиры, второпях я прильнул к сундуку. Действовал поспешно и грубо, да к тому же выяснилось, что навык нынешний заметно уступал тому, которым я владел на прошлом сценарии.

Спустя пару изведенных отмычек замок поддался, я наконец запустил руки в сундук, уже изрядно вспотевший.

Xp+

Эликсиров оказалось в обрез. До меня здесь явно кто-то побывал, изрядно почистив сундуки нерасторопных чародеев. Кто бы мог подумать – зачаровывают вещи, пользуют камни телепортации, стоят в серьезных схватках, но замки на сундуках обыкновенные! Как у рудокопов!

Подозрительная возня, затем шаги в одной из комнат. Я подорвался, забыв про всякую скрытность, быстро зашагал к выходу, желая поскорее убраться.

Возле зашторенной кельи поджидал маг с огненной стрелой в руках, которая переливалась языками пламени, но не обжигала творящего, не палила широкие узорчатые рукава пунцовой робы.

Я ошалел и сразу пустился наутек, не оглядываясь. В спину летели огненные стрелы и ругательства – выдавал маг получше всякого сапожника!

Стражники опешили, завидев бегущего голубчика, у которого доспех был обложен пламенем, и не среагировали; мечи лязгнули, только когда подоспел волшебник, выкрикивающий невесть что.

По ошалелости я заржал, жадно глотая воздух: сказалось напряжение и комичность происходящего.

Выбежав за тын через южные ворота, кинулся в реку и только в тот момент перестал хохотать.

Предстояло выждать некоторое время, прежде чем возвращаться в Родной Лагерь.

Я вышел на берег и двинулся вдоль реки, намереваясь посетить одного голубчика с трудным именем Ковал.

***

Изначально Ковал был подмастерьем, помощником, аппрентисом кузница в Родном Лагере, но его так достали вопросами «Что ковал Ковал?», «Когда Ковал ковал, что делал ты?» в его присутствии, что подающий большие надежды кузнец решил податься в охотники – ушел в дикие места, недалеко от Лагеря, поставил там хижину и занялся нужным промыслом.

Делал Ковал все грамотно, с расстановкой, и вскоре к нему стали ходить на поклон: советовались по охотничьему делу, желали обучаться у него, даже завелись покупатели, потому Ковалу стало без надобности ходить в Лагерь, разве только по личным вопросам, да по скуке, которая нет-нет, да возьмет в одиночестве.

А имя он пообещал сменить на более благозвучное и длинное, но как по мне – Ковал – отличный вариант.

Конечно, Ковал бы и ковал дальше хорошие мечи да armor, если б не достали. С другой стороны – толковыми охотниками нынче не разбрасываются. «Потому – к лучшему»: заключили голубчики в Лагере.

Добрался к вечеру, хижина, или даже небольшой домик али изба, погружалась во тьму. Когда я подходил, издалека было уже сложно разглядеть очертания. Ковал стоял на крытой просторной веранде с ровным дощатым полом подле своих трофеев, тщательно что-то разыскивал.

Мы немного поторговались, а потом уселись у костра вести тихий разговор и покушать, все же время было позднее.

Вел я себе осторожно: в беседе старался не говорить лишнего, не выяснять, возникший Ковал, или бездушный – ненароком переместиться на другой сценарий разок другой в мои планы не входило.

Поговорили обо всем, в том смысле что ни о чем. Охотник рассказал, как давеча пасущихся Вренов добыл, целых пять штук!

Я присвистнул, но не стушевался, поведал, что надысь совладал со стаей кобачей, хвастался, как потом собирал трофеи, хотя о таком только слыхивал. Закладывать-то я умею, приноровлен, особенно, когда ситуация позволят или, куда важнее – требует.

Ковал слушал, кивал, да приговаривал: «Эх, ну даешь!»

По его смуглому лицу то и дело проплывала улыбка, оголяя неприлично ровные зубы, глаза то и дело бегали по сторонам, а когда возвращались к тебе, то блестели, живо и ярко. Еще немного и я решил бы, что он возникший, но случай позже подтвердил мою догадку безо всяких умозаключений и выстраданных сомнений.

Диалог постепенно исчерпывал себя, и на последок Ковал невзначай добавил:

– Не смей перечить Великому Магнату, он бездушный.

Я ждал, что после этой фразы Ковал снова улыбнется, оголив ровные белые зубы, но выражение его было серьезнее некуда.

А оно и понятно!

Я бы еще тарыбарил да закладывал, ведь располагал беседчик, пусть и ерничал иногда, раскусывая всякую ложь, но горизонт давно утонул в синей мгле, и вскоре опустилась ночь; лес размешался с небом, лишь теменью непролазной определяясь для глаз. Потом и звезды выступили, а все что под ними – все одним целым стояло.

На следующий день, ни свет ни заря, я проснулся и глубоко вздохнул – начинался день, начинался путь.

Зачинающийся костерок курился дымком, внутри прорезалось слабое пламя.

Я глянул вдаль – лесу не было ни конца, ни края, хоть и под куполом весь.

А ведь человека тянет даль и ширь, высота, глубина мира, неизвестное-невиданное, опасное приключение, внутри которого доведется размахнуться, почувствовать простор души и сладость бытия.

Разве так положено: ходить под куполом и желать о таком?

Будь нашей долей только та земля, на которую отправили и только одна эта жизнь, стали бы мы задумываться о ширях и далях, высоте и глубине?

Очевидно, дали нам много больше.

Тихое ликование наполнило душу, а мир ограничился безмолвием, как и следовало замыслу: прекрасная немота, окружающая путника – доказательство (его) пути. Ибо только путник резонирует с миром, молчащим всеми формами пространства.

Я отправился в путь, ни сказав Ковалу ни слова.

Вдоль тропинки, проходящей по краю опушки, тянулись невысокие деревья, в две хижины высотой, росли очень густо.

В высокой жёсткой траве проглядывались ягодки, одинокие цветочки, точно как на картинах, которые я видел в замках.

Я полез в инвентарь и достал железяку, что в прошлом сценарии была недоступна, отчего – догадывался.

Шел я быстро, случалось – переходил на бег, вопреки внушительным, в сравнении с прошлым сценарием, доспехам.

Загнутой железякой работал стремительно, даже удивлялся, в уме подсчитывал, сколько ударов совершалось за пару секунд боя!

Было непривычно: ударов не счесть, а эффективность низкая. И главное – дальность атаки никудышная, будто на кулаках дерешься. Намахаешься железякой, врага уложишь, а тому засадить все же удается, поспевает зверина.

Другое дело – двуручный меч. Такого в прошлом сценарии не было. Не бой, а песня! Машешь на расстоянии, зверье так и падает навзничь, подойти не успевает. Одно плохо – тяжелый, не размахнешься от души.

Наручи непривычно переливались солнцем, точно натертые до масляного блеска. Я двигался с двуручником наготове, немного неуклюже, но с уверенностью в исходе боя.

Вот Врен ловко выпрыгнул из-за орешника, где земля была изрыта. Я смело и решительно применил нехитрую комбинацию, разящую зверя наповал: влево, вправо, влево, вправо, блок, влево, вправо, блок, влево, вправо…

Xp+

Врен повалился, я победно убрал внушительный меч за спину, тихо торжествуя.

Миновав опушку леса, вышел на небольшой раскатистый холм.

Вокруг ни души, ни зверины. Я остановился. Был слышен шорох ветра, проносящийся по суховатой палой траве, которой порос холм; прыткий и быстрый, свистел над податливым покровом зелени. Дышалось прекрасно.

Бывает, выйдешь из периметра на природу, в дикую местность, так светлая радость наполняет душу, красота неописуемая глазам представляется. Идешь, невольно любуешься, красой родного края услаждаешься, а к соседним лагерям приблизишься, так и каждую щепочку рассматриваешь, на небе новые облака ищешь. А кто еще поведает, как все устроено, если не ты сам?

***

Я остановился, оценивая непроходимую горную гряду, которая опоясывала Мир прямо по краю купола. Поросшие лесом скалы, недоступные и манящие, под лучами рассвета али в янтарных переливах выглядели особенно возвышенно, заполняли пространство благолепием. Душа ликовала при виде такой красоты.

Splendid – вырвалось у меня.

Впереди был обрыв с небольшим водопадом, что сеялся понизу крупным дождем, формируя речушку, в которую вся эта вода собиралась, а дальше – петляла по зарослям цветочных и ягодных кустарников, наполняла еле слышным журчанием округу.

Пройдешь вдоль речушки и выйдешь на то самое место. Вон – камень, на который я взбирался, спасаясь от ящуров, за ним проход. Must be there!

Обогнув ящеров хитрой тропой, я приблизился к месту, где был проход, глазами очерчивая его пределы. Достав железяку, сразу решил попробовать горную породу.

На удивление, под ударами орудия порода осыпалась. Булыжники откалывались, легко падая мне под ноги, и в одну секунду вдруг все осыпалось – проход скинул маскировку. Предо мной зияла знакомая темень, ведущая в Дикий Лес.

Loading…

Со стороны Дикий Лес виделся прежним. Агатовые стволы, неодетые, с застылыми ветвями-саблями стояли неприветливо; твердо, не шелохнутся от ветра. Неба, как и прежде, не видать.

Сурово и пусто Лес встречал гостей с Большой Земли.

Вместе с тем, что-то поменялось, я сразу решил по тому, как лежала земля, застыло толпились неодетые деревья и звучали рваные отголоски волшебных тварей: в воздухе маячило новое, обновленное.

Проход был снова открыт, сердце потому наполнилось радостью. Не быть мне ослом и болваном в глазах возникших!

А цель моя, что и прежде, была в жадном поиске Темных Грибов. Теперь я находился на другом сценарии, без ингредиентов, предстояло запастись впрок перед уходом, хищно поворошив Лес. У нас в мире учат – бери с запасом, коли есть, где взять.

Первыми встречали огненные вепри, которых на Большой Земле не встретить. От существ тянуло серой и чем-то паленым.

Уверенности в исходе боя на новом сценарии оказалось больше, но и враги, куда же без этого, заметно повзрослели. Напали первыми, свирепые огненные кабаны.

Дрался с ними отважно, не жалел взмахов и выпадов, но успехом такой поединок не увенчался. Все же я охотник-истребитель, если вижу зверя на пути – разношу тварину на куски, пока не успеет обозлиться.

Вести бой с такими кабанами, честный и открытый – только меч опалять, обжигаться-скалиться при ударах и замахах.

Была вещица на такой случай, как по заказу. Исход применения магического оружия непредсказуем, может – вовсе истрачу, но experience говорил: надо пулять, не в пустую улетит!

Вынул свиток из инвентаря, быстро развернул. Стрела холодила ладонь, обдавала до локтя прохладой, светя неяркой синевой, как если бы лед смешали с ясным, синим небом.

Стрел только две, и шанса на ошибку нет, либо целься ладно и основательно, либо устраивай танцы с мечом до пота.

Стрелы с характерным колдовским звуком вонзились в туши огненных вепрей. Чуть погодя, кабанчики повалились, а стрелы начали таять, несколько быстрее, чем сказочные твари.

Xp+

Xp+

Я перевел дух, во рту было сухо. Еще заметил как прохладен был Дикий Лес.

Пошли мрачные прямоходящие быки в шлемах, что медью отливали. Опасные и долгоиграющие противники, которых одолеть непросто.

Я драпал ни один раз, извел кучу стрел – драться с двумя бычарами забоялся. Одолел только двуручником, уже изрядно покоцаных тварей. А вслед за тем взяла досада. Грибов за быками не было.

Потом изводил надутых ящуров с дубовой чешуей. Пробить выходило лишь со второго удара. Истреблял зеленых увальней. Но грибов попалось только два. Чего с них будет?

Затем случилось невероятное – стали возникать невиданные доселе деревянные ящики, встречавшие прямо посреди тропы. Откуда, как? Подумал-подумал, и даже задаваться перестал.

Первый деревянный ящик был огромен, немного потерт и потаскан, но целый. С ровными досками, добротно сбитыми. Я рефлекторно потянулся за железякой разбить коробку, но замялся: поди ж ты – не вышло! Сделал вторую попытку – тщетно. Загнутая железяка повисла в инвентаре, как на прошлом сценарии.

Я достал двуручник и принялся отгибать доски, засовывая лезвие в щели меж них. Работал нерасторопно, неумело, но доски затрещали. Через пару минут передо мной стоял разворошенный ящик, а на дне таилась белая сумка.

Я пригляделся – на ней ровный алый крест, истертый и выцветший. Тоненькая, какая-то резкая лямка; и ломанная. Сумка выглядела твердой, цельной.

Оторвав голыми руками остатки досок, я потянулся к ней. В следующую секунду произошло чрезвычайно неправдоподобное: сумка исчезла, armor отозвался мягким приятным звуком и вмиг прекратил. Настолько легкий да гладкий сигнал, что почувствовал я прилив сил, свежесть, как после здравящего эликсира.

Вот так дела!

Следующий сюрприз я обнаружил возле логова, где пыхтели носами, выпуская пар, знакомые прямоходящие быки с огромными ржавыми топорищами (не те, что были в медных шлемах). Что-то подсказывало – за ними россыпь грибов. Я приноровился отбирать по внешним признакам, возле какого куска земли прорастали заветные грибы. Логово стояло именно в таком месте.

Ломая ящик и следя за тварями, я высматривал отломившиеся доски. Те исчезали и растворялись, подобно поверженным тваринам. Внимание приходилось рассеивалось на несколько сторон.

На дне лежала диковинная штука, приближаться к которой я забоялся.

Видно было – твердая, наверняка железная, черная и аккуратная. Походила вещь на уголок из неизвестного металла угляного цвета с мудреными насечками и рефленостями. Чем-то даже напоминала украшение, безделушку для услады глаз, да только большевата была.

Один конец уголка закруглен, а внутри какая-то трубочка, – я сразу подумал о возникшем с дробовиком. Второй конец оказался шире, и более напоминал рукоятку механизма. В месте, где уголок сгибался, была пробоина с торчащим железным язычком и каемочкой вокруг.