Долго ещё сидел Микита возле дома, чувствуя запах костров и размышляя о том, кого он должен встретить и, если Данила его друг то, что он должен был сказать, видя его грусть. Мысль сходить к доктору посещала его всё чаще.

Какое-то время спустя появилось уже знакомое желание пойти на берег реки. Он тут же встал и пошёл туда в надежде найти ответы на свои вопросы. Хоть река находилась совсем рядом, шёл он туда едва не бегом, будто вот-вот должно что-то случиться. Неподвластное чувство тянуло его туда.

У берега вдали виднелись костры, доносился смех девушек и радостные крики знакомых ему голосов.

Присев на берег, Микита думал, где ему хотелось бы находиться больше всего: здесь на берегу в компании лягушек и своих дум или в веселой компании местных девушек. Вечер на берегу был такой же, как и предыдущий. Ничего не происходило, и Микита чувствовал желание вернуться назад, домой. И не мог он понять, почему каждый раз, когда он торопливо шёл к берегу, едва дойдя до него, он уже хотел бежать со всех ног домой, а когда приходил домой – появлялось желание вернуться на берег.

Наступала ночь, веселье вдали никак не стихало и Микита, полный душевной тоски, решил идти домой и постараться уснуть. По дороге домой еле слышный смех обжигал его грудь, и сердце начинало биться сильнее от мысли, что он не может веселиться.

–Нужно идти быстрее,– подумал Микита.

Скоро придя домой, он лёг на кровать в надежде уснуть, но чуть уловимый запах костров учащал его пульс. Так он пролежал до самого утра, когда деревенские мужи уже вовсю занимались делами по хозяйству.

Шли дни, за ними проходили недели, которые были похожи друг на друга. Микита ходил ночами на берег, в надежде там кого-то встретить, никого там не найдя, он, сломя голову, бежал домой, будто там что-то горит и до утра лежал на кровати. Жизнь проходила рядом с ним, не касаясь и не тревожа его. В один лишь вечер, уходя, он прошептал: – Дьявол, забери мою душу, но позволь мне встретить Анну – плюнул и поспешил домой.

2. «Ещё пару недель»

– А почему ты тут, Александр Егорыч? Что же такое заставило тебя сюда снова приехать? Ведь не от хорошей жизни сюда люди приезжают.

– Так сложилось, Кузьма, а вот хорошая жизнь – это понятие совсем не точное и неопределенное. Там где одному плохо, другому счастье будет.

– Складно говоришь, Александр Егорыч, у тебя, говорят, даже дом какой-никакой есть, не то, что я беспризорник, да и волосы твои – через один седой, и тебе уж как шестой десяток пошёл, не иначе. Видать, всяко ты свою жизнь хорошей не считаешь. – сказал Кузьма, пытаясь узнать истинную причину нахождения здесь старика с бледной кожей.

– На, держи, Кузьма, мою пайку, у меня совсем аппетит пропал. Ты молодой, тело смотри какое крепкое, словно греческий атлет. Нужно тебе больше брюхо набивать, а у молодых аппетит всегда великий, – и протянул руку с куском пшеничного хлеба.

– Всё! Конец обеда, давай подъём, за работу! – закричал высокий крепкий человек грубым голосом.

Работяги, сидевшие вокруг ближайших деревьев, зашевелились. На лица их тут же пропадала безмятежная улыбка, разговоры прекратились. Горнорабочие начали надевать свою грязную залатанную одежду, мысленно готовясь к тяжелому труду.

Наступила тишина. В безоблачном синем небе, над отвесными скалами парил ястреб, который казался олицетворением свободы пред человеческой суетой. Каждый хотел успеть насладиться последним мгновением отдыха и величественными красотами вершин, и дремучих лесов вокруг шахты. Мгновения спокойствия и пение птиц сменили удары молотков и крики: «И-и раз, и-и два!», пыль поднялась, работа закипела. Пот валил градом с чёрных от грязи мускулистых тел. Каждый из них был частицей в огромном механизме. Казалось, этот день будет тянуться вечно, особенно тяжело было думать о семье, которая была так далеко от многих из них.

Четверо мужчин вынесли из шахты безжизненное окровавленное тело, раздавленное очередным обвалом горных пород. Смерть в шахте тут была обычным делом, она сулила лишь увеличение работы на плечи оставшихся в живых. Огромный механизм ни на мгновение не прервал своего движения.