Костяк. Часть Первая.

Глаза Шарупа выдали его с потрохами, хотя он и пытался казаться невозмутимым. На самом деле ему так же нелегко, как и Адору было пересилить мальчишескую тягу к подобным «игрушкам».

– Я знаю, как действует импульсник и умею им пользоваться.

– Да? – Удивился Нам. – Кто же тебя этому научил?

– Один «дальняк». Мастер Энка так захотел. Он считал, что такое знание пойдет мне на пользу.

– Хм. Интересный рокан, наш мастер Энка… Ну, держи!

И с этими словами Нам, не оглядываясь, бросил оружие через плечо. Сидевший позади него Шаруп был к этому готов и уже почти ощутил в ладони приятную знакомую тяжесть, но неожиданно импульсник оказался в руке Адора. Причём последний имел вид растерянный, смотрел на оружие с явным недоумением. Что заставило его перехватить предназначенный Шарупу пистолет, а главное, каким образом это так ловко получилось, он объяснить не мог. Всё произошло помимо воли, рефлекторно. Вот он увидел подброшенный в воздух предмет, в котором было что-то неуловимо знакомое. А в следующий миг рука привычным жестом подхватывает его и пальцы уже знают, как оплести рукоятку, неуловимым прикосновением снимают предохранитель. Ещё движение и он готов выстрелить в цель… Но тут внезапно родившееся знание затуманивается, Адор хлопает глазами и не может понять, как эта штука оказалась в его руке. Он знает, что это оружие, но никогда не видел его вблизи, и не умеет с ним обращаться… Шаруп смотрит на него выкатив глаза, а повернувшийся Нам, кажется, так и не понял, что произошло. Вот и Абза ничего не заметил, он слишком увлечён – управляет колёсником и одновременно сканирует спаркой пространство на наличие опасности.

– Эй, здоровяк, отдал бы ты оружие своему приятелю. – Веселиться Нам. – А то, не ровен час, отстрелишь себе причиндалы! Или мне! А ты, «рука мастера Энки», не так-то ловок, как хвастаешь. Точно умеешь с ним обращаться?

– Умею.

Шаруп справился с шоком и аккуратно забрал импульсник у всё ещё растерянного Адора.

***

– Кажется, они отстали. Что дальше, мухтар? – Двоенос с ожиданием смотрел на Седого.

Седой ответил не сразу. Понадобилось время, чтобы восстановить дыхание. Годы неумолимо брали своё. Он уже не тот… Совсем не тот молодой, крепкий и выносливый серв из дальняцкой разведки, что не побоялся гнева рокан и дезертировал, избавившись от браслета. Ради этого ему пришлось лишиться большого и указательного пальцев на правой руке. Изуродованная кисть уже не могла действовать, как раньше и тогда он, будучи правшой, приспособился делать всю самую сложную работу левой рукой. Хотя надо сказать, что, пользуясь даже только одной покалеченной правой, он мог бы дать фору иным здоровым. Всё благодаря постоянным тренировкам. Человек существо такое – многое выдержит, перетерпит, преодолеет. Если будет ради чего жить. Вот только старость остановить он не может. Вот и его, Седого, расцвет давно миновал. Поэтому сейчас, пробежав всего-то с десяток километров, он уже пыхтит, как старый барсук.

Наконец Седой отдышался.

– Не льсти себе, парень. Эти сервы даже не преследовали нас. С ними был рокан и уж если бы он захотел, то отряд шёл сейчас по нашему следу, как волки за раненым лосем. И рано или поздно нас настиг.

– Тогда я не понимаю. Почему они не погнались за нами? И как ты узнал, что среди них был рокан? Ты видел его?

– Я почувствовал его. Это трудно объяснить. Может когда-нибудь… Когда будет время. И желание. А на первый вопрос отвечу – у них видать есть какое-то задание. Они вышли из «муравейника» не ради охоты на бродяг. Знать бы ещё зачем…

– Тогда почему они напали на нас?

– Не знаю. Может мы просто подвернулись на пути и нас посчитали легкой добычей. Решили, походя убрать с дороги. Ликвидировать. Впрочем, ублюдки не ошиблись. Мы оказались уязвимы, как только что родившийся оленёнок.

– Это моя вина, мухтар. Я был в дозоре, но не заметил опасности. Не понимаю, как им удалось так внезапно подкрасться.

– Не вини себя. Эти сервы проходят специальную подготовку, а экипировка у них, вообще закачаешься – маскировочные куртки, импульсные винтовки. У некоторых могут быть даже бичи. И не забывай, с ними был рокан. Будь он проклят…

– Не вини тогда и ты себя, Седой. Ты мудр. И ты много знаешь о сервах и даже о роканах. Я рад, что примкнул к тебе. Рядом с тобой я чувствую себя чем-то большим, чем просто бродягой.

– Спасибо за добрые слова парень. Ты тоже сразу пришелся мне по сердцу. И ты был одним из самых толковых в моей группе. В бывшей группе… Разве что только мой заместитель, Кусака, мир его праху, стоил двух таких как ты…

– Прими и мою благодарность, мухтар, за добрые слова. Кусака был достойный агай и уподобиться ему хотя бы вполовину – уже честь. Но скажи, что мы будем делать дальше? Куда теперь двинемся? Когда я только примкнул к вам, ты сказал, что в отличии от других вожаков – имеешь цель. Обещал рассказать о ней, когда придёт время. Теперь нас осталось только двое и у нас ни осталось ничего. Так может время пришло?

– Цель? – Седой задумался. – Да, у человека всегда должна быть цель. Иначе ему незачем жить. О моей цели знали, кроме меня, только трое из всей группы. Одним из них был Кусака. Теперь он мёртв. Думаю, что и двое других мертвы…

– Кто они были?

– Не важно. Они покинули группу задолго до того, как мы встретили тебя.

– Тогда откуда тебе известно, что их нет больше среди живущих?

– Потому, что если б это было не так, то что-то в этом мире уже давно бы изменилось. А я пока не наблюдаю перемен.

Сидя у обнаженных корневищ поваленной сосны, Двоенос во время разговора обстругал длинную палку, сделав её как можно прямее и сейчас умело прилаживал к ней один из своих метательных ножей, превращая в небольшое копье. Глядя, как парень быстро успокоился и занялся делом, Седой искренне позавидовал такому самообладанию. Малопривлекательный внешне, Двоенос, тем не менее, как-то сразу внушал доверие и уважение. Невысокий, жилистый, с короткими крепкими ногами, он отличался силой, выносливостью и быстротой реакций, а ещё обладал трезвым рассудком, был смышлён и исполнителен. Изуродованное шрамом лицо, плохо передавало эмоции, но чаще всего носило оттенок спокойного дружелюбия. Закончив с копьём и отложив его в сторону, Двоенос стал заплетать отросшие волосы в небольшую косичку, ловко перетягивая пряди кожаным ремешком. Из-под выбившейся черной челки на Седого смотрели внимательные умные глаза.

– Ты странно говоришь иногда мухтар и тогда я перестаю тебя понимать. Я знаю, что в свои слова ты зачастую вкладываешь два смысла. Но не знаю, какой из них главный. И ещё не знаю, что скрывается между некоторыми из твоих слов.

Седой улыбнулся.

– И ты меня порой удивляешь. Иногда из твоего хлёбова я слышу речь обыкновенного босяка, но вдруг всё меняется, и ты становишься учтив и сладкогласен, как городской голова в базарный день. Из чего я делаю вывод, что ты мастер играть со словами почище моего. Но в этом, мы потягаемся с тобой позже. А сейчас скажи, готов ли ты и дальше следовать за мной, как за вожаком? Или пойдешь своей дорогой?

– Я уже сказал тебе мухтар, рядом с тобой я чувствую себя больше, чем просто бродягой.

– И?

– Да, я пойду за тобой.

Выпрямившись, Седой некоторое время смотрел в просвет между деревьями, но на самом деле вглядывался в это мгновение в самого себя. Затем, поддавшись деловитости Двоеноса, он плюхнулся на землю и начал перематывать сбившиеся от бега портянки.

– Значит так. У нас остался один пистолет с пятью патронами, твой самострел, два больших ножа и ещё эти, метательные. Кстати, сколько их всего у тебя?

– Шесть.

– Значит ещё шесть метательных ножей, один из которых ты пустил на копьё. Не густо. Но лучше, чем ничего. Ещё у нас нет ни топора, ни лопаты, нет тёплой одежды и совсем нет еды. Какой напрашивается вывод?

– Нам нужно пополнить запасы? Я угадал, мухтар?

– Угадал.

– Мы пойдем в город? Но нам нечего дать горожанам. Остается только попытаться украсть у них.

– Ага. А это небезопасно. Нас повесят, если поймают. Да и вообще, скорей всего стража подпустит нас к периметру не ближе, чем на расстояние прицельного выстрела. Кому нужны бродяги, у которых нет на обмен и дохлой белки? Такие, не приносят в город ничего, кроме неприятностей. Нет, парень… Мы пойдём совсем в другое место и там возьмём всё, что нам нужно. И даже больше. Я давно должен был на это решиться.

– Куда мы пойдем? И как далеко это место?

– Оно не близко. Два дня пути. Чуть меньше, если поторопимся. Будем идти быстро и есть на ходу, что придётся, не тратя время на охоту. А насчёт самого места, скажу одно – тебе там понравится. Точно понравится. Вот увидишь. Пошли.

И Седой, натянув сапоги и одернув куртку из оленьей кожи, зашагал на запад.

***

Странно не ощущать своего тела. И вообще странно осознавать, что у тебя его больше нет. Ну, по крайней мере настоящего тела. Того, к которому ты привык. Редуцированный придаток, в котором находится сейчас мозг – не в счёт. Не менее странно помнить, что когда-то ты был существом с примитивными желаниями и элементарными плотскими потребностями. В которых более не нуждаешься. Но совершенно, до невозможности странно, что тебя всё это абсолютно более не волнует. Потому, что ты – ЧИСТЫЙ РАЗУМ.

Ещё мгновение назад он был всего лишь напуганной тварью, псевдосущностью, которую сжали и впихнули в пространство живой черепной коробки, навечно замуровав в ней, а теперь становился настолько велик, настолько выше всего произошедшего, что подобные мелочи переставали иметь какое-либо значение. Словно мизерную каплю выплеснули в бассейн. И вот капля растекается, смешивается с наполняющими бассейн водами, становится частью большего. Самим БОЛЬШИМ. Бассейн уже мал…

Но где-то есть целый океан. Огромный и сейчас кажущийся бесконечным. Океан, которым он может стать, и который может стать им. Нужно только время. А у него времени теперь предостаточно. Ведь он умеет ждать.

Фаза ОДИН завершена.

В отсек Этана-Думузи вошел рокан в легком коконе, предназначенном для пребывания в защищённых помещениях. На груди у него красовался маркер – «Грифон/группа «Прима». Таким образом, прибывший имел особый статус, а значит, мог сделать доклад, не являясь лично, а воспользовавшись ментальной связью, хоть это и стало бы грубейшим нарушением норм древнего этикета. Несмотря на то, что традиция формально была соблюдена, от Думузи не ускользнул тот факт, что «грифон» не стал склонять голову в ритуальном поклоне.

«– Заносит. Как же заносит этих пронырливых умников из «Примы»! Как оскорбительно порой их поведение!» – подумал Думузи, но замечание делать не стал. Это было ниже его достоинства. Он просто запомнил эту ошибку, которая могла со временем стоить зарвавшемуся выскочке карьеры.

– Я слушаю.

– Думузи, подключение маны, с условным названием «Энка», к Большому блоку – прошло успешно. Блок принял Энку и Энка влился.

– Он сопротивлялся?

– На удивление – нет. Все прошло без осложнений.

– Не похоже на Энку.

– Да, Думузи. Обычно так легко вливаются только те, кто добровольно готовился к этому процессу. Наши эмиссары месяцами проходят специальные тренинги, открывая разум для слияния. Но даже у них в последний момент может возобладать инстинкт самосохранения и тогда нам приходится принудительно подавлять их сопротивление к поглощению Большим блоком. Тем удивительнее выглядят результаты последнего подключения. Надо сказать, что все специалисты группы «Прима» поражены.

До сих пор Думузи слушал собеседника с невозмутимостью статуи, но при этих словах лицо его на мгновение осветила эмоция, которую можно было охарактеризовать, как улыбку. Она была лёгкая, едва заметная, словно рябь на воде создаваемая движением воздуха. Однако Думузи тут же, привычным усилием воли, подавил пробудившееся чувство, сформировав из мимических мышц прежнюю безликую маску.

– Я тоже в недоумении. Но это был ЭНКА. А уж он, как никто другой умел озадачить.

***

Здание, стоявшее на холме, поодаль от мёртвого города, просело и обвалилось. Некогда величественное, теперь оно почти сровнялось с землей. Уцелели только толстые внешние стены, напоминавшие сейчас земляные валы, да засыпанные обломками нижние подземные этажи – всё, что осталось от некогда величественной цитадели. Через пролом в восточной стене, открывался вид наружу, на пологий склон и ручей, бежавший у подножия холма. А изнутри, возле пролома, притаился колёсник, так ловко задрапированный куском «фантомной» ткани, что с пяти метров его уже нельзя было разглядеть невооружённым глазом. Из второго куска «фантомки» (так эту ткань называли между собой «дальняки»), Нам и Абза соорудили не то навес, не то подобие палатки, втиснув это сооружение между стеной и машиной. Места четверым мужчинам хватило только что бы сесть на корточки друг напротив друга, оставив посередине пространство не более квадратного метра. Но и оно было занято сейчас упаковками концентрата и флягами с чистой водой, в которых этот концентрат следовало растворять. Такой «коктейль» быстрее усваивался организмом и имел, как ни странно, более приятный вкус. Нам добавил от себя несколько полосок чёрного вяленого мяса, пояснив, что оно называется «юколка». Где и как Наму удалось раздобыть загадочную «юколку», никто спросить не решился, однако несмотря на подозрительный вид, мясо оказалось ароматным и не слишком жёстким. Впечатление не испортили даже непривычные Шарупу и Адору жгучие специи, которыми оно было сдобрено.

Когда закатное солнце достигло горизонта и с востока пришли сумерки, почти сразу, вслед им, налетел ледяной ветер и через пролом в стене пошёл в атаку на укрывшихся в развалинах людей. Температура начала быстро падать. Вскоре у Шарупа с Адором уже зуб на зуб не попадал – одежда «ближних» и «середняков» предназначалась для работы на территории «муравейника» и мало подходила для дальних путешествий. А вот Абза и Нам были подготовлены куда как лучше, их «дальняцкие» маскировочные куртки-комбинезоны великолепно защищали и от холода и от жары. Заметив, что молодёжь начала мёрзнуть, Абза сделал едва уловимое движение и Нам, снова поняв его без слов, нехотя выбрался из под навеса, вернувшись с маленьким обогревателем, служившим для отопления тентовой кабины колёсника. Надо сказать, что доставшийся им, подобной кабины в комплектации не имел – видать ещё раньше прихватил её для собственных нужд кто-то из нерадивых обходчиков и тем лишил остальных возможности комфортной езды и ночлега.

Установив печку поближе к соплякам (как он их про себя называл), Нам проверил заряд аккумулятора, и, убедившись, что энергии с лихвой хватит, что бы обогреватель проработал до утра, щёлкнул тумблером. С виду как будто ничего не изменилось, однако по палатке сразу поползли волны долгожданного тепла и вскоре только завывание ветра напоминало о том, что за тонкими колыхающимися стенами их импровизированного убежища, сейчас очень и очень неуютно.

Согревшись, Шаруп посмотрел на Абзу и недоуменно покачал головой.

– Знаете, мы до этого две ночи провели в лесу, но с погодой нам везло. Мы даже не разводили костёр. (О том, что костёр развести было попросту нечем, а подручными средствами делать он этого не умел, Шаруп из гордости умолчал).

– В лесу вас укрывали деревья. Тут мы на открытой местности, да к тому же поднялись на возвышенность. Я бы не стал устраивать ночлег так близко к пролому, через него жутко сквозит, но мне нужен обзор – с этой стороны самый удобный подход к нашему лагерю.

– Визуальный обзор? Зачем он Вам? – Шаруп не на шутку удивился. – У Вас же спарка!

– Ты прав и одновременно нет. Спарка конечно отличная штука, но она всего лишь прибор. А приборы не бывают абсолютно надёжны. Кроме того, она начала барахлить. Странные помехи. Полагаю, что источник возмущения, находится в твоём заплечном мешке.

– Неужто ящик так сильно «светится»? Знаете, я могу отнести его подальше. Так, на всякий случай.

Абза отрицательно покачал головой.

– Ящик, капсула, груз, предмет… Называй его как хочешь. Только запомни – не спускай с него глаз и всегда держи подле себя. Даже когда спишь. Даже когда справляешь нужду. И если ты или кто-то другой, кто будет нести его, вдруг провалится в болото или сорвётся в пропасть, то сперва он должен будет передать ЭТО другим, а уж потом набраться наглости и тянуть в поисках помощи собственную руку.

На этом Абза с многозначительным видом умолк. Шаруп и Адор ждали продолжения, однако его не последовало. Тогда Адор поерзал, кашлянул для приличия и набравшись смелости спросил:

– Но мастер Абза, можете ли Вы объяснить, что ЭТО такое? И зачем ОНО?

Его слова и нетерпеливый вид, казалось, развеселили Абзу. Выглядел он, во всяком случае, достаточно приветливым.

– У вас накопилось много вопросов, парни? Ладно. Так и быть, я отвечу на некоторые из них. Только не на все и не полностью. Но есть одно условие. Если об этом узнает кто-то ещё, я лично ликвидирую вас, как простых дикарей. Согласны?

Шаруп скривившись, опустил взгляд, затем перевёл его на Адора, что-то обдумал и наконец, кивнул. Адор тоже согласно затряс головой.

– Вот и славно. Вижу по вашим мордашкам, что вы уже понимаете – лучше владеть хоть какой-то информацией, чем оставаться в полном неведении. А также вижу по ним, что вы уверовали в мою решимость расправиться с вами, если безопасности нашей миссии будет угрожать чей-то слишком длинный язык. Но у меня есть и ещё условие – когда я говорю, вопросов никто не задает. Когда я закончил говорить – вопросов тоже никто не задает. Ибо всё, что вам нужно сейчас знать, я и так скажу. И не пытайтесь задавать вопросы Наму. Даже если он знает о чём-то больше, чем сейчас узнаете вы, он всё равно ни слова об этом не произнесёт. Зато я, узнав о неумеренном любопытстве, буду очень сердит, и ликвидирую вас. Как простых дикарей. Кивните, если и это вас устраивает.

Парни молча кивнули в знак согласия. По лицу Адора было видно, что он уже начал сожалеть о том самом «неумеренном любопытстве», которое имел неосторожность проявить.

– Ну, что, поехали? – Абза уселся поудобнее. – Как вы знаете, или догадываетесь – РОКАНЫ НЕ ИЗ НАШЕГО МИРА. По их меркам, сюда они прибыли недавно, всего-то около трехсот лет назад по времяисчислению дикарей. Многие предметы, которыми они пользуются или которыми позволяют пользоваться нам, роканы принесли с собой. По ряду причин не все из этих предметов они способны производить или ремонтировать в нашем мире. И не всегда они могут пополнить их запасы извне. Поэтому роканы вынуждены использовать и некоторые технологии, оставшиеся от прежней цивилизации людей. Люди угробили свой мир и стали стремительно вырождаться, ещё задолго до появления тут рокан. В связи с чем, вопреки ошибочному мнению, бытующему среди дикарей, хочу отметить, что роканы не уничтожали человеческую цивилизацию, якобы процветавшую до их появления. Им вообще не пришлось особенно напрягаться, чтобы захватить власть над нашим миром и сделать полностью подконтрольными своей воле остатки человеческой расы. Случилось то, что случилось. Оставшиеся люди делятся теперь на дикарей и сервов. Дикари и сейчас имеют жалкое подобие цивилизации, на том уровне, который помогают им поддерживать роканы, а сервы собственной цивилизации не имеют, так как им повезло стать частью цивилизации рокан. Будущие сервы рождаются в среде дикарей, но потом, в раннем подростковом возрасте, в результате тщательного отбора, производимого роканами, изымаются и попадают в специальное карантинное отделение, находящееся в Колонии-1, где им зонально, то есть частично, удаляют память. Это на жаргоне сервов называется – «выключить». При «выключении», молодая особь, разум которой ещё не успел окончательно сформироваться по образу и подобию своих сородичей, очищается от всего негативного, приобретенного в детстве, то есть в период прозябания в позорной дикости. На этой стадии юный организм укрепляется как физически, так и духовно. Поэтому, такое важное значение имеет частичное стирание памяти. Ведь многие из прежних воспоминаний, способны превратить самого идеального кандидата в сервы, в морального, а иногда даже в физического инвалида. После чего такая особь подлежит ликвидации. За ненадобностью. После «очищения», юная особь должна пройти процедуру внедрения в цивилизацию рокан. Для того, чтобы внедрение или как его ещё называют – слияние, прошло успешно, особь, которую уже смело можно назвать молодым сервом, проходит курсы под началом рокана-воспитателя и его «рук» из числа сервов высшей ступени посвящения, то есть таких, как я. Никто из вас этого не помнит, так как задача курсов состоит в том, чтобы мягко адаптировать юного серва к новой для него среде. После окончания курсов, воспоминания о них исчезают, а заданные установки и привитые навыки – остаются. И опля! Юный серв обнаруживает вдруг, что он уже часть некоего симбиотического организма (симбиоты – значит проживающие совместно), или проще говоря, полноценный представитель рокано-сервской цивилизации! Этот момент мы называем «ВКЛЮЧЕНИЕ». Теперь задача серва работать на благо этой цивилизации, а задача рокана – организовать его работу. Роканы хоть и обладают речевым аппаратом, но практически им не пользуются, то есть не говорят, в привычном для нас понимании. Для облегчения взаимодействия, каждый серв, до «включения», снабжается индивидуальным браслетом. Именно благодаря браслету мы можем общаться («слышать» и «говорить») с роканами, быстро понимать и выполнять их требования и распоряжения. Так же, благодаря браслетам роканы могут снабжать нас определенными знаниями и навыками (в необходимом объёме), знать, где мы находимся и при необходимости оказать помощь. А также, при необходимости и наказать – от болевого шока, до полного уничтожения. Ваши браслеты сейчас не работают. Почему – я не знаю. Возможно, их умышленно отключил рокан, который отправил вас вместе с грузом на пароме. О причинах его поступка я упомяну позже. Так же есть вероятность, что отключение браслетов стало результатом возмущений, испускаемых данным ПРЕДМЕТОМ… или грузом или ящиком, или называйте его, как хотите.

Выдав эту тираду, Абза с довольным видом вытер мокрые от слюны губы тыльной стороной ладони, перевёл дыхание и продолжил.

– Этот предмет так же не из нашего мира. Здесь – он единственный в своем роде. Роканы дорожат им. Очень дорожат. Долгое время он был надежно спрятан. Но теперь настало время доставить его в определенное место. Пункт. Там его уже давно ждут. Кто и зачем? – Тот, кто умеет, может и должен его использовать. В конечном счёте, от этого выиграют все – и роканы и сервы и даже дикари (как это не смешно). Доставить этот груз по назначению – это желание, цель и задача очень многих рокан и сервов. Ты очень удивишься Шаруп, но к нашей операции был причастен и твой рокан – Энка. Да, да, не смотри так на меня. Я лично знаю Энку. И я знал его задолго до того, как появился ты. Некоторое время, и было это очень давно, я даже был его «рукой»! Представь себе… Этот мир весьма тесен. Но вот в чём дело… Роканы, они не все одинаковые. Точнее они не все одинаково мыслят. Между ними тоже бывает, случается разлад, происходят ссоры и мне даже как-то пришлось наблюдать ментальную потасовку, переросшую в рукопашную драку. Вот и сейчас, в случае с этим предметом, мнения рокан разделились. Одни из них считают, что он должен быть доставлен по назначению, а другие уверены, что время для этого ещё не пришло. На стороне первых находится рокан Энка, а из числа уже знакомых тебе сервов – я и Нам. Среди противников такого исхода событий, тоже есть весьма высокопоставленные роканы и вероятно кто-то из знакомых вам сервов. Уж из числа «дальняков» – наверняка. И все они будут чинить нам препятствия, в выполнении сей миссии. Вплоть до попытки физического уничтожения. Они сделают всё, чтобы завладеть нашим грузом. Для этого, кроме нашей поисковой группы, были высланы и другие. Практически все они нам не дружественные. Наша задача, как я уже сказал – охранять груз и во что бы то ни стало доставить его. Если мы выполним эту миссию, мнение тех рокан, которые сейчас нам активно препятствуют, не будет иметь уже никакого значения. А значит, и наказания с их стороны можно не опасаться. Те же роканы, чью волю мы сейчас исполняем, будут в случае успеха невероятно довольны и обрушат на нас всевозможные блага (из числа доступных серву). А вот в случае неудачи можете не строить никаких планов на своё дальнейшее существование. Сторону вам ребята, выбирать не приходится, так как всё было решено ещё тогда, когда вы по приказу рокана ухватили и понесли на паром тот злосчастный контейнер. Поэтому теперь вы, вместе со мной и Намом, направляетесь в пункт нашего назначения. Называется он «Зона Прима» и находится на востоке. Точнее относительно нашего нынешнего местоположения – на северо-востоке. Выглядит конечная точка нашего маршрута, как некое гигантское сооружение. Кстати, вы могли наблюдать его, когда летели на пароме – с высоты такую громаду можно разглядеть издалека.

Заметив вдруг, что Адор совсем сник и начал мяться, будто что-то очень хочет спросить, но никак не может решиться, Абза прорычал:

– Я же предупреждал, никаких вопросов!

Огромный детина, с детским выражением лица, совсем растерялся.

– Я… Мастер Абза… Я только хотел спросить… Очень хотел… Хоть ликвидируйте… Можно мне выйти по нужде?

***

– Что это?

От увиденного, раскосые глаза Двоеноса округлились.

– Что это, мухтар?

– Это?

Седой был доволен произведённым впечатлением.

– Это, мой мальчик, секретный склад. Заначка. А заначили её парни из спецотряда «Мантикора», самые злые и беспощадные сервы, какие-только есть у рокан.

Двое усталых бродяг стояли посреди просторного помещения, вдоль стен которого были сложены штабелями коробки и ящики. Окон не было, так как находились они сейчас глубоко под землёй, зато с потолка лился довольно яркий искусственный свет, с непривычки резавший глаза и заставлявший щуриться. На стенах местами сохранились не то узоры, не то надписи, буквы (если это были они) больше всего напоминали уродливых многоножек, ползущих куда-то вверх, по своим многоножечьим делам.

Пробирались они долго. Так долго, что Двоенос не мог с уверенностью сказать, день сейчас наверху или уже ночь. Путь пролегал по узкому тоннелю, частью естественного, частью искусственного происхождения, тянущемуся на много километров под землей, вход в который, совершенно невидимый для непосвященных, Седой на удивление быстро разыскал прямо посреди лесной чащобы. В тоннель вёл вертикальный бетонный колодец. Спускаться пришлось на изрядную глубину, цепляясь за ржавые лестничные скобы, гнувшиеся и крошившиеся прямо под пальцами. Видимо пользовались этой лестницей не часто, думал Двоенос, раз она до сих пор не рассыпалась в прах. Зато тяжёлый откидной люк, запечатывавший горловину, выглядел как новый, запоров не имел и открылся на удивление легко и бесшумно, будто кто-то совсем недавно тщательно смазал петли. Путешествие по тоннелю Двоеносу не понравилось. Совсем. Несколько раз он был готов даже поддаться панике, когда покрывавшая стены и потолок вонючая слизь попала ему на одежду и просочившись сквозь ткань оставила на коже болезненные ожоги, которые свербили и жутко чесались. Зато, благодаря этой странной слизи, испускавшей пульсирующий голубоватый свет, они смогли видеть в темноте даже после того, как догорела последняя сальная свеча. Вообще, за всё то время, что Двоенос и Седой провели под землей, двигаться в полный рост им довелось только в самом начале, а потом большую часть пути они или ковыляли, согнувшись в три погибели, или ползли на четвереньках. Когда же проход впереди преградил завал, им и вовсе пришлось уподобиться дождевым червям. Двоенос от этого начал нервно и тяжело дышать, бормоча «о хоть бы одном солнечном лучике и глотке свежего воздуха». Но постепенно стены раздвинулись, потолок исчез где-то высоко над макушкой, а тоннель превратился в рукотворный коридор, с правильными геометрическими формами. Идти стало легче. Через несколько десятков метров внезапно вспыхнули электрические светильники и так напугали парня, что руки сами выставили вперёд наконечник копья, а ноги, заставив забавно подпрыгнуть, отправили его обратно, в спасительную темноту. У Седого эти пируэты вызвали приступ смеха.

– Не смешно, мухтар! – надулся Двоенос. – Свет появился слишком неожиданно! Как ты это сделал?

– Спокойно, мой храбрец. Я тут не причём. Автоматика. Нас засёк датчик движения. В этом нет ничего особенно страшного, но теперь нам придётся всё делать намного быстрее. Если за последние двадцать лет ничего не изменилось, дети «Мантикоры» уже в курсе нашего вторжения. Кстати, по пути мы миновали с пяток их ловушек. Признайся, ты ведь ни одной не заметил?

***

Рокан этот носил имя Асаг. Он был Второй рукой Думузи Хувавы, а значит его Вторым заместителем. А хотел стать Первым. Нынешний Первый заместитель, как раз впал в немилость у Семёрки – отвечая за охрану паромов и взлётной площадки, умудрился прохлопать недавнюю диверсию. Теперь этот неудачник готов был выскочить из кокона, лишь бы исправить упущение, в связи с чем, во главе отряда сервов лично прочёсывал один из секторов. Первый заместитель был уверен, что выбрал для себя наиболее перспективный участок, так как в пользу этого свидетельствовали все полученные данные. Но Асаг чувствовал, что тот ошибается. Сначала Асаг конечно пришёл в негодование, поняв, что лично его, Асага, кинули в самую отдалённую глушь. Ведь трудно и представить, будто тут можно найти пропажу. Участок-то находился совсем в стороне от маршрута, которым, по имеющейся информации, двигался угнанный паром. Но позже, немного успокоившись, Асаг понял, что ему неслыханно повезло! В случае неудачи и спрос невелик – сами отправили невесть куда, где и искать нечего. А вот если повезёт и именно он со своим отрядом найдет пропавший груз, то Семёрка воочию убедится в его неординарных способностях и наконец-то оценит по достоинству. Тут и настанет, значит, самая пора для небольшой интриги, цель которой потеснить сначала Первого заместителя, а потом может статься (хоть и подумать об этом пока страшно!) – самому стать Третьим Думузи! Чем он хуже Хувавы? Ничем. Просто ему, Асагу, пока не удавалось проявить себя в критической ситуации. Карьеру он свою делал не быстрыми скачками, как некоторые. Выбился из рядового «грифона» в верхние чины «безопасников» постепенно, за счет усердия и исполнительности, пройдя, как положено, все ступени. А это значит, что до поры до времени знал своё место и делал, не рассуждая, что поручат.