Бесконечный Лес

«Что ты творишь!? Зачем!?», – разрывалась его голова. – «Они же сами…».

– У меня нет времени на эту чушь, – крикнул Зук сам себе, видимо уже смирившись и приняв факт своего сумасшествия.

Впрочем, этот второй, независимый источник голоса в его голове, даже оказался полезным. Возможно, это его собственная интуиция обрела голос и личность, сопровождая его в этом странном пути.

Однако обо всём этом Зук задумался немного позже. В данный момент он полностью отдался инстинктам, пытаясь удержаться на этой бескрылой птице, спиралью извивающейся в пространстве, и судя по треску в ушах, проклинающей его всем, чем только можно. Несколько существ ринулись за своим сородичем, отзываясь на его зов. Они намеренно сталкивались друг с другом, и пару раз Зука чуть было не расплющило.

Голова разрывалась от писка, стрекотания и криков знакомого голоса, но его это не заботило. Его привлёк один элемент, на котором он полностью сконцентрировал своё внимание. Он вложил всю силу в правую лапу и запустил когти в кожу настолько, насколько было возможно. Его догадка подтвердилась, существо завертелось ещё быстрей, и он спешно ослабил хватку, едва удержавшись на месте.

Шейная складка, на которой лежала его правая лапа, упиралась в один из отростков на голове существа. Как раз в тот, в сторону которого они сейчас вертелись. Зук на мгновение ослабил хватку левой лапой, и резко перекинул её ближе к левому отростку. Как он и ожидал, это безумное вращение, наконец, прекратилось и они понеслись вперёд.

Теперь, направляя движение и ускользая от смертельных столкновений, уворачиваться от преследующих их существ было легко. Ещё некоторое время они кружили в пространстве, когда Зук наконец окончательно разобрался во всём, и устремил свою птицу вперёд, со всей скоростью отрываясь от преследователей.

Издав пронзительный треск, сородичи в итоге вернулись к основной группе, которая, казалось, вообще не обратила внимания на произошедшее.

– Да, такое случается, друг мой. Такое случается, – оглянувшись, произнёс Зук с грустью в голосе. В этот момент он даже испытал сочувствие к своему новому знакомому. Тем не менее, его когти остались погружены всё так же глубоко, как и раньше.

«Ты просто идиот. Просто, чёртов идиот!», – раздался голос Анимы. – «Ты чуть было не угробил нас обоих».

«Заткнись. Просто заткнись», – весело ответил Зук.

«Ведь можно было послушать меня», – не унималась она. – «Ведь можно было просто…».

«Ты и правда сошёл с ума», – произнесла она после небольшой паузы.

Зук громко рассмеялся в ответ, его позабавила эта игра своего собственного мозга. Затем, уже не обращая на это никакого внимания, он полностью увлёкся чувством полёта.

Вокруг не было ничего, за что можно было бы зацепиться взглядом, но он ощущал потоки воздуха, охватывающие его, то слева, то справа, в зависимости от выбранного направления. Потоки, ослабевающие и усиливающиеся, в зависимости от выбранной скорости.

Ветер был его глазами.

* * *

Анима издалека почувствовала ритм этих существ. Почувствовала их спокойную энергию. Она не осознавала до конца, как они могут помочь, но совершенно точно знала, что с их помощью удастся выбраться отсюда. Однако в её планы совершенно не входили такие примитивные, дикие методы. Но она была заложником в этом теле, поэтому ей ничего не оставалось, как безучастно наблюдать за его действиями. Она понимала, что впредь ей нужно было действовать аккуратнее, тоньше, если она вообще собиралась найти выход. Найти хоть какой-нибудь способ освободиться.

«Способ, Анима? И какой же, например?», – обратилась она к самой себе. – «Прежнее тело уже не вернуть».

То, пусть и короткое, соприкосновение с коллективным разумом подарило ей новые ощущения, способные сгладить потерю прежней формы. Границы её сознания значительно расширились и на многие вещи она смотрела уже совершенно иначе. И всё же. Всё же она не могла избавиться от фантомной боли. Ментальной боли, от осознания безвозвратной утраты физической части самой себя. И иногда эта боль заполняла всю её суть, не оставляя места для чего-либо другого.

Это даже казалось ей странным, ведь гормоны, утерянные вместе с плотью, больше не могли влиять на её сознание. И всё же, каким-то непостижимым образом, она сохранила способность испытывать эмоции. Испытывать чувства. Она всё ещё оставалась самой собой, хоть и не до конца ещё понимая свои новые возможности.

Вначале Анима опасалась, что поток её мыслей будет слышен и ему. Однако этого не случилось, она быстро освоилась и научилась разделять внутренние и внешние потоки. Впрочем, несмотря на то, что его мысли были открыты ей, его сознание, его память, всё это было недоступно, как бы она не пыталась. Всё, что было доступно ей на тот момент, это ощущение искренности от его слов. Потому что он на самом деле поверил, что она – лишь плод его больного разума. Убедил в этом сам себя. Поэтому она слышала чистый и незамутнённый поток его мыслей, ведь он разговаривал с самим собой. По крайней мере так ему казалось, а она не стала его переубеждать. На тот момент это всё равно было бессмысленно.

Она решила подыграть ему и с этого момента стала его интуицией, сформировавшейся в отдельную личность. По крайней мере, пока не найдётся подходящего решения данного вопроса. В конце концов теперь она тоже была заинтересована в сохранности этого тела. И порой у неё возникало ощущение, что даже больше, чем он сам.

* * *

Раз, два… Раз, два…

Растянувшись на затылке воздушного ящера, как он назвал его для самого себя, Зук прижался ухом и слушал тихое стрекотание, раздающееся в такт извивающимся движениям этого существа. Оно больше не пыталось сбросить его с себя, смирившись со своим диким наездником. А Зук, в свою очередь, ослабил свои когти настолько, насколько это было возможно, сохраняя при этом равновесие.

«Так и будешь валяться, до скончания времён?», – произнесла Анима.

«Да», – ответил Зук, не отрывая ухо. «Как по мне, отличный план».

Затем зевнул и добавил:

«Судя по окружающему виду, времена уже скончались».

«А твоя интуиция разве ничего тебе не подсказывает?», – спросила его интуиция.

«Неа. Только задаёт вопросы», – нехотя ответил он.

«Возможно, в этих вопросах и заключается подсказка?», – парировала она.

«Возможно, она просто сама не знает ответа», – вновь зевнул Зук.

«Что случится, если ты сейчас уснёшь?».

Зук ответил не сразу:

«Тебе некому будет надоедать своими вопросами».

«Я достану тебя и во сне», – Зук уловил нотки раздражения и обиды в этой фразе. Или ему только показалось?

Он до сих пор поражался, насколько реалистично его повреждённый рассудок изображает образ Анимы. Даже сейчас, при этой мысли, он вдруг услышал её тихий смешок у себя в голове.

– Да, – прошептал он. – Поразительно.

Воздушный ящер утвердительно прострекотал что-то в ответ.

– И не говори, дружище. И не говори, – усмехнулся Зук.

– Послушай, друг мой. А откуда ты вообще? Куда направляешься? – спросил он у ящера. – Я никогда прежде не встречал подобных тебе, даже издали. Даже ходя кругами на том проклятом острове.

– Постой-ка! – воскликнул Зук, приподняв голову. – Ты ведь намеренно избегаешь земли, да? Намеренно остаёшься в пустоте?

– Значит…, – начал было он и остановился, задумавшись.

«Хм. Да, это и правда должно сработать», – снова подала голос Анима. – «Только нам нужно определить направление и чётко следовать ему».

«Что ж, давай исходить из того», – начал Зук, – «что сейчас ящер движется, избегая предполагаемой плоскости земли, если она вообще существует здесь. Ведь я давно уже не управляю им».

«И всё, что нам нужно теперь», – продолжила она его мысль, – «так это направлять его туда, куда он будет противиться следовать».

Зук улыбнулся:

«И чем сильнее будет его сопротивление, тем яснее будет, что я на верном пути».

«Что – мы, на верном пути», – поправила его Анима.

Зук проигнорировал этот всплеск своего бушующего разума и не спеша начал выдвигать свои когти. Он хотел упростить себе задачу, и решил сперва ограничиться только тремя направлениями: вверх, вниз и назад.

Вначале он не стал ничего менять, вместо этого просто слегка ускорив воздушного змея. Тот лишь что-то стрекотнул, но его движения остались плавными. Тогда Зук изменил вектор движения немного вверх, но ящер вновь не подал никаких признаков обеспокоенности. Пока что оставалось только два варианта: назад или вниз, поэтому решив убить двух зайцев сразу, он, по широкой дуге, стал разворачивать ящера, одновременно с этим направляя его вниз. Поначалу ящер сохранял спокойствие, но в какой-то момент слегка застрекотал. Едва заметно, но всё же этого было достаточно, чтобы Зук чётко уловил изменения в его ритмах. Пытаясь направлять движения воздушного ящера как можно плавнее, Зуку наконец удалось нащупать самую «звучащую» точку в пространстве.

«Да! Это оно! Не сомневайся», – подсказала ему его интуиция.

В принципе, каких-либо сомнений у него и так не было, но всё же он был рад это услышать.

Зук прижал голову и устремил ящера вперёд на всей возможной скорости.

* * *

Гул и стрекот были уже невыносимы. Воздушный ящер дрожал и извивался, но Зук крепко вцепился в него, не собираясь отступать от намеченного курса. Терять ему всё равно давно уже было нечего.

В какой-то момент ему показалось, будто он что-то увидел впереди. Быть может это был лишь плод его воображения, но его интуиция вновь подсказывала ему, что там действительно что-то есть. И совсем скоро перед ним начал проявляться гигантский клочок земли, края которого уходили далеко за горизонт, влево и вправо; а его нижняя часть конусом устремлялась вниз, растворяясь в пустоте.

Воздушный ящер нёсся на всех парах, прорезая пространство и Зук едва удерживался на нём, оглушаемый возмущённым стрекотом и писком. И все же, несмотря на огромную скорость, земля приближалась к ним мучительно медленно.

Прошло ещё много тысяч лет, прежде чем они наконец достигли края, и длинная, мерцающая тень воздушного ящера понеслась по каменистой земле. Это напоминало Зуку предыдущий остров, только абсолютно без растительности и вообще каких-либо видимых признаков жизни. И он был огромен, этот новый остров в пустоте.

Сказать, что Зук был разочарован, это ничего не сказать. Они наконец нашли землю, но в этом не было никакого смысла, ведь это была всего лишь пустынная равнина, от края до края. На краю сознания что-то вновь пыталось докричаться до него. Он слышал это, но не слушал. Он уже смертельно устал. Его обезвоженный организм требовал жидкости, выжимая последние соки из самого себя. И бьющийся в агонии, воздушный ящер под ним, совершенно не добавлял спокойствия ко всему этому.

В какое-то мгновение ящер вдруг дёрнулся и замолчал. Внезапная тишина буквально оглушила Зука и он удивлённо приложил к нему ухо.

Абсолютная тишина и покой.

Зук попробовал изменить направление, но ящер уже не реагировал. Продолжая своё движение по инерции, его безжизненное тело медленно начало снижаться, при этом так же медленно теряя скорость. Слишком медленно для того, чтобы вовремя остановиться перед неспешно раскрывающейся пастью огромной, тёмной дыры посреди пустошей.

Зук дождался ещё хоть небольшого сближения с землёй, хоть небольшого снижения скорости, и в отчаянном порыве спрыгнул с ящера. Но это было уже бессмысленно и едва он коснулся земли, движущая сила увлекла его за собой, таща за шкирку и вышвыривая во тьму.

Он снова куда-то падал. Снова проваливался в пропасть.

Меланхолично наблюдая за удаляющимся краем обрыва, соединяющимся с небом, он даже не удосужился перевернутся на лапы, продолжая своё падение спиной вниз. В какой-то момент он услышал позади себя давно забытый звук, эхом отбивающийся от камней. Звук, что-то напомнивший ему. И он вдруг расплылся в улыбке; его старый приятель – воздушный ящер, немного опередил его.

«Твоя взяла», – успел подумать Зук, прежде чем с плеском погрузился с тёмные воды подземного озера.

IX

«Здесь так тихо. Под водой», – Зук слушал биение своего сердца.

«Так спокойно. Так уютно».

Он наблюдал, как очертания его лап колышутся на фоне медленно отдаляющегося неба. Погружаясь всё глубже и глубже, он уже не хотел думать ни о чём. Спокойствие этого мирного озера убаюкивало его. Успокаивало его уставшую плоть. Согревало его измученный разум. Но мысли не оставляли его, кружа рядом, как стайки сверкающих рыбок.

Где-то там, рядом с ним, погружался на дно этого бездонного озера его старый друг – воздушный ящер, укоризненно развевая своими безжизненными плавниками.

«Прости меня, старый друг. Прости, что так вышло», – говорил ему Зук.

«Ты ведь даже не представлял, как всё это обернётся, да? Я тоже».

«Глупо наверное говорить сейчас, что у меня просто не было другого выбора. И ты знаешь, я вот думаю, а был ли выбор у тебя?».

«Что побуждало тебя приблизиться так близко к незнакомому существу? Любопытство? Инстинкты?».

«Какой силой ты был движим тогда?».

«В своей стае ты, видимо, был один из самых смелых, самых любознательных».

«Или самый глупый и безрассудный, быть может?».

«И вот ты погружаешься на дно».

«Но что ещё оставалось тебе? Вечный дрейф в никуда? В уютной и знакомой стае?».

«Вот видишь? В глубине души ты всегда знал, что другого выбора у тебя тоже нет. Никогда не было».

«И в этом есть своя прелесть. Своя – поэзия даже. Разве ты узнал бы хоть когда-нибудь, что такое вода, оставаясь в своих рамках? Оставаясь в своей родной пустоте?».

«Воздушный ящер, вырвавшись из пустоты, объятый водами, стре…».

«ВОЗДУХ! Чёрт тебя дери! НАМ НУЖЕН ВОЗДУХ, ЗУК!».

«Воздух? Зачем нам воздух, здесь?», – возразил он своей интуиции, нарушившей его покой. Она давно уже разрывалась где-то там, на границе сознания, и только сейчас наконец докричалась до него, уцепившись за подходящее слово.

Зук недовольно поморщился, ему нравилось быть здесь, в этой подводной тишине, однако инстинкт самосохранения взял верх и задвигав лапами, он устремился вверх. Только сейчас он заметил, как бешено колотится его сердце, как горят его лёгкие, как сдавливается черепная коробка.

Организм жадно втянул в себя затхлый воздух, и по пещере эхом разлетелся звон кашля и хрипа.

Откашлявшись и привыкнув к незнакомому воздуху, он выполз на каменистый берег, перевернулся на спину и стал разглядывать окружающий вид. Пещера оказалась огромна. Та зияющая, чёрная дыра, через которую он попал сюда, по сравнению с внутренним пространством, казалась лишь небольшой дырочкой в вершине огромного пузыря. Через эту дырочку внутрь просачивался тонкий луч света. Тонкий, только по сравнению с колоссальными размерами пещеры.

Он поднялся и огляделся по сторонам. Краски и цвета окружающего мира почти пропали, зрение уже приспосабливалось ко тьме. Далёкий свод пещеры был усеян какими-то остроконечными наростами, а небольшой берег, на котором находился Зук, тоже был покрыт этими странными образованиями.

«Сталактиты», – прозвучал знакомый голос в голове.

«Сталактиты? Какие ещё, ста… Что?!».

«Ничего».

Зук потряс головой и подумал, что услышал это слово от охотников из стаи. Или быть может, ещё будучи детёнышем, во время вечерних баек. Или, возможно, им с Фрэско уже попадались эти пещерные наросты, во время их вылазок, и они придумали для этого название. И всё же он никак не мог припомнить ничего подобного. Только другое воспоминание вдруг ярко вспыхнуло в голове.

* * *

Анима уже практически впала в отчаяние, пытаясь привести в чувство этот безумный кусок плоти. Погружаясь в озеро, чувствуя его апатию и безразличие к собственной жизни, она панически начала искать другое тело. Но тех возможностей, которые были во время того короткого сосуществования вместе с «многими», у неё уже не было. Поблизости она чувствовала лишь угасающее сознание этого «воздушного ящера», как он его назвал, погружаемого во тьму озера вместе с ними. Анима ощущала его агонию, метания перепуганного, примитивного разума. Воздушный ящер был ещё в сознании, всё ощущал, но его организм был уже практически мёртв и не способен больше двигаться. При всём желании она не смогла бы ему помочь, даже переместившись в его тело.

Как будто услышав её мысли Зук начал внутренний диалог с ящером. Это её слегка насторожило, но в это время нужно было переживать о том, как выбраться на воздух, поэтому она не придала этому значения.

Она пыталась говорить разумно, приводила доводы, но Зук уже просто не слышал её, полностью погрузившись в себя. Она попыталась даже сама взять контроль над этим телом, но ничего не вышло.

Анима уже кричала в отчаянии, обвиняя его во всём и не скрывая злости. Но ему было безразлично. Пока наконец она не нашла лазейку, вцепившись за это слово, так удачно вертевшееся в их голове.

«Воздушный ящер».

«Воздушный».

«Воздух».

«ВОЗДУХ! Чёрт тебя дери! НАМ НУЖЕН ВОЗДУХ, ЗУК!».

Она чувствовала размеры пещеры, но в суматохе не придала этому значения. Но теперь, когда опасность была позади, она в полной мере ощутила и восхитилась этим необычным творением природы. Они как будто были на дне пустотелого яйца, сверху которого было пробито крохотное отверстие.

Знания, полученные от «них», подсказали ей нужные слова, когда она разглядывала стены пещеры его глазами.

Вдруг она почувствовала что-то новое в его сознании. Как будто чуть приоткрылось то, что ранее было недоступно. Одно из воспоминаний вырвалось настолько ярко, что она будто переживала его вместе с ним. Будто сама была участником тех событий.

* * *

– Зук! Ты помнишь то место, с тем валуном? Помнишь?! – не унимался Фрэско.

– Да, да, помню. И что? – нехотя ответил он.

– Спорим, тебе не сдвинуть его с места?!

Зук рассмеялся, поперхнувшись водой из ручья:

– А разве я когда-то говорил, что могу это сделать?

– А, я так и думал! Слабак! Так и думал, – Фрэско было уже не остановить.

Они с Фрэско, и ещё несколькими котятами, частенько любили выбираться из селения в окрестности в поисках чего-нибудь интересного. Безудержное любопытство двигало ими, и вопреки запретам старших, они всегда находили для этого возможность. Даже страх неизбежного наказания далеко не всегда мог удержать их.

В одну из этих вылазок они обнаружили интересное место. Довольно крутая возвышенность, усеянная густой травой и редкими деревьями, уходящая в быстрые воды реки. На вершине этой возвышенности начиналось подножье скалы, усеянное камнями и валунами, всевозможных размеров и форм.

Один из валунов сразу привлёк их внимание благодаря своей круглой форме. Он был практически как шар. Удивительное природное явление.

Впервые увидев этот «шар», у них сразу начали возникать идеи насчёт него.

– Можно сделать тут наше тайное селение. Даже готовая статуя есть! – воскликнула одна из котят.

– Ага, – рассмеялся Зук. – Селение шароголовых!

– Скорее, селение шарозадых! – смеялся Фрэско.

– Да ладно, не такой уж ты и толстый, – возразила самая мелкая.

Зук задумчиво посмотрел на реку и скалистый горизонт за ней:

– Если бы можно было его столкнуть, он мог бы разогнаться и на огромной скорости прокатиться через реку! И даже, наверное, проломить ход сквозь скалы!

– Выдумаешь, тоже ещё, – скривился Фрэско. – И что там делать? За скалами?

Зук пожал плечами:

– Не знаю. Но что-то же там должно быть!?

– Бесконечный лес, что же ещё там может быть? – ответила мелкая важным тоном, позаимствовав эти слова у кого-то из взрослых.

– Но почему он вообще называется «Бесконечный», если… вон же, прямо перед нами, видно скалы, – вспыхнул глазами Зук.

– Шаманам виднее. А нам для жизни это знать и вовсе не нужно, – поддержал мелкую Фрэско.

Зук тяжело вздохнул, он устал спорить с этими двумя. Порой его удивляло, как они вообще сдружились.

– Ладно, будь по-вашему… Шарозадые! – добавил Зук смеясь и начиная убегать, слыша за собой смех и шутливые, угрожающие возгласы преследователей.

Они часто проводили там время, будучи ещё совсем котятами. И даже встретив юность, но ещё не войдя во взрослую жизнь, время от времени вспоминали о том месте.

– Ну так что, Зук? Кишка тонка? – не унимался Фрэско.

– Как ты вообще собираешься стать охотником и пройти ритуал взросления, если даже с такой мелочью не в состоянии справиться, а?

Зук фыркнул, неужели Фрэско и правда всерьёз рассчитывал зацепить его такой банальной хитростью:

– Фрэско, прекрати. Неужели ты думаешь, что я поведусь на та…

Фрэско не дал ему договорить:

– Я знаю, как сдвинуть его с места, Зук!

Зук недоверчиво посмотрел на него.

– Я серьёзно. Там нужно только хорошенько упереться в одном месте. Вдвоём мы справимся.

Зук всё ещё глядел с недоверием, однако Фрэско заметил искорки любопытства в его глазах и решил дожать:

– Вряд ли он докатится до скал, – засмеялся он, – но вот до ушей наших сородичей так уж точно. Представляешь их завистливые взгляды, Зук? Кому такое раньше удавалось, а? Сдвинуть валун!

Зук поморщил нос, но они оба уже знали ответ. Фрэско видел этот ответ в его глазах и не говоря больше ни слова, устремился к валуну.

– Смотри, – глядел на него Фрэско горящими глазами, – вот здесь нужно упереться, и…

Он округлил глаза, выражая восторг от предстоящего события.

– … и мы станем знамениты на всё селение. Да что там, на весь Бесконечный лес!

Фрэско упёрся в нужное место и вопросительно глянул на Зука:

– Ну, чего ты мешкаешь?

Зук скептически осмотрел валун, а затем произнёс:

– Если даже мы сдвинем его… оставаясь здесь, мы пропустим всё самое интересное.

Фрэско недоумённо смотрел на него.

– Мы должны бежать рядом с ним, – продолжал Зук. – Сдвинем его с места и будем наперегонки следовать за ним до самой реки! Кто последний доберётся до воды, тот и – шарозадый!

Глаза Фрэско радостно вспыхнули:

– Идёт!

Первая попытка не совсем удалась. Шарообразный валун едва качнулся, но даже и близко не собирался двигаться с места. Они со всей силы упирались задними лапами в скалу, но попытки были тщетны. Затем Зук предложил аккуратно сделать небольшой подкоп со стороны спуска.

И вот тогда дело пошло.

Они упёрлись что есть сил, и с шорохом и треском сухих веток под ним, валун двинулся навстречу реке, набирая скорость.

– Да! – кричали они.

– Получилось!

Они неслись по обе стороны от валуна, смеясь и передразнивая друг друга. Юные дикие коты, ощущали себя в тот момент равными Богам, сдвигающим с места горы.

– Ты какой-то слишком медленный, Зук! Этот кусок скалы и то проворнее тебя! – кричал Фрэско, тяжело дыша.

– Да неужели?! – кричал ему в ответ Зук. – Почему же тогда он катится позади меня?

С этими словами Зук ускорился и начал бежать прямо перед, катящимся на всей скорости, валуном.

– Не впечатляет! – прокричал Фрэско, и вначале заняв место рядом с Зуком, начал намеренно сокращать расстояние с валуном.

Он бежал прямо перед ним, буквально в нескольких шагах от несущейся, каменной глыбы. Зук быстро оглянулся и смеясь помахал головой, одновременно выражая и восхищение, и осуждение за такое безрассудство. Затем устремился навстречу ветру и реке ещё быстрей.

В какой-то момент шум ветра нарушил резкий, пронзительный вопль, сопровождаемый хрустом и каким-то хлюпающим, чвакающим звуком. Как будто раздавленная гроздь ягод. Звуки оборвались так же резко, как и возникли, но острым осколком врезались в сознание Зука. Интуитивно вильнув в сторону и освобождая путь валуну, он резко оглянулся, а затем и вовсе остановился, шокированный увиденным.

Недвижимое тело Фрэско лежало невдалеке, измазанное красно-коричневой кашей земли и крови. Приблизившись к нему на непослушных, потяжелевших лапах, Зук обнюхал Фрэско и понял, что тот ещё жив. Это было невероятно, учитывая, что задняя часть его тела была полностью расплющена. Только позже ему стало понятно, что были повреждены только хвост и задняя лапа, когда Фрэско затянуло под валун.

Зук не слышал громкого всплеска, когда валун достиг наконец вод реки. В тот момент он вообще мало что соображал. Он лишь тащил Фрэско за шкирку зубами, время от времени останавливаясь и зовя на помощь. Селение было совсем рядом, поэтому сородичи быстро откликнулись. Фрэско был в ужасном состоянии и мало кто верил, что он вообще выживет, потеряв столько крови. Долгое время он был без сознания, даже тогда, когда сородичи отделяли от тела остатки его конечностей. Впрочем, так было даже лучше для Фрэско. Для всех.

Придя в себя, он не мог поверить в произошедшее. Не мог смириться с утратой. Ведь он потерял не просто конечности, он потерял возможность быть полноценным охотником стаи. Потерял эту возможность навсегда.

Поначалу Зук навещал его, но тот каждый раз отмалчивался и не хотел с ним разговаривать. И однажды прямо высказал ему, что это он, Зук, виноват в случившемся. Что это была его идиотская идея с этим бегом наперегонки. Что он хотел лишь сдвинуть валун с места и всё, а Зуку вечно нужно было больше. Вечно нужно было сделать не так, как делают обычно. Что теперь Зук сможет наслаждаться охотой, в то время как он, бесполезный калека, будет гнить в селении до конца своих дней.

В глубине души Зук и правда винил себя за это, поэтому не спорил. Поэтому молча просто оставил Фрэско в покое. Он понимал, что ему тяжело и что все эти обвинения, лишь способ унять свою внутреннюю боль. Что со временем всё утрясётся и он восстановится.

Но со временем ничего не прошло и не утряслось. Фрэско просто больше никогда не обвинял Зука прямо, но холод, исходящий от него, ясно давал понять, что он ничего не забыл и всё так же винит Зука в произошедшем. Возможно даже не только он один, ведь Зук замечал на себе косые взгляды других членов стаи. А может ему просто казалось.

В итоге они отдалились друг от друга и приспособились к жизни в стае. Каждый по-своему. Один – находя утешение во внутренних делах стаи. Другой – отдаляясь от этой стаи всё дальше и дальше, пропадая в лесах.

* * *

Зук вынырнул из глубин своего сознания и вернулся в пещеру. Она была всё так же огромна, как и раньше. Всё так же величественна.

Нужно было искать способ выбраться отсюда.

Он прислушался к своей интуиции, но она почему-то молчала.

«Ладно», – подумал он.

– Эй!

– Эй! Эй. Эй. Ээй. Эй! – ответило ему эхо.

Его взгляд остановился на водной глади озера и жажда нахлынула на него с новой силой. Зук даже усмехнулся про себя. Он так давно ничего не пил, и со всеми этими стремительными событиями даже не обратил внимание, что наконец может утолить её. Вода была ужасной на вкус, но в тот момент его это не особо беспокоило. В общем-то, не беспокоило вообще.

На мгновение он остановил взгляд на своём отражении в воде. Что-то странное было в его глазах, что-то, одновременно чужое, и в то же время знакомое. Зук прищурился и слегка склонил голову набок.

– Что ты такое? – спросил он своё отражение.

Отражение лишь наморщило нос и ничего не ответило.

– Рыба-то хоть есть тут у вас? Можно тогда и пожить остаться здесь, на некоторое время.

Отражение склонило голову в другую сторону и засмеялось.

– Ну и иди к чёрту, – сказал Зук, и махнул лапой.

Он внимательней начал рассматривать пещеру. Выбраться через отверстие сверху не представлялось возможным, этот вариант он даже не рассматривал всерьёз.

«Эта пещера не единственная, я чувствую это», – наконец подала голос интуиция.

– И что ещё ты чувствуешь?

«Что должны быть ходы, соединяющие их. Что эти ходы могут привести к поверхности».

– Или, наоборот ещё глубже.

«У тебя есть другие предложения?».

– Да, можно нырнуть в озеро и попробовать добраться до дна.

«Зачем?», – ему показалось искреннее недоумение в голосе интуиции.

– Чтобы узнать, есть ли там вообще дно.

Некоторое время интуиция молчала.

«Тебе может не хватить воздуха, чтобы это узнать».

– В таком случае, я узнаю нечто другое.

«Например?».

– Например, что за гранью смерти. Видишь? Можно убить двух зайцев одновременно.

«По-моему ты просто начинаешь раскисать и ищешь оправдания, чтобы не двигаться дальше. По-моему, ты просто сдался!».

– Это очень, очень мотивирующая речь. Нет, правда, хорошая попытка.

Он потрогал лапой сталактит. На ощупь оказалось ничего необычного.

«А как же твой туманный остров, Зук? Вот так просто возьмёшь и бросишь его поиски?».

Зук задумался и усмехнулся. Собственное сознание перехитрило его. Это было и приятно, ведь на этот раз это всё-таки подействовало на него. И в то же время, поведение расщеплённого разума начинало надоедать и раздражать. Он больше не чувствовал контроля над самим собой. Не чувствовал себя – самим собой.

С ним что-то было не так. Во всём этом что-то было не так.

«Конечно не так, ты сумасшедший. Вот и все дела», – подсказала интуиция.

– Даже если и так, это какое-то странное сумасшествие.

«Откуда ты знаешь, какое сумасшествие странное, а какое нет? У тебя есть с чем сравнивать?».

– Нет, но я предполагал всё это немного по-другому.

«Как бы там ни было, тебе остаётся только принять тот факт, что с тобой что-то не так. Сумасшествие это или нет, не имеет значения в данный момент».

– Нет, нет, нет. Погоди-ка. Если я сумасшедший, то какое мне тогда вообще дело до моей дальнейшей судьбы?

«Удовлетворить своё сумасшедшее любопытство, например. Или сидеть здесь, возле этого озера, ты находишь очень увлекательным занятием?».

– Ладно, твоя взяла! Тут и правда скукотища. Что же, узнаем наконец, есть ли там дно или нет, – с этими словами Зук начал входить в озеро.

«Стой!».

– Почему же? – ответил Зук, всё же остановившись. – Разве тебе это не интересно?

«Я знаю, что нас ждёт. Даже если достигнем дна, нас ждёт смерть».

– Но ведь ты не знаешь, что нас ждёт после смерти? Это ли не вопрос, достойный платы смертью, а?

«Зук, послушай меня. Ты ведь ещё способен прислушаться к голосу разума, я знаю. Что нас ждёт после смерти, это мы можем узнать в любой момент, оборвав свою жизнь, разве нет? Но вот, что нас ждёт дальше в этом мире, какой бы он ни был, мы можем узнать только двигаясь дальше, несмотря ни на что».

Повисла пауза, после которой Анима продолжила:

«Я знаю, как ты устал, как тебе всё это осточертело. Я знаю, поверь. Но вместе мы сможем найти ответы на наши вопросы. На наши вопросы к этому миру, а не загробному».

«Вместе мы справимся, Зук. Справимся, назло всему».

– Конечно справимся, – вдруг спокойно ответил он, выходя из воды. – По-другому и быть не может.

* * *

Анима мысленно перевела дыхание. Это было очень близко. Настолько близко, что она уже готовилась к худшему. Готовилась, но совершено не была готова. Нет, это не то, ради чего она выскользнула из «их» коллективного разума. Не то, ради чего она боролась за свою личность всё это время.

Она сможет выбраться. Сможет найти решение, чего бы это ей не стоило. По-другому просто и быть не могло.

Скорее бы только выбраться из тела этого обезумевшего убийцы.