Прелести жизни. Книга первая. Мера жизни. Том 10

Но моего нового родственника там не оказалось. Тогда стал ходить от самолёта к самолёту, пока мне не показали, где Цолак. Решительно поднялся по трапу стоящего самолёта.

– Ты как зашёл в запретную зону? – удивлённо, спросил Цолак, когда вошёл во внутрь самолёта.

– По этому пропуску. – ответил, предъявляя Цолаку свой цирковой пропуск. – Он тоже красный.

– Ты знаешь, что все аэропорты Советского Союза приравниваются к стратегическим объектам? – спросил Цолак. – Теперь тебя, если обнаружат на территории аэропорта, посадят вместе со стариком в тюрьму. Меня же, как твоего очень дальнего родственника, могут выгнать с работы. Ты подумал об этом, когда вошёл?

– Да меня здесь уже видели больше десятка человек! – возразил ему. – Никто не задержал. Обратно также выйду, как только что зашёл. По своему цирковому пропуску. Ничего преступного тут нет. Бомбы у меня нет.

– Пока старик свою смену ни сдал. – разочарованно, сказал Цолак. – Иди быстрее через проходную. Скоро заканчиваю работу и выйду следом за тобой. Мне не хочется из-за тебя иметь неприятности по работе.

Послушал совета Цолака и поспешил к служебной проходной старого аэропорта "Эребуни". Старик всё также, не открывая глаза, нажал на педаль в своей кабине. Вертушка проходной закрутилась, свободно выпорхнул из территории аэропорта, как это делает птичка при открытой дверцы своей клетки, в которую когда-то посадили эту птичку злые люди.

Вот так выпорхну из аэропорта, куда забрался сам без помощи посторонних рук, которые могли бы упрятать меня.

Хорошо, что старик ни сдал своей смены и у меня не было никаких проблем выйти из аэропорта "Эребуни".

Всё было бы иначе, если бы меня обнаружили там. Тогда бы у меня было бы много проблем. Могли бы посадить в тюрьму и в последствии выгнать меня с работы.

Вскоре, следом за мной, рядом со спящим стариком прошёл сам Цолак, который тут же пригласил меня сесть в машину.

Мы поехали в сторону "Ереванского электролампового завода", который находился ни так уж далеко, чтобы мне столько времени ждать у проходной аэропорта и подвергать опасности себя вместе со своим новым родственником и спящим стариком на проходной.

Сам мог сюда добраться, чтобы хотя бы таким образом начать свою командировку "в армянском направлении", как мне это сказал на заводе наш главный инженер вовремя моей отправки в эту командировку. Только зря потерял сегодня время в ожидании Цолака в аэропорту.

Контора электролампового завода была закрыта. Сторож на проходной нам сказал, что завтра контора откроется ровно в восемь часов утра, как это делается на протяжении многих лет.

В электроламповом заводе у всех мужчин все работает и стоит, ни то, что у мужчин на химическом заводе, который закрыт на карантин по причине непригодности мужчин к половой жизни.

Беспокойства насчёт закрытия электролампового завода у нас нет никаких причин. Завод работает в своё время. Рано утром следующего дня был у дверей конторы административного здания "Ереванского электролампового завода".

Как только административное здание завода наполнилось служащими, словно пчелиный улей. Тут же поднялся на второй этаж и вошёл в приёмную директора.

Секретарши директора в приёмной не было. Рискнул без разрешения войти в директорский кабинет, который был наполнен людьми о чем-то спорящими.

Но их не понимал, так как они говорили на армянском языке. Стоял у дверей и ждал, когда наконец-то на меня обратят внимание, поинтересуются мной. Но армяне спорили между собой и не обращали на меня никакого внимания.

Даже директор завода, который сидел прямо напротив двери, ничего не сказал мне за моё присутствие в его кабинете. Можно было подумать, что для них совершенно невидимый.

– Вы зачем зашли без спроса? – строго, спросила девушка, которая буквально выдернула меня из кабинета директора. – Вы, что, разве не видите, в кабинете директора идёт пленарное собрание?

– В приёмной никого не было. – ответил ей. – Поэтому вошёл без спроса в кабинет директора.

– На одну минуту отсюда отлучиться нельзя. – нервно сказала девушка. – Наверно, тоже человек?

Вскоре девушка переключилась с русского языка на армянский язык. Уже не мог понять её, что она говорит. Сел в стороне от стола секретарши и взял газету, лежащую на стуле.

Эта газета была написана на армянском языке, с которого не знал ни единого слова и шрифт для меня был не понятен. Пришлось отложить газету в сторону и безразлично рассматривать приёмную у кабинета директора завода. Приёмная ничем не отличалась от тех приёмных, которые видел раньше.

Всё тот же единый стандарт советского направления во всех предприятиях военного значения. Строгий белый цвет интерьера и жёлтый цвет мебели, которая ничем не отличалась от кабинетной мебели в конторах предприятий стратегического направления.

Прошло больше часа мучительного ожидания, когда из кабинета директора стали выходить люди, жестикулируя руками и обсуждая что-то на армянском языке.

Терпеливо ждал, когда все до одного выйдут из кабинета директора. Но одни выходили, а другие обратно входили, ни спрашивая разрешения на вход у секретарши, которая была занята своей печатной машинкой, не обращала никакого внимание на входящих и выходящих людей.

Тогда решил воспользоваться этим способом и без спроса вошёл в кабинет директора.

– Сколько раз повторять! – заорал на меня, директор завода. – Посторонним вход строго воспрещён!

– Хотел у вас спросить насчёт поставки неоновых ламп для нашего завода. – растерянно сказал.

– Никаких ламп, ни для какого завода нет! – заорал сильнее директор завода. – Не мешайте работать!

– Вас же предупреждала! – заорала секретарша, которая обратно выдернула меня из кабинета директора завода. – Если вы не прекратите врываться без спроса в кабинет директора, то вынуждена буду вызвать охрану, чтобы охранники выставили вас за пределы нашего завода. Сядьте на стул и ждите. Вас вызовут.

– Можно, от вас позвоню? – спокойно, спросил, секретаршу. – Своему родственнику в Ереване.

– Пожалуйста! – удивлённо, разрешила секретарша, подвигая телефон. – В Ереване звоните.

Достал из кармана свой блокнот и нашёл в нем номер домашнего телефона, который дал мне Манукян Гагик на тот случай, если, вдруг, тут потеряюсь в большом городе. Не буду знать, как попасть к ним домой.

– Гагик! У меня командировка полностью срывается. – печально, сказал, в трубку телефона. – На химическом заводе карантин. На электроламповом заводе меня не пускают к директору.

– Скажи номер телефона директора лампового завода. – сказал Гагик. – Сам подожди в приёмной.

Продиктовал Гагику номер телефонов, которые были написаны на аппарате телефона секретарши и на документах, адресованных нашим заводом "Ереванскому электроламповому заводу". Положил трубку телефона. Вежливо поблагодарил секретаршу за телефонный звонок.

Стал тут же ждать результата разговора, Манукян Гагика с секретаршей, которая удивлённо разглядывала меня, когда разговаривала с Гагиком и когда разговаривала по селектору с директором завода, после звонка Гагика директору завода.

Секретарша вежливо пригласила меня к директору. Любезно поблагодарил секретаршу и сам открыл дверь кабинета.

– Ты чего сразу не сказал, что ты родственник армянина? – удивлённо, спросил меня, директор завода, когда выпроводил всех со своего кабинета и сказал секретарше, что занят для всех. – Сразу бы тут принял тебя.

– Ну, понимаешь! Так получилось. – подбирая слова, ответил. – Забыл табличку на себя повесить, что родственник армянина. Следующий раз, обязательно так сделаю и учту твои замечания, на этот случай.

– Молодец! – радостно, воскликнул директор, наклоняясь за чем-то в стол. – Таких уважаю! Садись!

Директор достал из стола начатую бутылку армянского коньяка "Юбилейный", две маленькие рюмки и блюдце с нарезанной краковской колбасой, накрытой белыми салфетками.

Поставил всё это на стол. Директор предложил мне выпить коньяк. За дружбу русских и армянских народов, которые ни только политикой, но и близким родством связаны друг с другом.

Естественно, что не мог отказать такому тосту, за которым, последовал следующий и следующий тосты, пока в бутылке не кончился весь коньяк. Мы перешли к беседе.

– Так зачем ты приехал к нам в гости? – спросил Ашот, директор завода, словно был его гостем.

– Мне нужно всего двести пятьдесят неоновых ламп для освещения завода. – осторожно, ответил.

– Двести пятьдесят неоновых ламп не дам. – твёрдо, отказал директор завода. – Что мне с ними бумагу пачкать. Вот если ты возьмёшь две тысячи пятьсот неоновых ламп и больше, то выручишь оба завода сразу.

– Должен посоветоваться с главным инженером своего завода. – не решительно, ответил ему.

– Пожалуйста! – согласился директор завода. – Говори мне номер телефона. Тебя с ним соединю.

– Иван Антонович! – закричал, в трубку телефона, когда меня соединили с главным инженером нашего завода. – Это ваш агент из Еревана звонит. Двести пятьдесят лампочек нам не дают. Согласны дать две тысячи пятьсот и больше. Насчёт клея ПВА дела плохи. На химическом заводе карантин. Мужчины завода проводят дома тест насчёт своей способности жить с женщинами после запаха клея ПВА. Так что с клеем ПВА у меня не получится. Насчёт ламп решайте сами сколько брать. Директор завода рядом со мной сидит.

– За лампами отправляю наш самолёт. – ответил главный инженер нашего завода. – Сколько они нам отгрузят, столько мы и возьмём. Лишние лампы не будут. Такие лампы нужны нашему филиалу и конструкторскому бюро. Насчёт клея ПВА жди, когда тесты мужчин завода в постели с жёнами закончатся, тогда ты возьмёшь клея столько, сколько предлагают. Самолёт на клей ПВА вам пришлю отдельно. Желаю вам удачи.

На другом конце телефона раздались гудки. Положил трубку. Директор электролампового завода слышал мой разговор по телефону через включённый селектор. Он тут же распорядился с отделом сбыта подготовить мне все необходимые документы на неоновые лампы с вместимостью загрузки самолёта АН-26.

– Химический завод действительно на карантине по случаю женщин? – удивлённо, спросил Ашот.

– Соседи говорят, что мужики химического завода неделю дома проводят тест. – смеясь, ответил ему.

– Вот дают армяне! – засмеялся директор завода. – Представляю, какой скрип в домах!

Мы ещё пару минут пошутили на счёт мужчин и женщин химического завода в Ереване. Затем, как старые друзья, стали прощаться и благодарить Бога за то, что он дал нам возможность встретиться здесь.

– Спасибо, тебе Ашот, за гостеприимство и за помощь! – поблагодарил, директора завода. – Когда будешь в наших краях, то ты самый дорогой гость в моем доме. Приезжай в любое время. Буду рад тебя встретить.

– Спасибо, Александр, за твоё приглашение! – пожимая мне руку, ответил Ашот. – В ваших краях могу быть, только если меня посадят за работу. Другого повода не может быть. Холода боюсь. Лучше ты к нам летай.

До конца недели неоновые лампы, грузом один самолёт, были отгружены в Пермь. Мне оставалось только звонить к себе в Пермь на военный завод и говорить о доставке груза.

Видимо в эти дни главный инженер завода постоянно сидел у телефона и ждал моего звонка. Так как каждый раз при моем звонке он сам лично брал трубку телефона и получал информацию от меня.

Возможно, что это было просто совпадение, но меня, конечно, устраивал именно такой результат переговоров? Так точно знал о прямой доставке груза.

Быть может, что главный инженер и сам подстраховывал меня с отправкой груза через лётчиков. Теперь у меня было много свободного времени, которое решил полностью уделить достопримечательностям Еревана.

С самого детства не любил организованные экскурсии, которые стесняли меня в свободе передвижения, то решил сам устроить себе экскурсию по городу. Конечно, в первую очередь, хотел посмотреть на вершину горы Арарат, который имеется даже на гербе Армении.

Из окна дома семьи Манукян вершина горы Арарат не просматривалась. Тогда спустился в центр города и от круглого здания оперного театра через парк поднялся на небольшую городскую возвышенность, откуда хорошо было видно белую заснеженную вершину горы Арарат, который словно НЛО парил в голубом пространстве за городом.

Прямо так и хотелось выйти навстречу с представителями совершенно другой галактики. Но, увы! Если даже есть НЛО и представители других галактик, нам землянам ещё очень далеко до того развития своего прогресса, которое смогло бы нам дать возможность общаться с представителями иных цивилизаций.

Скорее всего у нас только начальная стадия развития. Если даже современная наука доказывает, что человеческий мозг частично используется человеком. То получается, что мы находимся в самом зародыше своего генетического развития.

Человечеству понадобятся ещё многие тысячелетия на развитие своего интеллектуального мышления, чтобы иметь первоначальный доступ к другому интеллекту в галактике.

Если к этому времени мы сами себя не уничтожим в постоянной борьбе между собой за собственное развитие. В данный момент, мы имеем возможность только фантазировать и смотреть на вершины горы Арарат.

– Лучше всего смотреть на Арарат от посёлка Нубарашен. – сказал мне Гагик, когда в обед рассказал ему о своём открытии вершины горы Арарат. – Сейчас мы пообедаем, и тебя свожу туда посмотреть на Арарат.

Возможно, что мне просто повезло? Все дни моего пребывания в Армении над Ереваном постоянно было чистое небо. По-летнему жаркие дни. Не мог упустить такого случая посмотреть в солнечную погоду на вершину горы Арарат. Поэтому, сразу после обеда, красные "Жигули" мчались в направлении посёлка Нубарашен.

Возле посёлка мы взобрались на небольшое плато, покрытое прошлогодней выгоревшей травой. Отсюда заснеженная вершина горы Арарат выглядела как-то иначе.

Рядом с вершиной горы Арарат была другая вершина высотой немного ниже с углублением кратера на вершине. Сразу становилось понятно, что обе эти вершины вулканического происхождения.

Представляю, что было здесь миллионы лет назад, когда огненные лавы стекали в долину сжигая всё на своём пути. Отчего образовались такие глубокие разрезы в земной коре по всей Араратской долине. Отсюда и залежи бледно-розового камня "туф", который образовался от пор огненного шлака вулканической лавы с этих двух вершин вулкана горы Арарат.

– Давай спустимся ниже в Араратскую долину. – предложил, Гагику. – Посмотрим на Арарат ближе.

– Близко, как ты желаешь, мы не можем быть возле горы. – грустно, сказал он. – Арарат за границей. У подножия горы, когда-то, в глубокой древности, жили мои предки армяне. Сейчас там турки.

Больше ничего ни стал говорить Гагику. Но в Араратскую долину мы всё же спустились, на сколько позволяла территория Армении. Дальше за колхозными полями в расщелине гор проходила граница между Турцией и Арменией.

Когда-то в древности в этих местах было Урарту, в котором проживали армяне и никаких турок здесь не было. Затем армянские земли, как ножом, разрезали турки-османы.

Рана, нанесённая турками землям Армении, до сих пор болит в сердце каждого армянина, где тот не жил на Земле. С глубины Араратской долины вершина горы Арарат больше похожа на голову великана с панамой на макушке, которая покрыта белым снегом от южного жаркого солнца палящего над большой головой великана.

Ниже этой вершины зелёные поля и редкие опушки леса, расположенные возле расщелин с источниками. В вечерних сумерках Араратской долины мы подъехали на машине к какому-то водоёму сельской местности.

Здесь была такая тишь и благодать, что мы перестали говорить. Опасаясь нарушить девственную тишину живой природы. Даже птицы умолкли на границе сумерек между уходом дня и наступлением чудной ночи.

Подошёл к водоёму и услышал в поросшей камышами воде неожиданный плеск большой рыбы. Так как был страстным рыбаком, то уже ни о чём другом не мог думать, как только о рыбной ловле в этом месте.

У меня появилось желание с удочкой в руках сидеть в этих камышах и затаив дыхание ждать клёва. Как жалко, что с собой не прихватили удочки. Сейчас можно было бы с часик посидеть в этих прекрасных местах.

– Давай завтра приедем сюда на рыбалку. – шёпотом, предложил, Гагику. – Поймаем пару рыб.

– Только срок ты поймаешь в этих местах. – прервал меня, Гагик. – Это запретное место для ловли рыбы. Здесь разводят рыбу на продажу. Так что давай мы лучше уедем скорее от этого места.

Ничего ни стал говорить Гагику. Возможно, что он прав. Как бы нас здесь рыбнадзор не задержал?

Мы и так уже слишком долго находимся в этих местах. Пол дня прошло со времени нашего выезда из Еревана. Пора и честь знать. И так слишком злоупотребляю гостеприимством армян.

Вторую неделю у них в гостях. В последний раз посмотрел на вершину горы Арарат.

Мне показалось, что Арарат так близко от нас, рукой до него подать. Надо за лесной полосой лишь спуститься в долину и сразу окажешься у подножья горы Арарат.

Однако, это была лишь иллюзия. Прекрасно знал, что гора Арарат находится в Турции.

Только на гербе Армении и в сердце каждого армянина, Арарат всегда будет, как великий символ армянской нации.

Это как гордость и рана армянского народа, который всегда с грустью вспоминает о былом величии. На этом моё путешествие к горе Арарат закончилось.

Нам надо было спешить в Ереван, так как в Араратскую долину стали надвигаться вечерние сумерки. Мы не хотели, чтобы в дороге нас застала ночь.

Тем более, что к ужину нас ждали родственники, которые после траурных дней геноцида армян, планировали в тесном кругу близких родственников наметить праздничные мероприятия на все майские праздники.

За ужином, Цолак и Гагик, предложили в субботу мне съездить на озеро Севан высоко в горах. Так как, говорят армяне, что если гость не был на озере Севан, то можно считать, что он совсем не видел Армении.

Тем более, что по своей натуре очень любознательный человек и мне хотелось тут познать многое. Мы поехали ещё перед рассветом в субботу в сторону озера Севан, чтобы в течении дня там отдохнуть хорошо и к вечеру успеть приехать обратно, так как все родственники праздник 1-го мая решили отметить на улице Гастелло в районе Зейтун.

Поэтому, нам надо было сегодня успеть везде. Съездить по историческим местам вблизи озера. Побывать на самом озере Севан и встретить первый майский праздник за столом.

Легковой автомобиль тяжело поднимался в гору. Чувствовались переход высоты и смена температуры. В Ереване уже было больше двадцати градусов тепла, а вокруг озера Севан ещё лежал снег, температура утром была ниже минусовой отметки.

Нам пришлось одеть свитера. Мы ехали медленно, чтобы не угробить автомобиль на подъёме. Гагик и Цолак наперебой рассказывали мне об исторических достопримечательностях по пути к озеру Севан.

На небольших возвышенностях вокруг озера Севан стоят кое-где различные храмы, церкви и древние постройки. Просто удивительно, как тут в холоде жили люди.

Ведь тут в течении года постоянно холодно. Только смотреть и слушать интересно. Но жить современному человеку в этих местах просто невозможно.

Поэтому сюда все люди приезжают лишь посмотреть и послушать легенды. Больше всего из рассказов мне понравилась легенда про памятник "Ахтамар".

Это бронзовая скульптура девушки, в протянутой руке которой чаша с огнём, а под её ногами волны с сердцем любимого. Как гласит легенда, то жили двое влюблённых по разным сторонам озера Севан.

Им запрещали родственники встречаться друг с другом. Тогда влюблённые договорились встречаться тайком на берегу озера Севан. Тамар, так звали девушку, ночью выходила с зажжённой лампадой.

Её возлюбленный плыл к ней на свет той лампады. Всю ночь возлюбленные были вместе и только к утру они расставались до новой ночи у озера. Так было не долго.

Когда родственники узнали про встречу возлюбленных, то тайно закрыли все окна и перевели часы на другое время. Возможно, что дали Тамар снотворное, так как девушка не проснулась в назначенное время с зажжённой лампадой на берег озера Севан?

Парень подумал, что Тамар выйдет в назначенный час и поплыл в её сторону заранее, с надеждой, что приплывёт на свет зажжённой лампады пораньше и побудет с возлюбленной побольше.

Но в назначенное время Тамар не вышла не берег озера Севан с зажжённой лампадой. Парень заблудился в водах озера Севан в предрассветном тумане. У него больше не было сил плыть куда-то, он стал тонуть.

В последнее мгновение парень произнёс со вздохом имя любимой "Ах, Тамар." и воды озера Севан навсегда поглотили возлюбленного в своей глубине. Перед рассветом проснулась Тамар и побежала на берег с горящей лампадой. Но уже было поздно.

Возлюбленный утонул в темных водах озера Севан. Только к вечеру волны озера Севан выбросили к ногам Тамар сердце любимого. Девушка окаменела от несчастья.

Она так и осталась стоять на берегу озера Севан с горящей лампадой в руках и с сердцем любимого под ногами. Это было так давно, что никто не помнит имени парня.

Лишь последний вздох любимого "Ах, Тамар.", постоянно звучит у застывшей в бронзе, любимой у самого края озера Севан. Такова была там печальная история "Ах, Тамар" у озера Севан. Когда мы подъехали к озеру Севан" на полуостров, с древним храмом по середине, то рассвет уже осветил всё пространство вокруг прекрасного озера, которое находится на высоте почти три тысячи метров над уровнем океана.

Воздух здесь чистый и прохладный, а звук разноситься так далеко, что можно подумать нас слышат далеко внизу и поэтому мы разговариваем тихо, чтобы не мешать отдыхать людям, которые расположились на полуострове и вокруг всего озера Севан.

Не смотря на праздничный день 1-го мая и время сбора демонстрации, вокруг озера начинают постепенно собираться люди, голоса которых мы слышим со всех сторон озера Севан.

Постепенно тут начинает распространяться приятный запах костра и шашлыка. К обеду температура над озером Севан поднялась выше плюсовой отметки.

Мы, разогретые солнцем и коньяком, разделись до плавок и загорали под яркими лучами весеннего солнца. В это время на полуострове проходили сдача круглого здания, на вид похожего на аппарат НЛО, которые, иногда, по рассказам очевидцев, посещают пространство над озером Севан. От этого дивного здания звучит армянская музыка.

– Когда жил в Северной Осетии. – вспомнил сам. – То мы плавательный сезон начинали в женский день 8-го марта. Сегодня 1-е мая. Почему бы и нам не открыть сейчас плавательный сезон, на берегу озера Севан?

– Давай и мы тоже откроем плавательный сезон! – поддержал меня Цолак, направляясь к воде.

Через несколько секунд мы уже втроём плескались в ледяной воде озера Севан. Вода была настолько холодная, что буквально обжигала наши тела.

Выдержать долго в такой холодной воде было невозможно.

Едва окунувшись несколько раз по горло в холодную воду, мы вскоре повыскакивали из неё и словно ошпаренные стали носиться по берегу полуострова, который когда-то был островом, но люди Еревана столько выпили воды, что остров стал полуостровом. На котором мы сейчас купались в холодной воде озера.

– Идите к нам! – закричали люди со здания похожего на НЛО, которые наблюдали наше рискованное купание в ледяной воде озера Севан. – Мы приглашаем согреться за нашим столом. Коньяк и шашлык ждут вас.

Конечно, мы не могли отказаться от такого приглашения. Тем более, что наши запасы спиртного давно уже закончились, а мы со своим бегом никак не могли согреться после купания в ледяной воде озера Севан.

В огромном здании "НЛО" не было никакой мебели. Через весь зал была постелена огромная бумажная скатерть, прямо на паркетном полу, длиной более двух десятков метров и шириной три метра.

На этой бумажной скатерти было разнообразное угощение из напитков и продуктов.

Разнообразный вид и количество которых было просто невозможно охватить одним взглядом. Ни то, чтобы это нам съесть. Этот стол можно было свободно записать в книгу "Гиннесса".

Ничего подобного никто из присутствующих никогда не видел. Возвращались мы с озера Севан уже под вечер. Гагик, в этот день, если можно так сказать, почти не пил.

То есть, мог различать дорогу от окружающей местности и вести свою машину. Петляя по трассе вокруг высокогорного озера Севан, мы несколько раз рисковали свалиться с обрыва.

Цолак своими подсказками по вождению автомобиля по горным дорогам только мешал Гагику управлять машиной. Он едва успевал вырулить на середину дороги, как Цолак тут же пытался взять руль на себя и показать Гагику, как нужно правильно вести машину.

На наше счастье, в это время уже не было встречных машин, мы благополучно спустились с гор в долину. Дальше в сумерках вечера уже начинали загораться неоновые лампы города.

– Сейчас мы поедем по новой трассе! – объявил Гагик, сворачивая на чёрное полотно свежего асфальта. – Тут не промажешь. Здесь ещё нет милиции ГАИ и в наш район "Зейтун" отсюда быстрее можно доехать.

Не прошло и десяти минут нашей поездки по новой трассе, как мы упёрлись в огромное здание, которое перекрывало всю новую дорогу.

На здании был нарисован плакат со сверкающим автомобилем и надписью на разных языках "В столицу нашей республики в Ереван, можно въезжать только на чистых автомобилях и только водителям с чистой совестью", "Мойка автомобилей 5 (пять) рублей", "Въезжайте к нам!".

Гагик протянул в окошко пять рублей. Мы въехали на пьедестал с вращающимися щётками, с пеной и с валиками со всех сторон. Мы тут же закрыли окна в "Жигулях", так как щётки едва ни стали шлёпать нас по лицу и брызгаться пеной.

Через несколько секунд наш автомобиль окунулся в пространство, заполненное пеной и вращающимися валиками со всех сторон, так что нам ничего не было видно, что есть за пределами этих валиков и с пеной автомобильного шампуня. Минуту спустя наш автомобиль сверкал своей чистотой.

– С вас пять рублей! – объявил парень, когда наш автомобиль упёрся в последний вал с щётками без пены.

– Мы заплатили пять рублей, при въезде на мойку! – удивлённо, возразил Гагик. – Почему ещё пять?

– Там вы заплатили за въезд. – пояснил парень с каменным лицом. – Теперь пять рублей за выезд.

Выяснять отношение было бесполезно. Со всех сторон автомобиля стояли валики с щётками, а за мойкой демонстративно рисовались больше десятка здоровенных парней, которые своим видом показывали, что угрожать бесполезно.

Здесь были хозяевами положения эти парни. Так что, Гагику, ничего не оставалось делать, как только положить в окошко свои пять рублей и быстро уехать от мойки автомобилей.

Пока здесь не потребовали деньги за ещё какие-то услуги, которые могут возникнуть на пути продвижения автомобиля. Но не успели мы на большой скорости проскочить под автомобильным мостом к улицам города, как тут же угодили прямо в руки офицеров патруля милиции ГАИ, за превышение скорости.

Гагику ничего не оставалось делать, как только уплатит штраф в размере месячной зарплаты и ещё получить дырку в талоне водительских прав. Таким образом, в этот праздничный день, Гагик пострадал неоднократно.

На закате дня мы приехали в расстроенных чувствах домой, где нас с волнением ждали родственники и гости за праздничным столом. Вполне понятно, что на не пришлось избежать штрафного бокала за опоздание к праздничному столу.

Мы все хорошо отметили майские праздники с 1-го до 10-го мая. Буквально не выбирались от праздничного стола. Едва проходило похмелье от одного праздника, как начинали отмечать другой праздник.

В понедельник 10-го мая отправился на Ереванский химический завод, который к этому времени прошёл все постельные тесты своих работником на мужское достоинство и карантин на заводе сняли.

На этой радостной ноте завод загрузил нам клей ПВА полную загрузку самолёта. Мне оставалось только наведаться в гости к новым родственникам перед отъездом из командировки "армянского направления" к себе домой.

На это ушла целая неделя прощания. Так как должен был попрощаться со всеми родственниками Манукян. Очнулся в самолёте ТУ-154, рейсом Ереван-Тбилиси-Минеральные Воды-Пермь.

Посмотрел в иллюминатор. Над крылом самолёта ослепительно светился яркий диск солнца. В руках у меня был круглый пластиковый баллон с десятью литрами армянского коньяка.

Кто мне вручил такой подарок? Осталось в тайне армянского народа. Всё забыл. От меня так сильно разило коньяком, что никто из пассажиров этого лайнера не захотел сидеть рядом со мной.

Был один на два места в самолёте. Крепко вцепившись в баллон с коньяком никак, не хотел его отпускать в полёте. Так и спал в самолёте до транзитной посадки в Тбилиси.

Вышел с баллоном армянского коньяка в аэропорту транзитной посадки в Тбилиси, столицы республики Грузии. Никакие уговоры стюардессы и пассажиров нашего самолёта не убедили меня оставить столь ценный груз на своём месте в самолёте.

Откровенно говоря, всё ещё был в таком состоянии, что меня самого нужно было оставить вместе с этим баллоном армянского коньяка в самолёте или транспортировать на специальной машине перевозки груза от самолёта в аэропорт Тбилиси.

Так как ни то, чтобы ходить нормально, соображать ничего не мог от перепоя за три недели своего пребывания в командировке в Ереване. Но порядок в авиации, есть порядок для всех.

Меня вывели под руки в зал ожидания для транзита и стерегли там в аэропорту здания до обратной посадки в самолёт дальнейшего следования.

– Биджо! Это что у тебя в баллоне? – строго, спросил меня грузин в проходной транзит, мимо которого совсем недавно проходил из самолёта с этим баллоном. – Бомба везёшь в самолёте или ещё что-то другое?

– Ты, что, не видишь? Армянский коньяк! – с трудом, ответил, так как не мог ничего сообразить.

– Не может быть! – удивлённо, произнёс грузин. – У нас в Тбилиси в таких баллонах бензин возят.

– Нет! Это армянский коньяк! – уверенно, ответил. – Армяне бензин в баллоне самолётом не возят.

Мы стали пререкаться с грузином. За нами создалась пробка из пассажиров, которые желали продолжить свой рейс в нашем самолёте. Но мы с грузином, как бараны, продолжали спорить насчёт моего баллона.

В это время кто-то стал мне в руки тыкать пустой гранёный стакан. Никак не мог сразу сообразить, это зачем мне дают пустой гранёный стакан, тут же возвращал его обратно в чьи-то руки. Стакан возвращался ко мне.

– Если ты не веришь! – разозлился, наливая из баллона стакан коньяка. – Так выпей коньяк сам!

– Да! Действительно армянский коньяк! – радостно, ответил грузин, опорожнив стакан армянского коньяка. – Молодец, биджо! Проходите, генацвале! Самолёт вас ждёт. Желаю хорошего полёта!

Во время транзитной посадки в аэропорту Минеральные Воды, уже не рискнул брать с собой в аэропорт баллон с армянским коньяком. Оставил баллон под присмотром стюардессы.