129. Кабысток
Как позже он узнал, что уже в отделении полиции при обыске у этого "убитого горем" Виктора в рюкзаке обнаружилась крохотная шкатулка из белого мрамора, внутри которой на алом бархате лежала карта памяти. А еще пять мешочков с разного цвета подкрашенной чем-то землей: красной, желтой, белой, черной и зеленой. На вопрос обо всем этом задержанный натурально расплакался. Да-да, он разрыдался совсем как ребенок, уронив голову на прикованные к столу руки:
– Вам все равно не понять!..
Григорий воткнул карту в свой ноутбук и…
Буквально через пять минут у него за спиной собралась небольшая толпа сотрудников.
Там были запечатлены жуткие издевательства над привязанными к косым крестам мужчинами. С указанием места происшествия и даты:
1. 3-е октября 2015 года – Швецов Григорий Матвеевич, 28 лет, бармен ночного клуба "Радуга" в Боровичах, там же и проживает. Найден в Кафтино Бологовского р-на в доме на продажу (замок взломан).
2. 5-е января 2016 года – Синельников Геннадий Иванович, 20 лет, больной шизофренией инвалид из города Удомля, найден в пригороде Удомли, в съемной квартире, где и проживал. Мать была в отъезде.
3. 17 марта 2017 года – Куренков Степан Григорьевич, 16 лет, спортсмен-футболист из Осташкова, там же и найден на самой окраине в нежилом доме.
4. 3-е ноября 2017 года – Феропонтов Андрей Алексеевич, 19 лет, студент Тверской медакадемии из Старицы, найден в Великом Новгороде, в мотеле для дальнобойщиков.
5. 1-е июня 2018 года – Суслов Георгий Павлович, 24 года, безработный танцор из Санкт-Петербурга, найден в пригороде, в доме на продажу.
6. 11-е января 2019 года – Горцев Алексей Федорович, 27 лет, доцент кафедры прикладного искусства Московской художественной школы, найден в Яхрома, в дачном домике давно умерших хозяев.
7. 17 мая 2019 года – Яров Алексей Иванович, 22 года, студент МГУ, сам из Клина, там и найден на окраине в лодочном сарае.
8. 7-е января 2020 года – Левчук Анатолий Сергеевич, 42 года, питерский предприниматель (торгует озерной рыбой), женат, детей нет, найден в гостинице "Астра" в пригороде Санкт-Петербурга.
9. 20-го мая 2020 года – Костров Геннадий Иванович 34 лет, начинающий предприниматель в Вышнем Волочке
10. 1-го июня 2020 года – значащийся во всероссийском розыске Николай Генрихович Нго, 27 лет, африканского происхождения, найден в дачном кооперативе Бологое.
Два первые убийства в Кафтино и Удомля Виктор еще проводил один. Начиная с третьего, в Осташкове, с жертвой сначала занималась сексом его мать Лидия, которая в процессе эротических игр привязывала мужчину к андреевскому кресту.
Затем он часа полтора истязал парня скальпелем, в конце концов вырезая пенис и вставляя его в образовавшуюся рану, а содержимое мошонки забирал в банку. А потом вступал в отношения с Лидией, собственной матерью, как это ни гнусно звучит.
Разумеется, парни поделились информацией с Кабыстоком, и он, хоть и не сразу, смог объяснить суть этого сумашествия.
Уже в больнице после нескольких внутриполостных операций, Матвей Егорович вдруг сообразил, что это было. Ну да, Виктор Розочка был законченный сексуальный маньяк. Еще до учебы в Тверском Университете, а он был несколько старше своих однокашников и однокурсников, у него уже был разработан план достижения бессмертия. После смерти отца, невольным свидетелем которой он оказался в младенческом возрасте (ему было тогда пять лет), он начал жутко, просто панически бояться смерти. К тому же его мать Лидия!.. Царем древней страны с таким именем был, как известно уже три тысячи лет, Крез. Да-да, тот самый, о котором говорят: богат как Крез. А мать Виктора, страдая неуемным сексуальным влечением, а так же и жаждой обогащения, как Крез, попала в очень неприятный для себя оборот – новый муж пригрозил выгнать без штанов за один лишь намек со стороны своего окружения о ее новых подвигах. Как уж там получилось, кто кого соблазнял, но скорее всего она и сделала из него маньяка, отдавшись, а потом всячески задабривая дорогими подарками за молчание. Он и рос сверх закрытым, сначала просто с презрением к людям, а затем уж и с ненавистью, с лютой ненавистью, требующей физического акта, разряда его разрешения. И этот акт произошел однажды при убийстве на турбазе. Он ощутил не то что блаженство, а настоящую благодать. Которая, впрочем, длилась совсем не долго. Нужно было повторение, более осмысленное и продолжительное. Под это действо он потом подогнал и собственную теорию достижения бессмертия, ознакомившись, причем весьма поверхностно, с древнекитайской теорией и практикой, описанной Ма Ди-бо в трактате "Фэн Шэнь и цзи" (Записки о сущности Фэн и Шань). Хотя впервые об этом ритуале сообщается в трактате "Фэн шань шу" (Книга о жертвоприношениях Небу и Земле) из "Ши цзи" (Исторические записки) Сыма Цяня.
Реальная история этого действа прослеживается с империи Цинь (221-207 до н.э.), впервые ритуал был был исполнен в 219г. до н.э. императором Цинь Ши-хуаном в провинции Шань-дун. Жертвоприношение Небу было было осуществлено на вершине Тайшань, а Земле – у подножия горы Лянфу. После Цинь Ши-хуана Фэн Шань был исполнен пять раз. Дважды императором У-ди в ходе проведения реформы, и императором Гуан У-ди после возвращения захваченного Ван Маном трона. Дважды при империи Тан императорами Гао-цзуном и Сюань-цзуном, и в последний раз императором Жень-цзуном, жившим уже в нашей эре 1022-1063 годы.
А уж "золотую пилюлю " пиньинь" и "цзиндань" (золото и киноварь), эликсир бессмертия, он готовил из спиртовой вытяжки содержимого мошонок замученных им парней.
А незаконно изъятую тетрадку с записями предков этого Виталюсика Кабысток оставил себе на память.
От Сказительницы
Ну да, я витала в тех самых эмпиреях, в полном отрыве от действительности, от реальной жизни. Просыпалась всегда раньше Артёма, да и спала урывками, небольшими провалами в цветочно-конфетной сказке. Тихо-тихо, стараясь не потревожить своего ангела, вставала, полная ликования. Поднималась, чтоб сделать глоток не только утреннего тумана, но и винца с табачным дымом.
Теперь уже он не позволял мне жрать паленку, покупал настоящие магазинные напитки: белое сухое с утра и коктейли из коньяка и соков с обеда. Короче, труба! Даже и не знаю, чем я заслужила такое! Тогда еще не знала. Выкурив первую сигарету (у нее я отрываю фильтр) на воздухе, я возвращалась, стараясь не греметь дверями. В крохотной кухоньке, единственно изолированной от остального помещения, я усаживалась за стол, наливала стакан и включал эту их шарманку, в смысле диктофон. Разумеется, стремилась бубнить потише.
Слушатели и читатели (есть устройство, превращающее мою трепотню в печатный текст) могут заметить, что я старалась продлить это фантастическое существование, эту сказку наяву.
Почти каждый день Артём ездил по магазинам, часам к десяти вызывал такси, поднимаясь за час до этого, "приводил себя в порядок", как он выражался, забегал в кухоньку чмокнуть меня в щечку, и оставлял меня "трудиться" – ха-ха! – над стаканом коктейля. В этот импровизированный кабинет выходил и зев русской печи, поэтому тут с открытой, разумеется, заслонкой трубы мне позволялось сколько угодно курить. Это ли не мечта всякого алкоголика?! Часа через два-три он возвращался с продуктами и выпивкой и звал меня донести полные пакеты. Вот и все. Потом мы обедали под яблоней в саду и начинали прослушивать и перечитывать наговоренное мной за утро. Кое-что исправляли, кое-что выбрасывали, или он требовал добавлений. В ходе этих "творческих" дискуссий мы (или я одна) напивались и… И с утра все начиналось сначала.
Они просчитались в том, что я-то местная, а городок маленький, меня тут каждая собака знает. Однажды, выкуривая первую без фильтра сигарету, я услышала кроме соловьиного пения со щебетом скворцов и воробьев убойно медленное шарканье по дроге за изгородью. Тут надо понять, ведь меня переполнял сладкий эфир счастья, которым при переизбытке почему-то непременно хочется поделиться с ближними. Я выглянула в щелочку. Так и есть – по улице плелся как всегда убитый горем Пикадор, длинный, тощий и сутулый, как вопросительный знак. Вообще-то он обитал в другом районе, В Огрызково, там он обитал в однокомнатной квартире с отключенным отоплением, электричеством и водой, а так же с огромным долгом коммунальщикам, который раз в год частично оплачивала его сестра.
– Пика, ты, что ли? – крикнула я в щелочку. Он остановился, озираясь. – Я тут! Иди к забору!
Он естественно притащился:
– Ты, что ли, Балаболка?
– Ну а кто еще, ха-ха!
– Что ты тут делаешь?!
– Живу тут! Ха-ха! Починиться не хочешь?
– А-то!!
Я подала ему поверх ограды бутылку:
– Тяни пока это! У меня есть и покрепче, но в доме. А друга будить неохота. А тебя куда несет?
– Так у Ольки, моей бывшей, тут от матери дом остался. Она его сдает… – он основательно приложился. – Ну и гадость!.. А закурить есть? – вернул мне пузырь.
– Есть, дорогой мой! Все есть! – я просунула сигареты с зажигалкой. – Фильтр оторви! Жаль, что мой спит, я пригласила бы тебя! А что ты там у Ольки забыл?
Пикадор закурил, в голосе появилось блаженство:
– Ну, она там убирается… Ей иногда наливают съемщики…
– Ясно. А далеко это?
– Да вот, два дома по той стороне пройти!
– Вот не знала! – я добила пузырь. – Мой друган скоро поднимется и свалит по делам. Тогда я тебя кониной угощу!
– Кониной?! Ну ни хрена ты устроилась?! А со жрачкой как?
Страсть набивать утробу у Пикадора стояла на втором месте по значимости. После неуемной тяги к алкоголю и табаку. На третьем месте было ничегонеделание. Последнее, как и предпоследнее, приходилось преодолевать во имя основы – спиритус вини.
Естественно, что он сумел дождаться отъезда моего (якобы) Артёма. Возможно даже, что он и наблюдал за этим действом из-за Олькиной изгороди.
Меня же эта встреча своротила с привычной колеи повествования, я уже не могла продолжить свою болтовню в микрофон, просто глотала кислое вино, экономя коньяк и перечитывая уже наговоренное, и ждала. Очень уж я соскучилась по общению с местными выпивохами!
Уезжая, Артём всегда запирал жестяную калитку на замок, простейший шнейперный, ха-ха! Тем более, что механизм находился внутри, с моей стороны, и ничем не был прикрыт.
Мы выпили, посудачили за житуху, я узнала, кто еще из знакомых попал в дурку с белой горячкой, а кто и дал дуба. Что в нашей дурке теперь лежат с кронавирусом, а местных психов отсылают в Бурашево, где у нас областной городок умалишенных. Помянули всех. И не всегда хорошими словами.
А потом Пикадор разглядел вдруг комп с микрофоном и ксероксом:
– Ну ни хрена себе! У Олькиной жилицы точь такая же фигня стоит! И она целыми днями из нее листы вынимает!
В мою уже нетрезвую душу хлынули ледяные струи подозрений:
– Я могу увидеть эту жилицу?
– А че нет?! Погнали!
Если у Пикадора оставалось с десяток коричневых зубов, то у его бывшей их не было уже вообще. Поэтому, когда мы заявились и объявили свои пожелания, она прошамкала:
– Шмотреть нижжа! Они там шекшом жанимаютша!.. – и для убедительности похлопала правой ладонью сверху по левому кулаку.
Мы пришли не с пустыми руками и угостили беззубую. От этого она подобрела:
– Ешли хошь, можно в окно позыркать!.. – и скабрезно захихикала. – Кама-шутра!..
После чего мы обошли крохотный домишко, и по одному заглянули из куста сирени в освещенное электричеством помещение. Там хорошо знакомая мне парочка, Татьяна с Артёмом, трахалась хорошо известным мне способом – он всегда любил, чтоб партнёрша сидела на нём сверху.
Разумеется, я мгновенно протрезвела. Во всех смыслах.
Завершение
Что добавить ко всему рассказанному…
Подполковнику Кабыстоку бывшая жена (или ее высокопоставленный муженек) купила однокомнатную квартиру на окраине Твери. Матвей Егорович немного жалеет лишь об утраченной библиотеке, занимается по утрам Ушу и гуляет после двух чашек чая Тигуанинь (Железной Богини) и мечтает о Да-Хун-Пао (Большой Красный Дракон), который стоит 700 000 $ за кило.
Ева каким-то образом сумела избежать уголовного преследования (кровь знаменитого отца!) и уехала к еще живой маме в свободную теперь Эстонию. Разумеется, первое время она была не в себе, теряла нить разговора, выпивала и потихоньку поплакивала в подушку ночами, но когда узнала от Серого список всех жертв и отношений Витюнчика с матерью, просто разозлилась. Разозлилась и поступила в Театр, хотя была и при деньгах. Или потому и смогла поступить. И ещё купить шикарный особняк для матери, так и не ушедшей на законный покой.
Виола дождалась настоящего Владимира из заключения и поселилась с ним в родном ей Огрызково, в съемном пока еще доме. А раненого Николая Косимова, выдававшего себя за него, кто-то тихо задушил в Вышневолоцкой больнице, не смотря на вооруженную охрану.
Зюйд-Веста со всеми воровскими почестями похоронили на Новодевичьем в Москве.
Лжемайора якобы Синицына со лжекапитаном якобы Гайдуком, оказавшихся мелкими служащими посольства США, просто выслали из страны.
Ну а Серега Вронский, как был бомжом, так им и остался – отдал лимон бакинских Еве, а то, что было еще на другой, его личной карте (чуть больше семисот рябчиков), – Бологовкому детскому дому, хотя теперь у него же и другое название. А сам с так и неразоблаченной шпионкой Луизой Слим остался бомжевать в своем маленьком городке – сажать по весне огород, летом собирать грибы-ягоды и круглый год ловить рыбу в озерке. Они были очень горды тем, что берегли Человечество от того страшного изобретения – ПТО. Не зная, что некто в расстройстве чувств пытается отдать его общественности.