– А ты слышал, как он гудел? А как с места рванул, солярка в трубу. Их разведка – за голову. Куда опять? А мы вот они, туточки, – невозмутимо ответил опытный Генка, – а им еще думать. А вдруг дальше рванем? Мы, помню, в прошлом году, четыре дня грузились. Ротный к бабе прилип, насмерть, не оторвать. Машины то на платформы, то с платформы. Железнодорожники на ушах стоят, матом пятиэтажным кроют, на пену исходят. А замполит одно орет, – ученья у нас.
Вдоль эшелона пробежал дневальный, выкрикивая команду, – выходи строиться!
– Опять строиться, – сплюнул Валентин,– тут тоже скоро матом завоешь.
– Ну, ты чудо? – не согласился «ветеран»,– Ты пока ехал, чего делал? Подушку мял, да слюни пускал. А комиссар наш, не к ночи будь, помянут, от планов да задач, голову не отрывал, все чертил, да писал.
65
Ты, пойми, если он этих планов и задач не выполнит, ему головенку оторвут по самое некуда. А этот перегон, зуб даю, он речь писал, которую сейчас и озвучит перед строем. А нам чего? Стой да сопи в две дырочки. Вникать не надо, это совсем ни к чему, короче, лафа.
– Поздравляю личный состав, с прибытием к месту разгрузки. Дальше двигаемся своим ходом,– объявил на построение ротный.
– Их, послушать, так благодать, сплошные праздники, – прошипел в ухо Генки, Валентин.
– Ты главное меньше переживай. А если еще и работать будешь, то и слава тебя найдет, – ответил тот.
– Сейчас по две платформы, будут подавать под разгрузку. Начиная с первого взвода и так далее. Подробно вас проинструктирует, мой заместитель по политической части, – закончил ротный.
– Солдаты, бойцы, товарищи мои! – понесло комиссара лозунгами с Гражданской, – Мы прибыли к месту предстоящей работы. Не от кого не буду скрывать: работы трудной, нелегкой. Но мы выполним ее с честью, как присуще солдатам Легендарной Советской Армии, традициям наших предков. При разгрузке, приказываю соблюдать технику безопасности, так как ее неисполнение приводит к гибели человеческих жертв.
Вы еще много, мало знаете. И совершенно будет нехорошо, если вы не приучитесь к работе.
– Похоже, он не ест, не спит. Все речи сочиняет, днем и ночью, – сказал Валентин.
– Огурцов, он точно не ест, – ответил Геннадий, – у него от этой деятельности, голова так распухла, что в банку не пролазит.
– Я обращаю ваше внимание, и хочу предостеречь от необдуманных поступков,– продолжал замполит,– местность, куда мы прибыли богата казачьими традициями. Население, которое в основном состоит из казаков.
– И казачек,– добавили из строя.
– И казачек, – согласился майор,– поэтому вести себя надо соответственно, соблюдая все традиции, не забывая, что вы бойцы…
– Легендарной Красной Армии,– продолжил строй за замполита.
–Прекратить разговоры,– вмешался ротный, неодобрительно посмотрев на комиссара.
– Сейчас начинаем разгрузку. Порядок довел до вас командир. Сделать это надо ответственно, слаженно, начиная….
– С первого взвода, – не удержались в строю.
– Прекратить, – опять пресек разговоры в строю, ротный.
– Начиная с каждого солдата, который должен глубоко осознать, что прибыл выполнять ответственное государственное задание, – продолжал замполит.
– Приступить к разгрузке, – отдал приказ, прервав его, ротный.
Замполит, рассчитывающий еще многое довести до личного состава, выразительно посмотрел на командира, но рота уже начала ломать строй, и он пошел к штабному вагону.
– Видал? С недовольной мордой ушел, как же оборвали его. Потрендеть, еще с полчасика не дали, – неравнодушный к замполиту, на почве разногласий из любви к пиву, – Валентин проследил весь его путь до вагона.
– Замполит, это единство языка, борьбы и противоположностей,– подвел итог выступления Генка,
– Я вот слышал, где-то под Хабаровском, замполита летом медведи сожрали. Так в части спохватились, только 7 ноября. Смотрят, а комиссара на трибуне нет. Речь толкать некому. Пошли к жене, спрашивают, – куда пропал?
Так он еще летом говорит, по ленинским местам в паломничество пошел, – отвечает та,
– Сочинения Ильича, в шалаше в Разливе почитать, да пеньку поклониться.
66
Но наш не уйдет, он, наверное, в шалаше этом присягу принимал. А на пеньке письма писал, – закончил рассказ Валентин, – И медведей здесь не найдешь.
– Замполита, еще наслушаемся, пойдем машины отвязывать, – сказал Геннадий.
– А может до края достанет, так сами загрызем, – вздохнул Валентин, идя к платформам.
Два приятеля, рубили проволочные растяжки, «отвязывая» от платформы Сашкиного «ЗИЛа». Упорный их труд, прервал, пришедший по платформам Витька.
– Пыхтеть не надоело, ударники, – спросил он, присев на корточки у переднего колеса.
– Надоело, не надоело, а сам не съедет, – ответил Сашка, выбираясь из-под машины.
– А ты, я вижу в передовиках? Уже отвязался? – вылез вслед за ним, Сергей.
– У вас у каждого по машине, а моя, одна на всю кухню. А тунеядцев, на кухне, во главе с «фельдфебелем» восемь человек. Вот я «унтера» и попросил, в зачет былых «заслуг» помочь. Он с радостью согласился. А я же, даже привычки такой не имею, от помощи отказываться.
– Вот за что, я тебя уважаю, так это за постоянную заботу и внимание к окружающим тебя людям, – рассмеялся Сашка.
– А к нам эту бригаду, никак нельзя направить? – спросил Сергей, – мы бы тоже, от такой помощи не отказались.
– Это мы обязательно рассмотрим, но потом. А сейчас, есть некоторые идеи.
– Кто бы сомневался? Ты и без идей, – усмехнулся Сергей, – только давай не до трибунала.
– Слушай, Витька, а в чем-то Васька прав, своей смертью ты не загнешься – сказал Сашка, присаживаясь рядом,– готов внимать.
– Все там будем, – сплюнул Витька, – а раньше или позже, своей или чужой, какая разница? Вон, смотрите. Видите дома? Похоже, поселок большой.
– Не поселок, а станица, – поправил Сергей.
–По мне так хоть столица, было б, где притулиться.
– Ты притулишься, и там и тут, – подтвердил Сашка
– Я у своей кухни, насобирал червонец. В этом населенном пункте, – Витька, с усмешкой, посмотрел на Сергея, – точно есть магазин. Следуя традициям, новое место, следует обмыть, и я решил отнести, этот червонец туда. А кто, как, ни я, проявит о вас заботу?
– Это как?– одновременно спросили его приятели.
– Пробу же надо снять с местной продукции, чтобы ее принимали наши желудки, и не восставала против нее, печень. Мы же, не на один день приехали? Сашка, вон, в медицине, посильнее меня будет. Потом все ощущения расскажет.
– Погоди, он же по ходу, гинеколог, а это, вроде, по женской части,– поправил его Сергей.
–Можно подумать, они вино не лакают. Ленка, бывает, лишь бы мне не досталось, давиться, но пьет, – не согласился с ним Витька.
– Ты чего предлагаешь? Вина, что ли, кубанские продегустировать? – не понял Сашка.
– Я предлагаю выпить. А ты мне, медицину, больше не впрягай. Васька, мою машину в строй поставит, заодно и навыки вспомнит. А я рвану туда. А вы, смотрите за командирами. Если что: ноги в руки, жопа парусом, и ко мне.
– Поняли. Чуть что, летим к тебе, – сразу согласился Сергей, довольный тем, что ему не придется участвовать, в осуществление очередной Витькиной идеи.
– Все. Приступайте к исполнению, я ушел.
– Будет кувыркаться он в аду, на кипящей сковородке, – глядя вслед уходящему приятелю, сказал Сашка.
– Тогда и ада не станет. Будет вместо нее, какая-нибудь шарашкина контора, – не согласился с ним Сергей,– поверь мне. Не первый год его знаю.
– Это ты о чем?
– Самогонку начнут гнать: с дров, или со смолы. И начнется там не ад, а сплошной рай.
67
Дров никто не носит, костер разводить некому, все в хлам пьяные, а Витька, будет лежать на прохладной сковородке, и вынашивать очередные идеи. А их у него, – не стал уточнять Сергей, количество Витькиных идей, – на целину-то точно хватит.
«Источник идей», выбрав в качестве ориентира, самое высокое здание в станице, бодро шагал по дороге. Прошагав, почти половину пути, он увидел впереди мужчину, который нес на длинном ремне, плоский деревянный ящик.
– Художник, – определил он, прибавив к ящику, аккуратную бородку и широкополую шляпу. Поравнявшись с мужчиной, решил уточнить маршрут.
– Станичник, – обратился он к мужчине, вспомнив наставления замполита, и бессмертное произведение Шолохова, – а не подскажете, где у вас, ближайший магазин?
–Я москвич, молодой человек, – поправил, его художник, – так, что ваше обращение, немножко неуместно.
– Извиняюсь, конечно. Но я подумал, раз из станицы идете, значит из казаков, местный,– вытер выступивший пот, Витька.
– Так и казаки, не все по станицам живут. А вообще история казачества имеет очень глубокие корни.
– Это я в школе проходил, – перебил его Витька, – Сечи там разные, Тарас Бульба, опять же, чем породил, тем и убью. А как насчет магазина все же? Есть ли там отдел «Соки – воды»?
– Магазин один, на площади, вон у того высокого здания. Только там, ни соков, ни вод, а вот вина Кубани присутствуют,– потерял художник к Витьке, как к собеседнику, интерес, – И я вам, настоятельно рекомендую их попробовать.
– Обязательно воспользуюсь, вашей рекомендацией, – расшаркался Витька,– вы в этом даже не сомневайтесь. А от себя лично, позвольте пожелать вам удачи, во всех ваших начинаниях. Успехов в творческой, и что совсем немаловажно, в личной жизни.
– Вы очень любезны, – приподнял шляпу художник, – разрешите откланяться.
Витька, решил срезать путь, и пошел прямиком, через кукурузное поле. Но через полсотни метров, боясь заплутать в высокой кукурузе, снова вышел на дорогу. Потеряв время, прибавил шаг.
Вскоре дорога привела его, на квадратную площадь, окруженную домами, среди которых, он опытным взглядом, вычислил магазин. Облегченно вздохнув, от близости конечной цели, он одернул на себе форму, поправил пилотку и решительно двинулся к магазину. На его ступеньках, курили два парня. Витьке, пришлось остановиться, так как курильщики, преграждали ему путь к заветной цели. Перед дверью магазина, его уже никто и ничто не могло остановить. Он прикинул ситуацию, и как можно вежливее, спросил, помня, что он в форме, – Разрешите пройти?
– Да не вопрос, – поднялся один из парней, и протянул руку, – давай знакомиться. Я, Колян. А это, – кивнул он, на второго, – Вовчик.
– Виктор,– солидно представился он, – Чего закрыто?
–Работает, – вдохнул Колян, – Только Оксана, зараза, бывшая Вовки, не дает ничего. Вот и горим, здесь на ступеньках, синим пламенем. Вовчик к ней, как только не подкатывался, стоит, столбом, – не положено и все.
– И чего, никто положить не может? – пошутил Витька.
– Кого положить? Ты нормальный? Вина, говорю, не дает, – начал нервничать Колян.
Витька, понял, что парням не до шуток, перешел к серьезному разговору.
– Почему спрашиваю, не положено?
– Так уборка же началась, теперь до конца ее, сухой закон,– пояснил Вовчик.
– А это уже трагедия, – снял Витька, пилотку, – даже катастрофа.
– Не ссы, тебе даст. Ты же не местный, да еще в форме. Она в формах любит. Вовчик, вон, не даст соврать, – успокоил его Колян.
68
– Языком-то не мели. О деле давай, – недовольно, сказал Вовчик
–Ты это, Витя, нам-то тоже пузырек возьми. Мы тебе, на ход ноги, как Уставом прописано долю выделим, – попросил Колян, ссыпая ему в руку мелочь.
– Конечно, возьму, что я не понимаю что ли?– Витька, поднялся к двери магазина, и взялся за ручку.
– Ты только про нас не говори. Мы тебя за магазином подождем, – предупредил Вовчик.
В магазине, стояла тишина. За широким прилавком, от пола до потолка стояли стеллажи, на тех верхних ярусах которых, сверкали, отливали разными цветами, шеренги бутылок, с яркими этикетками.
–Ё– мое, – вырвалось у него, – Указ, что ли, еще не добрался?
– И чего, солдатик, ищем? Чего желаем, – раздался за прилавком певучий женский голос.
Незамеченная Витькой, ошарашенным разнообразием ассортимента напитков, перед прилавком, появилась, черноволосая, примерно одних с ним лет, очень привлекательная девушка.
– Я это, говорю, вроде и Указа нет, – обалдевший, теперь от девушки, и ее красоты,– промямлил он.
– Так– то ж вино, – присела на стул продавщица, и, навалившись на прилавок, лукаво посмотрела на него.
Витьку, бросило в жар, пот. Потом в холод, и опять в жар, когда он увидел, как из глубокого выреза, подпертый прилавком, рвется наружу, загорелый, упругий, ограниченный только платьем, шикарный девичий бюст.
– ОЕЕЕЕ,– захолонуло в груди. Он стал собираться внутри, чтоб хоть что-то вымолвить,
– А это… ну, его …как, а водки нет?
– Водки нет,– не меняя положения, ответила продавец.
–Водки нет, – машинально повторил Витька, ничего не соображая, не в силах оторвать взгляд, от загорелых, упругих, манящих мячиков, разделенных глубокой бороздкой….
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.