Принц Илиар

По команде принцы сошлись, и зазвенели клинки.

Более опытный бадилир не торопился, выжидая, когда Илиар начнет горячиться и пойдет в атаку. Кроме того, ему хотелось выяснить, насколько опасна его техника боя. Принц тоже осторожничал, понимая, что поспешность может стать причиной ошибки и, возможно, последней. Поэтому противники некоторое время фехтовали, как в спортивном зале. Атака, контратака. И снова атака, контратака. Тогда махчет изменил тактику. Он сделал вид, что мечу Илиара почти удается его достать и только ценой больших усилий ему удается избежать рокового удара. Принц, почувствовав послабление, усилил натиск, а бадилир во время одного из выпадов изящно уклонился в сторону и, поймав меч Илиара своим, выбил его из рук противника. Принц Агора застыл, скрестив руки, в ожидании смертельного удара. Вместо этого бадилир ударил его в лоб рукояткой меча, и тот со стоном упал. Хонк наклонился над принцем и сорвал перчатку с его левой руки.

– Ваше высочество сказал мне, что я не стою мизинца принцессы. Так вот, вы мне стоите мизинца, – и бадилир отрезал кинжалом палец левой руки принца. Илиар потерял сознание.

До праздника весенних всходов оставалось четыре дня. Рана принца заживала на удивление быстро. Про поединок ходило много разговоров, которые постепенно превращались в чистые небылицы. К махчету, что было понятно, стали относиться с намного большим уважением, оценив его благородство. Но, к удивлению его самого, поединок прибавил и Илиару престижа, а не насмешек, чего он опасался. Зрители по достоинству оценили его доблесть и мужество. Единственное, что продолжало огорчать, – принцесса, не избегая его, сохраняла с ним прохладные отношения. Принца порадовало бы даже, если б она смеялась над его поражением и отрубленным пальцем. Но она просто не реагировала.

Агорийцы гуляли по городу, с удовольствием участвовали в светских забавах. Они уже привыкли к примелькавшимся махчетам, то тут, то там попадающимся на улицах, и к их странной речи.

Накануне праздника во дворце снова собралась «верховная» четверка. В сущности, все докладывали о готовности к началу боевых действий.

Король. Моя задача самая простая. Перед наступлением войск я объявляю принцу, что он остается моим гостем и что он и его спутники сохраняют полную свободу в пределах города, но не могут его покидать. А чем порадуете меня вы, господа?

Генерал Дагрен. Наша армия согласно плану боевых действий разделена на три неравные части, расположенные вдоль границы с Агора. Наименьшая часть, центральная, должна ударить по Крепелю, создавая видимость, что мы хотим захватить Баргульский тракт. Ее задача затяжной осадой постараться оттянуть на себя основные силы противника. Именно в центре мы ожидаем наибольшее количество потерь. На самом же деле основные кулаки – это фланги. Их задача по прошествии некоторого времени форсировать Урек, минуя пограничные города, быстрым маршем обогнуть Крепель и ударить армии Агора с тыла, а затем, разбив ее, наступать на Милаццо. Авангардом Девона станут махчеты, которые до начала наступления переправятся через Урек и мелкими группами начнут нападать на подразделения агорийцев, собирать разведывательную информацию и просто сеять панику.

Король. А вы уверены, что в Агора до сих пор ничего не знают о наших войсках?

Генерал. Наши войска расположены в специально оборудованных лагерях вдоль границы на расстоянии ночного перехода. Их местоположение выбрано так, чтобы находиться на максимальном отдалении от магистральных дорог и населенных пунктов. Об их существовании, по нашим сведениям, не знает даже большая часть местного населения. Связь с ними осуществляется через тайные дороги и тропы. Единственная произошедшая за это время накладка – это пресловутое нападение на агорийский пограничный патруль. Махчеты регулярно ведут разведку территорий за Уреком. К сожалению, в тот раз им пришлось обстрелять противника, чтобы отвлечь внимание от находящейся вблизи лодки с нашими людьми, собирающимися переправляться обратно в Девон. Кстати, эти ребята показали себя меткими стрелками. В настоящий момент, насколько мне известно, назревающий конфликт был, по крайней мере частично, улажен вашим величеством. Хотя агорийцы, конечно, тоже не дураки. Поэтому, сделав вид, что поверили в ваши объяснения, начали концентрировать войска у нашей границы, а также частично усилили пограничные гарнизоны.

Советник Беер. Следует отметить, генерал, что информация по Агора получена с помощью моих агентов. Кроме того, ваше величество, по вашему указанию королю Кригу были посланы головы мнимых виновных, которых вы предложили выбрать из числа подлежащих казни преступников. Я позволил себе некую вольность и отправил в Агора головы двух их агентов, занимавших центральное место в разведывательной сети. Эти люди находились в Девоне уже больше двадцати лет, и вероятность, что их кто-то опознает, равна нулю. Наши же главные шпионы из окружения короля Крига докладывают о своей готовности начать действовать и о получении яда. Им приказано отравить короля, как только появится известие о начале войны.

Жрец Элиграс. Моя задача, хотя и не совсем военная, была достаточно сложной. Но, думаю, народ поддержит войну с агорийцами. Сложнее было обосновать наш союз с махчетами. Те, как известно, язычники и, более того, что знают далеко не все, каннибалы. Мне удалось через бадилира убедить бадохана Махамарта принять веру в бога Майо, и все махчеты теперь носят белые треугольники на шее. По поводу каннибализма в войсках было разъяснено, что это их древняя традиция, носящая ритуальный характер, а не способ утоления голода или получения удовольствия. Только у убитого в бою врага в знак уважения к нему поедаются определенные части тела, дабы приобрести дополнительную ловкость, хитрость, остроту зрения. Более того, с принятием веры в Майо все больше и больше махчетов отказываются от этого варварского обычая. Другими словами, заблудшие души встали на путь исправления.

Король не выдержал и с гримасой отвращения покачал головой.

– Надеюсь, мы не делаем ошибки.

– А вы, ваше величество, посмотрите на бадилира. Разве он не образованный и обаятельный человек и при этом не доблестный воин? Разве он хуже девонцев? Махчеты просто выросли на другой культуре, но они от нас далеко. И мы им, и они нам безразличны. А вот Агора – другое дело, у нас под боком, – парировал жрец.

…Наступил день праздника, для большинства девонцев – время отдыха и веселья, а для жрецов больших и малых храмов Майо – один их самых тяжелых дней в году. Их, служителей бога, в нетерпении ожидали десятки молодых пар, которые до захода солнца должны были успеть вступить в брак, обещающий, по поверью, стать прочным и счастливым.

Вечером же город пустел. Закрывались лавки и магазины, запирались дома горожан, и празднично одетая толпа выходила к воротам города за процессией молодых монахов, несущих фигуру бога Майо. Там, за стенами столицы, на просторном лугу, за которым специально ухаживали, засевая его густой и мягкой травой, начиналось гуляние. Люди пели, танцевали, возносили благодарственные молитвы, жгли костры, готовили и ели разнообразную снедь. Другими словами, делали то, что принято делать в праздник в любом другом месте.

Конечно, были и мелкие отличия. Например, истово, отдельно от других молились лишенные зрения. Для них это был день Майо, исцеляющего слепых. В священном двукнижии девонцев была притча о бедном крестьянине, потерявшем зрение и не сумевшем вспахать и засеять поле так, как следовало бы. Тот горько сетовал на судьбу, понимая, что обрекает семью на голод, когда вдруг услышал голос, сказавший ему: «Не печалься. Вот увидишь, все будет хорошо». И действительно, урожай выдался на славу. Крестьянин всю осень и зиму неустанно молился богу, а в день весенних всходов пошел в храм с дарами для Майо и долго стоял на коленях перед его статуей. А уходя, как бы невзначай, произнес: «О, великий Майо! Я знаю, что все случилось именно так, как ты и предсказывал. Кроме одного. Ты тогда сказал «вот увидишь», а я так ничего и не увидел». Некоторое время стояла тишина, а потом раздался тихий смех: «А ты, крестьянин, не такой простак, каким кажешься». И крестьянин прозрел. С тех пор слепые молятся богу в этот день, прося вернуть им зрение.

Агорийцы сидели вместе со знатью на трибунах и глядели на веселящуюся толпу и комедиантов, устраивающих разнообразные представления. Поминутно подскакивали слуги, разнося напитки и кушанья. Вначале, пока не исчезла прелесть новизны, было интересно, а потом принц и его свита начали скучать. Видно было, что скучает и часть придворных, видящих во всем этом традиционную процедуру, а не удовольствие. Наконец, далеко заполночь праздник пошел на убыль. Публика с трибун двинулась обратно в город. Усталые агорийцы вместе с остальными тряслись на лошадях, предвкушая близость теплой постели.

…Было раннее утро. Прошло больше десяти дней, как принц прибыл в Девон. Король сидел в своем кресле у окна и мучился горькими раздумьями. Ему нравился принц и его свита. Он часто ловил себя на мысли, что не замечает разницы между ними и девонцами, а различие в вере его не волновало. Вера в бога нужна тем, кто хочет в него верить. Вместе с тем он понимал, что счет времени до войны, которую должен он объявить, пошел на дни. Он снова и снова перебирал в голове те личные и государственные резоны, которые вынудили его согласиться напасть на Агора, и находил их все менее и менее убедительными. Король понимал, что, скорее всего, он просто старый больной человек, который, предвидя близкий и неизбежный конец, с безразличием относится к жизни и смерти других людей. И, может, поэтому так легко поддался уговорам жреца. Ферн прекрасно знал, во сколько обошлись королевству обеспечение секретности и подготовка этой войны, и в то же время всей душой хотел бы ее избежать. Тем не менее, хотя и небезупречный, но способ сохранить мир существовал. От короля не укрылось, что принц серьезно увлечен его дочерью. То, что та была холодна по отношению к нему, его беспокоило мало. Это могла быть просто женская уловка. А даже если и нет, то вряд ли кто-нибудь стал бы с ней советоваться. Все-таки – принц, и привлекательный. Наверно, получше какого-нибудь надутого местного князька. Их брак мог решить все проблемы. Дети принцессы создали бы новую династию королей. Возникшая неприязнь между королевствами сошла бы на нет. Были бы, конечно, правовые проблемы. Например, что произойдет, когда король Агора умрет, если принцесса не успеет родить наследника. Илиар станет править обеими странами? Впрочем, так далеко думать не хотелось. Наконец, король решился и попросил слуг передать принцу Агора просьбу нанести ему визит.

Илиар завтракал. У него после вчерашнего праздника трещала голова. Сказывались и выпитое, и слишком короткие часы сна. Он был раздражен, понимая, что напился, в сущности, из-за того, что не мог видеть, как весело щебечет принцесса с бадилиром и как холодно реагирует на его шутки. Переданная ему просьба короля была совсем некстати, но королям не отказывают.

Ферн, как всегда, был величествен, хотя и выглядел немного взволнованным. Он начал без обиняков.

– Ваше высочество! Я король и привык повелевать. Но в настоящий момент нахожусь в смущении, ибо тема, которой хочу коснуться, достаточно деликатная.

Принц показал, что он весь внимание.

– Принц! Вы умный, интересный, храбрый человек и наследник престола. Вас ждет большое будущее. За те дни, которые я имел честь быть с вами знакомым, мое мнение, что у короля Крига может быть только блистательный сын, ещё более укрепилось. Я заметил, как вы смотрите на принцессу Иселин и как оказываете ей знаки внимания. Это греет мою душу. Я стар и нездоров. Девушку надо выдавать замуж, чтобы она родила короля. Я готов вам объявить, что, если ваш интерес к моей дочери серьезен, то можете считать, что я с удовольствием назову вас своим зятем. Если же ваши ухаживания – только принятый агорийский флирт, то попрошу немедленно оставить принцессу в покое.

Если бы это был не прием у короля, принц просто бы сел на задницу от удивления.

– Ваше величество! Великий король! В мире не существует для меня более любимого и желанного существа, чем ваша дочь. Я буду счастлив, если она согласится выйти за меня замуж. Но проблема не во мне, а в ней. Я просто ей безразличен.

– Принц, да будет вам. Где ваш агорийский гонор? Безразличие женщины – это традиционная уловка. А даже если вы пока не заслужили ее любви, так оставайтесь еще погостить, глядишь, ситуация изменится в вашу пользу. Да и у меня найдутся аргументы для дочери, прибавляющие вашему предложению веса.

Король оставил Илиара в полном смятении, а сам, решив, что надо брать быка за рога, пригласил для беседы Иселин.

– Дорогая дочь! – начал он издалека. – Ты знаешь, как нам не хватает твоей матери, – у короля влажно блеснули глаза. – Поэтому мне приходится играть роль, в которой я чувствую себя совершенно неуклюжим. Этот разговор должна была бы вести королева. Ты уже взрослая девушка. Более того, известная на все королевство красавица. Ты давно стала предметом пристального внимания мужчин, что прекрасно знаешь и сама. Но при этом ты еще принцесса, и на тебе лежит груз огромной ответственности перед Девоном, королевой которого ты станешь. Я стар, у меня больное сердце. Я счастлив, что у меня есть ты, но как король сожалею, что королева не родила мне еще и наследника. Поэтому новую королевскую династию создавать тебе и твоему будущему мужу.

Принцесса оставалась спокойной. Она предполагала, что рано или поздно подобный разговор должен был произойти, и сейчас просто старалась потянуть время.

– Я понимаю свою ответственность перед Девоном, но все же хотела бы иметь право выбора, – коротко ответила она.

Желание дочери нимало не смутило короля. Он не сомневался, каков будет выбор принцессы, если в один ряд поставить Илиара и нескольких немолодых, но знатных уродов.

– Естественно, ваше высочество, у вас будет такое право. Хотя, со своей стороны, я считаю, что у меня, как у короля и отца, тоже может быть свое мнение, и хочу предложить вам замечательную кандидатуру.

– И кто же этот соискатель моей руки? – стараясь оставаться невозмутимой, спросила девушка, хотя ее сердце замерло.

Король заулыбался.

– Во всех сказках принцесса находит прекрасного принца, с которым живет потом долго и счастливо. Я думаю, что не следует отступать от традиции. Принц Агора Илиар в разговоре со мной заявил, что будет счастлив видеть вас в качестве супруги.

У Иселин потемнело в глазах.

– Ваше величество! Это так неожиданно для меня, – промямлила она. – Я должна подумать, – и убежала, пока отец не увидел ее слезы.

Это был конец. Крушение надежд. Принцесса не была дурой и давно поняла, что появление воинов-махчетов в Девоне неспроста, что что-то затевается, и, по-видимому, против Агора, но, естественно, не знала подробностей. Поэтому известие о том, что ее хотят выдать за агорийского принца, было полной и неприятной неожиданностью. Он не просто не нравился, он раздражал. Более того, она опасалась, что таким образом может отпасть необходимость в махчетах, а значит, её бадилиру придется вернуться на родину. Принцесса зарыдала. А чуть успокоившись, решила, что скорее убьет себя, чем свяжет судьбу с Илиаром. Однако, как бы то ни было, она была будущая королева и должна была избегать опрометчивых поступков. И сейчас ей был нужен кто-нибудь, кто умел хранить тайны и с кем можно было посоветоваться. Для этого она выбрала верховного жреца.

Элиграс с каменным лицом стоял и слушал полную всхлипываний и вздохов историю девушки о ее безнадежной любви к бадилиру, о том, что отец хочет выдать её за принца Илиара (в этом месте у жреца приподнялась бровь), и о том, как сложно соответствовать статусу принцессы, когда ей не дано выйти замуж по любви. Когда Иселин выговорилась, Элиграс мягко погладил её по голове.

– Ваше высочество! Девонцы, агорийцы, махчеты, неизвестные нам народы – мы все рождены людьми. И это нас объединяет. И в то же время мы все абсолютно разные по цвету кожи, волос, глаз, росту. Кто-то рождается более умным, кто-то менее. Кто-то правшой, а кто-то – левшой. Я уж не говорю о том, что есть мальчики и есть девочки. Но это все различия от рождения, которые изменить нельзя. А есть различия, которые возникают между людьми со временем и зависят от того, где они выросли и кем воспитывались. И девонцы, и агорийцы – хорошие люди, но мы в Девоне верим в великого бога-творца Майо и не терпим ни разврата, ни надругательства над малолетними. В Агора верят в ложных богов, и это не их вина, а беда. А то, что у нас считается грехом, для агорийцев – норма. Нам очень сложно совмещать две наши культуры, хотя мы сохраняли до последнего времени дружественные отношения. Но честные девонцы уже устали закрывать глаза на то, что творят в Агора с женщинами и детьми, как хулят нашего бога. – Иселин сжала треугольник на шее. – Надвигается война. Если бы ваш отец спросил меня, одобряю ли я брак с Илиаром, я бы категорически ответил «нет». Я не верю в искренность принца-агорийца. Думаю, что все это – хорошо продуманная интрига короля Крига. Женитьба на вас дает принцу корону Девона, и, таким образом, королевства сливаются, а у нас насаждаются обычаи и вера Агора. Поверьте, я бы даже предпочел для вас в качестве жениха бадилира.– В этом месте принцесса покраснела. – Да, дочь моя, вы оказались в сложной ситуации. Мы все – подданные короля Ферна и не можем ему перечить. Это касается и вас. А самоубийство – не решение проблемы. Поэтому надо думать. Итак, сказать «нет» мы не можем. А что, если принц Агора сам возьмет и покинет Девон, получив некое известие?..

Принцесса с надеждой посмотрела на жреца.

– Знаете что, дорогая, садитесь-ка вы здесь за столик, берите перо и бумагу, а я вам продиктую что писать…

Принц был совершенно не в себе после разговора с королем Ферном. Он поделился с Дартом содержанием беседы, и тот в знак поддержки, хотя и иронично, похлопал его по плечу и сказал, что это идеальное решение. Но в поведении принцессы никаких изменений не произошло. Она была так же холодна и неприветлива.

В один из дней Илиар созвал своих агорийских спутников и сообщил, что их пребывание в Девоне подходит к концу и они возвращаются домой. Однако в связи с государственными интересами он сам, Дарт, Верилинк и Луста остаются еще на какое-то время гостями Беура. Поздно вечером того же дня принц, ложась спать, обнаружил под подушкой пакет с письмом.

«Ваше высочество! Внимательно прочтите это письмо. Нам известно, что на днях вы получили от короля Ферна очень лестное для вас предложение. Не верьте. Это лишь уловка, чтобы усыпить ваше внимание. Девонцы собираются напасть на Агора. Никаких агорийских принцев на троне девонского короля им не нужно. Вы, наверное, и сами заметили, что поведение принцессы не напоминает поведение девушки, предвкушающей скорое замужество. Вас и ваших спутников хотят убить. Через четыре дня состоится праздничная королевская охота, на которую будет приглашена в полном составе ваша делегация. Только дичью будут не кабаны, а вы. Чтобы сохранить жизнь, накануне соберите все деньги и ценности. Возьмите столько оружия, сколько можно взять, не вызывая подозрений. И следуйте нашим указаниям. Охота будет проходить в Грибном лесу, к которому вас приведет проселочная дорога. Сделав вид, что присоединяетесь к охотникам, возвращайтесь на дорогу и скачите в сторону от столицы к городку под названием Пулер. Это приблизительно пять миль. Там найдите трактир под названием «Краюха хлеба», где получите одежду простых девонцев и дальнейшие инструкции. Надеемся, что нам удастся довести вас до границы с Агора. Письмо уничтожьте.

Ваши друзья».

Принц немедленно бросился за Дартом. Тот уже спал, и в ответ на попытки Илиара растолкать его только глубже зарывался под подушку и одеяло. Наконец, принцу это надоело, и он просто столкнул баронета с кровати. Тот тупо расселся на полу и начал брюзжать.

– Лежал себе человек, спал, никого не трогал. Так, на тебе… Высочество, шел бы ты, к бесу, спать. Глядишь, принцессу во сне увидишь. У меня сил нет. Помнишь ту девонскую девчонку с бала? Так вот, я весь вечер был у нее. Думал, долго придется уговаривать. Куда там. Уделала меня так, что ноги не двигаются. А говорят, девонки – скромницы. Ну, если они все такие скромняшки, то я – бадохан Махамарта.

…Дарт в конце концов поднял голову и взглянул на принца. Тот кипел от гнева.

– Ладно, ладно. Не злись. Я не только чуть не иссушил вконец свой источник жизни, но и добыл интересную информацию. Кстати, высочество, тебе не кажется, что это звучит забавно? Иссушил конец вконец.

– Господин баронет! Потрудитесь привести себя в порядок и немедленно явиться ко мне, – необычно жестко произнес принц и вышел из комнаты.

Через несколько минут чуть наигранно серьезный Дарт был у Илиара. Тот показал ему письмо.

– Принц! Я понимаю, что не к лицу человеку гордиться собственной проницательностью, но мне кажется, что мы по уши в дерьме, – задумчиво протянул баронет.

– Послушай, ты, сын сифилитика! Ты когда-нибудь перестанешь паясничать? – взмолился принц.

Дарт с преувеличенной грустью посмотрел на Илиара.

– Вот такова она, жизнь при королевской особе. Ничего хорошего. Только грязные инсинуации и даже не против меня лично, а против моего почтенного родителя, потомка славного рода рыцарей Нерхентетов…

– Ну. Хорошо, – сделав паузу, продолжил он. – Что мы имеем? Анонимное письмо, которое может отражать истину и быть попыткой неизвестных друзей помочь. А может быть и провокацией. Проверить ни то, ни другое мы возможности не имеем. Значит, придется исходить из худшего варианта, планируемого убийства. Если же это провокация, направленная на ухудшение наших, а в особенности, ваших отношений с королем, то, во-первых, ни в коем случае нельзя уничтожать письмо. Во-вторых, нужно все равно уносить ноги, ибо ставки слишком высоки. А в-третьих, находясь в безопасности, следует в срочном порядке отправить послание королю Ферну с извинениями и объяснениями случившегося, приложив в качестве доказательства данную писульку. Кажется, у меня действительно этот вечер оказался посвящен всяким «писулькам».

Принц сидел на кровати, опершись на руку и прикрыв ладонью глаза. Дарт, видя, что тот не вступает в разговор, продолжил:

– А теперь, как же нам все-таки поступить, исходя из того, что наши головы хотят развесить по стенам в качестве охотничьих трофеев? Принц! Можете этим гордиться, но главный приз – это вы. На втором месте – видимо, ваш покорный слуга. Все-таки член Совета рыцарей трона. Поэтому остальных наших спутников мы можем относительно легко вывести из-под удара. Убийство нескольких горожан и слуг, пусть даже вместе с несколькими агорийскими рыцарями, никому славы не принесет. Для вас наверняка не секрет, что нас изначально всех «пасут». Из сегодняшнего совещания представительства Агора мы не делали тайны, и полагаю, что содержание вашего выступления известно девонцам. Если помните, по указанию вашего высочества, большая часть агорийцев должна оставить Беур и вернуться на родину. Пусть так оно и будет. Останемся мы с вами и, может быть, Луста. Троим проще потеряться, чем семнадцати. Верилинк пускай тоже отправляется и руководит остальными. Не думаю, что девонцы будут возражать, хотя бы открыто. Поэтому завтра, точнее, уже сегодня, вы объявите Кригу, что для большей части нашего представительства наступает минута грустного расставания, хотя мы с вами с удовольствием останемся гостями короля.

Некоторое время оба рыцаря молчали. Потом Дарт встал и возбужденно заходил по комнате.

– Принц! А ловушка может оказаться хитрей, чем мы думаем. Допустим, король все же расположен к вам и охота ничем нам не грозит. Тогда цель письма, может быть, не просто удалить вас из Девона, чтобы вы не женились, к примеру, на принцессе, что вряд ли приветствуется многими, а ваше убийство. Ведь смотрите, мы сами суем голову в пасть зверю. По указанию письма от неизвестных мы тайком бежим в неизвестный город с неведомым трактиром и связываемся с неизвестными людьми. А действительно ли эти люди хотят нам помочь?

Принц встал и поворошил горящие поленья в камине. В воздух взметнулись и тут же погасли стайки искорок.

– Ты думаешь, что нас будут поджидать убийцы?

– Вряд ли именно в этом трактире, – с сомнением проговорил Дарт. – Это может оказаться для убийц небезопасным. Мы ведь въедем в этот бесов городишко одетыми, как рыцари Агора. Наверняка нас заметят и об этом расскажут, когда начнутся поиски. Но потом, следуя инструкции, мы должны переодеться в одежду простых девонцев. А кто будет чересчур разбираться, если где-нибудь найдут несколько трупов местных крестьян?

Илиар грустно улыбнулся.

– А вы большой оптимист, баронет. Пойдем на охоту – могут убить. Не пойдем, а сбежим – тоже. Так что? Кинем монетку?

– Вы же знаете, принц, я не сторонник азартных игр, – фальшиво потупил глаза Дарт.

– Как же, как же. Премного наслышан, – усмехнулся Илиар.

– Высочество! Смерти все равно никому не избежать, – философски заметил баронет. – Другое дело, что искать ее тоже не надо. Поэтому мы воспользуемся любезным предложением наших доброжелателей и посетим гостеприимный трактир, чтобы выяснить предлагаемый нам маршрут, а сами двинемся другой дорогой. В связи с этим нам позарез необходима хорошая карта Девона.

– Ну, эту проблему, надеюсь, будет нетрудно разрешить. Завтра же попрошу Лусту раздобыть без особого шума эту карту. – И принц продолжил: – Все-таки есть какая-то наивность в этом письме. Как, например, его авторы представляют наше исчезновение целым отрядом с охоты. И не просто отряда, а почетных гостей. Нас же ни на секунду не оставят без опеки.

– А я вовсе не собираюсь на охоту. Мы исчезнем раньше. Нам нужно в ночь накануне сделать вид, что заночевали в городе под предлогом, скажем, встречи с земляками, которым не терпится увидеть своего принца. Я слышал, что городские ворота закрываются со звоном храмового колокола ровно в час ночи. Вот тогда-то мы и выскользнем.

В комнате снова воцарилось молчание. Илиар отрешенно смотрел на огонь камина. Дарт, казалось, выдохся. Однако все сказанное им было вполне разумно, поэтому наследник Агора решил, что это, как лучшее, надо принять за основу.

– Хорошо, баронет. Ваша мысль, как всегда, быстра и точна. Я сомневаюсь, что кто-нибудь другой мог бы так быстро дать анализ ситуации, – и, желая переменить тему, принц спросил: – А что такое интересное вы узнали у вашей подружки?

Дарт скорчил гримасу.

– То, что сказала мне эта бойкая девица, честно говоря, вызвало недоумение. После продолжительных игр, во время которых, не знаю, как вы, а я не склонен вести разговоры, моя скромняшка, в конце концов, поняла, что настал момент, когда уже проще расшевелить засохший сучок дерева, чем меня. И тогда ни с того, ни с сего сказала, что не верит, что агорийцы плохие. Я, естественно, поинтересовался, с чего она взяла, что мы плохие. А девушка ответила, что так считает большинство девонцев, ведь мы хулим их бога Майо, развратничаем и растлеваем малолетних. И при этом еще гордимся этим. Я попытался говорить с ней на уровне логики и спросил, зачем нам это нужно. У нас разные королевства и разные боги, но, если девонцам не приходит в голову поносить наших богов-создателей, то зачем нам могло понадобиться хулить Майо? На что та ответила, что не разбирается в таких сложных вещах, хотя слышала, как в Беуре говорят, что мы хотим захватить их королевство, чтобы насадить свою веру. Кстати, это косвенным образом подтверждает, что подброшенное письмо может быть и правдивым.

– Да. Ничего не скажешь, информация важная, хоть, может, уже и запоздалая. Обрати, баронет, внимание. Отец-король, похоже, нечто подобное предвидел, – принц тяжело вздохнул. – Ладно, пошли спать. Начинаются тяжелые дни.

Утром Илиар, несмотря на плохо проведенную ночь, растолкал Дарта и попросил его известить всех агорийцев, что они понадобятся ему в течение ближайших часов и поэтому должны находиться в пределах досягаемости. Сам же через королевского мажордома передал королю просьбу принять его и немедленно был извещен, что тот его ждет. Криг принял его радушно и предложил принцу присоединиться к завтраку, однако тот под предлогом, что не ест так рано, отказался и в свою очередь обратился с просьбой.

– Ваше величество! – сказал он. – Я глубоко тронут вашим гостеприимством лично и радушием девонцев вообще. То, что мы увидели в вашей стране, подтвердило, что узы дружбы между королевствами сохранены и крепки, как никогда, и что небольшое облачко опасений их ухудшения после трагического инцидента на границе развеялось без следа. Поэтому я имею честь заявить вам, что большая часть делегации уже завтра отправится домой. Если же ваше величество, великий король, не будет возражать, то, в соответствии с недавно прошедшей между нами беседой, сам принц, баронет Дарт и один из слуг по имени Луста останутся и дальше гостями Девона в надежде, что наследнику Агора удастся завоевать сердце прекрасной Иселин. В связи с этим и с согласия короля принцу хотелось бы сегодня или в другой день на прощание устроить где-нибудь в столице обед с его отъезжающими подданными.

Криг, будто в возмущении, замахал руками.

– Конечно, ваше высочество. Вам даже не нужно спрашивать моего разрешения. Вы почетный гость и вольны поступать, как вам заблагорассудится, в любой день. Меня лишь огорчает то, что не все агорийцы будут участвовать в традиционной королевской охоте на кабанов, которая состоится через три дня. Именно сегодня я собирался пригласить на нее вас и ваших соотечественников.

Принц почувствовал, как его пробрал тревожный холодок. Все происходило, как предсказывалось в письме. Однако, не показав виду, Илиар с любезной улыбкой произнес:

– Ваше величество! Я прошу прощения, что невольно в некоторой степени нарушаю ваши планы, но, с другой стороны, во мне живет уверенность, что мы стоим на пути дальнейшего сближения и укрепления отношений. И поэтому я надеюсь и верю, что это не только не последняя королевская охота, но и что агорийцы в дальнейшем сумеют наверстать упущенное. Смею ли спросить, а будет ли на охоте принцесса?

Король отечески улыбнулся.

– Она неплохая охотница. Так что вряд ли упустит случай.

Принц выпил предложенный ему королем бокал вина и удалился.

Дарт уже успел расспросить придворных, где в Беуре можно хорошо выпить и закусить, и беспечно выглядящая кавалькада агорийцев направилась в знаменитую беурскую харчевню «Голодный толстяк». К их удовлетворению, зал был просторен и шумен. Им предоставили длинный стол чуть в стороне, где они могли достаточно безопасно обсудить свои дела.