Принц Илиар

Естественно, были заказаны в достаточном количестве еда и питье. Принц вкратце изложил ситуацию и выводы, к которым они пришли с Дартом. Агорийцы начали было возмущаться, но Илиар остановил их, предупредив, что необходимо сохранять видимость праздно гуляющих гостей.

– Верилинк! Вы будете возглавлять отряд до вашего возвращения в Агора, – приказал принц. – Выходите завтра, а сегодня нужно успеть собраться. Если помните, мы добрались до Беура от Урека за неделю, но мы ехали медленно, делая продолжительные остановки. Если же поторопиться, то наверняка можно уложиться в три-четыре дня. У вас будет приблизительно двое суток запаса с момента, как вы покинете дворец, до того, когда хватятся нас, увидев, что мы не появились на охоте, а вам, скорее всего, тоже начнет угрожать опасность. Поэтому, первое, в людных местах, чтобы не вызывать подозрений, вы должны не показывать виду, что торопитесь, и двигаться в общем со всеми ритме. В пустынной же местности скачите, что есть сил. Старайтесь не останавливаться на постоялых дворах, сведите часы отдыха к минимуму. Второе, по прошествии двух суток бросайте коней, переодевайтесь в одежду девонцев и, разделившись на три-четыре группы, следуйте дальше пешком или присоединяйтесь к обозам, стараясь все же не терять контакта друг другом. Сегодня нам понадобится также помощь кого-нибудь из граждан, Лусты и одного из слуг. Луста со своим помощником должны купить нам всем девонскую одежду и раздобыть подробную карту Девона, а граждане – договориться с кем-нибудь из находящихся в Беуре надежных агорийцев, чтобы тот обеспечил нам убедительное основание покинуть дворец вечером накануне охоты, например, пригласив нас на поздний ужин. Нужно также не забыть приобрести девонские белые треугольнички на шею.

На следующий день ближе к полудню состоялись официальные проводы агорийцев. Ни те, ни девонцы не показывали виду, что за доброжелательными улыбками и пожеланиями скорейших новых встреч скрывается нарастающая враждебность. Король Криг, по-видимому, был единственным, кто искренне верил, что его матримониальные планы помогут избежать войны, и прощался по-настоящему тепло. Этим он разве что вызвал обратную реакцию агорийцев, не перестававших удивляться в душе лицемерию монарха.

Принц и его спутники тоже были готовы оставить Беур, но только следующей ночью. Именно тогда наступала их очередь уносить ноги, хотя, в отличие от остальных, им приходилось это делать тайно. Ближе к вечеру баронет нашел мажордома и, как бы в некотором замешательстве, обратился к нему за содействием. Он сказал, что принца и его самого пригласил на ужин богатый агорийский купец, которого они знают еще по Милаццо. Тот славился своим хлебосольством и любовью к выпивке. Поэтому не исключено, что вечер затянется, и принцу, как и остальным, придется заночевать в городе в гостинице купца. В связи с этим они хотели бы знать, не возникнут ли обиды, если они присоединятся к охоте не во дворце, а у ворот столицы. Мажордом снисходительно усмехнулся и ответил, что они вольны поступать, как им угодно, хотя он лично советует к утру быть в достаточно трезвом состоянии, чтобы отличить кабана от коровы или лошади, и, засмеявшись, оставил Дарта.

Время близилось к восьми вечера. Из ворот замка верхом на лошадях выехали трое агорийцев, экипированных для охоты. Через луку седла у каждого была переброшена сумка с минимальным набором необходимых вещей. Они ленивой рысцой поскакали в сторону центра города, где им была назначена встреча. На некотором расстоянии, одетый в неприметные одежды, за ними следовал какой-то человек.

Гостиница была рассчитана на богатых постояльцев и славилась хорошей кухней. Принц со своими спутниками присели за столик с двумя незнакомыми агорийцами, за которых поручились их товарищи. Они не заметили, что из угла за ними наблюдает незнакомый мужчина. Впрочем, поведение агорийцев выглядело совершенно естественным. Они смеялись, ели, много пили. Словом, «проводили время». Дарт успел шепнуть принимавшему их купцу, чтобы тот достаточно громогласно обратился к хозяину гостиницы с просьбой перевести дальнейшее веселье к нему в номер и приготовить место для ночлега его знатных друзей. Что тот через некоторое время и сделал. Присматривавший за агорийцами соглядатай поудобнее устроился на стуле и, бросив на стол золотую монету, объявил, что намерен провести за выпивкой всю ночь.

Ближе к полуночи компания подвыпивших агорийцев поднялась на второй этаж в номер купца, где у всех моментально выветрился хмель. Пробыв там немного, принц с друзьями, поблагодарив соотечественников за помощь и посоветовав срочно сворачивать дела в Девоне и возвращаться на родину, перешел в комнату, отведенную им для сна, и попросил прислугу не беспокоить их до утра. Окна их номера выходили в тихий дворик с конюшнями, куда они по веревке и спустились. Более того, обстоятельства сложились так удачно, что им удалось незаметно вывести лошадей, и уже вскоре они скакали к городским воротам. Время перевалило за полночь.

Выскочить из города им удалось чуть ли не в последний момент. Однако судьба, по крайней мере, пока была к ним благосклонна. Стражники, хоть и заворчали им вслед, но особенно не приглядывались, благо различия между одеждой девонцев и агорийцев в полумраке факелов были не так заметны. Проскакав некоторое время и отдалившись от столицы на безопасное расстояние, спутники разожгли огонь и уткнулись в карту.

Смотрите, господа, – проговорил Луста, – мы, слава Создателям, не проскочили поворот к Грибному лесу, мимо которого дорога ведет к этому пресловутому городишку Пулеру. Я полагаю, нам надо продолжать двигаться в его сторону и попытаться поспать или хотя бы передохнуть в лесу. Все равно нас не ждут так рано в этом трактире. Вопрос в том, какую дорогу мы выберем потом, после Пулера.

И что вы, мой друг, предлагаете? – приготовившись внимательно слушать, чуть ли не в голос спросили Илиар и Дарт.

– Когда я вез карту, чтобы вручить ее вам, ваше высочество, я не поленился её внимательно изучить, – продолжил охотник. – От Пулера в сторону нашего королевства ведут три дороги. Одна идет в северо-восточном направлении, наискось соединяясь с Баргульским трактом, две другие уходят на запад. Первая, по сути, идет параллельно границе с Агора и не может быстро нас в него привести, вторая – на северо-запад, пересекая еще один достаточно оживленный, хотя и второстепенный, путь к нам в страну. Поэтому я считаю перспективными северо-западную и северо-восточную дороги. Интуиция говорит мне, что, если нам подстраивается ловушка, то, вероятней всего, нас отправят в сторону от Баргульского тракта в менее оживленные места, хотя я бы не поставил на это последний грош. Такой путь легко объяснить соображениями большей безопасности, хотя, чем безлюдней местность, тем проще устроить ловушку.

– А вы бы предпочли ошибиться или оказаться правым? – с любопытством спросил принц.

– Естественно, оказаться правым. Но не из соображений самолюбия. Нам удобнее вернуться на Баргульский тракт. По нему все время движется большое количество народа, и там намного легче затеряться. Более того, вероятность, что нас будут искать именно там, невысока. Девонцы, скорее всего, решат, что мы предпочтем избегать людных мест. Помимо прочего, даже если нас предали, то наверняка будут искать по приметам. А мы же не собираемся надевать одежды, приготовленные неизвестными людьми. У нас есть свои. И последний аргумент. Баргульский тракт – это самый короткий путь в Агора, а нам нужно спешить.

Принц негромко, но совершенно серьезно зааплодировал.

– Я вижу, мой друг, вы все хорошо продумали. Даже если вы и ошибаетесь, у нас останется резервный вариант уйти по северо-западной дороге.

Составив план, спутники продолжили путь. Светила полная луна, поэтому дорога была не такой уж трудной. Проскакав несколько миль, они увидели развилку и повернули, как указывала карта, налево. Вскоре показался Грибной лес. Углубившись в него в сторону от дороги, путники устроились на ночлег.

Воздух был приятен и свеж. Мох глубок и мягок. Уставшие от напряжения товарищи по несчастью провалились в глубокий сон. Разбудил всех на рассвете привыкший к лишениям Луста, и, глотнув воды из фляг, они снова вскочили на коней.

…Пулер лишь с большой натяжкой тянул на звание города. Его жители вставали рано, и путникам не составило труда найти прохожего, объяснившего, как найти трактир «Краюха хлеба».

Его хозяин был хмур, хотя не выразил никакого удивления или неприязни. Он только сказал, что ждал их позже. Агорийцы не стали вдаваться в объяснения, а тот, видя, что они не намерены продолжать тему, просто бросил:

– Пойдемте со мной, господа, – и провел их в заднюю комнату. Там стоял стол со стульями, а в углу были брошены три узла и тюфяки с соломой.

– Сейчас моя жена принесет вам поесть, – без предисловий заговорил трактирщик. – В узлах для каждого припасена девонская одежда. Лошадей оставите здесь. Взамен получите трех ослов. Это больше подходит простолюдинам. После еды передохнете и тронетесь в путь. Дорога, идущая мимо трактира, пересекает весь Пулер, а затем разветвляется. Выберете ту, которая посередине. Левая ведет вглубь государства, правая – к Баргульскому тракту. Вам туда нельзя. Чересчур опасно.

– Трактирщик! Дорогой ты наш! – театрально всплеснул руками Дарт. – Мы даже не знаем, как тебя благодарить. Ведь помощь нам связана с немалым риском.

Трактирщик некоторое время спокойно и внимательно его разглядывал, а потом сплюнул на пол.

– Если господа подумали, что меня сильно беспокоит судьба королевства Агора, то тут они очень ошибаются. По мне, судя по тому, что о вас говорят, было б лучше, чтоб вам яйца поотрезали. Но за вас заплатили, и достаточно хорошо, чтобы успокоить мою совесть. Кроме того, с минуты на минуту мы с женой уезжаем погостить к сыну и оставляем трактир под присмотром моего двоюродного брата, который 24 часа в сутки или пьян, или спит. Поэтому, если будет расследование, то вы для меня воры, укравшие одежду и ослов, пока брат гулял, – и трактирщик вышел из комнаты.

– Ух, хорош типчик! – с восхищением воскликнул Дарт. – Между прочим, его поведение склоняет меня к мысли, что нам действительно хотят помочь. Я бы, подстраивая ловушку, изображал бы немое обожание всего агорийского.

– А может, он просто поумнее тебя? – не удержался принц.

Но обычной перепалки не возникло. Дверь открылась, и в комнату вошла приятного вида женщина средних лет, которая принесла тарелки с простой, но вкусной едой и кувшин вина. После трапезы снова вошел трактирщик.

– Мы с женой уезжаем. Советую несколько часов отдохнуть, – и он показал на тюфяки. – А потом уезжайте. Та дверь в углу ведет на задний двор. Найдете конюшню, где ваши кони. Там же будут и ослы. А дальше скатертью дорога.

Часа через три от трактира отъехали трое девонцев, простолюдинов, сидящих на ослах. На них никто не обратил внимания. Проехав немножко, Луста остановил одного из местных жителей.

– Братишка! А у вас тут только один трактир? А то там, где мы были, накладно выходит. Может, что попроще есть?

Девонец рассмеялся.

– Что? «Краюха хлеба» не по карману вышла? Ладно, не печалься. Дуйте компанией прямо до конца дороги. Там на выезде из города есть еще трактир. Не заблудитесь. Ослы доведут. Ведь называется он «Ослиное ухо», – и девонец, продолжая смеяться, пошел своей дорогой.

Ты что задумал, Луста? – поинтересовался Дарт.

Да я вдруг подумал, что трое на ослах – тоже хорошая примета. Вот и прикидываю, не купить ли нам вместо них телегу с лошадью? Вы же, господа, наверно, люди не бедные?

– А что? Мысль хоть куда! – согласился принц.

Трактир «Ослиное ухо» был неказист, как и его посетители. Внутрь зашел только Луста, не желая привлекать к спутникам лишнего внимания.

У хозяина была его собственная телега и лошадь, тоже неказистые, но исправно исполняющие свои функции. Однако он вовсе не хотел их продавать. Но потом, желая отвязаться от настырного Лусты, заломил непомерную цену. На что тот не только согласился, но и предложил ее удвоить, если на телегу нагрузят побольше сена, а также запас продовольствия и питья. И трактирщик не устоял перед соблазном.

Оставив Пулер, странники в ближайшем перелеске оставили ослов и переоделись в одежду, привезенную из Беура, которая, к счастью, была мало похожа на предыдущую. Не забыли они повесить на шею и белые треугольники.

Судя по карте, до Баргульского тракта был день пути. Путники ехали без приключений. Редкие встречные прохожие не обращали на них внимания. А принц время от времени вздыхал, думая, как это глупо, если на них никто и не охотится. И что, может, кто-то просто решил окончательно испортить его репутацию в глазах принцессы, показав, как он трусливо сбежал при первой же угрозе. И как принцесса, а может, и весь двор сейчас смеются над ним.

Они заночевали в чистом поле, зарывшись в сено и укрывшись плащами, а утром вскоре выехали на Баргульский тракт. Очередной день также тихо сходил на нет, когда Луста вдруг охнул и резко остановил лошадь.

Вдоль дороги на копьях по семь с каждой стороны были насажены отрубленные человеческие головы. Присмотревшись, рыцари с ужасом узнали Верилинка и остальных. Им никогда уже не было суждено вернуться в Агора.

Утро дня королевской охоты было ясным и теплым. Король не мог активно участвовать в ней из-за болезни, хотя чувствовал себя значительно лучше после курса лекарств, прописанных ему дворцовым лекарем. И, тем не менее, он вместе со всеми предвкушал упоение погони и поединка с опасными и коварными кабанами. Мажордом сказал ему, что принц присоединится позже. А придворным объяснил, что агорийцы ушли на ночь выпивать с каким-то своим купцом.

Кавалькада одетых для охоты всадников застыла в раздражении у городских ворот. Наконец, принцесса не выдержала.

– Господа! Это просто неуважение к нашему гостеприимству и долготерпению. Я не понимаю, почему девонская знать должна ждать, когда у принца Агора пройдет похмелье и он соблаговолит присоединиться к нам. Я предлагаю отправиться сейчас же в Грибной лес. Когда принц все-таки появится, стражники объяснят, как нас найти.

А в это время состоящий на службе у верховного жреца незнакомец, следивший вечером за агорийцами, спешил в храм. Под утро, увидев, что ни Илиар, на Дарт не думают спускаться, и заподозрив неладное, он побежал на конюшню. Коней агорийцев не было, а из окна их номера свисала веревка. Птички улетели.

А еще через час взволнованный жрец требовал во дворце немедленной встречи с королем.

– Ваше величество! – начал он. – Вести, которые я имею честь донести до вашего сведения, ужасны. Вы знаете, что мы, служители бога Майо, хотя и не требуем этого, но всячески приветствуем, когда наши прихожане приходят поделиться с нами наболевшим или покаяться в чем-то неправедном. Это и явилось причиной того, что мне стало известно о ваших намерениях заключить брак между вашей дочерью и принцем Агора. Более того, принцесса сказала, что, хотя она пока и не любит Илиара, в нем есть качества, которые могли бы способствовать возникновению этого чувства. По сути, она уже была согласна выполнить вашу волю и лишь пришла посоветоваться, как ей наименее обидно для ее достоинства показать принцу, что у того есть шанс. Так вот, ни один из агорийцев сегодня не появился на охоте. Должен вам покаяться в действиях, с вами не согласованных, но, следуя интересам государства, я давно установил наблюдение за принцем. Вчера вечером агорийцы под предлогом встречи с соотечественниками не ночевали во дворце. Утром мой соглядатай обнаружил их исчезновение из гостиницы, где проходила вечеринка. Они тайком спустились по веревке во двор, вывели лошадей и ускакали в неизвестном направлении. Вам, ваше величество, нанесено оскорбление. Отвергнута ваша дочь.

Бледное с синевой лицо короля налилось кровью.

– Немедленно пригласите ко мне советника Беера и генерала Дагрена.

Через несколько часов по воинским частям разошелся приказ о начале военной кампании против королевства Агора. Сотрудникам советника Беера было приказано с помощью махчетов разыскать и убить всех до единого членов агорийской делегации.

Началась война.

Махамарт

За празднично убранным длинным столом, мягко освещаемым серебряными чашами с полыхающим благовонным маслом арука, напротив друг друга сидели двое. Он, гладко выбритый, хищного вида мужчина лет пятидесяти в дорогих ниспадающих одеждах и золотом обруче на шее, был бадохан Махамарта Бахуонк. Она, очаровательная, лет тридцати пяти женщина с кокетливо взбитыми волосами из красных, черных и белых прядок и с золотым обручем, поддерживающим прическу, была его жена Ардея. Женщина, казалось, дремала, удобно откинувшись в кресле, и ее прикрытые глаза только усиливали привлекательность изящно подкрашенного лица и подчеркивали длину черных ресниц.

Стоящий сбоку голый до пояса слуга, склонившись в низком поклоне и не поднимая головы, спросил:

– Что прикажет великий бадохан?

Бахуонк внимательно посмотрел на жену и тихо спросил:

– Дорогая, что прикажешь тебе подать?

– Увидев, что та не отвечает, ухмыльнулся и обратился к слуге:

– Госпожа немного устала от нашего совместного времяпрепровождения. Подай ей салат из фруктов, она его любит, но только тихо. Пусть себе спит. А мне вели слегка отварить несколько кусочков печени в кисло-сладком соусе и подай парочку чуть поджаренных и подкопченых ребрышек с тушеными овощами. Жене налей апельсинового сока, а мне принеси вина, присланного из Брухта.

Слуга в знак повиновения склонился ещё ниже.

Бадохан продолжал тихо говорить что-то супруге, впрочем, не очень рассчитывая на ответ.

– О, цветок моего сердца! Наш сын бадилир Хонк прислал письмо. Если хочешь, я могу прочесть тебе его вслух, – Бахуонк застыл на мгновение в ожидании ответа, но его не последовало. – Ну, смотри, как хочешь, – и уткнулся в послание. А прочитав, недовольно прищелкнул языком.

– Зря я, наверно, послал сына повидать чужие страны. Теперь только дополнительные хлопоты. И ко всему прочему еще откуда-то свалился на голову «провожающий».

Ужин подходил к концу. Бадохан обмыл руки в чаше с водой, смешанной с соком лимона. Тарелка его жены так и осталась нетронутой. Бахуонк посмотрел на нее с оттенком грусти.

– Жаль. Ты так ни к чему и не притронулась.

Вошел слуга с корзиной в руках.

– О, великий бадохан! Каковы ваши распоряжения в отношении супруги?

Тот встал, приблизился к Ардее и нежно погладил её по голове.

– Дорогая! Я одновременно и рад, и огорчен, что в твоих объятиях долгие годы познавал блаженство, иначе я бы намного раньше узнал, как вкусны твои печень и ребрышки.

А затем поднял за волосы голову жены и бросил её в корзину слуги.

– Брось это в пруд, а то, что осталось от госпожи, можете доесть сами. Кстати, передай благодарность моему повару, он получит награду. У блюд был замечательный «женский» привкус.

Слуга согнулся в низком благодарственном поклоне и вышел, а искусно выточенная из дерева и разодетая женская фигура осталась сидеть в кресле.

Бадохан отдал дань давней традиции Махамарта. Эта церемония называлась «пригласить на обед». Не каждый мог позволить себе приобрести безголовую фигуру женщины или мужчины из дерева, чтобы служила подставкой, но голова «приглашенного» даже у последнего бедняка должна была «смотреть» на хозяина стола.

История Махамарта, пожалуй, была даже более древней, чем история Девона или Агора. Махчеты не были слишком религиозным народом. Их вера была очень прагматична. Они верили в духов. Если слишком долго лил дождь, они молились духу солнца, чтобы тот разогнал тучи. Если вдруг наступала засуха, то духа дождя молили поскорее закрыть небо тучами. Убивая врага, они просили прощения у его души, а съедая его, каялись еще сильнее, обещая тому, что его душе будет не так одиноко в теле нового хозяина. А чтобы подтвердить искренность своих молитв, махчеты приносили дары духам и душам, четко соизмеряя их ценность с возможностями своего кармана. Осознание того, что можешь быть не только убитым, но и съеденным, приучило жителей Махамарта быть фаталистами и не очень страдать угрызениями совести. Впрочем, в каждом доме хранилась одна особенная Книга, которую внимательно читали и хорошо знали все махамартцы. Книгу бережно хранили, но, прочитав, больше никогда не открывали. Она называлась «Проклятие махчетов»

Много, много веков назад, когда солнце было моложе, а значит, желтее и ярче, когда небо было более синим и прозрачным, в середине огромной пустыни раскинулся оазис с чистым большим озером, питаемым подземными источниками. Озеро окружала широкая полоса плодородной земли, пригодной для земледелия, и джунглей, богатых дичью и съедобными растениями. Это была родина первых махчетов. Они не знали, откуда взялись, хотя некоторые поговаривали, что как-то молодой дух солнца играл в камешки, а когда надоело, бросил их в озеро. Часть из них не долетела и упала на землю. Вот из этих камешков, которых коснулись руки духа солнца, и появились махчеты. Махчет – сын солнца. Жили они счастливо. Оазис кормил их, солнце согревало. Не было ни одного человека, который бы горбил спину из-за краюхи хлеба. И они могли бы продолжать жить так бесконечно. Нужно было только ценить и беречь то, что дано им судьбой.

Но вот среди молодых махчетов стало появляться все больше и больше недовольных. «Для чего мы живем? – говорили они. – Мы едим фрукты с деревьев, ловим рыбу в озере или охотимся, чтобы набить себе утробу. Мы совокупляемся с самками, чтобы удовлетворить свою похоть и родить таких же никчемных людишек, как мы, чтобы те в точности повторили пройденный нами путь. Чем же мы отличаемся от обезьян? Мы, дети солнца?!» И стали махчеты уходить из оазиса в поисках другой жизни. И никто из них никогда не возвращался. Однажды вождь махчетов, а тогда у них еще были вожди, увидел сон. К нему пришел дух солнца и сказал: «Вы, камешки, не долетевшие до озера, родились по ошибке. Я мог уничтожить вас изначально, но сжалился. Я дал вам все, чтобы жить счастливо и ни в чем не нуждаться. Но выясняется, что вам как раз не хватает борьбы за выживание. Так пусть все по вашему желанию и будет».

Долгое время казалось, что в жизни ничего не изменилось. Стареющий вождь склонялся к мысли, что просто видел кошмарный сон. Но через некоторое время махчеты стали замечать, что озеро потихоньку мелеет, а песчаные бури медленно, но верно заносят песком леса и посевы. Куда-то пропали дожди, и знойный воздух сжигал все живое. Махчеты стали было молиться духу солнца, но тот остался глух. Вода в озере становилась все хуже и хуже, начала дохнуть рыба. В лесу почти не осталось дичи, часть которой была съедена, а часть вымерла сама. Над детьми солнца нависла угроза голода.

Никто теперь не узнал бы в этих худых, изможденных нуждой людях бывших цветущих махчетов. Первого человека они, борясь с рвотой, съели, когда тот умер от голода. Потом же поедание умерших стало обычным делом. Наконец однажды уже новый вождь детей солнца сказал: «Махчеты! Нашей жизни приходит конец. И такой исход мы со смирением принимаем. Рожденные из камня да превратятся в прах. Но, с другой стороны, мы можем и попробовать бороться, а для этого нужно только набрать побольше запасов еды и питья и отправиться искать другое место, пригодное для жизни».

Мнения махчетов разделились. Часть захотела остаться в надежде, что дух солнца сжалится над ними. Это были ослабевшие. А часть решила собираться в путь, хотя никто, по сути, не знал, куда идти. В результате решили пойти на север. По крайней мере, там должно было быть менее жарко.

Махчеты скитались по пустыне более трех месяцев. Вначале ели только умерших, потом стали активно помогать наиболее ослабевшим перейти в мир иной, то есть убивали. Людей становилось все меньше. Угасала последняя надежда. Но, в конце концов, махчеты увидели первые чахлые кустики растений, указывающие на присутствие воды. Так дети солнца вышли к тому месту, где они живут и сейчас. Из вышедших из бывшего оазиса почти пяти тысяч человек добралась до него лишь одна.

Махчеты как будто снова обрели утерянный рай. Как было сказано в их Книге: «И проснулись они утром там, где застиг их сон. И увидели, что попали в блаженное место. И удивились красоте его. Но снова дал знать о себе мучительный голод. И стали они, как раньше, присматриваться к тем, кто ослаб духом и телом. И снова зов утробы заслонил им разум. И захотели они убить нескольких из них. Однако вскричал тут один из махчетов: «Стойте, братья! Вон – ручей, в нем полно рыбы. Вон – лес, там найдем мы фрукты и дичь». И разбрелись люди кто куда в поисках еды. И вернулись вскоре одни и принесли разных рыб. И пришли другие с птичьими яйцами и плодами деревьев. И вернулись третьи, и сказали, что нашли огромное без края озеро с соленой водой и поймали на берегу несколько странных медлительных животных с панцирем. И был в этот день пир среди детей солнца. И впервые за долгое время они не притронулись к мясу человека».

Добраться до места, которое махчеты впоследствии назвали Махамарт, то есть «мир и покой», смогли те, кто помоложе и посильнее. Первое время они просто наслаждались жизнью, отдыхая и набираясь сил, а затем те, кто постарше, стали говорить, что не к лицу махчетам жить как животным, а нужно строить человеческие поселения, как раньше, заниматься земледелием и рожать детей, чтобы восстановить почти исчезнувшее племя детей солнца. Так они и поступили. Земли было много. Махчеты разбрелись в разные стороны и потихоньку стали обустраиваться.

Прошло немало лет. Большинство первых поселенцев Махамарта состарилось и воспитывало многочисленных внуков и правнуков. Повсюду закладывались новые поселения, которые вскоре окружили распаханные поля, между ними бродили стада одомашненных животных. Прошлое постепенно забывалось. Прежняя жизнь и, особенно, переход через пустыню все больше воспринималась как страшный сон.

Однажды в деревушке, которую история запомнила под названием Ехто, в доме одного старика собрались его товарищи, такие же, как и он, одни из последних оставшихся в живых выходцев из оазиса. Они потягивали вино, лениво болтали и, как принято в таком возрасте, вспоминали старину и сетовали на молодых. Они называли их слабаками по сравнению с ними, мужественно перенесшими переход. Старики успели подзабыть, что считали ту жизнь кошмаром. Теперь она казалась подвигом, а потомки не разубеждали их в этом.

В тот день внезапно разговорился Грахт, хозяин дома.

– Братья! Я никогда не решался сказать это раньше, потому что хотел избавиться от пагубной привычки, но сегодня признаюсь, что из всех видов мяса мне больше всего нравится человеческое, – сказал он и напрягся в ожидании осуждающих возгласов.

Но вместо этого несколько из его друзей опустили головы:

– И мне…

Только один из них, самый молодой, Терх запротестовал.

– Я пришел в Махамарт мальчишкой. Мне было двенадцать лет. И я тоже, чтобы выжить, ел мясо человека. У меня не было выбора. Здесь, в этой стране, я могу умереть от голода, только если сам захочу. В лесах полно дичи, ягод и орехов. В реках полно рыбы. Мне даже думать стыдно, что на человека можно смотреть как на еду.

Грахт встал и заходил по комнате.

– Может, ты и прав. Действительно, я забыл, что такое голод. И так же, как и все, не притрагивался многие годы к мясу людей. Но я уже стар. Мне осталось недолго жить. А нам, старикам, иногда ужасно хочется побаловать себя тем, что напоминает нам нашу молодость.

С этими словами он быстро подошел к Терху и перерезал ему горло. В тот вечер в деревне Ехто впервые за многие годы был вновь с жадностью съеден махчет. После трапезы престарелые дети солнца, уничтожив следы пиршества, похоронили останки Терха в лесу, договорившись, что все-таки больше не будут трогать жителей своей деревни, а будут охотиться в соседних поселениях. Именно они первые назвали себя «охотниками».

С тех пор в окрестных деревнях стали исчезать люди. Было непонятно, почему пропадает тот или иной человек, какая между исчезновениями связь. Правда обнаружилась случайно. Собака раскопала могилу со свежими останками пропавшего. А по характеру нанесенных повреждений махчетам, особенно пожилым, не составило труда понять, для какой цели использовали убитого.

Весть о том, что в Махамарте есть людоеды распространилась быстро. Эффект ее воздействия оказался непредсказуем. Вместо того чтобы заставить каннибалов утихомириться, повсюду распространилась волна нападений на людей.

Махамарт располагался изолированно от других населенных людьми мест. Он был окружен с одной стороны пустыней, с другой – горами, а с третьей – «соленым озером», то есть морем. Впрочем, привыкшие еще с давних времен жить в своем мирке махчеты особенно от этого не страдали. Трагическое путешествие через пустыню навсегда отбило у детей солнца охоту далеко уходить, море же странным образом ассоциировалось с пустыней своим отсутствием питьевой воды. А смысла лезть в горы прагматичные махчеты вообще не видели. Они не стремились на поиски земель обетованных и до поры до времени спокойно жили своим народом, благо, условия существования оказались вовсе неплохими.

Но в этом были и свои недостатки. Легкость, с которой добывалось пропитание, мягкий и ровный климат не способствовали развитию прогресса. Махчеты не знали, что такое металл, стекло, не строили домов из камня. Их ткани, хотя и искусно сплетенные, были довольно грубы. Досуг дети солнца предпочитали заполнять музыкой, песнями, среди них очень ценились хорошие рассказчики, а лучшие истории записывались на грубых свитках. Еще они любили резать по дереву, и повсюду дома и деревни были украшены самобытными фигурками. Вместо металла для создания колющих орудий они использовали кость, а для режущих – остро заточенные створки плоских раковин.

Жизнь резко изменилась, когда вспыхнула эпидемия каннибализма. Теперь никто и никогда не выходил на улицу безоружным. Люди стали предпочитать передвигаться группами. Все, от мала до велика, мужчины и женщины, учились владеть оружием. Разрабатывались разнообразные техники нападения и обороны. Все больше и больше махчетов перестраивали свое жилье и складывали более прочные дома из камня. Но все не помогало. То тут, то там люди продолжали пропадать. В деревнях создавалось нечто вроде отряда милиции, которая выявляла и карала людоедов. Но выяснилось, что и сами милиционеры не брезгуют отведать мяса пойманных преступников, утверждая, что поедание их сердец придает храбрости, мозга – хитрости, а печени – здоровья. Над махчетами вновь нависала угроза вымирания.