Слезы покатились по щекам Ксени.
– А меня и нельзя было спасти, я должен был умереть за долго до нашей встречи.
– ААА!!! – закричала девочка.
– Забери трость, она твоя по праву.
– По какому праву?
– Ты убила владельца, она твоя, и с таким коленом у тебя не получиться далеко уйти, трость поможет.
– Да я не хочу никуда уходить, – со слезами на глазах сказала Ксю.
– А придётся, у него есть ещё родственники. Кресло, это мой подарок тебе, береги амулет, и – произнёс мясник, – дай закурить.
Девочка принесла сигару из коробки, протянула гиганту, поднесла зажженную спичку.
– Этот вкус божественен, брат, где ты? – выдохнул дым великан.
– Я здесь, друг, – возник силуэт из табачного дыма, – с тобой, как и всегда, идём, или ты здесь не закончил?
– Уже не важно, – ответил мясник и в последний раз затянулся сигарой.
– Ничто не важно, я закончила свой рассказ, – произнесла девушка и отхлебнула вина.
– Ксения, позвольте поинтересоваться, – не удержался от вопроса Василий, – вы принимали участие в этой истории, но в целом она о другом человеке, как вы узнали, чем занимался мясник, в ваше отсутствие?
– Он сам рассказал, – незамедлительно ответила девушка.
– Но с ваших слов, он отправился в мир иной.
– Пока вы не вогнали даму в краску своими вопросами, отвечу я, – вступил в беседу Канги, – сигары.
– Поясните, – уточнил домовой.
– У нашего народа есть особый набор трав, дым которых способен связать любого человека или существо с предками или близкими, в зависимости от желания, вдыхающего их. Мясник курил всё что угодно, сигары же лежали в коробке, и только через них осуществлялась связь с его другом, думаю их состав не многим отличается от нашего.
– Вы всё верно пояснили, Хота, – отозвалась Ксения, – у меня был период, когда его жутко не хватало, и я закурила, обычные сигареты не приносили облегчения, или даже намёка, на то, что он где-то рядом. Ни запах, ни вкус, ничто не способно было хоть как-то напомнить о его присутствии. Тогда решила попробовать его сигары, я как-то не глядя прихватила коробку с ними, когда грузчики забирали кресло. И спустя несколько лет, Маша нашла её, как раз в то время, когда я курила, думаю, как всегда не случайно.
– Ужин окончен, – раздался голос из тёмной части комнаты, – если к даме ещё остались вопросы прошу задать их лично, а здесь пора наводить порядок.
– Серёга, будь другом, – посмотрел Василий, на спутника и одним глотком осушил крайний бокал вина.
– Да, конечно, – Сергей встал из-за стола и отодвинул стул соседа вместе с ним, – покурим?
– Я забью трубку.
– Можете курить на балконе, в номере, – произнёс Игнат, отодвигая кресло девушки.
– Благодарю, – ответил домовой, слегка наклонив голову, и спрыгнул со стула.
– А я благодарю вас, Ксения за вашу историю, – поднимаясь, произнёс старик.
И едва Семён, скрипя суставами, оторвался от пня, на котором сидел, кусок дерева начал преображаться обратно в резной стул. Постояльцы разошлись, завтра у всех были дела в городе, кто-то шёл на очередную деловую встречу, кто-то изучал город, и музеи. Даже Семён нашел повод покинуть поместье, закончился любимый самокруточный табак, а он продавался всего в трёх магазинах. Последней, ближе к вечеру, вернулась Ксения. До ужина было меньше часа, и она решила посидеть в обеденном зале, у камина. Там же она встретила дворецкого, в своём кресле в тёмном углу, покуривающим трубку.
– Добрый вечер, – произнёс, не отрываясь от наблюдения за огнём, Игнат.
– Здравствуйте.
– Присядете?
– С радостью.
Дворецкий, встал, подошёл к столу, выдвинул кресло девушки и бесшумно переместил его к камину.
– Игнат, у вас интересная трость, – Ксюша забралась в кресло вместе с ногами.
– Не менее интересная, чем ваша, – ответил мужчина, – я бы на неё посмотрел поближе.
– Не думаю, что это хорошая идея.
– Почему же?
– Я не знаю, как она стала моей, и понятия не имею, как могу её лишиться.
– Ооо, не переживайте, в этом доме никто ни у кого ничего не может забрать. Предлагаю утолить интерес каждого из нас, и обменяться тростями.
– А вы не переживаете, что я заполучу вашу, так же как приобрела свою?
– Ни сколько, ваша магический предмет, моя же, обычная в ней нет силы, – с этими словами дворецкий протянул свою трость девушке, навершием вперед, – не беспокойтесь ни о чём.
Девушка и дворецкий обменялись аксессуарами.
– Восхитительно, – произнёс мужчина, вынув стилет из деревянного кожуха, – бесподобная работа, – добавил он, немного повертев его в руках.
Лезвие было длинное, не меньше полуметра, тонкое и почти плоское, по центру не толще десяти тетрадных листов, сложенных вместе. Дворецкий погрузил клинок в пылающие угли камина, немного там подержал, вынул и прислонил к руке, лезвие было той же температуры что и при изъятии из ножен.
– Вы точили его хоть раз? – обратился Игнат к гостье.
– С тех пор я его вынимала всего два раза, и то, только для того чтобы убедиться.
– В том, что оно ещё там?
– Нет, что всё произошедшее не было кошмарным сном.
– Думаю вы, всё верно сделали, чем реже эта вещица видит свет, тем больше вероятность того что никто не умрёт, а точить его не надо. Оно закалено, скажем так, не самой светлой магией, и весьма древней, вряд ли что-нибудь сможет затупить это лезвие. Вы разобрались с огнём?
– Нет, за десять прошедших лет, я так и не смогла понять, как он это делал.
– Поинтересуйтесь у Семёна, я думаю, он вполне сможет подсказать, как это происходит, старик немного старше, чем магия, создавшая этот клинок.
– Хорошо, я хотела поинтересоваться, и не знала к кому обратиться, думаю, вы ответите на мой вопрос, – Ксюша протянула трость владельцу.
– Спрашивайте.
– Кто ваши постояльцы? Из всех персон только сущность Василия мне ясна, однако и домового я вижу первый раз в жизни.
– Это не самый сложный вопрос, вы видно ещё не так много повидали, раз не знаете даже древнейших.
– После случая с мясником, я стараюсь держаться от всего этого подальше.
– Прекрасно вас понимаю, пятнадцать лет не самый подходящий возраст для подобного рода событий. И так, Семён леший, как раз один из древнейших сущностей, их всё меньше последнее время, леса вырубают, непроходимых чащ почти не осталось, а как раз там и были дома почти у всех леших. С некоторых пор он живёт здесь, под моей защитой, а его убежище, это пруд на заднем дворе поместья, я его почистил, прибрал, облагородил, а старику предложил перебраться в дом, он был не против. Спутник Василия – Сергей, говорящий с духами, тоже один из древнейших, как и сами домовые. Однако некромант молод, ему не больше ста лет, на мой взгляд, тогда как Семёну ни один век, никогда его не спрашивал о возрасте. Мне крайне интересен их странный союз, домовой и некромант, никогда такого не видел. Сергей относится к нему как к равному, более того, как к другу, хотя мог бы раздавить его как таракана. Весь род некромантов считает домовых паразитами, последние в свою очередь испокон веку защищали дома от нежити, что-то в этом мире кардинально изменилось. Секунду, – Игнат небольшими щипцами достал уголёк из камина, прикурил трубку, сделал пару затяжек, положил уголёк обратно, – Хота Канги, шаман, скорее всего из Америки. Шаманизм, как и прочие оккультные науки, тоже весьма древние, по их носителям, как и по алхимикам, да и вообще большинству сущностей тяжело сказать сколько им лет, они застывают в том возрасте, который был для них переломным.
– В каком плане?
– Переломным или преобразующим становиться момент, когда из тех, кто покланяется, они становятся теми, кому покланяются. Когда из обычных шарлатанов, народных целителей, врачевателей, они становятся кем-то другим, по-настоящему уверовав в своё учение или постигнув такие тайны наук, которые действительно позволяют творить чудеса. Был у меня один знакомый шаман, из Бурятии, он научился отращивать утраченные конечности и органы, но не смотря на то что это можно считать чудом.
– Почему же чудом? – прервала дворецкого девушка, – у Сергея рука из серебра, и вполне себе рабочая, вот это, пожалуй, чудо.
– Смею с вами не согласиться, его браслет, такой же необычный предмет, как и ваша трость, думаю, если его не будет, то и руки не будет, и готов поспорить на свою трубку, что он хотел бы вернуть свою настоящую конечность.
– Может быть, я вас перебила.
– Так вот, не смотря на чудо, это не стало переломным моментом для него, не сломало его душу и не перевернуло взгляд на мир, что позволило бы пожить немного дольше обычного человека. Он так и продолжал стареть, познавать, расширять грани, учиться и учить. И скорее всего уже умер, я не видел и не слышал о нём ничего уже очень давно, лет сорок точно. Тут вы, Ксения похожи на него, то событие что могло, как сжечь вас дотла, так и превратить на долгие годы в пятнадцатилетнюю девочку, никак на вас не повлияло. Вы продолжаете взрослеть.
– Так подобные ситуации могут и убить?
– Я же сказал, из тех, кто поклоняется, в тех кому поклоняются, а поклоняться можно как живым, так и мёртвым. Те, кто был сломан событиями, отправлялись к предкам и оттуда наставляли и поучали своих последователей. После своих открытий или просветлений они могли догореть изнутри за пару дней, что-то не выдерживало сердце, мозг, душа или всё вместе.
– Остался Борис.
– И опять я вынужден не согласиться. Вы, милейшая, или вы уже в курсе кто или что вы?
– Не имею не малейшего понятия.
– То то же. Борис один из наблюдателей.
– И за кем же он наблюдает?
– За всеми. Наблюдатели очень интересные существа, они могут слышать правду, вместо лжи которую говорят окружающие, видеть сущность и ауру сразу, без применения магии, как я вчера снял со всех разом их скрывающие истинный вид чары. Только ему для этого колдовать не надо, он всё видит и слышит уже в реальном виде. Я с ними не часто встречался, но как-то мне показалось, что они могут быть сразу в нескольких местах одновременно, но повторюсь, возможно мне только показалось.
– Такого врага лучше не наживать, – усмехнулась девушка.
– Они всегда придерживаются нейтралитета, и как раз за это пользуются особым уважением всех без исключения существ, которых я знаю, пора накрывать стол, скоро ужин, продолжим как ни будь потом.
– Была рада поболтать, вы очень приятный собеседник.
– Я тоже был рад, – с этими словами Игнат зажег первую свечу.
Вечер второй.
– Доброго всем вечера господа, Ксения, – сел за стол Семён.
Гости поприветствовали тех, с кем не встречались за день. Раздался щелчок пальцев из угла возле камина, прошли доли секунд и все присутствующие приняли свой обычный вид.
– Семён, мне кажется, вы немало повидали на своём веку, и у вас есть какая-нибудь история для сегодняшнего вечера, – обратился к старику некромант.
– Вы совершенно правы Сергей, но, я предлагаю своего рода обмен, я рассказываю свою историю, а завтра вы расскажете, где приобрели такой изумительный серебряный браслет, – ответил леший.
– Достойный обмен, никто не против? – Сергей окинул взглядом помещение, возражающих не было, – Семён.
Ведьма на болоте
Деревню возле леса озарил очередной рассвет, пропели первые петухи, народ начал собираться в поле, за дровами, охотники отправились проверять силки, ямы и ловушки. И только молодая девушка Софья спала, два дня она, почти не смыкая глаз выхаживала двух деток с другого конца деревни. Жар спал, кашель прошел, бредить перестали, ещё день отлежатся и будут как новенькие. Так и Софья отсыпалась после проделанной работы.
Калитка в её двор всегда была открыта, как и дверь в дом, гостям она всегда была рада, кто бы и когда не пришел, хоть поздней ночью, хоть ранним утром. Жила она одна, родителей схоронила пару лет назад и с тех же пор занималась врачеванием, местные всегда приносили дрова, еду, и одежду в случае необходимости, а она взамен лечила всех, кто нуждался.
Деревня была большая, человек триста, и это только взрослые, с детьми и стариками набиралось около шестисот, была даже своя двухэтажная церквушка с добротной колокольней, на пятнадцать человек, попом и звонарём. Её дом был последним по улице, у самого леса, за забор переступи, и через пятнадцать косых саженей начиналась чаща. Там то, в лесу, почти всё время и проводила девушка, собирая ягоды, новые коренья, листья, цветы, и всё то, что могло пригодиться. Внутри дом её был больше похож на цветочную оранжерею, все самые необходимые кустики, а их было штук двадцать, она давно выкопала и рассадила по горшкам, на зиму от всяких хворей хватало. А вот по лету начинались эксперименты с травами, грибами и всем, что можно было варить, сушить, жарить и настаивать.
Гибкий ум Софьи не давал ей покоя, поп на пару со звонарём научили её читать, писать и высекать мелодии из колоколов, обойдя все местные семьи, она научилась играть на гуслях и балалайке, свирели и дудке. Знала наизусть все сказки и небылицы, рассказанные стариками, прочла все свитки и небольшое количество книг, которые смогла найти. Как только литература закончилась, начала записывать рецепты всего что могло бы пригодиться, собирала все баночки и бутылки, которые были не нужны местным, настаивала, вываривала и снова настаивала. Всё, что получалось пробовала на себе, иногда последствия были печальными, двухдневный бред с жаром, рвота. Иногда же наоборот, появлялась безумная работоспособность и весёлость, как-то после очередной такой попробованной смеси настоек, Софья, оказалась в лесу, в совершенно неизвестном ей месте. Пару часов она пыталась пробраться к деревне по солнцу, и вышла к более – менее знакомым местам. День плавно сменился сумерками, и уже почти угас, когда она нашла первый признак людей, крик зайца, попавшего в силки, кто-то пытался его оттуда вытащить, издалека и в темноте было не разобрать, девушка подошла ближе.
– Эй, кто вы! – окликнула незнакомца она.
Ответа не последовало, незнакомец продолжал заниматься освобождением животного.
– Эй! – и крик застрял в горле, перед ней было существо, лишь отдалённо напоминающее человека, сгорбленное, скрипящее, как дерево на сильном ветру, руки и ноги больше были похожи на узловатые ветки, местами в коре, местами заросшие мхом, борода и растительность на голове болотного цвета скорее были травой или тиной, чем волосами.
– Не мешай, ступай своей дорогой, я тебя не трону, – ответило существо.
– Может я помочь смогу, я знаю, как эти силки устроены, – наконец переборов страх произнесла девушка.
– Ступай говорю, вы же, люди, сделали их, чтобы зверей ловить, и теперь хочешь отпустить? Не верю я ни тебе, ни таким как ты, – зло огрызнулось существо.
Софья опустилась на одно колено рядом с силками, и не взирая на ворчащего рядом, развязала пару узлов, освобождённый заяц перестал кричать, повернулся к девушке, наклонил голову, как бы поблагодарив, и в два прыжка скрылся из виду.
– Кто вы? – она поднялась с земли.
– Лешим меня называет твой род, хозяин болот и лесов, друг зверей лесных.
– А я Софья Степановна, приятно познакомиться, а имя у вас есть?
– Было когда-то, деревня в той стороне, – леший указал направление, и вставив пальцы в рот свистнул, – тебя проводят, опасно в лесу ночью.
Рядом шелохнулись кусты, но никто так и не показался, старик повернулся в сторону чащи, кротко обронив «Благодарю», и, скрипя суставами, побрёл вглубь леса.
– Не за что, – тихонько произнесла девушка и отправилась своей дорогой на пару с незримым спутником.
Вскоре она добралась до деревни, за несколько метров до калитки обернулась в сторону леса, во мраке деревьев на секунду блеснули два глаза, один желтый другой белёсый, следом показался большой чёрный, лохматый хвост и тут же исчез.
В доме было светло, значит кто-то в гостях.
– Добрый вечер гости дорогие, – улыбнулась с порога девушка.
– Софья, где тебя леший носит, весь день прождали, Миша вон исстрадался весь, – произнёс старик Егор, – руку вывернул, когда телегу починял. Я тут похозяйничал немного, чаю подогрел.
– Ничего страшного, чувствуйте себя как дома, давай Михаил посмотрим руку твою.
Парень сел на лавку рядом с хозяйкой, вся рука от плеча была неестественно вывернута наружу, всё это обрамлялось огромным синяком и сопровождалось стонами парня.
– Не так всё страшно, Егор Спиридонович налейте ему чаю немного.
– Так как он пить то будет?
– Вторая рука целая у него, ею и будет.
– Горячо, – только и успел сказать Миша, когда взял кружку, раздался легкий щелчок, затем второй.
– Вот и всё.
– Спасибо, Софьюшка, не зря столько ждали, отблагодарю чем смогу.
– Не чем, а когда сможешь, я тебе мазь дам из трав, будешь натирать перед сном и утром, как встанешь, тяжелой работой эту руку не нагружай, а лучше полежи денёк другой, – девушка порылась на полках, нашла нужную баночку, обернутую в ткань, протянула мужчине, – всё, Миша, можешь идти.
– Спасибо, ещё раз, – уже на выходе из дома произнёс он.
– Так, где ты бродила так долго? – поинтересовался старик.
– Егор Спиридонович, вы верите в те сказки, которые мне рассказывали?
– Как не верить, когда большинство из них из уст в уста передаются уже многие поколения? Что-то из этого должно быть правдой.
– Я сегодня лешего видела.
– Не брешешь?
– Нет, он зайца из наших силков вытаскивал, я ему помогла. Страшный, старый, как будто дерево он болотное, только живое, и сам себя лешим назвал.
– Эко диво. На какой тропе это было?
– А вот прямо на той, что к моему дому выходит, верста, может полторы отсюда.
– Надо всех предупредить, чтоб туда больше не ходили охотиться.
– Почему?
– Духа лесного гневить не надобно, бедой аукнется.
– Он дружелюбным мне показался.
– Ох, сомневаюсь я, что добром он нам отплатит за своих зверей изловленных. Лешие иногда помогают, а порой и губят, если рассердить их, а наши молодчики за поведением в лесу точно не следят, свистят, бранятся. Так что поостережёмся этих мест и их хозяина, в частности.
– И что вы им скажете? Что зверь, бешенный завёлся?
– Твоя правда, сразу пол села туда побежит загонять его. К утру придумаю что-нибудь, прощай Софьюшка.
– До свиданья Егор Спиридонович.
Старик вышел, на крыльце прикурил трубку, и едва прикоснулся к калитке, шарахнулся назад, с соседнего проёма забора вспорхнул огромный чёрный ворон.
– Эт ты бес проклятый, старика пугаешь, – пробурчал он, вышел за забор и пошёл домой.
Ворон немного покружил над домом девушки, пока в доме не погасла последняя свеча, и направился в лес.
Колокольный звон застал Софью ещё в кровати, извещал он об общем собрании. Девушка наспех оделась, и побежала в другой конец селения, собирал всех староста.
– Значит так, молодчики, – вещал со ступеней церквушки старик, – сегодня поутру ходил я в лес, по тропе, что рядом с домом Софьи, там топь разрастается, через версту где-то, Василий, что это значит?
– Не ходим туда больше отец, силки не ставим, на зверя не охотимся, – ответил местный любитель пострелять дичь.
– Правильно, а то утопнете, и детишки ваши без отцов расти будут, и любителей без дела по лесу пошататься, особенно после стакана медовухи это тоже касается, понятно Мишаня?
– Да понятно, Спиридонович, – произнёс уже поддавший с утра мужичок, – всё на этом, расходиться можно?
– Тебе можно, ступай, остальным вот что скажу, у Софьи дрова кончаются, Марфе с зерном подсобить надо, кому, что ещё надо?
– Пара подков новых не помешала бы, – раздался голос из толпы.
– А ты не знаешь, где кузнец живёт?
– Знаю.
– Ну а что тогда болтаешь попусту? Всё, новостей нет больше, расходимся.
Народ разошелся по делам, только пара молодых ребят решала, кто из них понесёт Софье дрова.
– Это вы хорошо придумали с болотом, – подошла к старику девушка.
– Добрый повод для них носа не совать в ту сторону без нужды, а ты что?
– А я, наверное, схожу.
– Смотри сама, но я бы на твоём месте поостерёгся с ним встречаться ещё раз.
– Поглядим, может, расскажет, чего интересного.
– А может в болоте притопит.
– Надеюсь, что нет.
– Нам без твоего врачевания туго будет.
– Понимаю, а вдруг он мне ещё какие-нибудь травы покажет, которых я не знаю, от хворей которые лечить пока не могу?
– Добро, но аккуратнее будь.
– Хорошо, вечером заходите, на чай с малиной.
– Обязательно. Прощай Софьюшка.
– До встречи.
Девушка зашла домой за деревянной свистулькой, которую для неё сделал один из местных умельцев, собрала все свои записи с рецептами, взяла корзинку с хлебом и кашей и направилась в лес. Примерно через версту Софья нашла те силки, в которые попался заяц, вот только тропинка на этом месте заканчивалась, а она отлично помнила, что вчера из чащи выходила по хорошей, протоптанной дорожке. Сейчас же с этого места и дальше были сплошные дебри и кусты, не долго думая девушка выбрала самое непроходимое направление и начала пробираться сквозь кусты и заросли бурьяна. Саженей через сорок вышла на небольшую опушку, рядом с небольшим болотом, пристроившись под одним из деревьев, что было поближе к топи, девушка начала играть на свистульке.
Немного времени прошло с момента прибытия Софьи, прежде чем появились первые признаки жизни, на ветку прямо над игравшей сел огромный чёрный ворон, громко известив окружающую местность о своём присутствии. Девушка прервалась, и подняла взгляд вверх.
– Здравствуй, – поздоровалась она с первым слушателем.
Птица посмотрела на девушку, кивнула и перебралась поближе, Софья продолжила играть. Солнце встало в зенит, когда появился второй слушатель. Кусты с другой стороны болота подняли свои ветки, образуя проход, из которого, не торопясь, вышел вчерашний знакомый. И пошел прямо по болоту, трясина под его ногами сплеталась в большие пучки, образуя островки на которые леший спокойно мог наступать, не боясь провалиться.
– Красиво играешь, – приблизившись, произнёс хозяин леса.
– Вы же только пришли, – оторвалась от свистульки девушка.
– Да, но слушаю с самого начала, – он указал пальцем-веткой на птицу, сидевшую на дереве, – звери лесные друзья мне, они же мои глаза и уши, знаю, что жителей своих отсюда отвадила.
– Тоже ворон передал?
– Да, зачем пришла?
– Учиться.
– Чему ты учиться собралась у меня?
– А всему что знаете, если захотите рассказывать, конечно.
– Может и есть, что тебе поведать, только зачем мне с тобой чем-то делиться?
– Я вас тоже чему-нибудь обучу, я много чего умею.
– А что мне пользы от твоих умений? Зайцам я, что ли играть буду?
– Я не только играть умею, могу зверей покалеченных лечить, или может вещи какие из деревни принести.
– Может и договоримся, – леший начал соображать, что из людских вещей ему может понадобиться.
– Вот и славно, имя своё вы так и не сказали мне.
– Семёном меня звали, и ты так же называть можешь.
– Хорошо, ряда знакомству.
– Я тоже.
– С чего начнём, Семён?
– Рецепты свои давай, может, подправлю чего.
– А вы читать умеете?
– Я же сказал, человеком был, когда-то, не всё ещё забыл, а ты играй пока.
Следующие несколько часов леший изучал написанное, местами удивляясь, иногда, недовольно ворча, исправлял что-нибудь угольком. Когда репертуар Софьи на данном инструменте был исчерпан, Семён закончил вносить корректировки.
– Всё, скоро стемнеет, завтра придешь, только инструмент другой прихвати, и всё что я внизу написал.
Софья быстро пробежалась глазами по написанному, несколько кореньев, знакомых ей трав и цветков, тарелка и бутыль медовухи.
– А медовуха зачем? – подняла она глаза, но рядом уже никого не было.
Когда девушка вернулась домой ее уже ждал Егор, с заваренным чаем.
– Ну как? – с порога напал с вопросом старик.
– Договорились, – улыбнулась она.
– Чудеса.
– А по мне так нет, он и по людям, поди, истосковался, уж много лет, наверное, один. Но не просто так, буду ему вещи приносить, что попросит.
– Ну, если что потребуется, говори, если сама раздобыть не сможешь.
– Так уже, бутылку медовухи попросил, а у меня её отродясь в доме не водилось.
– Это не проблема, в любой хате спроси, в погребах не одна лежит.
– Косо посмотрят на меня, я ж не пила никогда, мало ли что народ подумает.
– Ладно, занесу завтра поутру.
– Спасибо вам Егор Спиридонович.
– Было бы за что, смотрю чтения у тебя много на сегодня, – произнёс старик, глядя на исправленные рукописи, – пойду я, доброй ночи.
– И вам.
– Опять ты, – едва выйдя за порог, приметил дед ворона на заборе, – Софья, птицу покорми, второй вечер тут сидит.
– Какую птицу? – вышла на крыльцо девушка.
– Вон ту, – указал старик на ворона.
– А, эту покормлю, – улыбнулась она, и вынесла немного хлеба.
Следующие пару часов Софья разбиралась с тем, что написал леший, иногда удивляясь тому, как сама до этого не додумалась. А местами впадая в ступор от простоты изготовления некоторых настоев, которые она готовила по несколько месяцев и выдерживала в разных условиях, а надо было только заменить некоторые ингредиенты, и месяца приготовления превращались в дни, а иногда и часы. Но, то что она должна была принести завтра, окончательно её добило, некоторые сочетания были ей знакомы, одним она как-то травила мышей в амбаре, другое туманило разум на несколько дней, третье оставляло ожоги на коже, а если соединить это всё получилась бы, наверное, жуткая отрава, так она думала пока не настал следующий день.
Егор, как и обещал, занёс утром бутыль медовухи, девушка нашла в сундуке с музыкальными инструментами дудочку, которую делала вместе со Спиридоновичем, по образцу, любезно предоставленному всё тем же мастером, собрала очередной тормозок с едой, взяла ингредиенты, которые написал леший, и отправилась в лес. Едва она подошла к знакомому месту, где кончалась тропа и начинались дебри, кусты расступились, обозначая дорогу, к поляне и болоту.
Под деревом её уже ждал Семён.
– Доброго вам дня, – поздоровалась Софья.
– Здравствуй, располагайся, всё принесла?
– Да.
– Давай бутыль, – получив желаемое, леший мгновенно приложился к спиртному, сморщился, выдохнул, – эхх лет семьдесят её не пил, а вкус всё тот же.
– Значит рецепты те до сих пор в ходу.
– Записи мои прочла?
– А то как же. Много нового для себя узнала.
– Это не новое, всё, что я дописал и исправил, ещё деды мои рассказывали. А если ты единственная, кто сейчас врачеванием интересуется, и даже у тебя такие огрехи есть, то всё очень плохо с нынешним поколением.
– Это почему же?
– Как почему, элементарные вещи не знаешь, и никто тебя не поправляет, а если подсказывать некому, значит глупцы одни кругом, мало того, что никто свой опыт по наследству не передаёт, так ещё и всё что мы оставили, забыли.
– Семён, я это сама всё написала, сама же пробовала.
– Ну вот и я о чём, опять всё с пустого места начинаешь, когда до тебя уже всё придумали и проверили. Ладно, сегодня, колдовать будем.
– То есть как?
– Да как, обычно, всё, что ты принесла сейчас в ход пойдёт, играй и смотри, что делать буду.
Пока девушка отыгрывала очередной свой репертуар на другом инструменте, леший занялся приготовлением зелья. Что-то бросил в воду и поставил на солнце, из другого выжал соки и масло, третье смолол в порошок, в конце смешал всё в одной таре и плеснул туда медовухи.
– Пей, – протянул он плошку с зельем девушке.
– Да это же отрава! – возмутилась Софья.
– Сама ты отрава, рода человеческого, пей, говорю.
И она выпила.
– Сей напиток тело твоё и сознание немного встряхнёт, чтобы пути колдовские открыть.
– Без него не получиться ничего?
– Иногда и с ним ничего не выходит, а иногда и без него человек колдовать может, от человека зависит, на сколько он миру открыт. Знаешь возраст такой у детишек, когда их змея не укусит, и собака не кинется, вот в этот момент они ближе всего к природе и полностью миру открыты, а чем старше человек становиться, тем сложнее ему доступ к колдовству получить, закрывается он. От всего закрывается, от природы, от других людей, даже от себя, мало что радость для него несёт, и ни музыка слух ласкающая, ни новизна дел и занятий других не может ему весёлость вернуть. Вот тогда и мир для него закрывается, со всеми чудесами и красотами.
– Всё равно гадость редкостная.
– Если бы не медовуха, вообще пить невозможно было бы.
– Что-то голова загудела.
– Это тоже от неё. Теперь вот тебе символы, – леший протянул дюжину обрезков бересты, – пол ночи вспоминал и рисовал, попробуй, что-нибудь сотворить. Это знак роста, действует на всё живое, только на людях не пробовал, и тебе не советую, это вода, ветер, огонь, земля, – леший переворачивал кусок за куском, – думай о результате и рисуй двумя руками, чем больше символ нарисуешь, тем больше получишь.
– Что-то ничего не происходит, – начертила Софья в воздухе один из символов.
– Рост выбрала, а на что направляла?
– Не знаю, просто в мир.
– Бестолковая, я же сказал, о результате думай, гляди.
Семён повернулся в сторону, начертил тот же знак, меленький росток, торчавший рядом с краем болота, начал медленно подниматься вверх, обрастать листвой, и рос, рос, пока леший не опустил руки и не повернулся к девушке, за пару минут взрастив из небольшого побега иву сажени три в высоту.
– Поняла? Пробуй, на ней же.
Софья повторила процедуру. Опять ничего.
– Ты о чём думаешь?
– О дереве.
– Плохо думаешь, ну-ка выпей ещё.
– Зачем? Мне уже хватит.
– Медовуха из головы прочие мысли выкинет, – она выпила ещё пару глотков, – пробуй ещё, не уйдёшь, пока не получится или пока бутылка не кончиться.
– Семён, если бутылка кончиться я тогда точно никуда не уйду.
Ещё попытка, ещё глоток. Темнело. Бутылка была почти на исходе, как и терпение старика, и вот, после немереного числа попыток, листва на дереве зашуршала, оно начало расти.
– Чудо то, какое! – закричала девушка и обняла лешего, пахло от него, что не удивительно, лесом, залпом она допила остаток бутыля, и опять принялась за дерево.
– Я уж думал, пропало всё, – произнёс хозяин леса и улыбнулся, первый раз за десятилетия, – собирайся домой, завтра продолжим.
– Семён, а я не дойду уже, – заплетающимся языком произнесла девушка, и улыбнулась.
– Тогда здесь спи, доброй ночи, дудочку я заберу, учиться буду, – леший, скрипя суставами, встал и направился вглубь леса.
– Доброй ночи.
Софья откинулась на траву, и, глядя на угасающий за кронами день, уснула. Проснулась она среди ночи от резкого запаха собачей шерсти и сопения с двух сторон от неё, нащупав рукой рядом, что-то большое, лохматое и тёплое, обняла это и опять уснула. Как только поднялось солнце, волки начали будить девушку, большой одноглазый лизал руку, второй тыкался мордой в бок.
– Встаю, встаю, отстаньте, – пробурчала она, медленно открыла глаза, села.
Потрепала обоих за холку, серые довольно вильнули хвостами и скрылись в лесу. Девушка повторила вчерашний урок, подрастив иву ещё на сажень, собрала пожитки в корзину и побрела домой, где её уже ждал постоянный гость.