Глава 14. Бегство из плена
Едва разлепив залитые чем-то глаза, паломник глянул перёд собой, и постарался понять, что же находится в его поле зрения? Несмотря на все усилия Гира, он так и не смог разобрать, что к чему.
От напряжения голова паренька закружилась. Он бессильно опустил невероятно тяжёлые веки. Перед внутренним взором поплыли горящие полосы всех цветов и размеров. Они извивались и переплетались между собой в очень сложный, непонятный узор.
Охотник переждал дурноту, заполнившую всё его существо, и попробовал снова увидеть то, что происходит вокруг? Вторая попытка оказалась такой же бесплодной, как первая и тоже ничего не дала.
Подросток хотел протереть лицо правой рукой и вдруг осознал, что не может ей шевелить. Судя по сильной боли в запястьях, а так же лодыжках и икрах, все его четыре конечности были стянуты крепкими путами.
Он хотел сдвинуть гудящую голову с места и немедля почувствовал, как затылок взорвался от ужасающей боли. Шея так затекла, что мышцы отказывались ему подчиняться. Только тогда до паломника внезапно дошло, что он на чём-то лежит носом вниз.
Дёргаясь из стороны в сторону, Гир стал извиваться, словно раздавленный ногою червяк. Ценой огромных усилий он всё же сумел чуть повернуться и лечь на левый бок. Теперь он мог хоть что-то увидеть.
Как выяснилось, он находился в чрезвычайно тесной и очень низенькой клетке. Охотник присмотрелся и понял, что небольшое узилище грубо сработали какие-то полные инвалиды и неучи.
Все стенки и пол с потолком, оказались разной длины и высоты. Косорукие плотники пустили в дело очень кривые, разномастные жерди. Зато самая тонкая из, почти необработанных, веток оказалась толщиною в руку паломника.
Видимо, прутья решётки изготавливались из стволов невысоких деревьев, которые очень плохо ошкурили. Все заготовки были связаны между собою лианами и длинными полосками лыка.
Глядя на неопрятные, измочаленные концы всех жердей, Гир с удивленьем подумал: – «Непохоже, что их отрубали острым каменным лезвием. Скорее всего, слеги дробили тупыми камнями.
То есть, колотили по ним до тех пор, пока не превращали древесину в мочало. Затем, волокна перегрызали или чем-то перетирали. Веточки они обрывали, или просто откусывали. Благо, что зубы у них очень большие… У кого огромные зубы?» – испуганно перебил свои мысли подросток.
Гир вспомнил всё то, что с ним недавно случилось, и застонал от ощущения совершенной беспомощности: – «Получается, что я нахожусь в плену у четвероруких зверей!» – сказал паломник себе.
После чего, он задался новым, более насущным вопросом: – «Зачем они притащили меня в своё поганое стойбище? Могли бы прямо на месте, там, на круглой поляне убить».
Рыскающий взгляд паренька перебежал с неровного пола, на ближайшую стенку, а затем и наверх низкой клетки. Все стороны тесной коробки были связаны из толстых веток деревьев.
Конечно, всё сделано весьма неумело, но чтобы выбраться из такой западни, пленнику был нужен тяжёлый кремнёвый топор. Или обсидиановый нож, чтобы перерезать верёвки из лыка. Но прежде чем думать о том, как вырваться из заточения, нужно понять, что у него на руках и ногах?
Гир сосредоточил своё вниманье на путах. Оказалось, что его ноги связали лианами яркой пятнистой расцветки. Насколько помнил паломник, эти растения выделяли на срезе густой млечный сок, очень быстро разъедающий кожу. К своей искренней радости, паломник не чувствовал боли от ран.
Подросток неожиданно понял, что сапоги с него почему-то не сняли. Кожаные штаны и прочная охотничья куртка тоже находились на прежних местах. Похоже, четверорукие монки удивительно дикие. Они ещё не представляют себе, что такое одежда? Или они настолько лохматые, что просто не нуждаются в ней? Им и так зимою тепло.
Зато, руки у Гира оказались заведены ему за спину. Судя по острой боли в запястьях, их оплели так же надёжно, как ноги. Хорошо, что звери не примотали его локти к бокам. Значит, можно перетереть путы о жерди.
Охотник посмотрел в промежутки между кривыми шершавыми прутьями и с вдруг осознал, что находится в воздухе. Покрутив головой, охотник, наконец, разобрался, в чём дело?
Проклятые звери завели верёвку из лыка на толстый сук огромного дерева. Прицепили к ней тесную клетку и подняли высоко над землёй. Конец каната привязали к стволу другого лесного гиганта, что рос на краю обширной, круглой поляны.
В соседних кустах, Гир разглядел несколько низких строений, сплетённых из тонких ветвей. Защитой от дождя или солнца, служили широкие листья, уложенные сверху на односкатную кровлю.
Убогие шалаши не походили на жилище высоко развитых разумных существ. Охотники-трибы тоже иногда возводили подобные хижины. Однако, они жили в них очень короткое время, когда приходилось оставаться в лесу дня на два или три.
По всей видимости, внутри тех лачуг было пусто. Осмотрев всё с одной стороны, подросток медленно перевернулся на спину. Он чуть не вскрикнул от пронзительной боли, возникшей в сильно затёкших руках.
Так же неторопливо Гир перекатился на правый бок. От перемещений подростка клетка стала сильно качаться. Он испуганно замер и стал молиться всем известным богам, чтобы проклятые монки ничего не заметили.
Паренёк глянул вниз и вперёд. Он разглядел небольшую тесную группу, состоящую из трёх десятков лохматых зверей. Они молча толпились вокруг, плотно утоптанной, круглой площади.
Посередине на корточках сидели два крупных, совершенно поседевших самца. Перед двумя ветеранами, прямо на голой земле, маленькой кучкой лежали какие-то вещи. Паломник вгляделся и узнал в них своё снаряжение.
Такое открытие потрясло паренька. Он почему-то считал, что дикие монки не станут трогать непонятную утварь. Они просто оставят их на месте сражения. Получается, что охотник сильно ошибся. Четверорукие твари собрали всё пожитки паломника и вместе с пленником принесли в своё поганое стойбище.
Старцы посовещались о чем-то и приступили к тщательному изучению странных предметов. Сначала, по очереди, они осмотрели короткий охотничий дротик. Ощупали гладко оструганное древко оружия и попробовали пальцем конец острого лезвия.
Что-то залопотав, они передали копьё трём матёрым самцам, стоящим на задних лапах за спиною вождей. Воины один за другим внимательно изучили непонятную вещь.
В первую очередь, их заинтересовал обсидиановый наконечник, привязанный к ратовищу толстыми сухожилиями рогатых зверей. Невнятное лопотание вдруг перешло в громкий шум.
Осмотрев оружие Гира, один из бойцов вдруг примерился и швырнул его в ближайшее дерево. Несмотря на мощный замах, бросок получился удивительно слабым и очень корявым. Как ни странно, но копье воткнулось в кору, что вызвало вздох восхищенья у монков.
Подросток с облегчением понял, что четверорукие твари сильно уступают его соплеменникам. Даже обладая недюжинной быстротою и силой, обезьяны не могут выполнять многих действий, привычных для обычных охотников-трибов.
– «Бросают так плохо, словно малые дети». – радостно усмехнулся паломник: – «Хотя,» – оборвал он себя: – «наши мальчишки тоже сначала ничего не умеют. Однако, они всему быстро учатся и становятся ловкими и очень умелыми».
Гир неожиданно вспомнил, что видел у монков дубины и плохо заострённые палки. Ещё через миг, он похолодел от ужасающей мысли: – «А вдруг эти звери скоро начнут изготавливать наконечники из обсидиана и кремния? Затем, они овладеют приёмами рукопашного боя и станут отлично орудовать самым совершенным оружьем на свете?»
Дальнейшие действия монков целиком подтвердили страшные опасения Гира. Старейшины внимательно осмотрели лук и колчан. Один из них увидел острый наконечник стрелы и попытался бросить её точно также, как охотничий дротик.
Получилось значительно хуже, чем с коротким копьём. Второй вождь подёргал тетиву корявыми пальцами и напряжённо прислушался к дребезжанию, которое она издаёт. Слабый звук не понравился пожилому самцу. Он размахнулся и хотел отбросить оружие в сторону.
Воин, стоящий возле двух вожаков, что-то залопотал и указал себе за спину. Из задних рядов тесной группы вышел какой-то кривоногий заморыш низкого роста. Он бережно прижимал к животу окровавленную правую руку.
После чего, начались обычные споры, которые всегда возникают в каждом приличном сообществе. Матёрый самец, что-то горячо и громко доказывал. Старец спокойно и терпеливо ему возражал.
Тогда недовольный боец взял лук из рук вожака и попытался его зарядить. После нескольких неловких попыток, он всё же добился того, чего сильно хотел. Не отрывая глаз от оружия и, не глядя по сторонам, он слегка натянул тетиву. Подержал её в таком положении и что-то сказал. Вожак отрицательно помотал головой. Воин разжал неловкие пальцы и сделал выстрел вслепую.
Стрела коротко свистнула в воздухе. Мелькнула своим опереньем и врезалась в бок увечного монка. Пробила шкуру раненой в плечо обезьяны и осталась торчать из неё, как игла дикобраза.
Зверь громко взвыл от новой порции боли. Здоровой рукой схватился за древко и мощным движением вырвал из тела небольшой костяной наконечник. Подняв метательный снаряд, как дубину, он бросился на неосторожного монка.
Не чувствуя никаких сожалений, тот не стал убегать. Последовала короткая, но жестокая драка. В ходе той схватки, нападавший был легко побеждён здоровым мощным бойцом.
Старцы вскочили на задние ноги. Они стали истошно визжать и не дали разгоряченному воину добить неудачника, упавшего наземь. Увечный заморыш, с огромным трудом встал на карачки. Размазывая по морде слёзы и сопли, он пополз к краю круглой поляны.
К пострадавшему приковыляла старая поседевшая самка. Она присела рядом на корточки и стала осматривать кровавые раны. Все остальные тут же забыли о небольшом происшествии и опять повернулись к исследователям.
Наконец, дошла очередь и до ножа в деревянном чехле. Старцы долго вертели его в неловких руках. Что-то громко меж собой обсуждали и пробовали приложить его к заострённой дубине. Не добившись никаких результатов, они начали спорить между собой.
В пылу обсуждений один из них схватился за ручку, другой за противоположный конец. Старейшины потянули в разные стороны, и клинок обнажился. Острое лезвие, сделанное из вулканического стекла, ярко сверкнуло в лучах заходящего Дневного Светила.
Овладевший деревянными ножнами, старец внимательно осмотрел непонятный предмет. Понюхал, попробовал на зуб и, не найдя ничего интересного, швырнул его в сторону.
Второй вождь с опаской держал блистающий на солнце кинжал. Во всему было видно, он не представляет себе, что с ним делать теперь? Первый старец, решил осмотреть новую вещь. Так же, как в первый раз, он схватился за него правой рукой.
Его товарищ снова потянул на себя. Острые кромки ножа впились в ладонь немолодого исследователя и легко рассекли прочную кожу. Кровь ярко-синим ручьём хлынула из глубоких порезов.
Седой самец взвыл от резкой боли и вскочил на короткие ноги. Зажав рану здоровой рукой, он волчком завертелся на месте. Звери, стоящие рядом, с испугом отшатнулись от старца, метавшегося по круглой поляне.
К тому времени, старая самка закончила возиться с раненным монком, дважды пораженным стрелой. Она подскочила к очередному страдальцу и приложила к порезу кусок жёлтого сушёного мха. Старец немедля затих и дал знахарке заняться врачеванием раны.
– «Всё, как в нашей деревне». – мелькнуло в голове потрясённого увиденным Гира: – «Старейшины осматривают необычные вещи, принесённые из походов разведчиками. Они размышляют над тем, что перед ними такое, и пытаются приспособить к нуждам нашего племени».
Внезапно он вспомнил, что оказался в плену и ему нужно срочно выбираться отсюда. Продолжая следить за четверорукими монками, охотник взялся за более важное дело.
Он подкатился к ближайшей стенке спиной и, стараясь освободиться от пут, начал усердно тереть их о шершавые жерди. К сожалению Гира, руки у него, были связаны сзади. Они уже затекли от долгого пребывания в таком состоянии и шевелились с огромным трудом. Работа двигалась удивительно медленно.
Пока старуха возилась с очередной перевязкой, день быстро клонился к своему завершению. Покрасневшее Дневное Светило почти целиком опустилось за высокие макушки деревьев. Отраженные от небосвода, лучи заходящего солнца ещё освещали небольшую поляну. Однако, под сенью деревьев уже стали сгущаться прозрачные сумерки.
Наконец, врачевательница оказала помощь раненному седому исследователю. Он успокоился и вернулся к вождю, занятому изученьем непонятных вещей. Теперь они стали вести себя куда осторожнее.
Мешочки с сушёными травами и различными мазями они сразу передали древней знахарке. Ковыляя на сильно искривлённых ногах, он радостно утащила их в свою убогую хижину.
Дошёл черед и до небольшого кисета с принадлежностями для разведенья костра. Бечёвку кое-как развязали. Опрокинули мешочек вниз горловиной и осторожно высыпали огниво на пыльную землю.
Вожди внимательно осмотрели кремень, кресало и трут. Не увидев ничего интересного, они перекинулись несколькими короткими фразами, и собрались сложить всё обратно. Вдруг, из-за спины матёрого зверя выглянул какой-то ветхий старик. Он с трудом пробился вперёд и что-то сказал.
Молодые сильные воины громко зашикали на древнего деда и постарались втолкнуть его обратно в толпу. Согнутый в три погибели, монк не сдавался. Он продолжал настойчиво о чём-то твердить.
Раненый кинжалом исследователь, наконец, услышал речи смутьяна. Смилостивился над стариком и поманил к себе здоровой рукой. Привычно осклабившись, зверь торопливо устремился на зов.
Он опустился на корточки перед вождём. Неловкой рукой поднял с земли два мелких камня. Неумело сжал их корявыми пальцами с большими когтями и ударил кремнём о кресало. В густеющих сумерках сверкнула яркая россыпь коротеньких искр.
Столпившиеся поблизости, монки в испуге шарахнулись в разные стороны. Старичок горделиво выпрямил спину. Он вдруг приосанился и захихикал неровным дребезжащим смешком, походившим на хрюканье крыс.
Увидев всё это, Гир застонал, словно от боли и прекратил все попытки перетереть тугие верёвки. Теперь у него оставалась лишь одна небольшая надежда. Он уповал только на то, что четверорукие звери не догадаются поднести к искрам трут и раздуть из него сильное пламя.
К сожаленью паломника, он снова ошибся. Скорее всего, когда-то давно, зверь подсмотрел, как кто-то из трибов разжигает костёр. Мало того, он не забыл, что нужно сделать и как.
Неожиданно громким и повелительным голосом он вдруг отдал команду Старейшине, сидящему рядом. Раненый вождь вздрогнул от такого приказа, но, угодливо склонившись вперёд, подал смутьяну фитиль. Внезапно обретший значительность, монк высек ещё один сноп ярких искр.
Трут слегка задымился. Вспыхнул небольшой огонёк. Толпившиеся вокруг, обезьяны снова в испуге отступили назад. Затем, раздался невероятно мощный продолжительный рёв.
Новый приказ заставил всех обезьян тронуться с места, побежать по поляне и собирать тонкие сухие былинки. Через самое малое время, на утоптанной круглой площадке уже теплился небольшой костерок. Последовала очередная команда. Четверорукие твари стали таскать к огоньку сухие тонкие ветки.
Пока звери самозабвенно метались вокруг разожжённого пламени, паломник всё же сумел перетереть верёвки из подсохшего лыка. Руки паломника стали свободны. Всё племя было так занято сбором подходящего топлива, что на пленника никто не обращал никакого внимания.
Не успев хорошо растереть онемевшие пальцы, Гир сел на пол тесной клетки и стал развязывать ноги. К тому времени, когда на поляну опустилась плотная тьма, паренёк, наконец, смог справиться с прочными путами. Он развязал тугие узлы и с облегчением почувствовал, как кровь устремилась в онемевшие лодыжки и стопы.
Ему осталось решить самый важный вопрос: – «Как выбраться теперь ииз висящей в воздухе клетки?»
Внезапно, в голове молодого охотника мелькнула небольшая картинка. Гир сумел рассмотреть, как десятки зверей сидят возле костра и остановившимся взглядом пялятся на яркое пламя.
– «Даг!» – мысленно вскрикнул паломник: – «Ты видишь верёвку, которой привязана клетка со мной?»
Шестиног быстро оббежал толстое дерево. Посмотрел на хозяина с разных позиций и переслал пареньку несколько смутных видений. Это были картинки узилища, висящего на прочном сучке.
Среди них Гир смог отыскать то, что хотел. Он разглядел грубый канат, привязанный к верху узилища и переброшенный через толстую ветку. Второй конец обвивал ствол соседнего дерева. Подросток мысленно приказал мохнатому другу: – «Даг, перегрызи ту верёвку».
Последовал ещё один ряд суматошных картинок. Из них, охотник сделал неутешительный вывод. Шестиног не может перегрызть эту прочную привязь. Она сплетена из лиан, смертельно ядовитых для Дага.
– «Найди острый камень и перетри им верёвку». – дал новую команду хозяин.
Напарник молча нырнул в заросли ближайших кустов и бесследно исчез, словно рыба в воде.
– «Где он будет искать острый камень?» – с отчаянием спросил себя Гир: – «Ведь тьма кругом стоит непроглядная».
К удивленью паломника, Даг вернулся неожиданно быстро. В передних слабеньких ручках он тащил то, чего паренёк даже предвидеть не мог. Это был его обсидиановый нож в потёртом деревянном чехле. В зубах шестиног крепко держал рукоять топора.
Скорее всего, монки были восхищены видом первого в их жизни костра. Звери оказались заворожены созерцанием яркого пламени. Они совершенно забыли про всё остальное на свете, в том числе и о трофеях, добытых в схватке с охотником-трибом.
Все вещи паломника вожди отнесли в ближайшую хижину, где и оставили их без присмотра. Мол, кто же рискнёт войти в деревню больших обезьян? Четвероруких зверей вокруг все бояться, словно лесного пожара.
Этим Даг и воспользовался. Он разобрал ручками заднюю стенку, сплётенную из тонких ветвей. Расширил дыру до нужных размеров и без всяких усилия проник внутрь шалаша. Взял то, что смог унести и немедленно помчался к хозяину. Положив всё около дерева, пёс собрался вернуться за копьём и походным мешком.
Однако, охотник решил, что не стоит так рисковать. Он мысленно приказал мохнатому спутнику: – «Скорей режь верёвку, держащую клетку. Только будь осторожен, не поранься о нож».
Гир поднялся на ноги. Прочно утвердил сапоги на жердях прочного пола и крепко схватился руками за верхнюю решётку узилища.
Стараясь не порезаться об стеклянные кромки, пёс вынул клинок из узких ножен. Взялся ладонями за деревянную ручку. Аккуратно примерился и принялся за работу. К неудовольствию Гира дело двигалось удивительно медленно.
Верхние лапки у зверя были достаточно слабые. Даг не столько резал, сколько перетирал лезвием волокна каната. Всё же мохнатый товарищ охотника сумел таки справиться с нелёгкой задачей.
Наконец, лопнула последняя прядь. Под тяжестью небольшого узилища, канат не спеша смотался со ствола толстого дерева и стрелой рванулся наверх, к небесам. Клетка мгновенно рухнула вниз.
Она пролетела расстояние в два роста подростка. Мгновенно достигла поляны и с громким треском ударилась о сильно утоптанный грунт. От соприкосновения с почвой, непрочные верёвки немедля порвались. Связанные лианами, жерди рассыпались. Паломник вдруг оказался под кучей древесных обломков.
Не чувствуя боли от удара о землю, охотник поднялся на ноги и помчался к мохнатому другу. Пока он едва ковылял, Даг аккуратно вложил клинок в деревянные ножны и прижал их груди. Зубами подхватил с земли тяжёлый топор. Развернулся и быстрым шагом устремился в кусты.
Гир догнал неторопливо трусившего спутника. Схватил его левой рукой за ошейник, а правой вынул оружие из пасти товарища. Поудобнее перехватив рукоять, он, сильно хромая, побежал рядом с Дагом.
К невероятной удаче паломника, Ночное Светило находилось в том положении, когда трибам являлась только часть его прекрасного лика. С небес лилось лишь очень слабое сияние серебристого цвета. Оно едва достигало макушек деревьев и не проникало сквозь полог листвы.
Прекрасно видевший в тёмное время, шестиног двигался очень уверенно. Он уводил хозяина прямо на юг. Ночное зренье подростка оказалось значительно хуже. Поэтому пёс старался вести хозяина так, чтобы он не налетал на кусты и деревья.
Несмотря на все усилия Дага, низкие ветви уже несколько раз больно стегали подростка. После очередного удара, Гир плотно зажмурил глаза, закрыл лицо запястьем правой руки и бежал уже только вслепую.
Услышав треск сломанных жердей, четверорукие твари очнулись от некоего подобия транса, вызванного ярким огнём. Они немедленно все встрепенулись и оторвали зачарованный взгляд от большого костра.
Завертев головами, звери наперебой закричали. По команде вождя они разом вскочили на ноги. Гурьбой рванулись на шум, и прибежали под толстое дерево, на котором висело узилище. Они нашли на земле только разбитую клетку. Пленник бесследно исчез.
Не обнаружив паломника в куче обломков, обезьяны мгновенно организовали поиск добычи. Выстроившись длинной цепочкой, они принялись прочёсывать окрестности стойбища.
После сидения возле огня, у зверей притупилось их великолепное зрение. Теперь они мало что, видели в тёмном лесу, и слепо плутали в кустах, растущих вокруг. Прошло какое-то время, прежде чем их небольшие глаза, наконец-то, привыкли к плотному мраку.
За этот коротенький срок, паломник с товарищем оторвались от погони. Они удалились настолько, что четверорукие твари окончательно их потеряли. К счастью для Гира, ночное зрение монков весьма уступало, умению шестинога видеть во тьме.
Обезьяны уже не могли преследовать Гира и Дага, ориентируясь на топот их ног. Благодаря слабому свету луны, следов на земле, было совершенно не видно. Пользоваться горящими факелами звери ещё не умели. Поэтому, скоро погоня совсем прекратилась. Им оставалось лишь ждать до утра.
Разъяренные неудачей, четверорукие твари вернулись в убогое стойбище. Долго ругались между собой, пока, наконец, не утешились видом яркого пламени. Они снова уселись вокруг большого огня, впервые добытого своими руками. Благоговейно притихли и принялись любоваться игрою костра, сияющего, словно жаркое Дневное Светило.