Забытый мной Витька понял, что никакого сарайного или сенного чертёнка тут нет и полез карабкаться по лестнице. Когда я услышал сопение и меня стали настойчиво дёргать за штанину, то испугался не меньше, чем приятель за минуту до того, да чудом не свалился вниз.
Тут уместно вспомнить о хозяйстве Витьки. Никакой живности на их подворье не водилось, кроме кур. Были ещё домашние мыши, не прирученные, а живущие в доме, постоянно шуршащие под обоями. Глуповатый, но любознательный парень регулярно их отлавливал и пытался дрессировать. Получалось плохо, ему не хватало терпения, настойчивости и сообразительности. Он применял глупейший приём: поймав пару мышей и поселив их в разных стеклянных банках, начинал их «воспитывать». Не добившись успеха, приканчивал самую бестолковую на его взгляд мышь, на глазах у другой, наивно полагая, что вторая-то непременно сделает выводы и станет слушать его и выполнять различные трюки…
Стоя на лестнице рядом со мной, он принялся горячо излагать план дрессировки котёнка. Я, не раздумывая ни секунды, пресёк в корне его поползновения, помня об участи его предыдущих подопечных. Витька ушёл, недовольно сопя и дня три-четыре не приходил в наш огород. Долго он злиться не мог – не был злопамятным, а вдобавок, ходить за грибами в одиночку он опасался (грибы-то как раз попёрли, что называется дуром) и снова задружился со мной, смирив гордыню.
Эта старая кошка без имени с подросшим котёнком (кошечкой) перебрались осенью в наш дом. Кошка была настолько древняя, что долго не протянула и умерла в начале зимы, в один день с Иваном Бельдягиным. Об этом следует рассказать отдельно.
На улице Перспективной с начала шестидесятых годов ХХ века поселились двое братьев Бельдягидых – Иван с Анатолием, а также их сестра Тамара, вышедшая замуж за одноглазого Ивана Котелкина. Оба брата были не дураки выпить, а их зять старался им подражать, в том числе в употреблении горячительных напитков. Рядом с Котелкиными проживала бездетная семья Николая Гусева и его жены Любы, уроженки города Коломны. Тёща Николая попеременно жила по нескольку месяцев подряд, то у младшей дочери в большом промышленном центре Московской области, то у зятя и старшей дочери в Колычёве. Кажется её звали тётя Валя, но это не очень важно, а главное то, что она разбиралась в лекарственных травах и собирала их с весны до поздней осени. Что-то она сушила, что-то настаивала на водке, хотя злые языки твердили о спирте.
Иван Бельдягин пошёл к этой знахарке находясь в похмельном состоянии, когда последнюю рубашку снимешь за стопку дерьмового самогона. Он начал жаловаться на плохой сон, повышенную возбудимость, головные боли… Чего не наплетёшь, когда «трубы горят».
Тетя Валя отдёрнула шторку на этажерке и взгляду похмельного обалдуя предстали ряды банок, склянок и бутылок. Врачевательница посоветовала принимать по три капли в день успокоительной настойки собственного приготовления, но так как посуды у посетителя при себе не имелось, она отлучилась на пару минут. Иван воспользовался случаем и спёр одну из бутылок, именно с той полки, где стоял рекомендованный лекаркой-кудесницей препарат.
Дальнейшие события привели к печаль ному итогу. Угощённые злодеем-крадуном брат с зятем, приняв слоновые дозы успокоительного, через полчаса провалились в сон, а сам Иван, оказавшийся более стойким, пошёл в лес и, под воздействием успокоительного заснул в снегу и намертво замёрз…
В школе в этот день мы писали сочинение. Валентина Михайловна – преподавательница русского языка, литературы и географии предостерегала нас о недопустимости применения глупого построения фраз. Особенно она выделяла сочинение Витьки Хитрова двухгодичной давности. Полноватая учительница возмущалась:
– Вы только послушайте, что написал выдающийся балбес: «Герасим был очень сильным и добрым. Он имел барыню и собаку. Когда барыня стала возражать против собаки, он её утопил…» Вот сами подумайте: как он мог иметь барыню? Это барыня имела его, как крепостного. К тому же не ясно, кого из них он утопил…
В смешливом настроении, под впечатлением о Витькином «художественном произведении» я пришел домой и узнал о кончине кошки и Ивана…
Время шло. Мурка превратилась в красивую умную кошку, замечательно истребляющую мышей и крыс. Года через полтора она сама стала приносить потомство, которое охотно брали на свинарник. Количество крыс там было запредельным, а дети Мурки сумели его значительно проредить.
В 1970-ом году, после грандиозного весеннего половодья, нас, ребят с улицы Перспективной охватила очередная ребячья дурь. Мы начитались книг о прирученных птицах, охотничьих и просто домашних, после чего решили заняться одомашниванием скворцов, грачей и прочих пернатых, благо недостатка в них не было: в парке, в начале июня, под деревьями, в кустах, в траве попадались десятки птенцов, не умеющих ещё летать. Мы принялись их собирать и размещать в пустующих кроличьих клетках.
Наша семья отличалась необыкновенной демократичностью нравов, поэтому окрестные ребята постоянно околачивались на нашем участке – им импонировала относительная свобода, предоставляемая родителями мне, брату и сестре. Мы постоянно что-то строили, изобретали, тащили всяческий хлам в огород или на просторные зада за участком. Витька Хитров хоть и был постарше нас, да ещё важничал, что дружен с великовозрастными хулиганами, регулярно отирался около нашего дома и увлёкся дрессировкой пернатых. Его богатое воображение, к сожалению, сочеталось с необычайной тёмной дремучестью, отчего результаты оставались плачевными. В клетках разместился десяток грачат, галчат и скворчат. Мы их кормили земляными червями, которых они охотно поедали.
Витька важно заявил:
– Теперь начнём учить их летать. Скоро у нас появилась стая ручных птиц.
Виталик, сын агронома из дома напротив, осторожно засомневался:
– Если они улетят, то назад не вернутся.
– Что ты понимаешь? Небось, как батя, кроме суглинка и дернового подзола ничего не знаешь. Если даже каждая вторая птица не улетит, то уже большое дело. Надо вообще орлов и ястребов тренировать – они бы пригодились. В крайнем случае ты мне индюшонка притащи покрупнее, я из него охотничью птицу сделаю…
Виталик сморщился и отвернулся. Мой брат Мишка недоверчиво спросил:
– На кого индюка натравливать станешь?
На лице Витьки расплылась уверенная усмешка:
– Птица здоровенная, больше орла, ей что зайца, что лису заклевать – раз плюнуть. Вот бы казуара завести, которые на Новой Гвинее водятся, тогда хоть на волка с лосем иди.
Он вытащил скворца из клетки, посадил на ладонь, а тот вспорхнул и, пролетев метров десять-двенадцать, скрылся в малиннике у забора. Витька выхватил второго птенца и уверенный в том, что второй скворчик повторит полёт первого, вытянул вперёд и вверх руку. Вялая птичка равнодушно поглядела в пространство и не двигалась. Тогда вздорный старшеклассник сжал ладонь, размахнулся и запустил птенцом как камнем в сторону барака. Птичка врезалась в доску забора и замертво свалилась в малинник.
На балбеса накинулись с упрёками, а он стыдливо и вяло отбрёхивался. Услыша словесную перепалку вышел мой отец. Узнав в чём дело, он презрительно рявкнул:
– Гоните этого «Шепталёнка» подальше!
Витьку на улице дразнили с раннего детства «Шепталёнок», но потом стали именовать «Балоном». Впрочем, это уже другая история.
К вечеру клетки были очищены от птиц. Долгие послезакатные сумерки никак не хотели сгущаться, когда местный крамольник и лодырь Пират, отмахиваясь от назойливых комаров, поучал Витьку:
– Ты им пример покажи, как нужно летать. Видишь дупло в липе около моего дома? Оно на высоте примерно метр от земли. Заберись в него и прыгни с раскинутыми руками – любая птица понимает пример.
«Шепталёнок» смотрел недоверчиво, соображая в глубине души, что одноглазый озорник устраивает какой-то подвох, но дал себя уговорить и, после короткого полёта, шлёпнулся в траву, испытывая довольно болезненные ощущуния.
На следующее утро эпопея с дрессировкой различных пернатых была закончена, по причине внезапного приезда в Колычёво рослой красавицы москвички Тани Ивановой. В неё влюбились чуть ли не все ребята с четырёх деревенских улиц, плюс полдюжины молодых людей из окрестных селений. Даже истерзанный похмельным синдромом алкоголик Петрович, в очередной раз временно неженатый, положил мутный взгляд на юное создание, дал зарок не пить никогда, по крайней мере в ближайшие два дня, но к обеду не выдержал, махнул стакан самогонки и был уведен Катькой Гусевой в её распутное жилище…
В деревне время движется медленно. В течении следующих четырёх лет главными животными нашей семьи являлись коза Ночка и кошка Мурка. Они прекрасно уживались и были весьма смышлеными особами, не портили грядки, а важно расхаживали по огородной тропинке с невозмутимо гордым видом.
За эти четыре года происходили многочисленные события: свадьбы, пожары, грандиозная засуха лета 1972 года, чистка двух прудов, смерть директора психоневрологического интерната и директора школы глухонемых, закрытие пионерского лагеря «Чайка» … Подросла молодёжь. Кого призвали в армию, кто-то уехал учится в соседние города, а некоторые навсегда перебрались из деревенских домов в городские квартиры.
В начале июня 1974 года, бывшая наша соседка, собираясь в очередной раз замуж, если не изменяет память, пятый или шестой, принесла тёмного упитанного щенка от овчарки Лады. По её словам, это был самый крупный детёныш из помёта. Конечно, мы с удовольствием поселили у себя толстенького кобелька.
Кстати, намерения бывшей соседки Нины оказались серьёзными, и она окончательно вышла замуж, перебралась к супругу и родила множество детей.
Щенку дали кличку Чёрный. Он робел перед кошкой, но мурка приняла его благосклонно. Их часто видели дремлющими на крыльце. Пёсик благодарно поглядывал на повелительницу и норовил лизнуть её. Та принимала щенячьи нежности равнодушно. Они приятельствовали до своей кончины, которая совпала по случайному стечению обстоятельств со смертью Брежнева. Но это было много лет спустя, а тогда мы обзавелись новым другом.
Коза ночка за что-то собаку недолюбливала и делала вид, что забодает, но с годами привыкла и они как бы не замечали друг друга. Пёсик вырос в крупную собаку, но поскольку чистокровной овчаркой не был, самые кончики ушей слегка провисали, хотя размером он овчаркам не уступал, а бесстрашием превосходил. Когда ему ещё не исполнился год, он, защищая меня, умудрился обратить в бегство стаю из шести бродячих собак среднего размера. Он не боялся палки, не любил пьяных, а однажды в сентябре 1975 года, на моих глазах дважды запрыгивал на спину агрессивного лося, пытавшегося ухватить его за холку. Лось панически бежал сквозь кусты и мелколесье.
В бараке жил здоровенный молодой детина по прозвищу Мамонт, семи с половиной пудов весом, нагловатый и не блещущий умом. Его избегали местные девушки и собаки, которых он любил мучить. Я вывел Чёрного погулять, а ему к тому времени исполнился один год. Злодей самоуверенно шагнул навстречу собаке и попытался ухватить за загривок. С мелкими псами у него легко получалось раскрутить и зашвырнуть визжащего бедолагу метров на 10-12. Мне стало страшно за питомца, но я не успел даже слово сказать, как Чёрный со страшным рыком бросился на потенциального обидчика. С огромным трудом мне удалось успокоить пса, а Мамонта спасла телогрейка, изрядно порванная собакой. Он никак не мог пропукаться, портя окрестный воздух. Я загнал Чёрного в огород, а к здоровяку подошёл хохмач-инвалид Митька и с философским сарказмом заявил:
– Говорят, в здоровом теле – здоровый дух, а в твоём здоровенном теле дух с неважным запахом.
Зимой, когда сугробы ещё не превышали тридцати или чуть более сантиметров, Чёрный легко тянул лыжника на длинном поводке, а по укатанной дороге носился с санками на таких скоростях, что саночные седоки постоянно вываливались на поворотах. На протяжении ближайших лет, наш пёс завоевал славу самого мощного и грозного представителя собачьей породы…
Помню, когда я возвратился со службы, то в первый день опасался приближаться к Чёрному, который в первые минуты меня не признал, но после обеда вдруг вспомнил и дружески завилял хвостом.
Жизнь потекла прежним чередом. Муркины котята постоянно увивались вокруг собаки, а в случае опасности спешили в будку, к Чёрному, который их в обиду не давал. Угроза чаще всего исходила от не в меру злобного петуха. Случалось, забредали чужие коты, но и в этом случае, как ни странно, дети Мурки бросались под защиту пса.
Кстати, петух необычайно воинственный и бойкий, испортил нам куриную породу. Цыплят из инкубатора мать покупала всегда в большом количестве, но однажды привезла всего двадцать штук, зато дорогих, кохинхинских. Росли они быстро, подобно гусятам. За месяц они превзошли размером наших белых кур, а всё равно выглядели, как цыплята. Вот тут отец соверши л серьёзную ошибку: решил не оставлять петушков кохинхинской породы. Красно-коричневые гиганты размером с гуся, выглядели очень грозно, чем-то напоминая орлов внешним видом, даже опушка из перьев на ногах походила на орлиную. Отца прельстило то, что беспородный злобный петух яростно стал терроризировать подрастающих гигантов. Остались одни куры, которые выросли в полтора раза крупнее этого петуха, и он казался среди них невзрачным цыплаком. Куры неслись реже, чем обычные квочки, зато яйца у них были куда крупнее. Пару лет белые курочки жили совместно с кохинхинскими, но садились на ночь на разные жердочки (гиганты почти не могли летать и специально для них сделали насест пониже и попрочнее). Потом остались одни коричневые куры с обычным петухом. Что характерно: цыплят они высиживали и выводили, но из-за петуха, порода не сохранилась, а потом выродилась окончательно и те необычные куры остались только в памяти.
В год московской олимпиады, когда последние куриные гиганты состарились, в нашем хозяйстве появился необычайный питомец. Отец принёс кабанёнка не более месяца от роду. Худой, чёрный, покрытый густой шерстью, вертлявый, не в меру любопытный, он лишь отдалённо напоминал поросёнка, а повадками совсем на свиней не походил. Кабанчик мгновенно привык к людям и везде их сопровождал, подобно собаке. В загоне или клетке держать его было невозможно – он всё разрушал, а где не мог сокрушить – подкапывал и влезал.
Однажды он принялся раскапывать картофельную грядку. Чтобы дать ему острастку, я натравил на него нашего здоровенного пса, конечно, под собственным присмотром, чтобы тот его не загрыз насмерть. Чёрный налетел на кабанёнка без особой злобы, порвал ему уши и потрепал за холку. С диким верещанием свинёныш удрал в сарай и спрятался в загоне, где когда-то жила коза. В этот день он из сарая не вышел, а на следующее утро пропал. Мы обыскали огород, обошли наши густые малинники, облазили ближайшие закоулки. Все усилия оказались тщетными, и мы было впали в уныние, но наш сосед Виталик, заглянув в большую собачью конуру, увидел торчащий из-за пса пятачок. Когда они успели подружиться – непонятно, если только ночью. С тех пор кабан поселился в собачьей будке и стал перенимать собачьи повадки. Назвали его Яшкой. Непоседливый и смышлёный, он сразу стал откликаться на имя и мчался галопом на зов. Самое удивительное было то, что грозный пёс Чёрный разрешал беспородному свинёнышу есть из одной миски с ним, при этом хрюнделю доставалось три четверти еды. Приходилось отвлекать Яшку, чтобы покормить собаку.
Пёс влиял на кабана положительным образом. Яшка перестал подкапывать картошку, зато пристрастился сопровождать любого из нас в магазин. Раньше это было любимое занятие пса. Пока мы совершали покупки чёрный терпеливо лежал на магазинном крыльце и дожидался хозяев, грозно поглядывая на посетителей. Собаку побаивались и не раз высказывали претензии, не всегда справедливые. Когда потенциальный покупатель спокойно проходил в магазин или нагруженный покупками человек выходил из двери, не обращая на Чёрного внимания, пёс лежал не двигаясь, а только внимательно приглядывался. Если же недалёкие умом, вздорные аборигены (таких везде хватает) начинали на него орать, а то и махать руками, грозный страж больше никого не впускал и не выпускал, так, что приходилось выбегать на вопли и успокаивать Чёрного.
Когда они с Яшкой стали ежедневно сопровождать нас в магазин, сначала смотрелось со стороны довольно уморительно, но кабанёнок на ходу перенимал собачьи повадки и пришлось Чёрного сажать на цепь. Суетливый Яшка нетерпеливо ждал похода в магазин, до которого следовало топать с полкилометра и весь трясся от восторга, когда его ожидания сбывались.
В июле начали опадать скороспелые яблоки сорта «Коричный». Для Яшки наступили благословенные времена. Пёс с удивлением наблюдал, как его приятель лакомиться падалицей, нюхал, даже пробовал надкусить и сразу выплёвывал, не понимая, как можно уплетать такую дрянь.