– Ты, конечно, человек глубоко порядочный в душе, то есть такой, каким тебя вылепила супруга. Помнишь ты рассказывал, как она, студентка стройотряда заприметила тебя – выпускника школы, возле стен колхозного коровника, женила на себе и перетащила из сельской глубинки в Тулу, заботясь о карьере мужа. Вот ты и проморгал проституцию в родном отечестве.
Юра возмутился:
– Что ты мне говоришь? Никто раньше не стоял вдоль обочин в непотребной одеже и притонов бабских я не помню.
Пришлось прийти Кучаку на помощь:
– Юра, раньше они носили вполне пристойную одежду и были настоящими дамами полусвета. Тот сызранский пятачок я лично наблюдал трижды. Собирались такие женщины, что нормальному мужику подойти к ним страшно было. Во-первых – образованные, остроумные, одетые изысканно, но без пошлости и далеко не в ширпотреб, с манерами преподавательско-артистичными… Да речь-то не о них. Чуть ты с толка меня не сбил. Я же о Виталике. Он подходил то к одному таксисту, то к другому упрашивая подбросить женщину до Тольятти. Никто не соглашался – кто жил в те времена, помнит ненавязчивый советский сервис. Валера изнывал, с раздражением поддерживая не очень уверенно стоящую на ногах Аллу. В отчаянии, начальник почтового вагона предложил последнему таксисту аж 12 рублей – солидную сумму по тем временам, но даже она не удовлетворила жадного перевозчика пассажиров. С физиономией кислее некуда, он подошел к известной паре и доложил о провале миссии:
– Алла, никто не соглашается. Давай мы тебя пристроим в другой почтовый, там выспишься и утром будешь дома.
Едва пьяная женщина поняла о чём речь, то рывком отняла сумку у Валеры, с презрительной злостью оскорбив провожатых:
– Придурки! Неумехи! Сопляки!
Бывший лётчик невольно оторопел – он был на десять лет старше, но следующие секунды заставили его согласиться с неприятной констатацией фактов. Ближайший автомобиль такси стоял в четырёх метрах. Мордастый конопатый парень вертел связку ключей на пальце, скептически глядя на приближающуюся Аллу, в сопровождении двух мужчин. Она резким движением расстегнула сумку. В ней лежали десятки упаковок денег, обернутых специальным банковским способом. Алла не глядя схватила горсть; в ней оказались две пачки сторублевок и одна с пятидесятирублёвыми купюрами. Круглая физиономия таксиста удивлённо вытянулась, а глаза приобрели идиотски-растерянный вид.
– До Тольятти хватит? – издевательски-утвердительным тоном спросила она.
Конопатый с поклоном и лакейской угодливостью распахнул заднюю дверцу «Волги», со страхом косясь на Виталика, а особенно на огромного Валеру. Смекнув, что провожающие с ним не поедут, он с великим проворством шмыгнул за руль. Заработал двигатель…
Виталик схватился за голову, соображая, сон это или явь, а рядом раздавался треск материи и отрываемых пуговиц – то Валера рвал ворот рубахи, мысленно костеря себя последними словами за несообразительность. Они вернулись в вагон. Валера долго сидел за столом канцелярии, удрученно подперев кулаками щёки, потом, с горечью, подобно проигравшему битву полководцу или политику, с треском продувшему выборный марафон, принялся сетовать:
– Ты представляешь сколько «бабок» там было?
Виталик умел определять многое в доли секунды, ему, с математическими задатками и острым зрением, не составило труда подсчитать приблизительную сумму:
– Тысяч двести, если навскидку.
Бывший лётчик чуть не плакал:
– Да хрен с ней – с сумкой, даже то, что она сунула в руки того раздолбая, средний работяга сможет заработать лет за пятнадцать, если не есть, не пить, не одеваться. Он даже убивать её не станет, а выкинет где-нибудь в кустах – она же в хлам пьянющая. За что такая несправедливость?
Виталик потрогал цепочку, невидимую под рубашкой:
– Ты знаешь, возможно справедливость и есть.
Он благоразумно не стал уточнять, к чему относятся его слова… Валера всю оставшуюся дорогу до Москвы ныл, утверждая, что будь он в курсе содержимого сумки, то сумел бы показать себя в лучшем виде. Что значили эти слова – большой вопрос. Кто были эти дамы осталось для них загадкой. Домысливать можно всё, что угодно, но домыслы фактами не являются.
Ювелирное украшение Виталик преподнёс своей пустоватой жене, с лёгкостью порхающей по жизни. Вскоре они развелись и дальнейшая судьба золотой вещицы ему не известна.
01 июля 2022 г.
Неожиданное окончание пандемии
Отчаянный недуг врачуют лишь отчаянные средства
Шекспир
Крещение оказалось тем редким днём, когда мне не удалось прилечь в кровать до самого вечера. Часам к двенадцати дня я закончил рассказывать слушателям о сызранском приключении моего старинного приятеля Виталика. Новелла об утерянной возможности обогатиться имела успех. Самый старый из слушателей – Юра Туз пристально на меня посмотрел и выразил сомнения, поддержанные вредноватым в иных случаях Кучаком:
– Откуда тебе известны такие мелкие подробности? Не сам ли ты принимал участие в авантюре?
Пришлось их разочаровать:
– С Виталиком мы выросли, занимались лёгкой атлетикой, играли в футбол и делились разными историями. У него есть привычка, вернее была, воспроизводить собственные приключения в деталях, порой малосущественных и нудно многочисленных. Воображение моё отличается определённой живостью и каждый его рассказ сложился в моей голове в картину действия. Рассказов его скопилось великое множество, но большинство не представляет, по моему мнению, интереса для широкой публики. Скажу больше: многие случаи из его жизни я записал на бумаге и, тешу себя надеждой, читателям будет интересно о них узнать. В некоторых его приключениях принимал участие ваш покорный слуга…
– Тогда расскажи, – Туз поманил пальцем Артёма из проходняка напротив и отобрал только что вытащенную из пачки сигарету.
– Да что рассказывать? – Меня чуть покоробила и насмешила стариковская беспардонность.
– У меня тоже похожий случай произошёл во времена широко известного хлопкового или, как его называли по-другому – узбекского дела времён Андропова.
– И много баб было?
– Нет, их вообще не было. Деньги были и ещё был чемодан, но чем он набит – осталось неизвестным. Скажем, если предположить – деньгами, то содержимое следует оценить миллионов на пятнадцать-двадцать.
Молодёжь среагировала на цифры вяло, они, пришибленные инфляцией за последние тридцать лет, абсолютно не могли поверить, что это стоимость полутора-двух тысяч трёхкомнатных квартир в Москве. Другое дело Кучак и Туз. Они, ошеломленные суммой, закачали головами, с долей недоверия. Я им пояснил:
– Это не более чем догадки. Может лежала в чемодане ювелирка, камушки там, золото… Был ещё газетный свёрток, в нём 128 тысяч рублей теми деньгами. Когда милиция, а тогда полиции ещё не было, брала вагон штурмом, то один из среднеазиатских деятелей забросил свёрток к проводницам в купе. Эта дурочка наивная подбежала к стоящему поблизости майору и прокричала, отдавая свёрток в руки: «Дяденька милиционер! Вот нам подбросил этот и указала на одного из бывших хлопковых баронов, как я понимаю. Был пересчёт купюр. Меня пригласили в качестве понятого, а вторым понятым оказался наш вооруженный сотрудник спецсвязи. Вот тут и нарисовался чемодан, который милицейские чины прохлопали ушами. Девчушка проводница волосы на себе драла от отчаяния и осознания собственной глупости до самой Москвы. Впрочем, я устал и как-нибудь в другой раз об этом поучительном случае расскажу…
Самым недовольный оказался Кучак:
– Сказал А, говори Б.
Но я придерживаюсь другого мнения:
– Считайте, что А вам подарено, а Б пусть останется моей личной собственностью.
На том и разошлись…
Ещё с декабря события в мире стали развиваться по угрожающей спирали. Россия предложила странам НАТО и Евросоюза подписать договор о гарантиях взаимной безопасности. Запад отверг его с чванливой гордостью и пренебрежением. Россия ответила с виду невозмутимо, но тон и градус, как бы ненароком, повысила, что казалось странным, при наличии в составе правительства, как минимум, не менее трети прозападных деятелей. Многие из таких персон лакейски прислуживали Западу ещё с девяностых годов, по мере способностей вредя родному государству, разумеется, с пользой для личного кармана. В мировой политической атмосфере явно чувствовалось приближение катастрофы. Речь даже не о пандемии, или экологических глобальных катаклизмах. В большинстве так называемых цивилизованных стран к власти пришла толпа сплоченной и хамоватой посредственности, люди мелочные, агрессивные, лишенные высоких идеалов, нагло пропихивающие либеральные псевдоценности типа ЛГБТ в массы. Именно эти недолюди прибрали с помощью наших безродных подпевал, политику России к рукам, а заодно и многие её богатства, попутно разрушив наиболее перспективные отрасли отечественной экономики, в те, черной памяти ельцинские времена. Самое интересное, что за прошедшие тридцать лет они наглели всё больше и больше. Органы власти в России, не говоря даже о крупном бизнесе, за три десятилетия насквозь пропитались западной либеральной гнилью на всех уровнях, начиная от федерального и губернского, до районного. Куда ни кинь взгляд всюду глумливая тотальная забюракратизованность жизни, где любая гнида стремиться максимально унизить, обобрать и замордовать человека обычного, который и создаёт блага, и ещё создаёт возможность функционировать нашему государству.
В нашей колонии хватает доморощенных философов разных направлений, но нет ни одного, который не критиковал бы, причём справедливо, власть. Примеров не счесть: так называемые государственные деятели с лосными лицами и глазами хитрой посредственности с показной горечью отмечают, что 44% бывших заключенных вновь попадают за колючую проволоку. Им бы впору насторожиться, проанализировать ситуацию и понять: дело-то в самой системе МВД, ФСИН, СК, прокуратуры. Им, неимоверно разжиревшим, такое положение только выгодно. О судах, в которых доля оправдательных приговоров не дотягивает до одного процента, речь вести вообще смешно. Знаменитый писатель Юрий Поляков с горькой иронией сказал, что в наши суды можно обращаться лишь научившись печатать настоящие деньги. Недаром этих чиновников сажают пачками, однако поток желающих благоденствовать в судебно-правоохранительных структурах не ослабевает.
Среди мутного вала периодики, едва наберется больше толковых, чем пальцев на одной руке. Когда-то взахлёб читаемые «Аргументы и факты» банально скурвились. Их пробегают глазами как полужелтую прессу, а вот «Литературная газета», хотя несколько сдавшая позиции при новом главном редакторе, ещё держит марку. Силён журнал «Русский дом», почти в каждом номере которого публикует материалы на животрепещущие темы председатель Ассоциации союзов писателей и издателей России Сергей Шаргунов. Вопиющие факты сплошь. В городе Тихвин Ленинградской области, в аварийной квартире площадью 15 кв.м, без газа, воды и канализации, но при наличии гнили и плесени, проживала семья из пяти человек: мать, трое малолетних детей, среди которых один инвалид и бабушка. В квартире жить невозможно от слова совсем, и они две зимы провели на бабушкиной даче, площадью ещё меньше того городского сгнившего жилья. После официального обращения Шаргунова, а он ещё является депутатом госдумы был организован телеэфир, в котором мать троих детей рассказала про условия жизни… Ситуация поменялась в тот же день. Что, чинуши раньше ничего не знали? Вот и получается, что живут они от пинка до пинка, а между ними мутят тёмные делишки, отмахиваясь от прямых обязанностей, как от назойливых мух. Но это случай рядовой, а вот гораздо более подлый: в поселке Сибирская долина мать троих детей Диану Заварзину оштрафовали на 15 тысяч рублей, а её соседа 16-ти летнего Максима Ломакина решили поставить на учёт в комиссию по делам несовершеннолетних. Их правонарушение состоит в организации коллективного фото жителей посёлка. Фотосессия прошла с самодельным плакатиком «Хотим чистой воды». Местные жители утверждают, что пить эту жидкость, настолько ядовитую, что её даже технической водой назвать нельзя, чистое самоубийство. Максим – золотой души парень, по собственной инициативе помогает жителям в решении бытовых проблем, социальных, правовых. Он активно изучает юриспруденцию и одержим чувством справедливости. Собирается поступать на юридический факультет Новосибирского университета. Зачем нынешним районным правоохранительным бонзам, с достойной прытью охраняющих разве что собственные должности, такой конкурент в перспективе? Поляны вытаптываются на всех уровнях, дабы избежать, по возможности, появления достойных кандидатур.
В посёлке около трёх тысяч жителей, из них восемьсот детей. Жалобы на ужасающее качество воды идут уже 10 лет. Летом 2021 года надзорные и правоохранительные органы обращали внимание районной власти на низкое качество воды в посёлке. Сами-то они не живут в посёлке, зато вроде и реагируют. Жители Сибирской долины, воодушевлённые «озабоченностью» прокуратуры и полиции, решили сделать коллективное фото с плакатиком. Не тут-то было! Участников фотосессии шесть часов допрашивали в полиции, после чего – судили, показав истинное «охранительное» мурло.
Вмешательство Шаргунова предотвратило расправу, и тяжеловесная машина дала задний ход, а то бы отчиталась шайка (а как иначе их назвать?) в перевыполнении плана налогов, сборов и штрафов, а также безукоризненной профилактической работе среди потенциально склонной к криминалу молодёжи…
На федеральном уровне процесс изменений в лучшую сторону идёт крайне медленно и с чудовищным скрипом. Тем не менее отходит в прошлое вахтовый метод управления Россией, где члены правительства улетали в Лондон в обед пятницы, а возвращались «рулить» страной после обеда в понедельник. Нам решили устроить напряжение на западной и южной границе, от Прибалтики до Китая. Мятеж в Казахстане вспыхнул как бы сам по себе и моментально охватил огромную территорию страны, входящей в десятку крупнейших по площади стран мира. Запад, конечно, коварен, но явно стареет и действует шаблонно, прямолинейно, не нужно быть гением, чтобы просчитать его шаги. Будь на месте президента Горбачев, тот, прикудахтывая, тут же бы сдался. Путин далеко не гений и обладает массой недостатков, однако натовские ребусы и кроссворды разгадывать научился, а возникшая проблема была моментально купирована.
Есть повод в связи с казахстанскими майданоподобными событиями, понять проблемы постсоветского окружения России. Во всей неприглядности обнажается синдром недогосударственности практически четырнадцати из пятнадцати бывших советских республик. При каждом удобном случае они скатываются в хаос нестабильности. Как пишет Сергей Колясников: «Можете полистать хронику Майдана в Казахстане. Я сейчас листаю и удивляюсь, как быстро может сгореть страна. Сутки!»
Да, великий талант надо иметь, чтобы погрузить в хаос такую, казалось бы, процветающую страну. Спасибо политологам, они доходчиво и с примерами из жизни разъяснили, что Казахстан как был, так и остался страной кочевников, застрявшей между родоплеменным строем и феодальным. Их главное резюме звучало так: «Казахская государственность – это камин папы Карло на холсте имени Ленина. И она никакое не исключение, а железобетонное правило, годное для любой из 14 республик – сестричек».
Весьма ёмко выразился уроженец Алма-Аты Жириновский: «Казахская армия никогда не воевала, её никогда не было. Казахской службы безопасности никогда не было вообще. Они очень слабые, они все поразбегутся моментально. Полиция – то же самое».
У Бисмарка есть фраза: «Государства, существующие лишь милостью соседей». Это прямо можно проецировать на Казахстан, тридцать лет притворяющийся государством и живущий распродажей сырьевых ресурсов. Дмитрий Степашин: «Каждый умный человек понимает, что государственность Казахстана – вымороченная. Не выстраданная в междоусобных войнах мудрых политиков – собирателей земель, а подаренная большевиками. Кочевые тренды никуда не делись из менталитета. Посмотрите на фото сожженной мэрии, даже хохлы так бы не поступили, они не дурни – жечь своё… А что сделал восставший народ в Алма-Ате? Он это здание тупо спалил и поскакал дальше в набеги – воровать и грабить».
Вот, казалось бы, передовые, цивилизованные прибалты. Они брезгливо морщились, наблюдая за казахскими беспорядками: дикие люди, чистые кочевники, не то, что мы – рачительные хозяева. Как бы не так: эти «культурные», бережливые люди взрывали и сносили заводы, фабрики, институты и прочее, полученное в подарок от «русских оккупантов».
Имеет смысл согласиться с мнением Сергея Васильева, что у любого лимитрофного государства имеется предел роста. Как иначе объяснить, что приличные люди, превращаются в круглосуточных идиотов. Вспомним, чем в последние годы отличился Казахстан: русофобия, латиница, надувание щёк, вытеснение русских, штрафы за иконки в кабинетах врачей и крестики у медсестёр, демонстративное переименование основанных русскими купцами и рудознатцами городов… Всё это показное, назло. В ответ на реакцию Путина на эти художества, в казахском секторе интернета замелькала высокомерная фраза: «Бункерный дед уже не отдупляет реальность».
Не хочу казаться банальным и изрекать прописные истины, но любой, минимально здравый умом человек, не может не понимать, что на фобиях государство построить невозможно. Что касается так называемых братских республик, то их национальная идея – морок русофобии. Парадокс в том, что даже «элита» России более двадцати лет придерживалась сомнительной и губящей государство концепции. Справедливости ради не стоит забывать о сомнительной русскости олигархата и правительства…
В двадцатых числах января, мы, сидя на кровати Руслана «Баптиста», втроём – сам хозяин, я и мой полный тёзка из Степногорска, обсуждали нелепость государственных образований на постсоветском пространстве. Почему основной упор наших рассуждений пришёлся на Казахстан? Никакой загадки в том не было: у Руслана заканчивался срок отсидки менее чем через месяц и ему маячила депортация в Казахстан. Члены его семьи – граждане России, мать – чистых кровей русская, отец – узбек. Сам он зарегистрирован в Тульской области. Загвоздка состоит в том, что он родился в Джамбульской области Казахстана, в городе Каратау, получил там паспорт и в шестнадцатилетнем возрасте эмигрировал в Россию. Дело происходило в 1993 году, а в 1997 году был посажен на срок 25 лет. Дважды ему срок снижали и окончательно он составил 24 года и 2 месяца. Никакого жилья в Казахстане у него нет (в России есть), языком владеет исключительно русским, но местные власти дали ему понять, что не желают видеть человека, отсидевшего такой срок в своей губернии. Руслан обращался в различные инстанции. Приходило много противоречивых ответов на обращения. Вопрос завис. Внешне он держится хорошо, но нервы явно сдают, это заметно хоты бы потому, что на сорок седьмом году жизни, на ровном месте, курить не начинают -поздновато для дебюта.
Мой юный казахстанский тёзка из Степногорска успокаивал «Баптиста»:
– Не расстраивайся сильно. В Казахстане не так уж плохо русским живётся. В нашем городе все говорят по-русски, казахов мало, национализм особо не чувствуется. Поддержки из России днём с огнём не дождёшься, сами легко справляемся.
Руслан погрустнел:
– Это у вас – на севере. В начале девяностых, когда мы бежали в Россию, я насмотрелся на джамбульские и чимкентские художества бывших кочевников.
– Сейчас того уже нет, они давно поняли, на ком держится промышленность, тем более после отъезда немцев.
– Нет, на юг всё равно не поеду, опять там бунты, снова, небось, русских режут.
– Руслан, ты не прав. Есть резня? Есть, но в данном случае схватились между собой два клана старшего жуза: Жалайыры президента Токаева и Шапрашты – бывшего президента Назарбаева. Пусть друг другу бошки сносят… В Москве толком не понимают казахской специфики. Вот выделяются деньги на поддержку соотечественников, но так безмозгло, что диву даёшься. Средства идут на поддержку проектов, выдуманных российскими чиновниками, без всякого учёта местных условий. Фантазии этих кретинов выеденного яйца не стоят. Уж я-то насмотрелся на полуворовские прорусские движения и комитеты… Ты вот что: отправляйся в Степногорск.
Руслан растерянно возразил:
– Я даже не представляю, где он. Кому я там нужен? Были бы друзья какие, или родня. Даже не знаю, как туда добираться…
– Вообще не вопрос: доедешь до Нурсултана, это Целиноград бывший, а там уж рукой подать. Со своими я свяжусь – тебя встретят. Найдут работу… Живи – не хочу. Меньше переживай – наши там кучкуются и держатся друг за друга, а возможностей для русских, побольше, чем в России. Из Москвы только трёп слышен: «Создадим комфортные условия для жизни народа, чтобы нам завидовали и к нам стремились». На самом деле душат, гробят и грабят почём зря.
Баптист промолчал, я скрипнул от злости остатками зубов, понимая в душе: возразить – трудно. Действительно, из каждой розетки тридцать лет раздаются патетически-завиральные призывы помочь, улучшить, обеспечить, дать возможность, а Швондеры всех уровней глумливо втаптывают народ в грязь, измываясь с особым изощрением.
Мне, патриоту страны, захотелось всё-таки уязвить казахстанца, даже понимая, что он формально прав:
– Как ни крути – спасла вас мгновенная реакция России.
– Нам всё равно какой клан у руля, русских это не должно касаться.
– Зря ты так говоришь. Смотри: положительные изменения – налицо, родственники Назарбаева уже не смогут дуремарить по собственной прихоти. Честно говоря, я считаю отстранённость русских от власти в Казахстане большой политической ошибкой… Да, ещё вопрос: «Как себя чувствуют те «дуплящиеся» интернетчики?»
Тёзка удивлённо на меня взглянул:
– Если ты о тех, что Путина поддевали, то наверняка отделались лёгким испугом. Головы у нас режут, что есть, то есть, но правосудие в Казахстане много мягче, честнее и гораздо объективнее российского.
Руслан согласился, после некоторых раздумий, на переезд в Степногорск, понимая в душе, что в Тульской области полиция создаст ему невыносимые условия жизни, а дополнительным стимулом послужили уверения моего казахстанского тёзки в гарантированном обеспечении жильём и работой.
Любой читатель обоснованно может поинтересоваться: «За какие художества получил «Баптист» столь немыслимый для рядового обывателя срок?» Ответ, увы, не отличается оригинальностью: в девяностые годы на его месте, а также на месте его жертв, мог оказаться буквально каждый человек, если он только не патологический трус и мазохист.
Жарким июльским днём 1997 года Руслан, которому ещё не исполнилось 22 года, отдыхал с приятелем на отдалённом от жилья водоёме, в котором не кишат купальщики. Ловили рыбу, катались на резиновой лодке. Около палатки, в тени ветлы стоял старенький ИЖ-«Юпитер» с коляской… Тут подкатывает «Нива» и вылезают из неё три мордастых мужика, уже навеселе. Они неприязненно поглядели в сторону ребят и предложили им подыскать другое место для отдыха. Руслан ответил, что они никому не мешают и приехали гораздо раньше. Мордастые распаковали багаж, поставили палатку, после чего уселись на расстеленное покрывало и с особым усердием стали поглощать водку. Июльское солнце палило вовсю, напекая нетрезвые головы, и спустя час, приехавшие на «Ниве» стали проявлять агрессивные намерения, быстро переросшие в схватку с двумя смертельными исходами. Пара мордоворотов взяла в руки вёсла, а третий, чуть более пьяный, растерянно озираясь схватил толстую палку, с торчащими как шипы сучками. Со страха Руслан с приятелем стали защищаться кухонными ножами. Весло – орудие увесистое, но излишняя доза алкоголя и, как следствие, – плохая координация, сделали своё дело: оба нападавших упали замертво с ранениями несовместимыми с жизнью… Зарезанные оказались подполковниками МВД. Третий, которого ребята быстро обезоружили взмолился: «Отпустите меня, я никому ничего не скажу!» Руслан и его приятель грех на душу брать не стали. Они не то, чтобы поверили, а просто сами находились в таком стрессовом состоянии, что собрали по быстрому вещи и укатили на мотоцикле…
Оставшийся в живых милицейский майор рванул на машине в районный ОВД с ошеломляющей вестью о том, что милицейское руководство вырезано. Самого майора спасли собственная нерасторопность, отсутствие формы на всех троих, а ещё, стрессовое состояние молодых людей.
Найти злоумышленников. А по-другому дерзких защитников собственной жизни, не составило труда для оперов. Приятеля взяли сразу, вычисля по мотоциклетному номеру, а Руслана, сбежавшего в Тулу, только в декабре. Он пристроился на рынке и пять месяцев подрабатывал, обслуживая торгашей.
В ходе судебных заседаний вдовы потребовали высшей меры наказания, а дополнительно предъявили иск на серьёзную сумму. По их логике получалось: после двадцатилетнего упорного труда и возмещения морального вреда, виновных можно было расстреливать. Даже судья растерялся от такой мстительности и алчности.
К чести Руслана, он никогда не жалел, что не отправил на тот свет третьего, более того:
Регулярно ставил в церкви свечи за упокой души, понимая степень собственной вины и совпадения случая, выпитой водки и милицейского гонора.
Настал февраль. Международная атмосфера накалялась день ото дня. Казалось: вот-вот рванёт, но кто-то ещё надеялся, что всё разрядится и само собой рассосётся. Европа всяческими увёртками и придирками тормозила запуск газопровода «Северный поток II», а ещё подталкивала Украину к конфронтации с Россией, грозя последней санкциями. Уже произнесены были слова самого дерзкого представителя нашего МИДа, посла в Швеции, который резко оборвал истерическую тираду скандинава – члена шведского правительства о возможных ужасных санкциях. Брошенные в лицо слова звучали чудовищно дерзко для европейского уха: «Срать мы хотели на ваши санкции» …
У Кучака приближался юбилей. В отличии от прошлого ларька, Александр Васильевич подсуетился и набрал еды на значительную сумму, запретив мне заикаться при посторонних о предстоящем событии. Весьма дальновидное решение, с учётом количества потенциальных гостей, способных за час уничтожить наши трёхнедельные запасы.
В день самого юбилея, мы выждали время, давая возможность остальным начаёвничаться вволю, а кому и начифириться. Из посторонних присутствовал, а точнее, забежал с тортом Андрей Бутусов, поздравил именинника, одарил сладким изделием собственного приготовления и сразу исчез. Кучак не возражал, а я, слушая его полуфилосфскую новеллу, тем более. Александр Васильевич рассудительно втюхивал мне очередную историю:
– Работал я одно время в автомастерской пригородного совхоза. До дома, если по-прямой – метров восемьсот. Май месяц, уже подсыхает. Иду я по грунтовке, а путь лежит мимо прошлогоднего стога с соломой. Вижу: мне наперерез двигается бесформенная фигура моей бывшей одноклассницы Зинки Картошкиной, по мужу – Купцовой. Есть люди, соответствующие фамилии. Зинка из тех самых. Её сложение напоминает продолговатую картофелину, что характерно было раньше для купчих, так что, при выходе замуж для неё ничего не поменялось. Она, подлая, рассчитала так, что встреча произошла аккурат у стога. Думал сначала – случайность. Мысль о сексуальных её намерениях мне даже в голову не приходила – не тот она человек, чтобы мной интересоваться. Какой интерес может быть у заведующей столовой и жены директора городского кинотеатра, ко мне – рядовому мотористу? Оказалось, ей привела банальная нужда времён социализма – дефицит запчастей. Она распахивает объятия и что твоя артистка восклицает с придыханием: «Санька! Как я рада тебя видеть! А помнишь, как мы целовались с тобой на выпускном вечере?» Я, хоть и переодетый, а чувствую себя неуютно: несёт от меня бензином, маслом, да соляркой. Предлагает мне эта обер повариха взять с неё натурой за требующиеся срочно коленвал к УАЗику, да ещё в сборе с шатунами, вкладышами, поршнями и кольцами… Глянул я на колючую прошлогоднюю солому и возмутился: «Ты за кого меня принимаешь? Да чтоб я на гнилой соломе? Тащи немедленно три бутылки самогонки и всё будет в ажуре». Ну бабы – конечно дуры. Она поняла мои слова неверно и говорит: «Хорошо Сашок, я к тебе вечером загляну и принесу, а ты уж там помойся, подготовься» … Я отвечаю: «Ты сейчас тащи, а завтра будет тебе коленвал, можно и без постели». Она радостно меня расцеловала и помчалась к себе. Так я продешевил…
Меня разобрало любопытство:
– Пожалел, что не воспользовался возможностью?
– Конечно пожалел: надо было четыре бутылки требовать…
После обеда явился отрядник, будто укушенный мухой и принялся злобствовать. Полетели на пол книжки и журналы, не имеющие цензурного штампа. Самое смешное. Что их проштамповывает обычный осужденный, абсолютно не читая. Вскоре отрядник добрался до нас, сверкая недобрыми глазами:
– Ну, деды, сразу говорите, что у вас не в порядке, а то пожалеете потом.
Александр Васильевич глотал слюну и не мог от волнения вымолвить ни слова. Пришлось встревать мне:
– Всё шикарно…
– Точно? Не дай бог если что не по ПВР.
– Можешь проверить: заточка в правом кармане, брага – в левом, похабные частушки в голове.
Служивый улыбнулся:
– Дерзкие вы старики.
Когда он отошел, Кучак стал меня поругивать за несдержанность:
–Ты молчи, опусти глаза и покорный вид изобрази – они это любят.
– Не могу стерпеть, когда тебя «достают» на ровном месте.
Руслан освободился 18 февраля, вместе с моим земляком из соседнего дома второго микрорайона Егорьевска Сергеем Колесниковым. Если быть более точным, реально ушёл на волю только Серёга, а на Руслана, едва он вышел из двери, надели наручники и миграционная служба увезла его в какой-то центр для нелегальных мигрантов. Связь с ним была вскоре восстановлена…
Из-за обострения отношений между Западом и Россией, а ещё между США и Китаем, чуть снизился накал пандемийной истерии. Статистикой, конечно, жонглируют, но количество смертей, ка будто, уменьшилось.
Кучак горевал по поводу своих бумаг, затасканных по судам, где они петляли по лабиринтам девятый месяц, а дело не трогалось ни на миллиметр. Он сетовал:
– Конечно, перед законом все равны, но судья – это не закон, а хмырь чиновник и ему выгодно делить людей по рангам. Честно говоря, нет у меня сомнения в наличии некой нелегальной, по-другому – неформальной нормативной шкалы отношения к осужденным, подследственным, подозреваемым, обвиняемым и так далее. Для них я ценности не представляю. Подожду до лета, а там плюну – останется всего ничего.