– Да, да, – воскликнул второй легионер, – оно стало погружаться, а вода вокруг, вдруг осветилась ярким светом. Море на этом месте и сейчас светится, господин. Можешь сам убедиться.
– Мы обязательно посмотрим, только пока расскажите, какое оно было, это чудовище, на что похоже?
– Его полностью видно не было, но над водой возвышался огромный горб.
– Так может быть это кит? Демеций, ты же был за Геркулесовыми столбами? Неужели никогда не видел китов? – Спросил Квинт, обращаясь к триерарху.
– Китов я видел, благородный Квинт, но ни один из них не светился в темноте.
– Откуда тебе знать, если Вы всегда ночуете на берегу?
– Не всегда! По пути в Британию, мы шли и по ночам, и китов видели в тех водах. Они не светились. Только выбрасывали в воздух фонтаны воды.
– Это сам Нептун, или кто-то из его сыновей! – В суеверном страхе шептали оба солдата.
– Пойдемте, посмотрим на Ваше чудовище, тогда и сделаем выводы, кто это или что это. – Властным голосом прервал всех Квинт.
Он накинул свой палий и жестом указал следовать за ним. Все присутствующие последовали примеру патриция и двинулись из пещеры к берегу, где едва различалась темная громада «Горгоны». Поднявшись на борт, все прошли на корму. Вдалеке, посреди бухты действительно вода была подсвечена в радиусе нескольких десятков метров, и это свечение не менялось в зависимости от сильного волнения на поверхности, что свидетельствовало о том, что источник света действительно находился глубоко под водой, возможно даже на дне. Квинт, о чем-то задумавшись, укоризненно покачал головой, и, не произнеся ни единого слова, покинул корабль. Остальные последовали за ним, бросая вслед патрицию недоуменные взгляды. Очутившись вновь в пещере, Квинт сбросил намокший палий, и, опустив руку на плечо Аврелию, отвел его в сторону.
– Я знаю, что это такое, мой юный друг, но боюсь, не смогу этим людям сказать правду.
– Так что же это, профессор? – Шепотом, чтобы никто не услышал, спросил юноша.
– Это катер Луция. Ведь я просил его никак себя не проявлять! Ну что за неосторожность! Кто просил его включать наружное освещение!
– Луций сопровождает нас? Почему Вы не сказали об этом?
– Я был против, но он настоял, и мне пришлось согласиться, с условием, что он окажет нам помощь лишь в том случае, если нашим жизням будет что-нибудь угрожать. Только прошу тебя, Аврелий, никому ни слова, даже Цилии. Я свяжусь с Луцием и сделаю ему выговор.
Квинт вновь накинул палий и вышел из пещеры в темноту ночи. Он осмотрелся по сторонам, и осторожно ступая по мокрым камням скал, протиснулся в узкую расщелину, скрывшую его от посторонних взоров. Здесь он извлек из-под палия крошечную коробочку коммуникатора и коснулся сенсора вызова. Через несколько мгновений в воздухе возникло слабое свечение, в дымке которого, можно было разглядеть часть рубки катера и сонное лицо Луция.
– Квинт! – Удивленно воскликнул Луций. – Что случилось?
– Это я у тебя должен спросить! Чем ты думал, когда включал освещение? И почему зашел в бухту в надводном положении? Я же просил тебя!
– Я… Прости, виноват, я не мог пройти под водой. Там подводные скалы. Я вынужден был подняться на поверхность…
– А свет зачем? Тебя засекли часовые! Как прикажешь им объяснять!
– Я не подумал, прости! Просто при погружении наружное освещение включается автоматически. Сейчас перейду на ручной режим.
Квинт выглянул из-за скалы, где видна была, как на ладони вся бухта, посреди которой хорошо было различимо светлое пятно. Спустя несколько мгновений свечение погасло.
– Все, я сделал! – сказал Луций.
– Вижу. И прошу тебя, впредь будь осторожней. Римляне приняли твой катер за морское чудовище или за морского бога, или еще черт знает за кого! Пусть продолжают так думать, но чтобы впредь подобное больше не повторялось, или я запрещу тебе следовать за нами! Ты все понял, Луций!
– Да, командор, я все понял, и обещаю, больше подобные проколы не повторятся.
– Хорошо! Я отключаюсь! Спокойной ночи!
– Спокойной ночи, Квинт!
Квинт вновь дотронулся до сенсора. Свечение вместе с Луцием исчезло. Квинт спрятал коммуникатор и, двигаясь в темноте на ощупь, вернулся в пещеру.
Следующий день никаких изменений в погоде не принес. Все тот же пронизывающий до костей холодный северный ветер, сопровождающийся въедливым дождем. О продолжении плавания не могло быть и речи. Путникам, застигнутым непогодой, ничего не оставалось делать, как коротать время, сидя у огня в пещере, развлекая друг друга различными историями. Старый Диохил, казалось, был неисчерпаем. Он рассказывал одну историю за другой, а остальные внимательно слушали его, особенно юная Тания. В сознании девочки возникали образы Геракла и Одиссея, Ахилла и прекрасной Елены, всемогущих Олимпийских богов. Когда Диохил закончил очередной рассказ, Тания восхищенно стала его упрашивать:
– Еще, пожалуйста, еще! Расскажи еще что-нибудь!
– Дай передохнуть, ягоза, – добродушно ответил старик, – у меня горло пересохло и язык отваливается.
– А давайте я Вам расскажу притчи моего народа. – Неожиданно предложил Тобий.
– Давай, рассказывай! Мы с удовольствием послушаем твои истории! – С восторгом ответила девочка.
Иудей придвинулся ближе к огню, и, в свойственной ему мягкой манере начал рассказ о сотворении мира.
– Всего за шесть дней! – удивленно воскликнула Тания, оглядывая все вокруг себя. – Быть такого не может! Создать все-все, и небо, и землю, и звезды, и Солнце с Луной, и животных с растениями, и людей, и все это он один! Никогда не поверю!
– Ну, почему же один! – Возразил ей иудей. – У Всевышнего множество помощников.
– Каких таких помощников? – Воскликнула девочка. – Ты же сам сказал, что все вокруг сущее и не сущее, создал он один.
– Он все задумал, а создавать все ему помогали его верные помощники, ангелы.
– Это еще кто такие? – Не унималась девочка.
– Ангелы – это бесплотные существа, очень похожие на людей, только с крыльями, как у птиц. И, главное, лишенные всех человеческих пороков.
Услышав упоминание об ангелах, Квинт не смог удержаться от улыбки и легкого смешка.
– Что тебя так рассмешило, уважаемый Квинт Сципилион? – Обиженным тоном спросил Тобий.
– Вот что, друзья, давайте я Вам расскажу историю, причем не придуманную людьми, а ту, что происходила на самом деле, только очень, очень давно. – Вместо ответа предложил Квинт. – Тем более, что я Вам обещал кое-что рассказать.
– Рассказывайте поскорее! – радостно закричала Тания, хлопая в ладоши.
– Ну, что ж, слушайте. – Начал Квинт. – Давно это было, так давно, что даже представить себе трудно. В те далекие времена люди еще не умели строить каменные жилища, не знали ни железа, ни бронзы, ни даже меди. Они кочевали по Земле, переходя с одного места на другое в поисках пропитания. Жили охотой на зверей, ловлей рыбы и собирательством съедобных плодов. Оружие свое изготавливали из костей животных и твердых камней.
В одном многолюдном племени, обитающем на берегу великой реки, которую теперь называют Евфрат, жила девочка по имени Лея. Было ей тогда лет пятнадцать. Однажды Лея сбежала из дому и попала в священное для ее народа место, которое именовалось «Падающая вода». Людям было запрещено ходить туда, потому что, по их поверью в тех местах обитал лесной Дух в образе огромного тигра. Был ли это Дух, не знаю, но огромный тигр действительно напал на девочку, и, когда казалось, спасенья не будет, с неба на землю спустился на крыльях юноша, который убил тигра молнией и спас Лею. Девочка была ранена, и юноша отнес ее к своим друзьям, которые ее вылечили. Лея и юноша, которого звали Гор, очень подружились, а потом и полюбили друг друга.
– Это был ангел? – Не удержалась от вопроса Тания. – Тобий говорил, что у ангелов есть крылья.
– Не совсем так. – Весело ответил Квинт. – Этот юноша был обычным человеком, но прилетел он вместе со своими друзьями с далекой звезды по имени Гея. Лея часто задавала Гору вопрос, как у него из спины вырастают крылья, но он пытался объяснить ей, что крылья не растут у него из спины, а это всего лишь устройство, ну если хотите, механизм, наподобие метательных машин, сделанный человеческими руками, чтобы помогать людям летать по воздуху, словно птицам. Он сказал, что устройство это называется антигравиплан. Девочке очень трудно было выговорить столь длинное слово, и она сократила его до «ангел». Так и повелось с тех пор – ангел, это крылатый помощник.
– Но позволь, Квинт, – воскликнул иудей, – Гор – это ведь Египетский бог?
– Совершенно верно, уважаемый Тобий, но в тоже время, он человек, и, причем один из первых фараонов Та-Кемет.
– А Лея, что стало с ней? – Нетерпеливо спросила Тания.
– Она стала женой Гора, и у них родился сын, которого они назвали Ра. В последствии, и он стал фараоном и верховным божеством Кеми. Разные народы называли Лею по – своему. Вот Вы, эллины, – обращаясь к кормчему, сказал Квинт, – звали ее Афиной, потому, что ее бабку звали Финой.
– Но Афина – дочь Зевса! – Попытался возразить Диохил.
– Как видишь, она не совсем его дочь, – ответил Квинт, – она жена сына Зевса, потому что Гор – его родной сын. Просто с веками люди несколько исказили реальность, но по сути все верно. Лея стала для Зевса столь же родной, как и его родная дочь, Афродита.
– Откуда тебе это известно, уважаемый Квинт? – Осторожно спросил иудей. – Ты говоришь так, будто сам был близко знаком со всеми богами.
– Как знать, уважаемый Тобий, – задумчиво ответил Квинт, – возможно, твои слова не так уж и далеки от истины.
– А что было дальше, что произошло потом? – Не унималась Тания. – Ну, пожалуйста, расскажите!
– Как-нибудь в другой раз, – ответил Квинт.
– Когда? – Не унималась девочка.
– Когда придет время, когда Вы все будете готовы услышать продолжение. – Еще более задумчиво ответил Квинт. – Обещаю, что расскажу всю эту историю до конца, а еще, Тания, расскажу тебе о тебе самой, то чего ты сама о себе и не подозреваешь. Только наберись терпения и жди.
Глава 13
Буря бушевала целых пять дней. Только на шестой день ветер стих и море успокоилось. Наконец развеяло тучи, и выглянуло солнце. Все это время Квинт старался избегать новых расспросов со стороны своих спутников, проводя большую часть времени в уединении. Как только погода позволила продолжить плавание, триерарх и центурион вывели людей на берег, чтобы столкнуть увязшую в нанесенном песке трирему в море. Задача эта оказалась далеко не из простых. Волны выбросили корабль слишком далеко на берег. Солдатам и матросам пришлось долго его обкапывать, но, перелопатив целые горы песка, так и не удалось сдвинуть тяжелую трирему ни на дюйм. Диохил предложил сплести все имеющиеся канаты и попытаться оттянуть корабль с помощью блоков, закрепленных на двух противоположенных выступах скал. Все легионеры, матросы, гребцы, и даже пассажиры, дружно взялись за канаты, напрягая мускулы до предела. В какой-то момент, трирема качнулась и сдвинулась на несколько метров, но затем вновь остановилась. Ни со второй, ни с третьей попытки, больше сдвинуть ее не удалось. Выбившиеся из сил люди опустили канаты, чтобы передохнув, вновь попытаться столкнуть корабль в море. Вдруг, непостижимым образом, «Горгона» выпрямилась и медленно сама покатилась в море. Она остановилась лишь тогда, когда закачалась на волнах. Не веря своим глазам, триерарх и матросы вплавь добрались до корабля. Поднявшись на борт, Демеций отправился на кормовую площадку, где обычно располагались кормчий и рулевые матросы. Он, кинув взгляд на воду за кормой, вдруг заметил, что вода сзади корабля вздыбилась и протянулась чем-то напоминающее дорогу. Приглядевшись, он смог различить, что на небольшой глубине, от корабля стремительно удаляется какой-то крупный предмет. Суеверный ужас охватил бывалого триерарха. Он, указывая вслед этому предмету, закричал истошным голосом:
– Чудовище! Там морское чудовище! Это оно стащило «Горгону» с мели!
На крик своего командира сбежались матросы, но к этому времени «чудовище» уже окончательно скрылось под водой, на которой не осталось никаких следов его недавнего пребывания.
– Клянусь Юпитером! – продолжал Демеций. – Оно было там! Я сам его видел.
Среди моряков пробежал ропот. Раздавались голоса людей, воздающие хвалы Нептуну, который, как они считали, прислал свое чудище, чтобы оберегать и помогать «Горгоне» и ее экипажу в этом плавание. Кто-то из матросов сказал, что нужно принести жертву Нептуну в качестве благодарности за его заботу о моряках. Триерарх приказал опустить в море амфору с самым лучшим вином, что и было немедленно, торжественно выполнено. Только трое пассажиров корабля не разделяли религиозный экстаз, поразивший римлян, а двое из них абсолютно точно знали, что за сила помогла стащить трирему с берега на воду, но никакого вида не подали окружающим.
Вскоре временный лагерь на берегу был разобран, и спустя какой-то час «Горгона» продолжила прерванное плавание. К вечеру, миновав пролив, разделяющий Италию и Сицилию, «Горгона» бросила якорь в порту Мессины, где пополнила запасы воды и продовольствия, и на утро следующего дня продолжила свой путь. Дальнейшее плавание проходило без каких-либо существенных происшествий и шло по заранее намеченному маршруту. Благополучно миновали Брундизий, а затем, двигаясь через Адриатическое море, достигли берегов Эллады, обогнув которую, Демеций несколько изменил маршрут. Поскольку погода благоприятствовала и дул легкий попутный ветер, он вместо того, чтобы направить корабль к берегам Азии, повел его в сторону Крита, существенно сокращая при этом путь. Правда, не у всех пассажиров это вызвало одобрение. Тания, так мечтавшая увидеть острова, на одном из которых родилась ее мать, была крайне разочарованна таким изменением маршрута, и Аврелию пришлось пообещать девочке, что на обратном пути, когда они закончат свою египетскую миссию, обязательно посетят родину Зои. Благополучно достигнув северного берега Крита, Демеций направил "Горогону" на восток вдоль критского побережья. Великолепный вид острова вновь вдохновил Диофила на продолжение рассказов о богах и героях своего народа. Старик поманил пальцем вечно снующую по палубе Танию, и пригласив ее присесть рядом начал с вопроса:
– Знаешь ли ты, юная дева, что это за остров?
– Аврелий сказал мне, что он называется Крит. – Ответила девочка, устраиваясь поудобней рядом с кормчим.
– Да, Тания, это Крит! А ты знаешь, чем этот остров знаменит? – продолжил задавать вопросы старик.
– Не знаю, – ответила Тания, – по моему, остров, как остров.
– Нет, дорогая, это не просто остров! С Критом связано множество замечательных историй! – Торжественным тоном сказал Диохил. – Хочешь послушать?
– Ты еще спрашиваешь! Давай скорее рассказывай!
– Что ж, слушай!
Диохил неторопливо начал повествовать историю острова. Увидев, что старик что-то рассказывает девочке, постоянно показывая рукой на скалистые берега Крита, у Тобия, стоящего неподалеку у борта корабля, разыгралось любопытство. Он сначала стал прислушиваться к тому, что говорил старый эллин, а потом, заинтересовавшись, подошел поближе и присел рядом.
– Знаешь ли ты, Тания, – между тем продолжал Диохил, – что там, среди скал, есть пещера в которой родился сам вождь богов Зевс?
Девочка не успела открыть рот, чтобы ответить, как ее опередил иудей.
– Прошу прощения, уважаемый, – вкрадчивым голосом попытался возразить Тобий, – но то, что ты говоришь, не может быть правдой.
– Это почему еще? – Возмутился эллин.
– Ну, посуди сам, если Зевс, как ты говоришь, твой верховный бог, то, как он мог родиться на Земле. Кто же тогда сотворил саму Землю и весь окружающий нас мир? Если, как ты утверждаешь, твой Зевс родился на этом острове, тогда он вовсе не бог, ведь бог единый создал Землю и небо и все сущее вокруг, и этот остров тоже.
– Да что ты, иудей, можешь знать о наших богах? – Вскипел Диохил. – Каждый знает, что Зевс – это великий Олимпийский бог, который правит всем миром с вершины горы Олимп, где находится его дворец, и дворцы других богов!
Беседующий с триерархом Квинт, заметил, что между стариками разгорелся нешуточный спор, который вот-вот мог перерасти в драку. Тогда он, извинившись перед Демецием, решил, что пора вмешаться в спор, и успокоить неугомонных стариков.
– О чем это Вы тут так шумно спорите? – Спросил он, приближаясь к спорщикам.
– Вот, кстати, – воскликнул эллин, – рассуди нас, благородный Квинт Сципилион! Я рассказывал юной Тании о том, что на Крите есть пещера, в которой родился отец богов Зевс, а уважаемый Тобий утверждает, что бог не мог быть рожден на Земле, поскольку сами боги эту самую Землю и создали.
– Да, да, – подтвердил Тобий, – именно так! Бог создал саму Землю и все, что есть на ней, в том числе и этот остров! И никогда, никаких богов не было на твоем Олимпе. Когда Бог спускается с небес на Землю, он живет в саду Эдемском, в который смертным дорога заказана, а вовсе не на твоем, старик, Олимпе! – В сердцах воскликнул иудей.
– Успокойтесь друзья! – Смеясь от души, воскликнул Квинт. – И послушайте меня. Прости, Диохил, но я лично дважды поднимался на вершину Олимпа, и на самом деле, ничего, что свидетельствовало бы о пребывании там богов, не обнаружил. Это, правда, но это вовсе не означает, что их там не было когда-то, очень давно. Что же касается пещеры, в которой, как гласит легенда, родился Зевс, то, поверь мне, это всего лишь легенда, плод воображения людей. На самом деле, Зевс родился далеко-далеко на небе, а точнее на звезде по имени Гея. Так, кстати, на эллинском языке, называется и наша Земля. Не правда ли, Диохил? Это Вы, эллины, когда-то в древности, когда боги часто спускались на Землю и жили среди людей, переняли у них это название, да и многие другие. В Вашем языке очень много слов, позаимствованных у богов. И, хоть на вершине Олимпа и нет ничего, напоминающего о богах, это тоже не говорит о том, что они там никогда не бывали. На самом деле, боги бывали на Олимпе, и даже подолгу там жили, но когда навсегда покидали это место, то уничтожили все, что могло свидетельствовать об этом факте. Как видишь, Тобий в чем-то прав, в частности в том, что на самом деле, боги, спускаясь на Землю, бывали в разных местах, в том числе и на Олимпе, но постоянно жили на Земле в Эдемском саду, спрятанном от людей среди неприступных гор далеко на востоке.
– Но ты, уважаемый Квинт, говоришь о многих богах, – осторожно заметил иудей, – а ведь бог один!
– Но это, как посмотреть! – Ничуть не смутившись вопросом Тобия, ответил Квинт. – Смотри сам, ты утверждаешь, что бог один, но сам же говоришь, что у него есть целая армия помощников – ангелов, каждый из которых отвечает за определенный вид деятельности. Так ведь?
Иудей утвердительно качнул головой.
– А ты, Диохил, утверждаешь, что богов много, и что каждый из них так же отвечает за определенный вид деятельности. Так?
– Да так! – Подтвердил кормчий.
– Вот и подумайте, не об одних и тех же богах или ангелах, как хотите, вы сейчас говорите?
Оба старика задумались, стараясь осмыслить сказанное Квинтом.
– И еще, – продолжил Квинт, – ты, Диохил, говоришь, что имя верховного бога – Зевс. А как имя твоего бога, Тобий?
– У Бога тысячи имен, столько, сколько их есть на Земле! – Воскликнул Иудей.
– Понятно, понятно! – Не отставал Квинт. – Но не может же у него не быть имени собственного, отличного от других? Если, как ты говоришь, Бог создал людей по образу и подобию своему, и наделил каждого из них именами собственными, то и у него самого должно быть такое имя.
– Ты прав, Квинт, у Бога есть такое имя, но мы не произносим его вслух. – Ответил Тобий.
– Тогда, позволь мне назвать его, – сказал Квинт. – Ведь Вы, иудеи, зовете его Яхве, так? Или по другому – Савоаф, так?
Иудей утвердительно кивнул, широко открыв рот от удивления, что римлянин знает тайные имена Всевышнего.
– А Вы оба не допускаете, что ведете речь об одном и том же человеке или Боге, или, назовите его, как хотите, высшем существе, обладающим сверхъестественными способностями. А что если и Зевс, и Савоаф – это его собственные имена. Точнее Зевс – это имя, а Савоаф – родовое имя, или, как называем мы, римляне, фамилия. Вот я, к примеру, Квинт Сципилион Аркус, где Квинт – имя собственное, а Сципилион Аркус – родовые имена по отцовской и материнской линиям.
– В твоих словах есть логика. – Задумавшись, произнес Диохил. – Но как же тогда все эти истории, которые передавались из поколения в поколение?
– Людям свойственно приукрашивать реальные события или перекраивать их на свой лад. – С легкой иронией в голосе ответил Квинт. – Вот, к примеру, твой любимый Гомер. Разве он не добавил в свои рассказы вымышленных персонажей, разве не приукрасил их мифическими существами. Ведь ты говорил, что бывал в Понте Эвксинском, значит проходил проливы, отделяющие его от Внутреннего моря. Ну и что, видел ли ты чудовищ Сциллу и Харибду, которые якобы не пускают корабли? Их придумал твой слепой поэт, чтобы показать, насколько узкие и опасные для мореходов эти проливы. Это всего лишь художественное преувеличение.
– Но позволь, уважаемый сенатор, – перебил Квинта иудей, – Если, по твоему, все эллинские боги спустились на Землю с небес, а их вождь Зевс и Всевышний одно и то же лицо, то кто же тогда создал все вокруг?
– Ты ведь ученый человек, мой друг, – ответил Квинт, – ты прочел множество книг, и, наверное, читал труды Аристотеля, в которых он рассуждает о мироздании вселенной. Сей мудрый эллин пришел к выводу, что все вокруг создано наивысшей силой – матерью природой. И, кстати, здесь нет большого расхождения с твоей религией. Ты утверждаешь, что Бог создал вселенную, и что Бог, хоть и создал людей по образу и подобию своему, но сам не обладает плотью. Ты называешь его Бог, а я называю Вселенским разумом, который знает все обо всех и во все времена, и в прошлом, и в будущем. Он подчиняет все единым законам вселенной, которые незыблемы для всего живого и неживого. Он и есть природа!
Оба старика задумались, не зная, что ответить Квинту. Сложившейся паузой воспользовалась Тания.
– Ну, что Вы все спорите и спорите! – Обиженно воскликнула девочка. – Мне вот, совершенно все -равно кто кого создал. Я хотела послушать древние истории, а Вы все испортили. И какая разница, жили герои этих историй на самом деле, или их придумали люди. От этого они не стали менее интересными. Диохил, прошу тебя, – обратилась Тания к кормчему, – продолжай!
Квинт не сдержал улыбки. Он ласково обнял девочку, и сказал, обращаясь к собеседникам.
– В самом деле, друзья, что это мы спорим! Это с нашей стороны явное неуважение к нашей юной спутнице. Давайте продолжим нашу беседу как-нибудь в другой раз, а сейчас, Диохил, если не возражаешь, продолжи свое повествование о Крите для Тании, тем более, что многое, что описывается в твоих легендах когда-то происходило на самом деле, и персонажи их жили в древности на Земле.
Диохил смущенно откашлялся и, улыбнувшись девочке, продолжил рассказ. Квинт отошел в сторону, и задумался, стоя опершись на ограждение борта корабля. До него доносились только редкие отдельные обрывки фраз Диохила.
– Вот к этому берегу приставали эллинские корабли, на которых привозили самых красивых юношей и девушек, чтобы принести их в жертву страшному чудовищу Минотавру, который находился в лабиринте из которого не возможно было найти выход. – Повествовал старый кормчий.
Услышав упоминание о Минотавре, этом монстре полу-быке – получеловеке, Квинт невольно содрогнулся. В его памяти всплыли события, происходившие в седой древности, тогда, когда на планете впервые появились представители Корпуса жизни, которые очень быстро переложили на себя большинство функций Наблюдательного Совета. Представители корпуса заняли наиболее ключевые должности в различных государствах Земли. Они стали советниками царей, верховными жрецами многочисленных храмов, различными оракулами и предсказателями. Вся деятельность Корпуса Жизни была окутана завесой тайны. Даже большинство членов Высшего Совета, а зачастую даже сам председатель, не были посвящены в деятельность этой организации, которая постепенно усиливала свое влияние не только на вновь открытых населенных планетах, но и на самой Гее. Не имея возможности покидать Землю, Квинт находился в полнейшем неведении о происходящем на далекой Родине, но то, чем занимались сотрудники Корпуса, вызывало у него крайнее неприятие и возмущение. Эти нелепые, бесчеловечные генетические эксперименты по созданию монстров в виде полузверей – полулюдей выводили его и многих других наблюдателей из себя. В Высший Совет отправлялись многочисленные протесты против такого рода деятельности, но все они оставались без ответа, а Корпус продолжал плодить ужасных монстров, никому не объясняя причин и целей, побудивших к такого рода деятельности. Только одному человеку удалось противостоять этой безумной организации. Благодаря своему влиянию и авторитету, ему удалось добиться от Высшего совета полного запрета экспериментов генной инженерии, связанных с человеческими существами. О нем Квинт вспоминал с теплотой, как о лучшем и самом преданном друге, и, одновременно с горечью. Ведь именно из-за него он, Квинт, был приговорен к вечному изгнанию на Землю без права покидать ее пределы. От воспоминаний к горлу подкатил горький комок, и ноющей болью отозвалось сердце.
Глава 14
Плавание “Горгоны” неумолимо приближалось к завершению. Обогнув Крит, триерарх направил корабль вдоль островов к азиатскому берегу. Пополнив запасы на Родосе, путешественники взяли курс на Кипр, двигаясь вдоль азиатского берега. Море в этих местах было весьма оживленным. То и дело по пути встречались купеческие суда, держащие курс из Египта на север и обратно. По мере приближения к Кипрскому побережью, все прибрежные воды оказались заполненны многочисленными рыбацкими лодками. Изредка мимо “Горгоны” проплывали римские боевые либурны, патрулирующие здешние воды. Именно из-за такого обилия различных судов и суденышек, никто не придал значение пяти кораблям, двигавшимся наперерез “Горогоне” со стороны Киликийского берега. Но чем ближе они подходили, тем становилось понятнее, что эта небольшая флотилия не намеренна изменять курс, и преследут цель догнать “Горогону”.
– Послушай, Демеций!– Обратился Квинт к триерарху, заметив тень тревоги на его лице. – Что это за корабли и почему они пытаются нас преследовать?
– Пока не знаю, уважаемый сенатор! – Ответил триерарх. – Пусть подойдут поближе, тогда попробуем разобраться, кто они и кому принадлежат.
– Стоит ли ждать, – ответил Квинт, подавая Демецию бронзовую подзорную трубу, – посмотри в эту трубку и ты сможешь сейчас же определить, что это за незванные гости.
Демеций с удивлением взял странный предмет из рук Квинта и прильнул правым глазом к указанному патрицием концу трубы. Изумлению его не было предела, когда он смог не только рассмотреть ближайший к ним корабль, но и рассмотреть отдельных людей на его борту. Выражение тревоги на его лице еще более усилилось.
– Что там? – Спросил Квинт.
– Киликийцы! – Коротко ответил триерарх. – Проклятие! – В сердцах воскликнул он. – Вот и верь нашему “Божественному”, который уверял, что покончил с киликийскими пиратами во Внутреннем море!
– И что ты собираешься делать? – Вновь задал вопрос Квинт.
– Как это что? Приму бой! Я разметаю этих разбойников и вскормлю их рыбам!
– Но у них пять кораблей. – Возразил Квинт. – Силы явно не равные.
– Это мы еще посмотрим! – Почти весело ответил Демеций, жестом подзывая к себе центуриона и гортатора.
На корабле все пришло в движение. Матросы убрали паруса и мачту. Все гребцы заняли свои места, а легионеры укрепили щиты вдоль бортов и подготовили к бою метательные машины и снаряды к ним. Квинт поспешил к своим спутникам. Он потребовал, чтобы все надели защитные костюмы и не высовывались на палубу. Когда передовой корабль пиратов подошел достаточно близко, триерарх отдал приказ кормчему на крутой разворот. Киликийцы не успели сообразить, что произошло, а «Горгона» вместо того, чтобы подставить левый борт под удар пиратского корабля, развернулась таким образом, что правый борт киликийца оказался прямо по курсу триремы. Гребцы, повинуясь приказу гортатора, налегли на весла, и трирема, как на крыльях, двинулась на таран. Когда на борту неприятельского судна, наконец, осознали смысл маневра римлян, было уже поздно. Как не пытался киликийский триерарх отвести свой корабль из-под удара, ничего он сделать уже не успел. «Горгона на полном ходу врезалась в правый борт киликийского корабля. Раздался страшный треск ломающихся досок обшивки, перемешанный с криками ужаса пиратской команды. Спустя несколько мгновений после удара, гребцы усиленно заработали веслами в обратном направлении, освобождая таран. Как только это удалось, трирема начала маневр очередного разворота, при этом осыпая огненными стрелами команду пиратского корабля. Неприятельское судно накренилось, медленно погружаясь в море, а на палубе его вспыхнул пожар. Люди в панике прыгали за борт, торопясь покинуть гибнущее судно, но здесь их достигали стрелы, выпущенные римскими легионерами. Тем временем на помощь гибнущему кораблю подошли еще два пиратских судна, с бортов которых на «Горгону» посыпался рой стрел. К счастью, никакого вреда ни кораблю, ни команде они не принесли, так как расстояние между ними и триремой было еще очень велико. За то, в ответ, римляне привели в действие катапульты и баллисты, осыпая вражеские корабли, предварительно облитыми горючей жидкостью, горящими ядрами. Вскоре на одном, а чуть позже и на другом неприятельском корабле вспыхнули пожары. Пираты, застигнутые врасплох неожиданным маневром римского судна, не успели убрать паруса, которые вспыхнули от брызг горючей жидкости, разбрасываемой ядрами, и от которых, как солома, загорелись мачты и палубные доски. Больше не обращая внимания на горящие корабли, Демеций направил свое судно навстречу двум оставшимся кораблям противника. Видя, что произошло с тремя другими кораблями, киликийцы поспешили развернуться и спасаться бегством в сторону Киликийского берега. Неожиданно для всех, один из кораблей, как бы замер на месте, будто удерживаемый какой-то неведаной силой. Затем он начал раскачиваться с борта на борт, пока не зачерпнул воды. Несмотря на сильный крен, он еще продолжал держаться на воде. Вдруг страшный грохот буквально оглушил всех, находящихся на борту «Горгоны», одновременно киликийский корабль на их глазах разорвало на части. Отдельные доски даже долетели до «Горгоны». Вся команда римской триремы замерла в благоговейном ужасе. Вокруг воцарилась тишина, нарушаемая криками тонущих пиратов и треском догорающих вдали кораблей. Демеций хотел было продолжить погоню за последним пиратским кораблем, но Квинт поспешил остановить его.