Два шага до аншлага

ЗОЯ (вдруг, громко): Хватит! Не хочу слушать про лебедей, голубков и попугайчиков!

Все удивленно смотрят на неё.

РОГОВ (спокойно): А про крокодилов?

ЗОЯ (придя в себя, тоже спокойно): Про крокодилов можно.

РОГОВ: Рассказываю: идёт человек, за ним ползёт крокодил и пугает его: «Паф!» Человек оборачивается и просит: «Перестань». Идёт дальше. Крокодил ползёт за ним и снова пугает: «Паф!» Человек опять оглядывается и повторяет: «Перестань! А то выверну наизнанку». Продолжает путь. Снова крокодил делает «Паф!» Человек останавливается и говорит: «Я предупреждал.

Пеняй на себя». Всовывает ему руку в пасть и выворачивает крокодила наизнанку. Успокоенный шагает дальше и вдруг слышит сзади: «Фап!»

Все смеются.

АСЯ: Абсурд, но смешной.

ЗОЯ: Почему абсурд? Вы плохо учились в школе – здесь есть железная идея: да здравствуют наши непобеждаемые, непотопляемые, невыворачиваемые крокодилы! (Рогову). Верно?

РОГОВ (улыбаясь): Вы нашли больше смысла, чем я предполагал.

Слышны фальшивые звуки скрипки.

БОРИС: Бедный Павлик. Мне его жалко.

ЗОЯ: Всех жалко, кто не чувствует фальши. (Смотрит на Асю).

ЛЮКА: Пропадает обед. (Выглядывает на улицу) Ни Артурчика, ни его «Лады».

РОГОВ: Наверное, поволочился за какой-нибудь одинокой старушкой. Я его знаю: однажды он выскочил за спичками, а вернулся через год с грудным ребенком.

ЛЮКА: Ждём еще пять минут.

ЗОЯ (Борису): Ты прошел пробу на телевидении?

БОРИС: Думаю, что нет.

ЗОЯ: Не переживай! Телевидение – это сито: чем мельче личность, тем быстрее проскакивает и устраивается, чем крупнее личность, тем тяжелее.

БОРИС: Судя по моим постоянным неудачам, я крупнее бегемота. (Зое). Ты, как всегда, экстремальна.

РОГОВ: Боря, запомни: если женщина не права, нужно перед ней извиниться.

АСЯ: Простите, мне надо позвонить. (Отходит в глубину коридора, вынимает мобильник).

ЗОЯ: Опять продулась в лотерею. Играю каждую неделю – пока мимо.

БОРИС: Что ты сделаешь, если вдруг выиграешь миллион?

ЗОЯ: Не с моим счастьем. Деньги идут к деньгам. Карлов, педиатр из нашей больницы, который делал мне предложение… Регулярно выигрывает. А богат, как олигарх…

БОРИС: Берёт взятки?

ЗОЯ: Это называется благодарность. Ребенок глотает монету, она застревает у него в горле, а Карлов её вынимает, без операции. Родители его боготворят. Ему несут деньги и в руках, и в зубах.

БОРИС: И еще монеты у него остаются, которые он вытаскивает из горл. (Все смеются).

ЛЮКА: Всё, обедаем!

Раскладывает грибы на тарелки.

БОРИС (попробовав): Ма, их же нельзя есть!

ЛЮКА: Почему?

БОРИС: Пересолены.

ЛЮКА: Не может быть! (Пробует, кривится). Это я из-за Яны расстроилась… (Чуть не плачет).

РОГОВ (Борису): Что ты выдумал – прекрасные грибы! Даже недосолены! (Сыплет соль).

БОРИС: Ты это будешь есть?

РОГОВ: Конечно. И с удовольствием! (Ест, но видно, что это стоит ему немалых усилий). Чай есть? Я их люблю с чаем.

Люка вскакивает, чтобы идти на кухню.

БОРИС: Сиди. Я поставлю.

Направляется на кухню. Ася, не видя Бориса, продолжает разговор по телефону.

АСЯ: …Поверил и заглотнул, от начала и до конца… Но ты не права: он не наглец – наоборот, беззащитный, даже какой-то жалкий… Да, у него… Сейчас будем обедать… Так что снимай кроссовки, ты проиграла…

БОРИС: Пошла вон!

АСЯ (увидев его, растерянно): Это вы?.. Я вам все объясню…

БОРИС: Вон отсюда!

Вдруг встревоженный крик Люки: «Ему плохо!.. Яна, скорей!.. Яна!.. Да позовите же её!..»

БОРИС (кричит): Яна Яновна!.. Папе плохо!..

ЯНА (выскочив): Слышу. Не глухая. (Рогову). Говорила тебе: отдохни, не торчи столбом! (Щупает пульс, оттягивает ему нижние веки). Сейчас сделаю укол. (Выходит).

ЗОЯ: Я помогу вам. (Идёт следом за ней). У меня отдельная двухкомнатная квартира, тихая, уютная, в центре. Хотите, поменяемся? Я вам её отдам бесплатно.

ЯНА: Вы нашли удачное время для своего предложения.

ЗОЯ: Я вам мебель оставлю. И ковёр.

ЯНА: Вы мне мешаете.

Несёт аптечку в комнату. Подготавливает руку Рогова для укола.

Входит Дудко.

ДУДКО (мрачно): Должен сообщить вам печальное известие. (После паузы). У меня рак…

ЛЮКА: Что ты болтаешь?! (Дудко удручённо молчит). Это правда?

Дудко не отвечает.

ЗОЯ: Вы уверены в диагнозе?

ДУДКО: Уверен. (Вынимает из-за пазухи варёного рака. Радостно хохочет). Напротив, в «Седьмом континенте». (Вынимает еще нескольких). Каждому по раку!

ЗОЯ: Ну и шуточки у вас!

ЯНА (подскочив к Дудко, в исступлении): Дурак! Болван! Идиот! (Бьёт его по щекам). Ведь он же болен! (Указывает на Рогова). Тяжело болен! Думаете, я ему камфару колю?.. Наркотики! Обезболивающее!

РОГОВ (через силу): Яна, ты предательница. Я тебе не прощу.

ЯНА: Пусть! Но я больше не могу жить с этим одна!

БОРИС: Почему вы нам не сказали?

ЯНА: Он запретил. Взял с меня страшную клятву. Уже третий месяц мучается, но не подаёт виду, чтобы Люкочку не тревожить, чтобы она могла с лёгким сердцем танцевать «Рэп».

РОГОВ (приподнявшись): Помогите… Помогите… (все бросаются к нему). Помогите Люке, ей плохо!

Затемнение.

Акт второй

Картина вторая

Весело и задорно звучит мелодия «Неудачного свидания». В комнате у Бориса на тахте, накрытый пледом полулежит Рогов. Борис, Светик и Дудко танцуют, синхронно двигаясь, а Рогов дирижирует их танцем.

БОРИС (закончив танец): Теперь получается?

РОГОВ: Уже лучше. Светик немного вяловат.

СВЕТИК (оправдываясь): У меня крепатура: Тоня меня вчера учила бороться.

РОГОВ: Повторяем.

Борис включает Дивиди, снова начинают танцевать. Распахивается дверь, входит Люка, молча, с укором смотрит на Бориса.

БОРИС (выключив магнитофон, оправдывается): Он требует. (Кивает на Рогова).

РОГОВ: Мы готовим концертный номер к твоему дню рождения.

ЛЮКА (просительно): Лёка, может, отложим?

РОГОВ: Ни за что! Твой день рождения всегда был главным праздником нашей семьи. И всегда будет! На столе – свечи, ты – в белом… Это традиция!

ПАВЛИК (входя): Дядя Боря, скрипка – это вещь!

БОРИС: Неужели ты её уже полюбил?

ПАВЛИК: Да.

ЛЮКА: Он сегодня дрался с мальчишками – бил их скрипкой по голове. Мальчишки разбежались, а скрипка разлетелась.

БОРИС (Павлику): Поздравляю с двойной победой.

ПАВЛИК (грустно): У бабушки Яны есть ещё один брат, виолончелист. Я так боюсь, чтобы он не умер.

ЛЮКА: Что за глупые разговоры! Марш домой делать уроки!

ПАВЛИК (со вздохом). Все бабушки одинаковые. (Уходит).

ЛЮКА: Мы выселили Бориса, чтобы ты имел отдельную комнату, а у тебя – проходной двор.

ТОНЯ (входит): Посуда перемыта, холодильник передвинут в центр кухни.

ЛЮКА: Зачем? Мне все равно, где он стоит.

ТОНЯ: Вам все равно, а вашей соседушке стало неудобней… Я её заставлю поменяться! Вернусь после соревнований – объявлю ей священную войну. (Рогову). Ну, давайте лапу. (Протягивает ему ладонь).

РОГОВ (пожимает Тонину руку): Далеко летите?

ТОНЯ: В Китай. Привезу оттуда женьшень, будем варить вам из него кашу.

РОГОВ: Если я наемся женьшеня, я стану социально опасным, как Артур.

ТОНЯ: Пока меня не будет, присмотрите за Светиком: отбой в десять, подъём в семь. По утрам несколько раз толкать ядро.

РОГОВ: Одному ему это не под силу, мы объединимся, я буду поднимать ядро, а он толкать.

ТОНЯ: А вы мужик что надо! Я бы взяла вас в свою команду!

РОГОВ: А я бы пошёл к вам только при одном условии.

ТОНЯ: Каком?

РОГОВ: Что вы передвинете холодильник на прежнее место.

ТОНЯ: Это ещё зачем?

РОГОВ: Чтобы Яне Яновне было удобно.

ТОНЯ: Ни за что!

РОГОВ: Вы большая и сильная, а обижаете старую, слабую и очень…

ТОНЯ: Да она такая вредная! Я её заставлю…

СВЕТИК (стукнув кулаком по столу): Ты почему папу перебиваешь? Сказано передвинуть – передвинь!

ТОНЯ (потрясённая): Ой… Лапочка моя! Голос прорезался… А ну, еще крикни!

СВЕТИК (испугавшись своего взрыва): Перестань.

ТОНЯ: Нет, пожалуйста! Ещё хоть один разок!

СВЕТИК: Я тебя прошу: прекрати.

ТОНЯ: А я тебя умоляю: гаркни, заори, выругайся…

СВЕТИК (кричит): Да отстань ты от меня!

ТОНЯ (счастливая): Всё. Слава богу. Закрепил пройденное.

СВЕТИК (кричит): Ты передвинешь холодильник или нет?!

ТОНЯ: Передвину. (Всхлипывает). Дождалась, наконец. (Снова всхлипывает). Меня в школе прозвали Антон Бульдозер. Потому что я независимая. Мужчина сейчас чемодан не поднесёт – научилась сама тяжести таскать. А на улице заступится разве? В подъезд убежит. Так я сама сдачи даю. Даже предложение не сделает – так я сама… Всё сама, сама… А я нормальная баба, я подчиняться хочу, а не командовать. Ночей не сплю, об этом мечтаю. (Плачет).

СВЕТИК (нежно): Успокойся. Я сам передвину холодильник.

ТОНЯ (кричит): Не потакай мне! А то я опять Бульдозером стану! (Уходит на кухню).

БОРИС: Ты бы и в правду ей помог.

СВЕТИК: Хватит меня учить! Довольно! С самого детства учили: с этим не водись, туда не ходи, этого не делай. Хотел боксом заниматься, а меня – в шахматный кружок. Мечтал о военном училище, а меня – в кулинарный техникум…

ЛЮКА: Мы думали, тебе это нравится. Почему же ты никогда не возражал?

СВЕТИК: Потому что послушный, покорный. Вы от Бориса уставали, поэтому меня сделали удобным в обращении. Но всё, хватит. Я – муж, я – глава семьи. Теперь сам буду решать, сам командовать… Чего ты улыбаешься, папа?

РОГОВ: Я радуюсь, что у меня такой взрослый и мужественный сын.

ТОНЯ (вернувшись): Передвинула. И еще пол мокрой тряпкой протёрла: ей же трудно.

СВЕТИК: Молодец.

ТОНЯ (счастливо улыбаясь): Он у меня справедливый.

СВЕТИК: Я провожу её и вернусь.

Надевает на плечо Тонину дорожную сумку, берёт в руку Тонин чемодан и идет к выходу. Тоня, блаженно улыбаясь, следует за ним.

БОРИС: Ему крепатура в голову ударила.

ЛЮКА: Всё, расходитесь – дайте папе отдохнуть. (Борис уходит. Она садится рядом с Роговым, наливает стакан соку). Выпей.

РОГОВ: Куда ты ходила?

ЛЮКА: Подала от твоего имени заявку на участие в выставке.

РОГОВ: Картина не закончена.

ЛЮКА: По-моему, всё здорово, больше не надо трогать.

РОГОВ: Всю жизнь хотел написать гениальную картину, мечтал прославить тебя по всему свету…

ЛЮКА: Я уверена, что это – она.

РОГОВ: Я знаю, что я посредственный мазила. Надо мной все смеялись, иронизировали. А ты терпела, вдохновляла и поддерживала. Ты одна понимала, что это для меня значило…

ЛЮКА: Что ты вдруг расчувствовался?.. Я – расчётливая жена: за твои картины платили деньги – меня это устраивало.

РОГОВ: Слушай, купи себе собаку.

ЛЮКА: Это ещё зачем? С меня хватит Яны!

РОГОВ: Купи. Веселей в доме станет. Возьми боксёра, хорошая порода.

ЛЮКА: Они слюнявые.

РОГОВ: Так ты не будешь с ним пить на брудершафт… У меня был боксёр, я научил его подбивать носом мяч… С ним нельзя было ходить по улицам – он выбивал у прохожих из рук арбузы, думал, что это мячи. Арбузы падали и разбивались, а я оплачивал их стоимость…

ЛЮКА: Хорошенькая у меня перспектива.

Хлопает входная дверь. Люка выходит в коридор – там Зоя.

ЗОЯ: Дверь была открыта.

ЛЮКА: Здравствуйте! Борис в нашей комнате.

ЗОЯ: Я не к нему. Я к вам. Я рассказала Карлову, он предлагает свою помощь. Можно положить Леонида Захаровича в специальную палату, оборудованную…

ЛЮКА: Спасибо, Зоенька, это уже ни к чему, остались считанные дни. Он это знает и хочет быть дома, со мной и детьми…

ЗОЯ: Может, проконсультировать снимок – у нас самый известный рентгенолог?..

ЛЮКА: Он его порвал, сказал, что снимок не нужен, потому что я и так его вижу насквозь.

ЗОЯ: Какая вы сильная: спокойно разговариваете, даже шутите… Я бы с утра до вечера голосила.

ЛЮКА: Нельзя его огорчать. Сколько ему суждено, пусть видит меня спокойной и улыбающейся – он это заслужил.

ЗОЯ: Почему вы не научили вашего сына так любить?!

ЛЮКА: Вы так боролись за свою свободу. А любовь – это всегда обязанность. Вы её избегали.

ЗОЯ: Если б он хоть намекнул, я бы примчалась к нему навеки в рабство. Но ему это было не нужно, вот я и играла в его игру.

ЛЮКА: Начните с начала.

ЗОЯ: Поздно. Я уже проиграла. Начинаю следующую, с Карловым. С учётом прежних ошибок.

ЛЮКА: Не хотите заглянуть к Леониду Захаровичу?

ЗОЯ: Нет-нет. Зареву как белуга. (Входит Ася). А вот и моя сменщица.

ЛЮКА: Борису что-нибудь передать?

ЗОЯ: Физкульт-привет! (Уходит).

ЛЮКА (Асе): Не сердитесь, Асенька… Я пропустила три занятия, но я…

АСЯ: Где Леонид Захарович?

Люка указывает ей на дверь в комнату Бориса. Ася решительно входит.

АСЯ: Холодная вода делает чудеса. Об этом много написано. Вы начнете плавать и почувствуете себя лучше. Если сперва будет трудно, мы вас снесём в воду и вынесем. Вся моя группа согласна, мы скинулись и купили вам абонемент.

РОГОВ: Спасибо, Асенька, но лучшие свои рекорды я установил в ванне, в теплой воде…

АСЯ: Но надо же что-то делать! Нельзя так просто лежать и ждать. Если вам наплевать на себя, подумайте о детях, о Борисе. Знаете, как вы ему нужны!

РОГОВ: Вы ему сейчас нужнее, чем я.

АСЯ (растерявшись): Откуда вы знаете?

РОГОВ: Он мой сын.

АСЯ: Вы ошибаетесь – ему никто не нужен.

РОГОВ: Так не бывает, человек не может быть один.

АСЯ: Что стало с лебедем?

РОГОВ: С каким?

АСЯ: С лебедем Саней. Вы рассказывали.

РОГОВ: А!.. Когда он понял, что Маня мертва, издал свой прощальный крик и взвился в небо, чтобы оттуда броситься на землю и разбиться: ведь самцы-лебеди не переживают своих подруг. Этот крик услышал милиционер, сломя голову бросился к пруду и стал свистеть.

АСЯ: И лебедь не разбился?

РОГОВ: Представьте себе. На секунду завис в воздухе, а потом спустился к милиционеру и остался жить. Любовь смогла победить даже инстинкт.

АСЯ: Он меня презирает. (Идёт к двери. Потом вдруг вспомнив). Ой, я же с вами не поздоровалась. Здравствуйте!

РОГОВ (улыбаясь): Здравствуйте.

АСЯ: Бабушка объяснила мне, что здороваться с человеком – это желать ему здоровья и долгой жизни. Здравствуйте! Здравствуйте! Здравствуйте!

Выходит, сталкивается с Борисом.

БОРИС: Ты?.. Чего пришла?..

АСЯ: Я не к вам. Я к вашему отцу.

БОРИС: Не приходи к нам больше.

АСЯ: Не приду. Но на прощанье скажу…

БОРИС (перебивая): Не хочу тебя слушать.

АСЯ: А я всё равно скажу! Вы считаете меня подлой? Ладно, считайте, мне всё равно вас не переубедить. Тем более, я, действительно, сподличала. (Подходит ко входной двери, останавливается). Меня тогда девчонки завели, вот я сдуру и пришла. Тем более, что вы мне и вправду нравились. (Идёт к выходу, оборачивается). Уже делают пересадку кожи, почек, сердца… Если бы делали пересадку жизни, я бы с радостью отдала свою, чтобы сохранить вам отца. (Убегает).

БОРИС (секунду как бы решает, догнать её или нет. Затем входит в комнату. Рогову): Тебе ничего не надо?

РОГОВ: Посиди со мной. Где Ася?

БОРИС: Ушла.

РОГОВ: Славная девушка.

БОРИС: Занятная.

РОГОВ: Где-то я слышал легенду, как Бог создал существа, потом разделил их надвое, назвал одну половинку мужчиной, другую – женщиной…

БОРИС (прерывая): Знаю-знаю. И разбросал их по всему свету. С тех пор половинки стремятся соединиться, но не всем это удается. Так?

РОГОВ: Верно. За Светика я спокоен, Тоня его половинка.

БОРИС: Она его три четверти.

РОГОВ: А ты пока и четвертушку не сыскал.

БОРИС: Запутался в чужих половинках.

РОГОВ: Боря, я тебе никогда не докучал моралью строгой…

БОРИС: И даже за шалости слегка не бранил.

РОГОВ: И сейчас не стану. Только задам один вопрос. Я знаю, что ты любил женщин, но не знаю, любил ли ты женщину? Одну? По-настоящему?

БОРИС: Большая любовь у меня ещё впереди.

РОГОВ: Большую любовь нельзя откладывать на потом. Это как главное дело в жизни, которое нельзя переносить на завтра. Потом не успеешь. (Вынимает из-под подушки диск). Это поставишь в мамин день рождения, когда все будут за праздничным столом… Что бы ни случилось! Понял?

БОРИС: Понял.

РОГОВ: Спрячь куда-нибудь.

Борис прячет диск в ящик стола. В комнату заглядывает Дудко.

ДУДКО: Не помешал?

РОГОВ: Заходи, Синяя Борода.

ДУДКО: Ты меня извини.

РОГОВ: За что?

ДУДКО: За того рака. Как узнал, всех выбросил в мусорник. Правда, Яна мне благодарна за то, что помог ей все рассказать.

РОГОВ: Артур, запомни: Яна – это… (Не договорив, с гримасой откидывается на подушку).

БОРИС (тревожно смотрит на отца): Болит?

РОГОВ: Уже отпустило.

ДУДКО: Ты, Лека, не дрейфь: мы тебе такие лекарства достали – долгожителем будешь.

РОГОВ: Я спокоен. Вы все рядом, и мне не страшно. Боюсь только в последний момент потерять контроль, начну стонать и напугаю Люку. (Сыну). Ты тогда сразу включай музыку, и погромче. Обещаешь?

БОРИС: Обещаю.

ДУДКО: Что ты про Яну хотел сказать?

РОГОВ: Она тебе подарок к концу жизни, если, конечно, заслужишь.

ДУДКО: Что же я перед ней уродоваться должен?

РОГОВ: Преподнеси цветы, скажи ласковые слова – она не избалована вниманием.

ДУДКО: Ни одна баба от меня этого не дождётся!

БОРИС: Папа, ты ему не очень верь. Он уже три раза в день меняет галстуки. А вчера в парикмахерской причёску сделал. И не только… Взгляни на его брови.

РОГОВ: Ой, Артур… Ты их покрасил?!

ДУДКО (оправдываясь): Парикмахерша уговорила. Теперь не знаю что делать – ни смыть, ни сбрить.

БОРИС: Только взорвать.

Рогов смеётся.

ДУДКО: Если тебе, Леня, от смеха легче, я даже клоунский колпак надену. Но ответь мне на один вопрос, только честно… (Борису). Пойди, покури!

БОРИС: Откуда в одном человеке столько деликатности?!

Выходит.

ДУДКО: Это, конечно, дело интимное, но…Я ведь у вас уже неделю живу и всё присматриваюсь: ты же Люку, и в правду, до сих пор любишь… Сорок лет с одной женщиной – это же наказание, а ты из него сделал праздник… У тебя всю жизнь – одна баба, а у меня их было штук сто, я должен быть в сто раз тебя богаче, а оказалось – бедней… Ну, скажи мне, научи, объясни: за что можно так любить женщину?.. Что тебя в ней так привлекает?…

РОГОВ: Не знаю. Просто мне всё в ней нравится: и лицо, и голос, и походка… И даже то, что грибы пересаливает…

ДУДКО: Всю жизнь любил?

РОГОВ: Всю

ДУДКО: А как же те: нежная, как котенок, весёлая, как цирк, горячая, как вулкан?..

РОГОВ: Так это же всё она, Люка. (Из коридора доносятся громкие, возбуждённые голоса Люки и Яны. Входит Борис). Что там?

БОРИС: Территориальный конфликт.

Коридор. У мольберта Люка и Яна.

ЛЮКА (заслоняет картину собой): Не смей притрагиваться!

ЯНА: Передняя не только ваша! Эта мазня заслоняет свет. Убери её!

ЛЮКА: Портрет не закончен. Он хочет еще над ним поработать.

ЯНА: Эти портреты его доконали!

ЛЮКА: Какое твоё дело?.. Чего ты присосалась к нашей жизни?.. Господи, когда ты переедешь?..

ЯНА: Никогда! Останусь здесь до смерти! Чтобы тебя мучить!

ЛЮКА: Ты – злая завистница!

ЯНА: А ты ведьма – тебя за это выгнали из Аэрофлота! Тебе не на самолете летать, а на метле!

ЛЮКА: А ты… Ты – большевичка! Была ею и осталась!

ЯНА: Молчи, демократка! Чубайсовка!

Из комнаты Бориса вырывается громкая мелодия «Неудачного свидания».

ГОЛОС: РОГОВА: Громче… Ещё громче…

ГОЛОС: ДУДКО: Яна!.. Яна!.. Укол!

ГОЛОС: РОГОВА: Громче!..

Музыка гремит на полную мощность и вдруг обрывается. Тишина. Свет гаснет. В темноте звучит та же мелодия, только медленно и печально, как траурный марш.

Картина третья

Освещается комната Бориса. Та же обстановка, только над тахтой висит большой фотопортрет Рогова, обрамлённый траурной лентой. На стенах вместо фотографий Бориса – фотографии Рогова. Слышно, как в коридоре Люка разговаривает по телефону.

ГОЛОС ЛЮКИ: Её нет… Не знаю… Хорошо, звоните.

После небольшой паузы Люка входит в комнату, ставит на полочку под портретом вазочку с цветами. Она как будто не изменилась, только все её движения чуть заторможены, и речь тоже. В комнату заглядывает Яна.

ЯНА: Меня не спрашивали?

ЛЮКА: Много раз.

ЯНА: Это покупатели. Я повесила объявления. Ты была права, предлагают хорошую цену.

ЛЮКА: Ты решила продать?

ЯНА: Да. (Выжидательно смотрит на Люку, та доливает в вазочку воду). Почему не спросишь причину? Тридцать лет не хотела, а теперь вдруг решила. Тебе неинтересно знать, почему? (Люка продолжает возиться с цветами). Не хочешь спрашивать? Ты – гордая, ты – деликатная. Да? А я всё равно скажу. Я его любила! Всю жизнь! Увидела и полюбила. Он служил на Урале. Загорелся лес. Их часть помогала эвакуировать детдом, в котором я работала. Мы плыли на плоту, он показывал детям фокусы, и дети смеялись. Потом причалили к какой-то брошенной хатёнке. Там было сыро и мрачно. Он попросил у меня помаду и нарисовал на стене петуха. Стало веселей. Я, как только он ступил на плот, поняла: мой, родной. Сама спорила, что так не бывает. А вот попалась. И ведь не школьница – замужем была… Он возвращался в часть, я ему свидание назначила – обрадовался, обещал быть. Да не пришёл. У них авария была, машина перевернулась – в госпиталь его увезли, в область, а потом в Москву. Я его, не переставая, разыскивала. От мужа ушла. Маринку родила и ушла. Вернее, он сам ушёл после нашего разговора. И нашла всё-таки, через год. Господи, как я его уговаривала! И клялась, и молила, и плакала… А он всё-про тебя рассказывал, про свою воздушную красавицу. Я ведь, чтобы к вам в квартиру въехать, отдельную двухкомнатную отдала, с мебелью. Но здесь ещё тяжелей стало – глядеть, как он над тобой трясётся… Как я его ревновала! Особенно по ночам. Хотелось ворваться к вам в комнату и выбросить тебя из окна.

ЛЮКА: Ты меня ненавидишь?

ЯНА: Уже нет. А раньше было: ты его у меня украла. Если бы не ранение… С годами это прошло, страсть перешла в преданность. Не переезжала, чтобы ему быть полезной, укол сделать, банки поставить…

ЛЮКА: А почему ты его картины ругала – он же из-за этого страдал?

ЯНА: Не могла удержаться: ведь он только тебя и штамповал…

ЛЮКА: Я знала, что тебе тяжело, но не думала, что так больно.

ЯНА: Ты знала?

ЛЮКА: Да. Он мне всё рассказал. Чтобы я была к тебе добрее. Но я не всегда умела сдержаться, особенно в последние годы. Прости.

ЯНА: Ты сейчас чем-то похожа на него.

ЛЮКА: Спасибо. (Подходит к ней). Не надо переезжать. Оставайся. Нам уже делить некого.

ЯНА: Почему ты ушла из Аэрофлота?

ЛЮКА: Боялась вас одних оставлять. Стюардессы по двое суток не бывают дома. Ты, как дамоклов меч, висела над моим счастьем.

ЯНА: Из-за меня и на диете сидела, и йогой занималась, и плаванием?

ЛЮКА: Да. Ведь ты на целых пять лет меня моложе.

В комнату входит Дудко. Целует Люку в лоб.

ДУДКО: Поздравляю с днём рождения. Вот. (Вынимает литровую бутылку с этикеткой «Красный мак»). В Москве не нашёл – звонил в Новосибирск, знакомого летчика упросил – он привёз десять флаконов. Я их все сюда влил, чтоб уже наперёд было. (Яне, оправдываясь). Этот же дурак её приучил. (Отворачивается, плачет).

ЛЮКА: Спасибо, Артурчик, мне теперь надолго хватит.

ЯНА: Ты заполнил анкету?

ДУДКО: Нет. Решил вернуться домой, к детям. (Люке). Хотел жениться на ней, не так, как раньше, по-серьёзному. Она мне очень нравится, но… (Грустно смолкает).

ЛЮКА: Что но?

ДУДКО: После Лёшиной смерти я понял, что устал. Устал врать и себе и другим. Какой из меня жених? Думаете, я от жен уходил? Это они меня бросали, все подряд. И правильно делали: здесь болит, там хрустит, тут колет – хороший подарок. Живу по инерции, делаю вид, что супер-МЕН, а на самом деле – суперСТАР!..

ЛЮКА: Зря ты так: стройный, красивый, весёлый.

ДУДКО: Ребята, давайте жить честно!

ЯНА: Давайте!.. Вы оба знаете, как я любила Лёку, жизнь ему посвятила. А вот умер он – и мне легче стало. (Люке). Не смотри на меня страшными глазами – я тоже хочу быть честной. Не радостно я несла свой крест, а с упорством маньяка, с завистью и злобой. Теперь это кончилось – больно, горько, пусто, но легче… Может другой жизни суждено отведать, хотя бы частичку. (Подходит к Дудко). Мы ведь с тобой не для страсти встретились, а чтоб опереться друг на друга. Не уезжай, не надо.

Слышен стук молотка.

ДУДКО: Что это?

ЛЮКА: Дети вешают картины.

ДУДКО: Какие картины?

ЛЮКА: Лёкины. С выставок. Двадцать шесть работ.

ЯНА (Дудко): Она их покупала через подставных лиц. Экономила на хозяйстве и покупала. Чтоб он думал, что они кому-то нужны. Я когда узнала, хотела ему рассказать. А потом решила: ни за что! Это ведь её акции поднимает. И молчала.

ДУДКО (потрясённый): Втихую скупала?.. Всю жизнь?! А где прятала?

ЛЮКА: У дворника, за пол-литра в месяц.

ДУДКО: Ты великая баба, прости, великая женщина! (Кланяется). Мы все перед тобой, как полуторки перед башенным краном! (Ещё раз кланяется. Яне). И ты поклонись! (Наклоняет голову Яны и сам снова кланяется).

ПАВЛИК (войдя): Вы делаете зарядку?

Звонок во входную дверь. Из большой комнаты выходит Борис. В коридоре на том же месте по-прежнему стоит мольберт, только уже без картины. Рядом стул. На стуле ваза – с цветами. Борис открывает дверь. Входит Ася с двумя букетами.

АСЯ: Здравствуйте.

БОРИС: Здравствуй. Спасибо, что пришла.

Ася проходит в конец коридора и ставит один букет в вазу у мольберта. Молча стоит, как у памятника. К ней подходит Борис.

АСЯ (внимательно смотрит на него): Вы в чёрном похожи на принца Гамлета. Если бы я была режиссёром, всё время бы вас снимала.

БОРИС: С кино покончено, Асенька. Пора заниматься делом.

АСЯ: Каким?

БОРИС: Каким-нибудь настоящим. Я ведь теперь глава семьи, пример для младшего брата.

АСЯ: А каким именно делом?

БОРИС: Пока работаю штукатуром на стройке, осваиваю профессию.

АСЯ: У вас получается?

БОРИС: Частично. Уже не весь раствор бросаю на себя – часть его попадает на стенку… (Смотрит в окно). Ты там живёшь?

АСЯ: Да.

БОРИС: Совсем рядом. А я не знал. Как часто мы не замечаем того, кто рядом. Рядом со мной всю жизнь жил маленький великий человек. Он умел любить – это редкий талант. У него бы учиться, учиться, а я… Всю жизнь убивал в себе это умение. Боялся. Заменял качество количеством. Утратил радость. Устал. Мечтаю о семье, а гуляю на чужих свадьбах. Хочу полюбить, а не могу, не умею, разучился. И это в тридцать шесть лет!

АСЯ: Вам было шестнадцать, и вы не подозревали, что в этот год я для вас родилась. Вам было двадцать, а я только пошла в детский садик…

БОРИС: Ты сейчас похожа на ту, первую Асю.

АСЯ: Тогда я её играла. А сейчас я вернулась к себе.

СВЕТИК (выглядывая из большой комнаты): Свечи зажжены – прошу к столу.

БОРИС (Асе): Пойдём. (Ведёт её).

Из комнаты Бориса выходят Люка, Дудко, Зоя, Яна и Павлик.

АСЯ (Люке). Поздравляю вас с днём рождения!

Отдает букет, плачет.

ЛЮКА: Нельзя, нельзя плакать – он этого не любил.

ПАВЛИК (Люке): Я вас тоже поздравляю. Бабушка мне купила новую скрипку – так я вам её дарю.

Все заходят в большую комнату. Здесь полумрак, свет погашен. В центре накрытого стола – огромный торт, в нём горят свечи.

ДУДКО: Ого, какой тортище!

ЛЮКА: Это он заказал, ещё за месяц до смерти.

Снимает домашний халатик, под ним белое нарядное платье. Все остальные – в тёмных, траурных одеждах. Усаживаются за столом.

ДУДКО: Ну, первый тост за виновницу торжества.

БОРИС: Нет. Первое слово – папе. (Включает Дивиди).

ГОЛОС РОГОВА: Девочка моя! Я великий обманщик. Я готовил свою последнюю картину не для выставки, а для тебя – ведь я знал, что уже не жилец. В этот портрет, как и в предыдущие, я вложил свою любовь к тебе, значит, всего себя. Прошу тебя, живи долго, а я буду висеть рядом и любоваться тобой. Я не умер, я просто переселился на стенку. Фап!

БОРИС: А теперь – дуйте!

Все дуют на свечи, они гаснут. Становится темно. Загорается свет. Сверху, как будто с неба, разворачиваясь, падают картины, одна за другой. Постепенно, вся сцена – в картинах. На них – Люка, юная, в зрелом возрасте, пожилая… В разных позах и разных ракурсах. Мы узнаём её и в «Девочке с яблоками», и в» Итальянке, срывающей виноград», и в Деве Марии на иконе… А внизу под картинами на стене надпись: «Л + Л = Любовь»

БОРИС: Видишь, Павлик, после смерти остаются не только цифры.

Из тишины, постепенно нарастая, звучит мелодия «Неудачного свидания», всё громче, громче, и заполняет всю сцену.

Конец.