Половой рынок и половые отношения

Книжная палатка у Александровского сада

Борьба со злом при таком положении для отдельного лица является более чем трудной, на какой бы почве это лицо ни повело свою борьбу. Общество, раз оно признало за чем-либо право существования, всегда умеет дать отпор новатору. Всякое преследование за неестественный порок тотчас встречает обвинение преследователя в шантаже.

– Это шантаж! – вполне искренне кричит обвиняемый, так как считает, что, преследуя его за то, что делают безнаказанно все, обвинитель поступает с ним несправедливо.

И его крик находит сочувствие и поддержку со стороны общества, так как на него тотчас откликаются все те, которые только по случайности не обвиняются в том же.

Года четыре назад в городе Б. случайно возникло дело о насилии над одним мальчиком, причем на следствии он указал до 12 лиц, имевших с ним постоянные сношения. В числе указанных мальчиком лиц было несколько человек гласных Думы. Факт этот в печать не попал, но частно был известен всем, тем не менее никакого негодования в обществе не вызвал. Над обвиняемыми добродушно посмеивались, подшучивали, но в то же время им сочувствовали, им старались помогать выкрутиться из неприятного дела. Все кричали: «Это шантаж!» – хотя все прекрасно знали, что обвиняемые в этом отношении считаются любителями.

Такое отношение общества к неестественному пороку не может, конечно, не остаться без влияния и на следственную власть. Дел подобного рода в Б. возникает масса, но почти все они, за самым незначительным исключением, идут на прекращение.

Мальчик, обыкновенно, со всеми подробностями описывает гнусный акт, указывает место, время действия, участвующих лиц, – но все это ничему не помогает без сочувствия общества. Общество хором кричит: «Это шантаж!»

И этим криком гипнотизирует следователя, внушает ему непреодолимое сомнение в каждом слове мальчика и, напротив, доверие к каждому слову обвиняемого и его свидетелей, – и в конце концов получается такая картина предварительного судебного следствия, что дело не прекратить нельзя.

И оно прекращается, что само собой набрасывает тень на обвинителя, как на шантажиста.

Глава третья
Биржа тела и неестественная любовь

В результате вырастает уже совершенно невероятное явление. Указанный порок, как известно, карается по русским законам весьма строго, хотя бы и было согласие обеих сторон, – следовательно, какого-либо открытого проявления этого порока быть не должно, и, казалось бы, и быть не может. Однако в Б. существует также всем известное место, на котором мальчики открыто предлагают себя желающим.

Место это находится в центре города и называется «Парапет». На этом Парапете каждый вечер, на виду у всех, встречаются спрос и предложение… Мальчики-профессионалы, более или менее расфранченные, в туземных костюмах, ждут своих клиентов. И все, не исключая и властей, равнодушно проходят мимо этой гнусной биржи, она функционирует беспрепятственно.

Далее, в различных духанах прислуживают обыкновенно мальчики лет пятнадцати-шестнадцати; они всегда выкормлены, с женоподобными торсами. Это «содержанцы» хозяев. Тут даже встречается нечто вроде настоящей страсти, с изменами, муками ревности, бурными сценами, доходящими нередко до убийства или соперника, или мальчика-изменника.

Было, например, такое дело в судебной практике. Мальчик служил в лавочке и был в связи с хозяином, который пылал к нему. Но за этим же мальчиком ухаживал, и небезуспешно, сосед. Хозяина – содержателя мальчика – мучила ревность, он дошел до того, что стал грозить соседу убийством, но тут они случайно узнают, что мальчик изменяет им обоим.

Враги заключают союз и убивают мальчика.

И такие случаи не редкость. Вообще, принято мстить самому мальчику, и только в редких случаях месть обрушивается на соперника.

В местных газетах часто приходится встречать заметки такого рода: «Такого-то числа, в таком-то переулке найден труп юноши лет 15–16. На трупе оказалось 8 колотых ран».

Ран иногда бывает и больше, – это рассвирепевший ревнивец вымещал на мальчике муки ревности. Убийца в таких случаях в огромном большинстве остается безнаказанным; он известен всем близким, но эти близкие считают его месть законной. Уличный мальчик, брошенный своими родителями на произвол судьбы, становится достоянием улицы, откуда его волен брать всякий желающий и берет. С этого момента он принадлежит своему владельцу, затрачивающему на него известную сумму денег. Охрана своих прав в таком случае и месть за нарушение этих прав считаются вполне естественными и законными. При столкновениях такого мальчика с его обладателем негодование обрушивается не на последнего, а на первого:

«Он взял с улицы, обул, одел, кормил, как на убой, а он?»

Взгляд, как видите, очень простой, как на нарушение права собственности. Закон не покровительствует этому праву, а даже преследует его, но общество не хочет примириться с этим законом, он чужд ему, так как гнусное явление выросло раньше появления русских законов, оно существует много веков и давным-давно сделалось «потребностью» Востока, как его многоженство, дома терпимости, содержанки и проч.

Гнусно, неестественно, но таков Восток, такова его культура, способствующая произрастанию даже и более гнусных, более неестественных пороков.

В требниках восточной церкви, в правилах об исповеди, имеются такие вопросы: «Не палея ли со скотом, со птицею?..»

Эти слова с восточных требников целиком перенесены и в наши русские требники, хотя последний из двух пороков никому из русских не придет и в голову.

Но на Востоке, очевидно, если не сейчас, то в прежнее время и этот порок имел свое место, иначе он не был бы помещен в числе человеческих прегрешений.

Больше того, можно сказать, что порок этот был сильно распространен, так как фигурирует в числе грехов обычных, не первостепенной важности, считается, следовательно, обычной человеческой слабостью, с которой приходится мириться, так как «грешен есмь и во грехах роди мя мати моя».

Вот это-то – «грешен есмь и во гресех роди мя мати моя», как принцип, как уступка человеческому темпераменту, и дает право существования пороку, как бы он, по нашему понятию, ни был гнусен, – и никакая строгость закона тут не поможет, пока само общество не откажется от своих старых укоренившихся взглядов и не признает, что «мальчики», как предмет наслаждения, – гнусность и неестественная гнусность. До тех пор всякие попытки борьбы с этим злом будут разбиваться о пассивное сопротивление общества; оно всегда сумеет защитить «кость от кости своей, плоть от плоти своей».

Тема гомосексуализма и его причин на протяжении многих десятилетий была объектом многочисленных исследований и дискуссий в различных областях науки, от медицины до социологии. Отношение к гомосексуализму и его трактовка сильно изменялись в зависимости от временных рамок, культурных и социальных контекстов.

Медицинский подход

• До конца XX века гомосексуализм в некоторых медицинских и психиатрических кругах рассматривался как патология или отклонение. Например, до 1973 года Американская психиатрическая ассоциация классифицировала гомосексуализм как психическое расстройство.

• С течением времени научное сообщество пришло к выводу, что гомосексуализм не является болезнью или расстройством. В 1992 году Всемирная организация здравоохранения исключила гомосексуализм из Международной классификации болезней.

• Причины гомосексуализма до сих пор являются предметом научных исследований. Существует мнение, что гомосексуальность может иметь биологические корни, связанные с генетикой, гормональными факторами или особенностями структуры мозга.

Социальный подход

• Гомосексуализм в разные исторические периоды и в разных культурах воспринимался по-разному: от полного признания и принятия акцепта до строгого осуждения.

• В некоторых обществах гомосексуализм осуждался на религиозной или культурной почве и рассматривался как социальное отклонение.

• С течением времени многие общества стали более толерантными к ЛГБТ-сообществу, однако во многих странах гомосексуалы до сих пор сталкиваются с дискриминацией, насилием и правовыми ограничениями.

• Сегодня гомосексуализм больше не рассматривается как медицинская или социальная проблема во многих развитых странах. Однако стигма, связанная с гомосексуальностью, до сих пор существует в некоторых обществах, и борьба за права представителей ЛГБТ продолжается во многих регионах мира.

Какая-либо непосредственная борьба с любителями гнусного порока затрудняется еще и тем, что пороку этому предаются почти исключительно состоятельные буржуазные классы, которые, в сущности, и являются носителями и выразителями общественного мнения. По крайней мере, голос этого класса всегда раздается громче всех других голосов и, конечно, производит соответствующее действие. Как на пример, можно указать на отношение общества к недавно возникшему в Б. «Обществу защиты несчастных женщин» (по образцу казанского).

Почти на другой день после учредительского собрания к секретарю и учредителю этого общества пришла одна девушка и со слезами умоляла помочь ей.

Она приехала в Б. искать заработка, но долго никакой работы найти не могла и дошла до того, что стала голодать. Этим воспользовался один капиталист, под чужим именем познакомился с ней и разными заманчивыми обещаниями склонил к сожительству. Прижатая нуждой, девушка согласилась и через несколько дней забеременела. Как только сожитель узнал об этом, так бросил ее, не сказав ей своего настоящего имени. Она осталась без куска хлеба. К довершению всего, беременность сопровождалась припадками тошноты и головокружения, так что ни за какую работу она взяться не могла. А в будущем предстояло рождение ребенка, который еще больше свяжет руки.

– Если вы не поможете, то мне остается одно: наложить на себя руки! – заявила несчастная.

Начались поиски сожителя, которые, к счастью, увенчались успехом. Как только «псевдоним» его был раскрыт, так он тотчас согласился обеспечить будущего ребенка. Между ним и девушкой было решено, что он даст ей 1800 р. единовременно, она уедет в свой родной город, там в пригородном селе купит маленький клочок земли, устроит нечто вроде фермы и будет жить продажей в городе молока, масла, яиц и проч. Условие это тотчас же и было выполнено. Она получила деньги и уехала. Кажется, лучшего конца и ожидать нельзя, тем более что имя соблазнителя осталось в тайне. И тем не менее буржуазная часть общества сочла своей обязанностью забить в набат. В действиях учредителей эта часть общества увидела грозящую ей опасность.

«Это шантаж! – не задумываясь, решили степенные буржуа. – Она сама виновата, она знала, на что шла! Так все захотят получить куш с своих сожителей».

Проститутка. Дореволюционное фото

Ни обман, посредством которого «сожитель» добился своего, ни то, что деньги были даны, собственно, не ей, а ее будущему ребенку, ни даже то, что этот господин, как выяснилось, ходит по гостиницам и ловит всех приезжих, – ничто не останавливало негодования возмущенных буржуа. Они ничего знать не хотели, они только видели, что «общество» вторгается в их обычный строй жизни и хочет пошатнуть устои свободной доселе купли-продажи человеческого тела.

Каковы формы этой купли-продажи, мы постараемся выяснить в дальнейшем изложении.

Пока же к сказанному нам остается добавить несколько слов.

Здесь взят один только город, притом восточный, отчего и сами явления принимают как бы исключительный характер.

На самом деле, ни этот город, ни сам Восток не составляют в этом отношении исключения. Что касается детской проституции, то она распространена по всей России. Максим Горький, например, описывает свою встречу с девочкой-проституткой в Казани. Как на распространившееся уже зло газеты указывают на то же явление в Москве, в Киеве, в Одессе. Мне лично пришлось наблюдать детскую проституцию в Саратове, в Самаре, в Кишиневе.

Всюду в этих местах детское тело терзается и эксплуатируется в широких масштабах.

Несколько в ином положении «мальчики». Территориально и это явление распространено не менее широко. Петербург так же не свободен от этого зла, как и Тифлис. Но в Петербурге этот порок составляет привилегию так называемых высших классов.

Тут, конечно, нет биржи наподобие Б-ой, а поэтому и спрос ищет предложения другими путями. Тут, например, молодой чиновник прислуживается своей молодостью солидному сановнику и делает таким образом карьеру.

Любители подобных наслаждений тут так же известны всем, как и на Востоке, и отношение общества к ним таково же, как и там. Имеется даже и такой кружок людей, где указанный неестественный порок и другие его формы считаются своего рода аристократизмом духа, признаком утонченности натуры.