По зову Большой Медведицы. Якутские мотивы. Продолжение

Замерзшие тела Де-Лонга и его спутников Мелвилл перенес на высокую скалу Кюегель-Хая и похоронил там. Над братской могилой соорудили из камня и дерева высокую пирамиду и над ней укрепили крест с надписью на английском языке «Памяти 12—ти офицеров и матросов американского полярного парового судна „Жаннетта“, умерших от голода в дельте Лены в октябре 1881 года».

Крест и памятник на Кюегель-Хая

Затем Мельвилль отправился на поиски экипажа катера Чиппа, но никаких следов обнаружено не было. По-видимому, группа под командованием лейтенанта погибла во время шторма 12 сентября 1881 года на пути к берегам Сибири. Из 33 человек, отправившихся на «Жаннетте», назад вернулось лишь 13.

В августе 1882 года лейтенанты флота США Гербер и Шютце на построенной ими в Витиме яхточке пришли на полярную станцию Сагастыр. Они детально осмотрели всю дельту и никаких признаков гибели шлюпки Чиппа не обнаружили. Не видели их позже ни местные жители, ни последующие экспедиции.

В 1883 году тела погибших были отправлены в США и перезахоронены на Вудлонском кладбище, стараниями вдовы Де-Лонга установлен мемориал «Жаннетты». Следует отметить, что русские власти на местах оказывали всю посильную помощь американским полярникам. Американское правительство оценило вклад жителей Восточной Сибири. В 1885 году лейтенант Шютц прибыл снова в этой суровый, но гостеприимный край с благодарной миссией. Ему было поручено вручить награды всем людям, кто принимал участие в спасательной операции американской полярной экспедиции. К сожалению, генерал-майор губернатор Якутска Георгий Черняев не дожил до этого момента, и шпага, предназначенная в подарок от вашингтонского правительства губернатору Якутска, была передана российскому императору.

Вот ее описание «Черенокъ изъ прекраснѣйшей стали, ножны и эфесъ изъ золота. На первомъ вырѣзаны сани, запряженныя собаками и оленями, и «Жаннетта» и подписано: «подарена президентомъ Соединенныхъ Штатовъ генералъ-маіору Георгію Ѳедоровичу Черняеву, губернатору Якутска въ Восточной Сибири за значительныя услуги, оказанныя имъ оставшимся въ живыхъ послѣ арктическаго изслѣдованія парохода «Жаннетта» и ѣздившимъ на поиски лицамъ». Эта великолепная шпага сейчас хранится в запасниках Эрмитажа, жаль только, что ножны были утеряны после октябрьского переворота.

Шпага, подаренная президентом США генерал-майору Черняеву

Я думаю, что этот раритет стал бы прекрасным экспонатом, который бы украсил экспозицию Тиксинского музея, а не находиться в запаснике. Нужно только немного усилий, чтобы руководство музея преодолело ряд бюрократических процедур…

Лейтенант Шютц настолько хорошо изучил русский язык во время своего пребывания при поисках экипажа «Жаннетты» в Сибири, что ездил уже без проводника и переводчика. Шютц возвратился из Якутской области только через 8 месяцев, так как ему пришлось посетить отдаленные места устья Лены и разыскать в снежной тундре кочующих якутов для раздачи им наград…

Спасшиеся члены экспедиции

Потомков спасителей группы Мельвилля американской полярной экспедиции автору статьи удалось обнаружить спустя почти 140 лет после известных печальных событий. Большинство из них проживают в наслеге Быков Мыс, что недалеко от Тикси. А селение Зимовьелях, жители которого спасли погибавших от голода, и о котором упоминает Д. Мельвилль, находилось как раз в нескольких километрах от Быкова Мыса. Как оказалось одна из наград американского правительства серебряная медаль «За мужество и человеколюбие», врученная Алексею Ачикасову за активную помощь в спасении членов экспедиции экипажа «Жаннетты» была случайно найдена при разборе старого родового дома Ачикасова в селении Тумат. Некоторое время эта медаль находилась на хранении у Председателя местного РГО Александра Гукова. Затем ее забрал один из потомков и после ее следы потерялись. Мне пришлось приложить немало усилий для ее поисков, и наконец-то положительный результат был достигнут.

Медаль

Уникальная именная медаль, на аверсе которой написано «В подарок от президента Соединенных Штатов Америки», на реверсе «Алексею Ачикасову за мужество и человеколюбие и за оказание помощи выжившим с «Жаннетты», т.е. такая медаль в единственном экземпляре. Да и всего их было изготовлено немного – 12 золотых и 17 серебряных.

Сейчас идут переговоры о передачи этого раритета в местный музей. В 2017 году в Якутию прибыл праправнук Де-Лонга, который был приятно удивлен, что в этом суровом краю так хорошо знают и помнят капитана Де-Лонга и историю экспедиции «Жаннетты».

Перекладина креста с Кюегель-Хая в музее пос. Тикси

В музее истории и развития Арктики в Тикси находится подлинник перекладины креста с Кюегель-Хая (сейчас ее уже называют Американской горой), и есть отдельная экспозиция, посвященная той трагической экспедиции.

Стоя у креста, невольно вспоминаются его записи в дневнике, звучащие с некоторой долей иронии. «О зимовке в полярном паке хорошо читать у камина в уютном доме, но перенести такую зимовку – достаточно, чтобы преждевременно состариться». То ли Де-Лонг, посмеивался над своей судьбой, то ли предупреждал идущих за ним…

Раз ступить ногой и умереть…

Яхта «Заря» худ. Е. Войшвило

Кто из нас не смотрел великолепный фильм по мотивам фантастического романа Владимира Обручева «Земля Санникова»? А песню «Есть только миг…» напевали у костра или в палатках тысячи туристов и путешественников. Многое в этом фильме просто фантастический вымысел. Но есть в нем и то, ради чего известный полярный исследователь барон Эдуард Васильевич Толль положил на алтарь арктической истории свою жизнь. Эта история началась задолго до его рождения.

Предисловие

В начале XIX века, точнее, в 1810 году, путешественник и промышленник Яков Санников отправил в Императорское Русское географическое общество донесение об очередном открытии новой земли. В один из ясных солнечных дней, добывая песца на северной оконечности острова Котельный, он ясно видел на горизонте землю. К тому моменту Яков слыл уже известным путешественником, на его счету были три открытых острова, поэтому в словах Санникова не усомнились. Тем более это открытие подтверждалось начальником экспедиции коллежским регистратором Матвеем Матвеевичем Геденштромом. Через 10 лет с конкретной целью исследовать Землю Санникова была снаряжена экспедиция под началом лейтенанта флота Петра Федоровича Анжу. В марте 1821 года экспедиция под его руководством приступила к работе на Новосибирских островах, а в первых числах апреля он отправился на поиски Земли Санникова. Путь был очень трудным, но вот, у самой черты горизонта показались еле различимые контуры гор. Постепенно они становились все более четкими. Уже никто не сомневался в открытии нового острова. Прошло еще несколько часов, и вместе с изменением освещения, лежащий впереди остров пропал. Остались только причудливые нагромождения ледяных торосов. Безрезультатными оказались и все последующие поездки Анжу, но загадка этой Земли стала еще более интригующей.

Знаменитые путешественники того времени – Пайер, Вейпрехт, Де-Лонг, Нансен, Амундсен и другие – стремились достигнуть высоких широт Севера и в результате обогатили науку географическими открытиями, которые стерли много «белых пятен» с карты полярных стран.

В отличие от большинства путешественников, проводивших односторонние географические исследования, Толль, как и Нансен, положил начало комплексному изучению природы Арктики.

В последующие годы Э. В. Толль в публичных выступлениях и в академической печати с активностью, доходящей до фанатизма, пропагандирует идею экспедиции на Землю Санникова. В это же время стал известен и план Канадской полярной экспедиции под руководством Бернье, который своим опорным пунктом выбрал «Землю Санникова». Возможно, подстегнутые этими сообщениями правительственные круги поддержали инициативу Академии об организации экспедиции.

Подготовка Русской Полярной экспедиции велась с размахом, с широким освещением в прессе: это должно было символизировать интерес властей к отдаленным арктическим владениям России и охладить аппетиты иностранного капитала. Министерство финансов сначала отпустило сто пятьдесят тысяч рублей золотом, в Норвегии приобрели китобойное судно «Harald Harfager» грузоподъемностью четыреста сорок три тонны. Впоследствии сумма, затраченная на экспедицию, составила более пятисот тысяч рублей. Огромную роль в снаряжении экспедиции играла Императорская Санкт-Петербургская академия наук, и лично её президент великий князь генерал-адъютант Константин Константинович.

Принимая участие в международной геологической экспедиции, мы с большим удовольствием посещали лекции член-корреспондента РАН профессора В. А. Верниковского, который проводил их на борту НЭС «Михаил Сомов». Именно тогда, впервые, я услышал рассказ о Русской Полярной экспедиции.

Весной 1886 года на остров Котельный приехал молодой геолог Эдуард Васильевич Толль. За лето он собрал чудесные образцы горных пород, остатки древних животных организмов. Приходило время возвращаться на материк, а ему не хотелось уезжать в Петербург. Перед ним вдруг возникло столько загадок из далекого прошлого Новосибирских островов. Он готов был провести в этом далеком пустынном краю зиму, весну и, быть может, еще несколько лет, лишь бы внести свой хотя бы малый вклад в разгадку тайн природы.

Ход мыслей Толля был нарушен криками мальчика якута – Васи Горохова – и старого эвенка Джергели:

– Земля! Земля!

Мальчик и старик показывали рукой на север. Толль всмотрелся в ясный горизонт и далеко-далеко на его краю увидел контуры четырех гор, соединявшихся на востоке с пологой низменной землей.

Вася Горохов, Джергели и Толль долго смотрели на этот, явившийся вдруг из морской пучины остров. Эдуард Васильевич опытным взглядом изучал горы. Ему казалось, что они, как и горы расположенного на востоке от этой земли острова Беннетта, были сложены из базальтовых скал. Толль прикинул расстояние. По его расчетам, таинственная, не открытая никем земля лежала в 150—200 километрах от берегов острова Котельного.

Так и стояли путешественники, пока туман не скрыл это далекое и прекрасное видение.

Эдуард Толль много слышал об этих таинственных синих горах к северу от острова Котельного. Всегда они неожиданно являлись среди серых волн или белой снежной пустыни на несколько минут и потом снова бесследно исчезали в туманной дали.

И маленькому Васе Горохову в эту торжественную минуту хотелось вместе со взрослыми отправиться в трудное и далекое путешествие к неведомой земле.

– Мы ее непременно достигнем! – взволнованно сказал Эдуард Васильевич, ласково трепля Васю по плечу.

Очарованный и взбудораженный этим событием, Толль больше уже не думал о своих чудесных находках и геологических открытиях. Его манили к себе синие загадочные горы.

Поздно вечером у костра, который любовно разжег Вася Горохов, Эдуард Васильевич записал в своем дневнике:

13 августа 1886г: «Горизонт совершенно ясный. Вскоре после того, как мы снялись с устья реки Могур-урях, в направлении на северо-запад 14 – 18° ясно увидели контуры четырех гор, которые на востоке соединились с низменной землей. Таким образом, сообщение Санникова подтвердилось полностью. Мы вправе, следовательно, нанести в соответствующем месте на карту пунктирную линию и надписать на ней: Земля Санникова». Картина была настолько четкой, что Толль не только определил расстояние до гор (около ста пятидесяти верст, или полтора градуса по широте), но и заключил, что они сложены трапповыми породами подобно островам Земли Франца-Иосифа.

В 1893 году, снова оказавшись на Новосибирских островах, Толль опять зафиксировал на горизонте горы, и это укрепило его веру в существование Земли Санникова.

В том же 1893 году другой знаменитый исследователь Фритьоф Нансен прошёл на легендарном «Фраме» севернее Новосибирских островов как раз там, где должна была находиться Земля Санникова, но ничего не обнаружил. Нансен предположил, что, если Земля Санникова и существует, то это всего лишь небольшой остров. Таинственная земля не желала быть открытой.

Проводник Эдуарда Толля эвен Василий Джергели, которого Толль очень любил и часто вспоминал в своих статьях, на вопрос барона: «Хотел бы ты там побывать?» – ответил ему о Земле Санникова: «Раз ступить ногой – и умереть!» Эти слова старого друга барон Толль воспринял как завет и как напутствие…

В последующие годы Э. В. Толль в публичных выступлениях и в академической печати с активностью, доходящей до фанатизма, пропагандирует идею экспедиции на Землю Санникова. В это же время стал известен и план Канадской полярной экспедиции под руководством Бернье, который своим опорным пунктом выбрал «Землю Санникова». Возможно, подстегнутые этими сообщениями правительственные круги поддержали инициативу Академии об организации экспедиции.

Подготовка экспедиции

Подготовка Русской Полярной экспедиции велась с размахом, с широким освещением в прессе: это должно было символизировать интерес властей к отдаленным арктическим владениям России и охладить аппетиты иностранного капитала. Министерство финансов сначала отпустило сто пятьдесят тысяч рублей золотом, в Норвегии приобрели китобойное судно «Harald Harfager» грузоподъемностью четыреста сорок три тонны. Впоследствии сумма, затраченная на экспедицию, составила более пятисот тысяч рублей. Огромную роль в снаряжении экспедиции играла Императорская Санкт-Петербургская академия наук, и лично её президент великий князь генерал-адъютант Константин Константинович.

Участники Русской Полярной экспедиции

Судно переоборудовали под новые задачи: усилили ледовый пояс, установили паровые лебёдки, ввиду малочисленности команды была демонтирована часть парусного оборудования. «Harald Harfager» превратился с точки зрения парусного вооружения в шхуну-барк, или баркентину. По совету президента Императорской академии наук, великого князя Константина Константиновича барк переименовали в шхуну «Заря». Во многих исследованиях и документах судно также называется яхтой, так как оно ходило под флагом Невского яхт-клуба. Без ходатайств великого князя экспедиция могла и не состояться, и отнюдь не случайно его портрет украшал кают-компанию яхты.

Толль, который считался одним из ведущих специалистов в области практического исследования приполярных территорий, прекрасно подходил на роль руководителя экспедиции. Он с большим интересом искал разгадку тайн недавнего геологического прошлого: существовал ли материк в районе современных Новосибирских островов, когда и почему он распался, почему вымерли мамонты? При этом он не отступался и от стремления наконец-то сделать сплошной пунктирную линию, гипотетически очерчивающую контуры Земли Санникова. У него было множество объяснений того, почему ни одна из экспедиций не сделала географического открытия. Практически все случаи неудач Толль сводил к сильному туману, укрывавшему берег от взоров путешественников. Также в ход шли и «несовершенные навигационные инструменты», и «неопытность капитанов», и злокозненность фортуны.

Барон Толль лично подобрал специалистов не по послужному списку, а по способностям, умению, энтузиазму, и укомплектовал экспедицию лучшим отечественным и зарубежным снаряжением, аппаратурой, продовольствием…

В научном отряде экспедиции участвовали: барон Э. В. Толль – начальник экспедиции, геолог, зоолог. Н. Н. Коломейцев – лейтенант, командир «Зари». Ф. А. Матисен – лейтенант, помощник командира и старший офицер судна, геодезист, картограф, минералог, метеоролог и фотограф экспедиции.

А. В. Колчак – лейтенант, второй офицер шхуны «Заря», гидрограф, гидролог, магнитолог, гидрохимик, топограф и картограф. А. А. Бялыницкий-Бируля – старший зоолог и фотограф. Ф. Г. Зееберг – кандидат физико-математических наук, астроном и магнитолог. Г. Э. Вальтер – доктор медицины, врач-бактериолог и второй зоолог экспедиции, специалист в области бактериологии, в 1899 году принимавший участие в научно-промысловой экспедиции близ Мурманского побережья и Новой Земли. К. А. Воллосович – геолог. О. Ф. Ционглинский – студент, политический ссыльный. М. И. Бруснев – инженер-технолог, политический ссыльный. В. Н. Катин-Ярцев – врач, политический ссыльный (некоторые присоединились к экспедиции на Новосибирских островах).

Команда шхуны состояла из 13 человек, в том числе: Н. А. Бегичев – боцман. Эдуард Огрин – старший механик. Семён Евстифеев – матрос рулевой. В. А. Железников —рулевой старшина. Алексей Семяшкин – матрос рулевой (заменён впоследствии П. Стрижёвым). Иван Малыгин – матрос рулевой (заменён впоследствии С. И. Расторгуевым). Николай Безбородов – матрос рулевой. С. И. Расторгуев – каюр, матрос рулевой. Пётр Стрижёв – каюр, матрос рулевой. Сергей Толстов – матрос рулевой. Эдуард Червинский – второй машинист. Иван Клуг – старший кочегар. Гавриил Пузырёв – второй кочегар. Трифон Носов – третий кочегар. Фома Яскевич – повар.

Перед самым началом экспедиции Толль получил от Нансена пакет с документацией и материалами по сибирской Арктике: координаты отдельных островов, рукой Нансена сделанный набросок бухты Колина Арчера, где скандинав советовал Толлю перезимовать, рекомендации уточнить расположение долин рек северо-восточной части Таймыра и наличие их следов на морском дне, что могло объяснить происхождение огромного сибирского подводного плато-шельфа. Также Нансен рекомендовал изучить встречающееся только в Северном Ледовитом океане явление «мёртвой воды», когда вслед за кораблём над тяжёлым слоем солёной воды образуется затрудняющая движение волна опреснённой воды. Вот эту «мёртвую воду» и предстояло изучать лейтенанту Колчаку. Материалы, касающиеся этого интересовавшего Нансена вопроса, Толль сразу передал гидрографу экспедиции, чтобы тот подумал над ними и взял в экспедицию все необходимые для соответствующих исследований приборы.

Эдуард Толль в своей каюте

«От всего сердца желаю Вам всего доброго и прекрасного в Вашем долгом и важном путешествии, – писал в эти дни Фритьоф Нансен, с которым Э. В. Толля связывала многолетняя дружба. – Желаю Вам удачи и благополучного положения со льдом, чтобы Вы, нашли хорошую гавань для зимовки. Мне нет надобности говорить Вам, что, за исключением Вашей превосходной жены и Вашей семьи, мало кто будет с таким интересом следить за Вами, как я, преданный Вам друг – Фритьоф Нансен… На прощание мы скажем, как эскимосы на восточном берегу Гренландии: «Чтобы Вам всегда плыть по свободной ото льда воде!»

29 мая готовящуюся к отправлению шхуну посетил Император Николай II. Командир судна писал: «Его Величество подробно осматривал „Зарю“ и в конце обратился к начальнику экспедиции барону Толлю с милостивым вопросом, не нужно ли чего-нибудь для экспедиции. А нужда была обстоятельная. Нам не хватало угля. Вследствие монаршей милости уголь нам отпущен из складов морского ведомства, так же как и много материалов, которых нельзя было достать в продаже. Морское ведомство открыло нам свои магазины, чем мы и воспользовались»…

Впоследствии я занялся изучением и анализом этой знаменитой экспедиции более детально. Неоднократно, перечитывая дневник Э. Толля, искал моменты, которые были неуловимы с первого прочтения. Искал причины гибели начальника экспедиции и его спутников. Особенно после того, как приехал в длительную командировку на самый север Якутии, в поселок Тикси. Тут, буквально каждая пядь земли пропитана духом арктических исследований. Именно здесь нашла свое последнее пристанище яхта «Заря».

Плавание «Зари»

21 июня 1900 года, в теплый ясный летний день, красавица «Заря» снялась с якоря, и капитан Коломейцев вывел ее с большим мастерством без помощи буксира из устья Невы мимо множества судов. Из глаз путешественников мало-помалу исчезали друзья, собравшиеся на набережной и на окружавших «Зарю» пароходах и лодках. Они долго еще посылали им вслед прощальные приветствия и кричали «ура».

Толль писал в своем дневнике: «После того как мы оставили за собой северную оконечность Европы, ландшафт морского побережья изменился. Характерные горы Норвегии с их гротесковыми зубцами уступили место плато. Пересекаем Варангерфиорд и находимся снова в России, у северных берегов которой нам предстоит отныне провести от двух до Икс лет».

Это сейчас пройти Северным морским путем не представляет больших трудностей даже для маленьких парусных яхт, а тогда, сто двадцать лет назад – это было экстремальным плаванием, настоящим подвигом. Не было радиосвязи, арктические берега восточнее Югорского полуострова были практически безлюдны, да и ледовая обстановка того времени сильно отличалась от сегодняшней. Хотя начальник экспедиции Э. Толль отмечал в дневниковых записях, что временами их путешествие «кажется увеселительной прогулкой, особенно, если настоящее плавание сравнить с плаванием первой русской Великой Северной экспедиции. Не говоря о таких преимуществах, как сила пара, которого не было в той экспедиции».

12 августа 1900 года «Заря» достигла гавани Диксон, тут на берегу, в домике, сооруженном командиром барка «Скуратов» в 1894 году для наблюдений за качанием маятника, Э. Толль оставил документ об экспедиции. На деревянной дощечке было написано: «Сообщение о Русской Полярной экспедиции». Под дощечкой укреплена на стене запаянная жестяная коробка с кратким письмом. На обложке он написал: «Просьба передать хранящийся здесь документ Енисейскому губернатору для дальнейшего сообщения по телеграфу президенту Академии наук в С.-Петербург». На вложенном в конверт бланке с напечатанным по-русски и по-немецки заголовком: «Начальник Русской Полярной экспедиции», он составил следующее сообщение: «Русская Полярная экспедиция пробыла в гавани Диксон с 12.VIII до 18.VIII 1900г. Сегодня „Заря“ направляется к мысу Челюскина. Надеюсь в течение нескольких недель прибыть к намеченной мной зимней гавани у восточных берегов Таймырского полуострова. Работы успешно продолжаются. Все участники экспедиции здоровы. „Заря“. 18 августа 1900г. Эдуард Толль».

Целый месяц яхта «Заря» пробивалась на восток к мысу Челюскина, но не смогла его достичь из-за сильного сплоченного льда, и первая зимовка состоялась не у восточного побережья Таймыра, как планировалось. Толль очень переживал, что эта попытка форсировать льды может им дорого обойтись в будущем, зря было потрачено около двадцати тонн угля – на борту яхты его осталось только на 20 дней плавания, т.е. едва до мифической Земли Санникова и ни шагу дальше.

Первая зимовка

Первая зимовка в Таймырском проливе продолжалась с 01 октября 1900 года до 25 августа 1901 года. Ф. Матиссен установил метеорологическую будку с необходимыми приборами. Э. Толль предложил проводить метеорологические наблюдения за погодой ежечасно. Это предложение все единогласно поддержали. Кроме того, проводились магнитные наблюдения, хотя устройство магнитной станции задержалось из-за пурги, была построена снежная астрономическая хижина, совершали многодневные санные экспедиции. Во время санных экспедиций были заложены несколько складов с продовольствием и уточнена карта Таймыра.

В закладке продовольственных депо у Эдуарда Толля был уже большой опыт. Еще в 1893 году по собственной инициативе Толль решил заложить на Новосибирских островах три продовольственных склада на случай, если с «Фрамом» случится несчастье и экспедиция будет вынуждена возвратиться: на западном берегу острова Котельный в стане Дурнова, в 100 километрах южнее, у реки Урассалах, и на южном берегу Малого Ляховского острова.

Известный промышленник М. Санников, не раз бывавший на Ляховских островах, взялся устроить лишь один из них – самый южный. Тогда, полный желания помочь Нансену, Толль сам отправился в опасное путешествие. В письме жене Эммелине Эдуард Васильевич пишет: «Раз Санников испугался и пошел на попятную, некому было выполнить дела, кроме меня самого».

В случае гибели «Фрама» и высадки экипажа на остров Котельный первое депо обеспечило бы Нансена на 8 дней. Пройдя 100 километров на юг вдоль берега, экипаж «Фрама» нашел бы запасы на месяц. Наконец, третий склад содержал продукты на два месяца. С ними норвежцы могли перебраться на материк.

«Депо были заложены с большой предусмотрительностью, – писал позднее Ф. Нансен, – и о нашей участи настолько позаботились, что, если бы судьба бросила нас туда, мы, несомненно, не испытали бы никаких лишений».

Два последних склада были, по-видимому, позднее полностью использованы, а вот депо в стане Дурнова, возможно, сохранилось до сегодняшних дней.

«В яме, вырытой на 90 см в глубину, – писал Толль, – был поставлен ящик со следующими припасами: 12 ф. шоколада, 6 жестянок с гороховыми консервами, 3 плитки кирпичного чая, 10 ф. масла в жестянке, 6 ф. сахару, 1 ф. соли, 5 пачек спичек, 1 ф. сушеных кореньев, 2 ф. дроби, 7 ф. пороху, 280 пистонов. Яму закрыли возможно плотнее, чтобы защитить от разграбления медведями. Сначала мы положили обледеневшую доску, на нее снег, который поливали водой, пока он не превратился в лед, сверху наложили еще бревен, глины, снега, опять полили водой и еще положили глины. Над всем этим воздвигли небольшой деревянный сруб. Рядом вогнали в землю мачту-ствол, которую можно было видеть издалека, и прибили к ней доску с надписью „Депо Нансена №1. Стан Дурнова“. К мачте приставили кирку и лопату»…

Экипаж и члены экспедиции весело отмечали праздники, ставили театральные сцены. Режиссер и директор театра Огрин творчески подошел к первому театральному представлению: на переделанной им театральной афише были нарисованы два белых медведя, которые смотрят изумленно на плакат, оповещающий полярные страны о первой зимовке «Зари», на заднем плане силуэт «Зари». Ниже была отпечатана на пишущей машинке программа.

Кубрик был превращен в подлинный театр. Там был партер с креслами, откидными стульями и скамейками, даже ложи стоимостью 3 рубля 50 копеек – койки команды, которые действительно походили на ложи первого и второго яруса. Сцена отделена от зрительного зала занавесом из больших флагов. Позади сцены флагдуком были отделены уборные и гардероб артистов. Мужской хор под управлением старшего механика Огрина исполнил после национального гимна несколько хоровых песен. Потом номер – комическое интермеццо кока Фомы, весь текст и отдельные сцены представляли собою творчество драматурга Таймырской земли – Огрина. Обладая мимическим талантом, Огрин хорошо провел сцены с монологами и исполнил на цитре народные мелодии. Также хорошо выступали музыкальные клоуны: Шервинский выглядел комично в роли клоуна-щеголя, а Пузырев получил полное признание всей команды за свой музыкальный номер. Наивысший успех выпал на долю исполнителей последнего номера – «Камаринской», во время которой Фома изображал указанный в программе кордебалет. После громких рукоплесканий артистам были переданы «букеты» – две бутылки рома, завернутые в бумагу в виде больших букетов цветов.

Почему я так подробно описываю такие подробности? Чтобы показать, что в условиях тяжелой зимовки команда и члены экспедиции не теряли чувства юмора и присутствия духа.

Вскоре в судовом журнале появляется надпись: «Вместо лейтенанта Н. Н. Коломейцева я назначил лейтенанта Ф. А. Матисена командиром яхты «Заря». Таймырский залив, 76°8» с. ш., 95°6» в. д. 21.1 – 3.II.1901. Э. Толль».

Причиной этому послужил конфликт начальника экспедиции и командира «Зари». Во время зимовки в отношениях между Толлем и Коломейцевым обострились прежние дисциплинарные проблемы. Некоторые подробности этого конфликта мне удалось узнать из письма барона своему дяде, академику, генералу Федору Богдановичу (Фридриху Карлу) Шмидту, который был в то время директором Минералогического музея Императорской Академии наук и отвечал за организацию Русской Полярной экспедиции.

Этот конфликт касался ряда важных дисциплинарных вопросов. Н. Н. Коломейцев заявил Э. В. Толлю, что команду в повиновении можно удержать только с помощью телесных наказаний (которые в то время уже были отменены на флоте), и что он должен постоянно иметь в своем распоряжении обоих офицеров на судне. Одновременно с этим он требовал отмены дежурств ученых по судну, так как это противоречило Морскому уставу. В свою очередь, Э. В. Толль считал, что «если же руки путешественника будут связаны различными инструкциями, и он не будет, поэтому в состоянии пользоваться обстоятельствами и завоевать для науки хоть часть „terra incognita“ северной Сибири, то, конечно, все труды и деньги на подобную экспедицию будут потрачены даром…»

Уставу противоречил и тот факт, что матросы вместо обращения «Ваше Высокоблагородие» стали звать их просто по имени и отчеству. Это было важно Толлю для сплочения делающего одно дело коллектива, однако прежний капитан примириться с таким положением дел не хотел. Коломейцева Толль направил на Енисей, причем официально – доставить почту на материк и подготовить склад на острове Котельном. За сорок дней Коломейцев в сопровождении каюра Расторгуева прошел по заснеженной тундре 768 верст и благополучно прибыл в Гольчиху на Енисее. По дороге открыл впадающую в Таймырский залив реку, которая сейчас носит его имя – река Коломейцева.

Ф. А. Матисен в каюте яхты «Заря»

Составляя инструкцию для Матисена, начальник экспедиции натолкнулся у Норденшельда в его книге «Плавания на «Веге» на фразу, особенно его заинтересовавшую: «Из птиц мы видели (у мыса Челюскина) множество плавунчиков, очень многочисленную стаю казарок, перелетавших, по-видимому, на юг с какой-нибудь полярной земли, расположенной севернее мыса Челюскина…». Поведение птиц и маршруты их полетов, геологические и гидрографические наблюдения убедили Толля в существовании островов севернее мыса Челюскин. «Мне кажется, что к северу от мыса Челюскин должны быть еще острова, – отмечал Толль. – Наклон пластов на мысе Челюскин указывает на север, так что следует предположить существование островов и в этом направлении и, может быть, не в меньшем количестве, чем в шхерах Таймыра».

Эдуард Толль был так близок от величайшего открытия XX века – архипелага Северная Земля, которое совершила экспедиция на пароходах «Вайгач» и «Таймыр» спустя 12 лет. Но мысли начальника экспедиции были заняты только Землей Санникова. Только она одна манила его.

Снова в путь

29 августа 1901 года гидрограф А. В. Колчак пришел к начальнику экспедиции с радостной вестью, что ледяной барьер между островами Нансена и Боневи взламывается все дальше. Лед выносится через рейд «Зари» и через пролив Фрама. После почти годового ледового плена «Заря» была снова свободна. В ночь на 30 августа экспедиция продолжила свой путь и вышла в открытое море.