Мальчик упал в снег.
– Что? Сын! – вскрикнул отец и подбежал к лежащему телу,– Сын! Очнись, я тебе говорю! – отец спешно перебирает мальчишку и пытается найти место попадания, но не может найти его, после чего выкидывает ружьё на землю.
– Отец, я же остановил время, но часики не сработали… – бормочет маленький мальчик, вытирая застывшие в лёд слёзы.
– Да какие ещё часики, господи. Кирьян, как ты мог такое вообще себе позволить?! – бурчит грозным басом отец, тащащий ребёнка обратно в дом.
–Ну вот скажи, как ты вообще мог додуматься, чтобы сбежать из дома и попасть под ружьё? Отвечай!
В ответ ничего не поступало, руки мальчика немного дрожали, а ноги и вовсе болтались, с них стекала талая вода. Сына посадили на стул, а старшая сестра притащила плед, которым укутала замёрзшие ноги брата, вот и встали потом они оба перед Кирьяном со строгим видом, требовавшим немедленного объяснения. Всё это напоминало некий суд над провинившимся, только без защиты, а лишь с прокурором-сестрой и судьёй в виде строгого отца.
– Ну что, ты так и будешь сидеть отмалчиваться? Говори сейчас же.
– Отец, хватит,– прервала Анылги отца, – неужели ты не видишь, что он не может ответить? Да он трясётся весь.
– Дочка, не вмешивайся в воспитание. Будут свои дети – поймёшь меня. А сейчас либо помогай мне, либо не мешай, – сказал отец, указав на всякий случай пальцем на дверь в комнату.
Девочка убежала и закрылась в детской.
«Чёртов сопляк. Чего ты добивался? Мать найти? Бабушку? Или дров поколоть захотел? Вот что тебе дома не сидится?» – прорычал отец, но ничего получив в ответ, сказал: «Раз тебе не сидится дома – посидишь в подвале без еды и воды. И вот только попробуй хоть что-то вякнуть», – так отец и поволок бедного измученного парнишку.
Взаперти оказался маленький мальчик, совсем один в погребе холодном без еды и воды в наказание за совершённый побег. В этом тёмном погребе совершенно нечего было делать. Было темно и сыро, в углах бегала крыса, сверху свисала паутина. В погребе стояло несколько мешков с сырыми овощами и пару десятков закрученных банок, которых открыть не предоставлялось возможным, как и грызть замёрзшие продукты. Так маленький мальчик и уснул на твёрдом бетонном полу в гордом одиночестве.
Прошло несколько часов, все со ещё спят. Но рано утром Кирьян проснулся в подвале от неясного скрипа дощечек, словно кто-то идёт. Маленький мальчик, думая, что это идёт отец, забился в угол за мешками с картофелем, прикрылся рукой сверху и стал просто ждать с опасением. Дверь раскрылась.
«Кирьян! Ты тут? Выходи, это Анылги», – прошептала сестричка.
Кирьян, радостно вылез из-под мешков и кинулся в объятия к своей освободительнице. Они так простояли пять минут, пока малый братец висел у неё на шее, как бы благодаря за это.
– Ну всё-всё, хватит, я тут, не переживай – говорила девушка, прижимая братца к себе, – я помню, о чём нам говорила бабушка, и прекрасно понимаю, что, либо сегодня, либо никогда.
– В каком смысле:«Сегодня, либо никогда»? Что ты имеешь ввиду?
– Глупышка, хотя, это и не твоя вина. Бабушка не договорила одну вещь, перед тем как её не забрали в потусторонний мир. Сегодня последний день, когда дорога туда будет открыта. Это я и имела ввиду. Только вот, отец наш, не верит во всё это…
– Я тебя понял! Надо срочно бежать.
– Да погоди ты, оденься хотя бы и не веди себя так шумно, я сама чуть в обморок не упала, пока к тебе шла под этот скрип. Береги себя, пожалуйста.
Наполненный надеждой братец тихо побежал в прихожую скорее одеваться. Тёплые валенки, толстая шубка и шапка-ушанка – были любимым маминым нарядом, который она собирала всей деревней только ради сына. И этот момент подходит как никогда раньше. Тихо подбежала сестра и сказала: «Родной, я останусь дома, чтобы в случае чего задержать отца. Я скажу, что ты ушёл на рыбалку, а ты просто делай то, что должен. Я верю в тебя» – после этих слов сестра поцеловала брата в щёчку и улыбнулась.