Селлтирианд. Серые сумерки

– Мне вот интересно, а где такую красивую монетку наш дорогой друг отыскал? – купец решил зайти с иной стороны, сообразив, что его средства для честной сделки явно не хватит.

Поморщившись, Голтен вздохнул и, глядя в потемневшие от жира окно, сказал:

– Обойдемся без очередного спектакля. Мы все знаем, из чего эта монета и что она может сулить своему владельцу.

– Не представляю, как селлестил, ценимый даже в Магистрате, мог попасть в руки бродяги? – скиталец задал вопрос, казалось бы, всем, но смотрел он в упор на поверенного.

– По праву! – ответ Голтена был краткий и неожиданный.

– По какому такому праву? – навис над столом мокрый от пота наемник, которого уже выжимать было пора. Вонь от него стелилась волнами, и если он совершал излишне резкие движения, волны расходились куда дальше положенного, к немалому огорчению присутствующих.

– Может у нас права, того… поболее будет? – с наглой улыбкой встрял второй, недвусмысленно опустив руку к древку неказистого топорика.

– Да тут все поболее… от рождения! – воскликнул торгаш, перепуганный столь быстрым развитием, и не желавший показывать свой страх. – Или, быть может, ты и впрямь из Магистрата? Какой-нибудь высокородный выскочка адепт?

– А может быть, я сам Верховный Магистр? – резко придвинулся к столу Голтен, тем самым заставив наемников отпрянуть в стороны.

– Ты не Лагранн, – скиталец поджав губы, недовольно выстукивал картами по столу. – Верховного Магистра я встречал лично, и с тобой его сложно спутать.

– Тогда кто ж это? – накинулись на скитальца наемники, будто он один знал всю правду.

Недомерок, по соседству с Голтеном, не притягивая лишних взглядов, с вожделением поглядывал на монету, и с ненавистью на самого поверенного. Его рука, как беспокойная тень от свечей, едва заметно скользнула к селлестилу. Серый скиталец бросил карты на стол и взглянул на купца:

– Такая монета не годится для карт и попойки. Вы подсели ко мне с предложением о совместном пути, что же – выбор понятный. Когда вся телега добром под завязку забита, в это смутное время выбирать не приходится. Тут и помощь скитальца будет не лишней. Вот эти двое, – спокойно продолжил серый, мотнув головой в сторону головорезов, – подсели за стол чуть позже… Играть в карты, как видите, намеревались, а на деле только и ждут, как бы до добра, в телеге поскорее добраться. А потом подсел и этот незнакомец. Явно не адепт, но если отмыть да побрить, лицо высокопоставленное вылезет!

– Ты чего здесь запел, соловей ты наш серый? – выпятив вперед подбородок, наклонился через стол потный, нависнув над скитальцем. – На какое-такое добро мы тут нацелились?!

– Я еще не закончил, – спокойно ответил скиталец, опуская руку к поясу.

Второй молодчик, чьи гербы так никого и не впечатлили, выхватил свой топорик. Сплюнув на лезвие и не попав, заявил: – Да с хренали нам тут морочиться со спектаклем этим, а, Рушко?! Мы же только на телегу да кошели приглядывались, а нам прямиком замки и титулы в лапу суют!

– Ну так хватай, – холодно улыбнулся Вик’Дерн, – чего ждешь-то?

Рука, что метнулась к монете, удивила почти всех, в том числе и обоих бандитов. Всех, кроме Серого скитальца. За рукой метнулась другая, с ножом, выхваченным из-под стола, и пригвоздила первую к столешнице, рядом с монетой. Страшной оказалась та рука, скрюченными когтями впиваясь в дерево. И невзрачный субъект: то ли жиник, то ли недомерок, захрипел и изогнувшись немыслимой дугой через голову, очутился целиком на столе. Его морда, все еще отдаленно походила на лицо, вытягиваясь, а глаза быстро росли в размерах и сползали к ушам. Из них исчезали зрачки. Кожа быстро темнела, ее болотный цвет проглядывал сквозь одежду. Прорвав рубаху, на спине вздыбились шипы. Согнутой ногой недожиник, как пружиной, отшвырнул скитальца прочь от ножа, к соседнему столику, где уже кто-то истошно вопил. Купец, лишившийся дара речи, медленно сползал под стол. Бледный, как простыня, головорез держался за топорик, как спасительную опору, и дрожал всем телом, а его приятель, куда менее впечатлительный, не раздумывая долго, размахнулся палицей. Удар когтей бестии отбросил его к стене, урвав половину кожи с лица и освободив от бремени потных желез – навсегда. Другая нога, вывернувшись в колене, обхватила пальцами нож и вырвала его из руки, истекающей чем-то темным, и тут же метнулась с этим ножом к поверенному.

Голтен хоть и был пьян, но основных навыков не растерял. Оттолкнувшись от стола, он кубарем перекатился по полу и вскочил, мгновенно выхватив свой клинок. Его пошатывало от алкоголя и слабости, и вдобавок ко всему, подарок Эйстальда нещадно жег ему грудь. Раненое существо, взбешенное, припало к столешнице. Освободившись от бремени ножа, бестия, не раздумывая, прыгнула на обладателя расшитой туники. Быть может, ей пришлись не по вкусу фамильные гербы. Топорик отчаянно отмахивался, но лапы ухватились за бедолагу, сдавив с него силой, что послышался хруст, а мощные задние конечности в один миг разорвали топорщика едва ли не пополам. Все, что осталось от него, еще некоторое время держалось вместе благодаря крепкой кирасе, а затем отвратительной мешаниной рухнуло на пол.

Купец, вовремя скрывшийся под столом, проклинал ту минуту, когда решил заговорить с Серым скитальцем. На его благо тварь оказалась разборчивой, хоть и преследовала свои, неясные цели.

Голтену не понравился тот взгляд, которым тварь пожирала его. С того самого момента, как он решил рискнуть с этой чертовой монетой, все пошло наперекосяк. Откуда взялся здесь Искаженный, можно было долго гадать. Но близость Болот и Великого Клыка предоставляла множество вариантов, и в эти темные времена каждый из них мог оказаться верным. Да и сам Искаженный, который так убедительно маскировался под людей, для Вик’Дерна был полной неожиданностью. Он, конечно, не считал себя образцовым знатоком и классификатором всех слуг и тварей Изначального, но все же кое-что в этом смыслил. Даже повидал пару гурлуков на своем пути сквозь тьму всевозможных закоулков. Поэтому, с малых лет, приученный к дракам и крови, он умел постоять за себя. Вот только сейчас, ослабший от продолжительного запоя и едва затянувшейся раны, он чувствовал себя довольно паршиво.

Расчистив пространство вокруг себя и не найдя больше желающих отведать ее когтей, бестия прыгнула на Голтена. Нож, зажатый пальцами ноги, совершенно не мешал ей двигаться со смертоносной скоростью. Поверенный едва смог закрыться от лезвия. Едва коснувшись земли, Искаженный воспользовался инерцией и ударил задними конечностями. Голтен взмахнул мечом, отразив острые когти. Манжет его камзола стал похож на лохмотья, которые быстро напитывались кровью. А тварь и не думала отступать. Мечась по кругу и размахивая лапами, она разодрала пару несчастных завсегдатаев, что, остолбенев от происходящего, не сообразили вовремя забиться по углам, или же забраться под свои столы. Вик’Дерн уклонялся от бестии, не ведая сам: как он еще держится на ногах, и как поступить дальше. Убить тварь ему недоставало сил, он устал и был слишком медлителен. Все что он мог, это стараться не попасть под страшные когти Искаженного.

Скиталец довольно долго лежал в объедках с перевернутого стола. Оглушенный, приходил в себя после мощного удара. Встретившись спиной со столешницей, он едва не переломал себе хребет, но похоже, позвонки выдержали. Слегка облокотившись на руку, он размеренно дышал, успокаивая спазмы в спине и внимательно следя за каждым движением бестии. Глубоко вздохнув, он выждал момент и прыгнул, полусогнутый, оттолкнувшись рукой от пола на манер снаряда. Великолепным ударом срубил твари руку до самого плеча и, увернувшись от второй, полоснул по спине, срезав несколько отвратительных шипов.

Приняв помощь со сдержанной благодарностью, Голтен не преминул ей воспользоваться. Зайдя тварь с другого бока, он ударил снизу, вдоль всей груди, и, ухватив рукоять обеими руками, сверху обратным. Искаженный задергался в конвульсиях, все еще силясь достать своими когтями хоть кого-то, и упал на заплеванный настил. Судорожно вздрагивая, он с усилием приподнял безобразную морду, уперев свой взгляд туда, где осталась лежать наделавшая столько шума монета. Даже столь мизерные крупицы лунного серебра будоражили Искаженного, вселяя в него жажду и муки, сильнее предсмертной агонии. Заливая все вокруг черной жижей, он выгнулся и застыл, протянув руку перед собой, точно желая прикоснуться к селлестилу в последний раз.

Скиталец долго молчал. Обтирая свой меч, с неприязнью взглянул на поверенного:

– Я давно выслеживал его… не правда занятный? Он был хорош… Крайне умен и крайне хитер. До последнего подозревал в нем обыкновенного жиника… и когда только они научились так превосходно адаптироваться?

– Это не адаптация, это самое настоящее подражание. Тварь прекрасно имитировала разумную расу.

– И когда это рядовые убийцы Магистрата научились так хорошо разбираться в Искаженных?

– Оставь это, Серый. Ты еще не свет не появился, когда я прошел путь от рядового убийцы. Ты прекрасно знаешь, что этот медяк не принадлежит мне, но как думаешь, я его раздобыл?

– Медяк… Почтение к селлестилу никогда не было в заслугах Магистрата.

– Я не представляю здесь интересы Магистрата… уже нет. Могу ручаться, что бывший владелец дорожил монетой и берег, как зеницу ока. И все же она оказалась у меня, и теперь я вправе распоряжаться ей, как мне вздумается!

Разговор велся тихо, изредка переходя на повышенные тона. Голтен не спешил убирать клинок, спокойно наблюдая за скитальцем. Но тот, уже давно спрятав свой в ножны, присел подле останков, внимательно изучая их. Кругом из-под лавок и столов выглядывали перекошенные от страха лица. Никто еще не верил, что страшный вихрь смерти вновь не пронесется сквозь залу. Купец, всхлипывая, что-то бессвязно бормотал, давно позабыв, что он – отчаянный разбойник. Кого-то без остановки рвало и в воздухе перемешивался кислый запах желчи и винного перегара. Двое молодчиков, что не так давно радовались столь удачной компании в виде купца и недомерка, теперь лежали у стены едва узнаваемые, лишенные всякой удачи и какой-бы то ни было радости. Корчмарь сидел очень тихо под своим собственным прилавком. Он слишком долго пробыл корчмарем, чтобы не помнить, сколько полагается ждать и сколько следует издавать шума.

Направившись к столу, Голтен спрятал монету обратно в свой потайной карман. Что же, эффект от нее оказался куда более явным, хоть и не вполне таким, на который он рассчитывал. Власть монеты не принесла ему необходимого золота и даже едва не забрала его жизнь, однако поверенный не жалел, что выложил ее. Напротив, теперь он наконец понимал, как нужно действовать дальше.

– Послушай, Серый, и все же я благодарен тебе за помощь. Уверен, что этот гаденыш разорвал бы и меня, если бы ты не подоспел так вовремя. Хотя ты вполне имел право помедлить… Как твое имя, скиталец?

– Лейн, – скиталец повернулся и уже более приветливо взглянул на него.

– Голтен Вик’Дерн, – улыбнулся поверенный, как можно более искренне, и протянул руку.

Лейн помедлил, перед тем как пожать ее. Выпрямившись, встал напротив нового знакомого:

– Неужто тот самый, верный пес Магистра, который порвет каждого, кто хоть немногим расстроит Лагранна? Не сказать, что очень рад знакомству…

– Вполне понимаю твое пренебрежение. Время, когда Белое Крыло и Селлтирианд были верными союзниками, давно миновало. Но не презирай меня слишком сильно, я уже не тот пес, что был раньше. Слишком многих я искусал, да и клыки мои поистерлись, как видишь, они уже не те, что раньше. Я больше не слуга Магистрату.

– Кому же ты служишь?

– Никому более. Я иду своим путем.

– И что за путь такой, который плутает в винных парах неподалеку от Болот?

– Путь, на который меня привели цели Магистра и на котором я потерпел поражение… Теперь я сам по себе.

– Не в моей власти прощать за пролитую кровь или наказывать, да и ни к чему мне это, – сказал скиталец и направился к прилавку. – Теперь, когда опасность миновала, путь свободен и ты, Голтен Вик’Дерн, можешь идти куда пожелаешь.

– Я желаю отправиться с тобой и помочь в борьбе с надвигающейся тьмой. Помочь скитальцам остановить ее.

– Отрадно слышать, что остались еще те, кому не все равно. Впрочем, я и не особо тебе доверяю. Но ты не можешь мне помочь. Даже если я поверю, что ты не шпионишь для Лагранна, я все равно не могу взять тебя с собой. Ты слаб и едва держишься на ногах, и это обернется смертью для нас обоих…

Говоря это, Лейн заглянул за прилавок и, убедившись, что корчмарь все еще там, положил на стол пару монет.

– Спасибо за выпивку и кров, и извини за пережитое, Доргвин.

Корчмарь, наконец, убедившись, что время крови миновало, осторожно выглянул из-под широкой столешницы.

– Мастер Лейн, мне в пору брать с вас двойную плату! Как не заглянете, так вечно с кучей проблем и неприятностей! Одно только меня удерживает от желания закрыть перед вами дверь: хоть и порочат ваш орден всякие прихвостни городские и адепты разные, – при этих словах Доргвин недобро взглянул на Голтена, – ведомо мне, что корчма наша, косорылые и прочая нечисть, только благодаря вам по камушкам на растащили!

– Селлтирианд далековато будет. Чего и говорить, на многих картах и деревенька ваша даже не отмечена. Но Серое Убежище знает о вашей нужде. Мы не забыли…

– Ну прямо как бальзама испил: крепкого и душистого! Вот только чего мне теперь со всем этим делать? Мало того, что кровью все здесь измазали, так ведь и постояльцев моих потрепали изрядно!

– Ничего, мой друг, полы отмоешь, и постояльцев, если свезет, новых найдешь, а прежних, лучше бы сжечь вместе с тварью. Гурлуки поодиночке редко охотятся…

– Мать честная, это еще одного ожидать теперь! Куда же вы собрались, мастер? Без вас ведь никак не управимся!

– Не могу остаться, ты уж извини, Доргвин. Встреча у меня назначена со своими братьями, нужно многое обсудить. А может и обратно в Убежище отправят с такими вестями. Не знаю вернусь ли… Но ты не трясись почем зря раньше времени. Не оставим мы эти края без присмотра. Тьма тут нынче самая плотная, непроглядная. С тех пор, как от нашего брата Эйстальда вестей не стало, орден пристально к этим Болотам приглядывается. Хоть к Великому Клыку никому и не стоит соваться, в окрестностях из скитальцев я не один. Найдутся еще те, кто на огонек к тебе заглянет. Ты уж приюти их тогда, как меня… Пива с похлебкой не жалей!

Все это время, стоя за спиной скитальца, Голтен прислушивался к разговору, выстраивая план своих действий осторожно, словно карточный домик. Скиталец ему был сейчас нужен. Нужен, чтобы выбраться из этих мест, и чтобы живым добраться до Серого Убежища. Только в Селлтирианде, он был уверен, найдутся еще те, кто способен противостоять тьме. В конце концов владение высоким замком и властвование над челядью были совсем лишены смысла, если замок стоял бы пустым, а вместо челяди в нем бродил ветер и выли гурлуки.

– Тебе пригодится любая помощь, – наконец решился Голтен. – Особенно из рук того, кто принес тебе последние сведения об Эйстальде.

Серый скиталец, который все еще приветливо улыбаясь корчмарю, резко обернулся. Вся теплота из его взгляда улетучилась, как от порыва холодного ветра.

– И все же я догадывался, что Магистрат приложил к этому руку!

– Магистрат прикладывает руку ко всему, к чему только может дотянуться. Но ты прав, я должен был убить Эйстальда – таков был приказ. И я не буду лгать, я пытался это сделать… и потерпел неудачу. Но все это в прошлом, – продолжил Вик’Дерн, спокойно наблюдая, как опускается рука Лейна все ниже к рукояти меча. – Эйстальд все еще жив и вдобавок, сохранил мою жизнь. Потому не спеши убивать меня, я еще многое могу тебе рассказать.

– Сначала монета, как плевок в лицо ордена, теперь признания в том, что пытался убить моего друга и брата! Сколько еще откровений мне нужно выслушать, прежде чем я решу снести твою голову?!

– Серые скитальцы не палачи. И потом, моя голова гораздо лучше умеет рассказывать, когда крепко сидит на моих же плечах.

– Ты прав – мы не палачи, хотя порою и стоило бы. Что за рассказ я могу услышать, которому под силу смягчить уже сообщенные тобой известия?

– Даже несколько. К примеру, рассказ о смерти Первого адепта и пробуждении Великого Клыка. Быть может, тебе будет интересна резня у Пепельного Берега?

Сохраняя бдительность, Лейн пристально вглядывался в лицо Голтена в поисках малейшего подвоха. Кругом стояла тишина не свойственная ни одной вечерней корчме. Смолкли шорохи и приглушенная ругань тех, кто умело и торопливо вычищал карманы жертв недавней бойни, которым, по сути, уже было все равно. Множество глаз, нетрезвых и нередко заплывших, уставились на этих двоих и даже торговец, который чувствовал себя под столом, как в своем родном доме, трусливо приподнявшись, глядел между кружками. Прошло немало времени, прежде чем скиталец, медленно, убрал руку от своего клинка.

– Занятные вещи рассказываешь… Ты мне прямо ответь, что стало с Эйстальдом?

– Я прямо и отвечаю: когда он уходил, повернувшись ко мне спиной, я лежал весь в крови, и к несчастью, своей собственной. Скиталец же, вместе с бальтором и раненым писарем, позаимствовал лодку, думается в надежде добраться до Вараллианда. О дальнейших его планах я могу лишь догадываться. На этом пока все, остальное я расскажу тебе в дороге, только так я смогу рассчитывать на твою компанию.

Хмыкнув с таким видом, будто вляпался во что-то липкое, Лейн направился к выходу. Пройдя мимо, поверенный бросил через плечо:

– Что, встал столбом? Идем, если еще не передумал… Или оставайся, горевать не стану, – и, заметив, что Голтен поправив пояс и ножны, не раздумывая больше, направился следом, добавив: – Вот только не думай, что мы теперь друзья или союзники. Я еще пока не решил, стоит ли оставлять тебя в живых.

Голтен промолчал. Огрызаться или доказывать свою значимость в перепалке было не в его обычае. Он добился того, чего хотел, и теперь его путь лежал вместе с Серым скитальцем. И, если повезет, до самого Селлтирианда. А если повезет вдвойне, то и до тщательно скрываемых в нем тайн. Нет, он не чувствовал себя больше ни верным слугой, ни расчетливым предателем. Ради Магистрата он едва не отдал свою жизнь, и никто из огромной сети шпионов и соглядатаев даже не соизволил прийти к нему на помощь в час нужды.

С прошлым было покончено, и Голтен не жалел об этом. Время жалости к себе и совершенным ошибкам прошло. Он не станет предавать Серых. Вот только помыкать собой он не позволит. В главном, Лейн оказался прав – они все еще не были ни друзьями, ни союзниками.

Во дворе стояла холодная ночь, как одна из тех, что свойственна едва наступившей зиме. Мороз еще не свирепствовал, и глубокие сугробы были все еще впереди. Но в окрестных селениях, по соседству с Болотами, снег был редким гостем. Теперь, когда Великий Клык больше не был заброшенными руинами, и тьма все ненасытнее поглощала долгие ночи и короткие, едва заметные серые дни, снежную зиму никто и не ждал.

Из немногих жителей всеми забытых селений мало кто надеялся дождаться первого снега. Безропотно встречали они опостылевший холод, сырость и близость надвигающейся тьмы.

Двое путников шли сквозь все это привычным шагом, не страшась ночных шорохов, невнятных вздохов и быстрых теней. Свет из дверей корчмы, что на мгновение озарил подворье и тропинку, вонзился в нутро ночи и тут же, словно испугавшись, исчез за закрывшейся дверью. Но двое, очутившись в темноте, не растерялись, и не ища укрытия вслед за испуганным светом, продолжили свой путь. Встречные хижины подмигивали отсветами огня, сквозь давно немытые окна, но большинство из них не могли похвастаться и этим. Оконные проемы нередко зияли провалами или были наглухо заколочены.

В этой деревушки, название которой Голтен и не знал, а если и знал, то предпочел позабыть, жителей оставалось не больше десятка. А после когтей недавно умерщвленной бестии, и того, меньше. Все, кто был в силах расстаться с привычным и попытать счастья в ином месте, так и сделали. Оставшиеся были не способны даже на меньшее. Пару лачуг на самой окраине, с недавнего времени, облюбовали любители легкой наживы, сродни тем, что подстерегали проезжего купца или облапошивали простаков за колодою карт.

С тех пор, как сведения о Великом Клыке и пробужденных Коронованных достигли Селлтирианда, орден снарядил в эти края нескольких скитальцев. Сведения были туманными, скорее обрывками, выловленными из сетей Магистрата, который и сам располагал весьма скудными крупицами о происходящем. От Эйстальда вестей не было вовсе, и никто из скитальцев не знал, жив он еще или сгинул во тьме навеки.

Единственное, что удалось разузнать, – его видели вблизи Болот на закате осени. О том, что произошло в сердце трясин, можно было только догадываться.

Ширились слухи и о том, что Магистрат наверняка связан со всем этим. Да еще, к тому же, исчез из виду Первый адепт… Все больше стало слухов о Коронованных, обретших зыбкую почву. Находились живые очевидцы их неустанного бдения, на протяжении многих миль в окрестностях Болот. Но несравненно больше было тех, кому не посчастливилось пережить подобные встречи, и многие из них были отмечены следами Мертвой Хватки. Мотивы и цели древних стражей никто не мог предсказать, но все отчетливее звучали слова тех, кого миновала страшная участь, будто бы Коронованные без устали ищут что-то… или кого-то.

Смутные времена еще буквально месячной давности вспоминались местными все чаще с тоской, над кружкой незамысловатого пойла. Отныне наступило время страха и тьмы. Немногие решались покидать свои жалкие лачуги без острой на то необходимости, а если таковое решение назревало, то путь держали плотной гурьбой, при свете факелов и прямиков до корчмы, не плутая в потемках и не оглядываясь. Набеги гурлуков еще не стали обыденностью, но жертвы их слепой кровожадности уже мало кого удивляли. Забытые кошмары из древних легенд вновь становились повседневностью.

Серых скитальцев, почти незаметных еще полгода назад, сейчас ценили и ждали в каждой корчме или постоялом дворе. Ведь всякий корчмарь или хозяин захудалой норы по соседству с топями лелеял надежду, что только яркий клинок и незаурядные навыки в силах спасти его добро, да, пожалуй, и его драгоценную шкуру. Но и этого, по-видимому, явно не хватало. Скитальцы были малочисленны, и несмотря на свою искусность, случалось и сами безвозвратно исчезали во мраке…

Что касается местного гарнизона и регулярных отрядов, то их численность упала почти до нуля, тогда же, когда побежали прочь из этих краев все представители местной власти. На границах Болот, где еще недавно можно было разжиться добром или золотом, стало скудно с легкой наживой, и знать, привыкшая к своему беззаконию, поспешила скрыться от расползавшегося ужаса, с которым не в силах была совладать. Оставшиеся из гарнизона, что по различным причинам не бежали вслед за хозяевами, примкнули к бандам головорезов, которым все еще хватало смелости ошиваться на большаках… или же тихо канули во тьму.

Лейн крался сквозь ночь не хуже всякой тени, ощущая себя ее неотъемлемой частью. Поверенный едва поспевал за ним, прилагая немало усилий, чтобы не шуметь, как напуганный новобранец. Он немного завидовал этому Серому, и не только его расцвету сил и мастерства, но и его жизни, вдали от липкой паутины интриг и дворцовой грязи. Глядя на серый плащ перед собой, Голтен размышлял о том, что, быть может, не только высокие замки могут быть путеводной звездой…

Парень был явно хорош в диких условиях и умел оставаться незамеченным даже среди камней, но Голтен утешал себя тем, что в толчее узких улочек и подле многолюдных прилавков, скиталец был ему не ровня. В городской суматохе поверенному хватило бы навыков незаметно подрезать его кошель, а быть может и его жизнь.

Где-то вдалеке протяжно завыла собака, срываясь в хрипящий визг. Голтен ни разу не слышал, чтобы собаки так выли, во всяком случае за стенами города. Скиталец замер на полушаге и прижался спиной к покосившемуся забору. Забор был последним на их пути. За ним, рукою подать, высилась кромка леса: светлого и приветливого в светлое время суток, а сейчас же угрюмого, как туча, что скрывает в себе зарождение бури. Некоторое время Лейн напряженно молчал, а затем повернулся к поверенному:

– Крайне редко они охотятся поодиночке…

– Кто они? – Голтен вжался в забор рядом с ним, тревожно вглядываясь во тьму.

– Труппа бродячих артистов, конечно, а кто же еще?

– Очень смешно, – огрызнулся поверенный. – Прямо-таки искрометно!

– Спасибо, – поклонился Лейн, – всегда знал, что в ладах с чувством юмора.

– Слушай, шутник, сейчас не время и не место!

– Гурлуки это. И судя по возгласу, стае стало известна участь разведчика.

– Ты о том перевертыши? Как они могли узнать так быстро, не корчмарь же пожаловался?

– Почем знать… не думай только, что они уж совсем безмозглые твари. Одиночные особи, конечно, глупы и почти безумны… Но чем больше их рядом, тем более осознанным становится их поведение.

– Довольно глубокие познания. Складывается впечатление, будто ты ими восхищаешься.

Лейн замер на полушаге и, если бы не темнота, Голтен мог поручиться, что молодой скиталец покраснел от смущения.

– Нет. Тут дело не в восхищении… Творения Изначального – это не только рабы одной воли, мне кажется, все гораздо сложнее…

– Творения? Занятный подход. Как погляжу, Серое Убежище сильно смягчило свои суровые догматы.

– Скажем так: такой подход не слишком популярен среди моих братьев, да и в целом, Селлтирианд не спешит называть подобное – творением. Пока это всего лишь мои мысли, и возможно, не вполне обоснованные…

– Ясно. Еще один юноша, разочаровавшийся в мудрости старших. История стара как мир, и так же, как мир, полна вторичности. Но что-то мне подсказывает – наш разговор придется отложить. Поскольку темное пятно у кромки леса, хоть и выглядит зарослями заурядных кустов, но при этом двигается в нашу сторону!

Некоторое время Лейн сосредоточенно всматривался в сторону леса. Затем глубоко вздохнул и одернул ремень перевязи.

– Нас учуяли, уже не уйдем. Приготовься!

Темное пятно распалось на несколько отдельных, и они быстро приближались к ним, перекрывая пути для бегства. Визги и прерывистые вопли разорвали тишину. Было слышно, как за забором заскрипели щеколды на ставнях, и заворочался тяжелый засов у дверей. Кто бы ни жил в доме за их спинами, он явно намеревался переждать страшную ночь, не высовывая своего носа наружу. Помощи ждать было неоткуда, да и эти двое не привыкли на нее полагаться. Первая волна оказалась разведывательной. Твари, налетевшие стремительно из темноты, больше визжали и пытались взять скопом. Их прощупывали и оценивали силы. Двоим визгунам все же удалось освободиться от бремени безобразных голов, остальные рассыпались в разные стороны, дожидаясь скорого подкрепления. Вторая волна не заставила себя долго ждать, и на этот раз, помимо юрких и небольших особей, темнота преподнесла и пару настоящих гигантов.

Забор разлетелся в щепки под могучим ударом одного из гурлуков. Но Лейн, закаленный скиталец, ловко резал зловонную плоть, избегая когтей и зубов. Вик’Дерн и не пытался оспаривать право скитальца на умерщвление особо крупных экземпляров, доверив это нелегкое дело мастеру. Но и ему самому скучать не приходилось, его намеревались взять числом. Бестии кружили вокруг Голтена все сильнее, сжимая кольцо, и даже острый клинок был не в силах удержать их на расстоянии. Пару раз круг смыкался, но каждый раз распадался вновь, а Голтен все стоял, и с каждым разом возле его ног росло количество черных тел. Его камзол, давно уж потерявший былой лоск, был изорван и топорщился ватными клочьями, а кое-где ткань почернела от крови. Но поверенный стоял твердо, и с бледным лицом полным спокойствия, наблюдал за безумством гурлуков.

Положение было не из легких, но им обоим уже доводилось выпутываться из ситуаций похуже. И когда Лейн мастерским ударом уложил самого крупного гурлука, а остальные засуетились в смятении, казалось, что удача теперь на их стороне, как вдруг раздался оглушительный хлопок. Тьма вокруг задрожала и, сжавшись скомканным полотном, разорвалась как парус. Прямо перед ними возник высокий силуэт в длинных лохмотьях, и бледный камень сверкал из-под складок балахона, но его свет был отталкивающим. Дурхур – один из пяти явился, привлеченный яростью гурлуков. Неподвижно изучал он двоих воинов перед собой, и его твари притихли, как по команде.

Голтен побледнел сильнее обычного, и его руки, сжимающие меч, предательски дрожали. Молодой скиталец кривился в усмешке, слишком старательно скрывая свой страх. Никто из них не ожидал подобной встречи, и сражаться с Коронованным, окруженным многочисленными гурлуками, было сродни безумию. Но похоже, ничего другого им не оставалось. Когда Лейн, уже готовый напасть первым, лишь бы прервать это невыносимое ожидание, поднял меч, Коронованный так же внезапно исчез. Вместе с ним в темноту исчезали и тела поверженных тварей.

Оставшиеся гурлуки, как бесшумные тени, ринулись прочь, быстро теряясь во мраке. Вскоре в округе почти ничего не напоминало о недавней яростной схватке, разве что доски поваленного забора и комья разбросанной земли. Лейн и поверенный переглянулись, тяжело дыша и едва удерживаясь на ногах. Скиталец слабо улыбнулся, и Голтен ответил ему подобием вымученной улыбки. Никто не знал, отчего им столь повезло, и почему Коронованный не проявил к ним особого интереса. Уверовавшие в свою удачу, они заспешили прочь от этого места. Таким шансом не стоило разбрасываться впустую.