Александр Масленников. В юбилей вождя – на пик имени вождя
На пик Ленина в честь юбилея Владимира Ильича (1969 год) вышла на восхождение большая команда из тринадцати человек в составе ещё более крупного мероприятия. Из грозненцев в группу входили А.И. Масленников, И.А. Бородацкий, И.А. Сазонов. Руководил группой Валентин Иванов. Позанимались, чтобы вспомнить навыки передвижения по различным формам горного рельефа, пошли на восхождение. Дошли до высоты 5100 метров, начали ставить лагерь. Спускаются к нашему лагерю с вершины два человека в состоянии, которое называют «никакое»: выжатые как лимон. Нужно сопроводить их вниз, в базовый лагерь чуть ниже «Луковой поляны». Валентин Иванов спросил: кто пойдет? Предупредил, что скорее всего восхождение для добровольцев будет невозможно, поэтому нужно оставить все общественное снаряжение, взять с собой только личные вещи.
Все опустили головы, начали ковыряться в рюкзаках, перекладывать вещи с места на место. Коля Черенюк из Перми и я взялись сопроводить. Ребята, которых сопровождали, были в таком состоянии, что даже не понимали в какую сторону нужно идти, и мы вели персонально каждого на веревке. Спустились в базовый лагерь на высоте 4100 метров. Начальник сборов Овчинников Анатолий Георгиевич, заслуженный мастер спорта, доктор наук, профессор МВТУ им. Баумана, сказал: если силы есть, можете идти наверх. Силы нашлись, и мы пошли.
Пришли в лагерь на 5100 метров в тот же день, уже в восемь часов вечера. На следующий день поднялись на высоту 6100 метров, после чего я приблизился по состоянию к недавно сопровождённым. Меня засунули в самый дальний угол палатки. Что-то поел и просто валялся. Напарник Коля Черенюк сказал: если до утра не сдохнешь, я тебя отведу вниз. Не сдох. Повезло! Наутро непогода зарядила на весь день. Назавтра еще на полдня – опять непогода. Поднялись до отметки 6400 метров и опять встали на ночевку. После непогоды поднялись на высоту 6900 метров. Переночевали. Понемногу я оклемался, расходился, и даже на вершину поднялся.
После спуска с пика Ленина в базовый лагерь все начали разъезжаться. В это время на пик Ленина совершали восхождение двое иностранцев. Один – немец (редактор немецкой газеты «Альпинизмус») и англичанин Гарри Кларк. Начальник сборов Овчинников попросил нашу четверку (И.Г. Бородацкий, И.А. Сазонов, А.И. Масленников и Коля Черенюк) остаться в качестве спасательной группы. Кроме нас, остались ещё Костя Клецко и ещё кто-то.
Иностранцы запросили помощи. Наша спасательная группа пошла вверх. Выяснилось, что иностранцы живы и здоровы. Сопроводили иностранцев с ночевки под вершиной до места, расположенного несколько выше базового лагеря. Изготовили площадку для вертолета. На площадке вместе с иностранцами собралось двенадцать человек. В базовом лагере председатель ВС ДСО профсоюзов организовал вертолет. Вертолет прилетел, но выяснилось, что борт может взять только четыре человека. Председатель требует отправить иностранцев, но Овчинников отправляет на вертолете четверку Бородацкий, Сазонов, Масленников, Черенюк. Вертолет приземляется к поляне с председателем ВС ДСО. Тот бежит встречать иностранцев, выходят советские. Вы кого привезли?! Кого послали, того и привезли. Дает команду лететь за нужными. Привозят опять советских! Лишь третьим рейсом привезли Овчинникова, Клецко и двух иностранцев.
Грозненцы в Кистинке. Третий справа А. Масленников, четвертая слева Е. Николаева, крайний справа И. Бородацкий
Александр Плотников. В горах Чечено-Ингушетии
Гирич, май 1990. 09.05.1990. День Победы и благословенный день нашего выезда в горы. Утром садимся на трамвай и доезжаем до автовокзала, где все нас ждут. Мы стоим весёлой толпой возле фонтанчика и шутим на весь автовокзал, люди разглядывают нас с любопытством. Серёга Ефимовских набирает кучу багажных билетов, и мы оккупируем потрёпанный Икарус, отбывающий в Орджоникидзе. В автобусе довольно свободно, все рассаживаются согласно купленным билетам.
Я смотрю в сторону гор, каждая новая встреча с которыми приносит мне радость. Они не спешат открываться, и лишь где-то под Назранью в тучах над хребтом открывается просвет на снежники верховий Аргуна. Назрань, как обычно, изумляет нас сияющим видом Казбека, Джимарая, Столовой и прочих окрестных гор, равно как и наличием сигарет «Ростов», «Ява» и индийского чая у местных торговок.
От Назрани ехать остаётся совсем недалеко. На вокзал подкатывает новый ПАЗик, мы в него загружаемся и едем в мои любимые места, не столь уж и отдалённые. Доезжаем, надо признать, прекрасно, но из Армхов уходим пешком, так как дорогу завалило дерево с обрыва.
В Ольгетты ловим машину, которая меня с нашими рюкзаками довозит под Гирич. Я перетаскиваю рюкзаки к биваку, где оказываются палатки крымчан и два их представителя. Одного зовут Мишей. Он сообщает, что сходил уже на три горы, сейчас ждёт своих. Мы ставим две палатки и, пока подтягиваются остальные, начинаем готовить. Миша сетует на чертовский холод и благословляет свою пуховку, взятую из дому случайно. Видите ли, ему обещали райски тёплое место, каким Гирич знают все, но и на Гириче выпадает снег. Да и вообще, чего не бывает в горах, нельзя об этом забывать! Я лично беру тёплые вещи и летом, не говоря о других временах года. Когда снизу подходят наши, мы ставим ещё одну палатку и зажигаем второй примус.
Вячеслав Смирнов (справа) ведёт группу через село к началу маршрута восхождения на Гирич
До вечера мы отлично устраиваемся: Буренков, Новичков и Иващенко в перкалевой палатке, я, Игорь и Ильина в другой, наш руководитель Вячеслав Андреевич Смирнов, Серёга Ефимовских и Попель в палатке «волна». Смирнов назначает выход на шесть утра.
Выходим в семь и, преодолевая недостаток акклиматизации, поднимаемся к перевалу, а далее на Джарлам. Идти на перевал тяжело. Смирнов не останавливается ни разу и, хотя я утром уже поднимался вверх по склону, чтобы сфотографировать рассвет, чувствуется тяжесть тела. На перевале я долго не могу понять, где же наша гора: так много вершин высится вокруг.
Пока мы надеваем обвязки, Смирнов уходит вперёд. Мы видим его на снежном склоне, ведущем к перемычке. Отправляемся по его следам и следам поднимавшихся до нас крымчан, достаточно утоптанным, чтобы не проваливаться на каждом шагу.
Перемычка оказывается совсем рядом. На ней мы перекусываем, связываемся, и через пятнадцать минут, к своему крайнему удивлению, выходим на вершину.
Отдохнув там и полюбовавшись местными красотами, мы очень быстро спускаемся в лагерь.
На следующий день у нас запланирован Западный Гирич.
Выходим рано утром. Поднимаемся по кулуару, снег держит хорошо. Долго иду по нему первым. Под перемычкой оставляем лишние вещи у большого камня. После перемычки остаётся гребень, по которому мы выходим на вершину Западного Гирича.
Вернувшись к камню с вещами, созерцаем, как по нашим подъёмным следам в кулуар уходит мокрая лавина. По её следам, как по бобслейной трассе, сбегаем до самого низа. Приходим в лагерь мокрые по пояс. Оставшееся время тратим на то, чтобы рассмотреть средневековые башни и строим планы будущих восхождений…
Республиканские соревнования по альпинизму. Участники восхождения: Крайникова Елена, Искандеров Сергей, Новичков Валентин, Буренков Александр, Плотников Александр, Воцалевский Владислав.
Итак, 29 сентября 1990 года мы отправляемся покорять великую гору Шан, а заодно делать первопрохождение28 маршрута второй категории на вершину левее Обзорной, которую приметили в прошлом году.
В Орджоникидзе мы затариваемся продуктами. Зафрахтованный в комитете по физкультуре и спорту автобус довозит нас до поворота на Гули. Покинув относительно тёплый автобус, мы проходим по ущелью метров восемьсот и останавливаемся перекусить.
Погода не радует, моросит дождь. Идём без приключений, если не считать подвыпивших представителей местной интеллигенции в костюмах и галстуках у дороги, которые наливают по стопке Серёге, Владу, Вале и Шурику и дают им с собой варёную курицу, сигареты и зелень. Мы с Леной подходим чуть позже. Около шести часов мы устраиваемся на стоянку в неудобном месте, недалеко от старой лавины. Валя, посланный поискать чего получше вперёд, чуть-чуть не доходит до прекрасных скальных навесов, под которые мы перебираемся лишь на следующий день. Пока же приходится встать на сырой бугор и ночевать в сырых палатках.
Тридцатое сентября. Выходим на озёра, в надежде сделать разведку маршрута, но тщетно. Идёт дождь, а на озёрах и снег. Мой прорезиненный плащ промокает, и это очень неприятно. Буренков вообще мокрый насквозь, но оборачиваемся мы лихо, оценив скорость ходьбы без рюкзака. По дороге общаемся с чабанами, они говорят, что две недели до этого стояла отличная погода. Я не представляю в Шандоне хорошей погоды, ни разу её здесь не видел, не застаём мы её и теперь. Утешает возможность ночевать под скальными навесами, где абсолютно сухо.
Мы быстро обрисовываем положение дел друзьям и бодро занимаемся переноской снаряжения. После нескольких пятисотметровых ходок на старом биваке ничего не остаётся, и мы с Буренковым переодеваемся. Дождь утихать не собирается, нос дальше навеса мы не высовываем, сушимся себе мирно и ждём погоды. По хребтам тянется плотный туман, он не рассеивается. Так этот сумрачный день и заканчивается.
Первого октября ничего не меняется. Мы поднимаемся на озёра и заходим несколько дальше. На Мокрой поляне застаём вид с открытой вершиной Саманта, но её тут же затягивает туманом.
Возникает сожаление, что мы не подняли сюда наше снаряжение, но это вопрос проблематичный, так как погода весьма неустойчивая. На озёрах не оказывается моста, мы движемся по берегу, пока не упираемся в моренный вал, уходящий вверх примерно на сотню метров. Нас накрывает густым туманом, и мы решаем вернуться. Буренков тем временем доходит до места, с которого фотографирует вершину Сахарисмта, благодаря чему становится героем дня. В лагере нас встречают, кормят, поят чаем и укладывают спать. В два часа ночи я обнаруживаю совершенно чистое небо с невозмутимыми звёздами и понимаю, что утром нам предстоит долгий путь.
Утром второго октября мы идём наверх. Выйдя на Мокрую поляну, мы видим чистейший и красивейший Шан, вершину ЧИФА (Чечено-Ингушская Федерация Альпинизма), похожую на маленький Эверест, треугольник Саманты. Настроение поднимается. До кошары мы доходим быстро, всего за час двадцать. Устраиваемся там удобно, приносим воды и дров, раскладываем сушиться одежду и загораем. Через некоторое время намечаем разведку, чтобы отдыхать после неё со спокойной душой. Погода прекрасная, небо без единого облачка.
Оставив Влада, Валю и Лену готовить, мы выходим на разведку. С противоположного борта долины открывается отличный вид на верховья ущелья. Внизу торчат зубы Гирича, над ними висит облако.
Мы просматриваем несколько вариантов подъёма на Скалистую. На одном варианте нас ждёт большая отвесная стена, которая уже не похожа на маршрут второй категории. В другом варианте после выхода на гребень видны два огромных жандарма, каждый из которых может быть самостоятельной вершиной. На третьем варианте маршрута есть одно неясное место, закрытое бараньими лбами. В итоге для подъёма на вершину мы намечаем четвёртый вариант, который представляется самым логичным.
Покончив с разведкой, мы спускаемся вниз, обедаем и выходим на разведку маршрута третьей категории на Шан. Вершина Шана выглядит не так приветливо, как Скалистая. Солнце заходит, склоны уходят в тень и становится холодно. Маршрут третьей категории, предложенный Смирновым, выглядит совершенно классическим.
Третье октября. Просыпаюсь в 3:40, бужу остальных. Разогреваем приготовленный вчера суп, хотя есть не хочется. В 5:10 мы выходим, облаков на небе нет, но на ночные вершины смотреть не хочется, такими холодными они кажутся. Я иду замыкающим, подсвечивая всем фонариком. Чем выше мы поднимаемся, тем более гигантскими кажутся окружающие горы. Мы понимаем, что иначе не бывает, и нам придётся преодолеть и тяжесть собственного тела, и холодную темноту вершин. Кочки травы гигантской бесконечной лестницей уходят вверх, в безмолвие. Поднимаемся зигзагами, но я примечаю заросшую срединную морену и иду по ней. Вершины посветлели. Мы знаем, что появление солнца придаст нам сил. Трава сменяется мелкой плотной осыпью. Это надёжней и не раздражает, как уходящая из-под ног трава. В районе шести часов вершин касаются лучи солнца, защёлкали фотоаппараты. Мы обсуждаем эту великолепную картину. Шан открыт, да ещё на рассвете, просто красота!
Пока мы не надеваем обвязки и не связываемся. Кулуар заполнен плоскими камнями, которые, к счастью, далеко не летят. Движемся аккуратно, по-кошачьи. Нам везёт, мы не спускаем друг на друга ни одного камня. Кроме каменных осыпей, проходим несколько небольших скальных стенок, без страховки, потому что делать её просто негде. Это увеличивает нашу мобильность и даже гладкое мокрое дно кулуара не вызывает у нас больших затруднений. Кулуар сужается, и мы упираемся в гладкую стенку высотой метров пять-шесть, уходящую вверх широким внутренним углом. Глядя на царапины турьих копыт, я пробую пройти внутренний угол на трении, но ботинки скользят, и я оставляю эту затею. Ухожу вправо по более крутой стене с хорошими зацепками. Выбравшись наверх, вижу широкий кулуар, метров через триста выводящий на гребень. Не дожидаясь остальных, иду дальше. Они выползают по одному, но дальше не двигаются, а злой Буренков кричит мне, чтобы я подождал. После постоянного лазанья хочется увеличить скорость, я дохожу до пролома в гребне и заглядываю в него… Тут мне становится слегка нехорошо. На другую сторону гребень обрывается отвесной стеной и заснеженными северными склонами. А вершина виднеется далеко вверху, справа от меня, выглядывая из-за массивного жандарма.
Да, думаю я, идти ещё долго! Сажусь ждать остальных. Не огорчаю их сразу, они всё видят своими глазами. Дорога по гребню начинается глухой стеной, которую мы кое-как обходим. Справа гребень оказывается ничуть не лучше кулуара. Сплошные скальные перья и жандармы дают возможность всласть полазать, руки болят не меньше ног. Мы проходим большой жандарм, маячивший перед вершиной, и выходим в верховья какого-то кулуара. Тут мы оставляем контрольный тур и переходим в найденный кулуар. По крутому снегу с ледовой подложкой поднимаемся пару верёвок до скал. До вершины остаётся, как нам думается, совсем немного и мы движемся по лабиринту каменных перьев. Время восхождения приближается к шести часам. Скалы, покрытые снегом, не внушают доверия. Вскоре я упираюсь в гладкий скальный зуб высотой пять-шесть метров, который сперва принял за вершину. Как же на него лезть, думаю я, обходя его справа, и надеясь увидеть там Буренкова. Его там не оказывается, сплошные отвесы.
Я не понимаю, куда он исчез и кричу. Он отзывается откуда-то из-за зуба. Я сползаю назад и слева от скального зуба нахожу новый путь, по которому метров через десять выхожу на вершину, там сидит Буренков. Через некоторое время показывается Искандеров, потом появляются Новичков и Крайникова. Мы друг друга поздравляем, смотрим кругом, а потом полтора часа распиваем чаи. Кружку мы забыли внизу, чай приходится пить из крышки котелка.
За этим занятием мы замечаем, что небо стало затягивать тучами, пора спускаться вниз. Мы надеваем обвязки и связываемся. Навешиваем три верёвки перил. В кулуаре убираем верёвки, перебегаем пятнадцать-двадцать метров по одному, ждём остальных на удобных полочках. Камни почти не летят, филлиты вообще не отличаются высоким полётом, если только не встанут на ребро. Наконец добираемся до двадцатиметровой стенки. Чем она заканчивается, никто не видел, кроме меня. Снизу выдавило туман и видимость сразу сократилась. Я успел разглядеть, что недалеко от подножия стены начинается большой кулуар, который нам нужен. Навешиваем перила вешаем перила и отправляем вниз Буренкова посмотреть, что да как. Он даёт добро, и мы по одному уходим вниз. Перила висят на петле, а петля на зубе блока. Пользуемся спусковыми устройствами, но почти все обтёрлись о мокрую стенку, на которой скользят ноги. Мне удаётся спуститься чисто, вторую стенку, в три-четыре метра я пролезаю свободным лазаньем, потихоньку прохожу мокрый лоток. Мы с Буренковым останавливаемся, чтобы подождать Новичкова с Искандеровым, Лену отправляем вперёд.
Выскакиваем в большой кулуар и мчимся вниз. Метров через двести догоняем Лену, которая нас ждала. Спускаемся к кошарам. Я выпиваю две кружки чая, головная боль утихает.
Мы прикидываем прогноз погоды, наличие оставшихся дней, сил и продуктов и решаем отказаться от восхождения на Шан. Утром четвёртого октября мы отправляемся вниз, ночуем под скальным навесом и спускаемся в долину Салги. Сахара и хлеба у нас уже не осталось, в сельском магазине нам ничего не продали, а есть хочется. Мы надеемся на завтрашний автобус, но он приезжает только к полудню. Мы уже изголодались и рады, что наконец-то возвращаемся домой! Так заканчивается эта эпопея, в итоге которой мы становимся чемпионами ЧИАССР по альпинизму и даже получаем призовые зелёные свитера от своего тренера Вячеслава Андреевича Смирнова.
Комито. Справочные сведения: вершина Комито покорена в 1892 году немцем Готфридом Мерцбахером по южному гребню из Тушетии. Это и по сей день единственный классифицированный маршрут.
В 1960 г. на Комито всходит ещё молодой А.И. Масленников (г. Грозный) с тремя товарищами. В 1971 году попытку восхождения по маршруту 4А предпринимает команда В. Смирнова (г. Грозный). Дело происходит в ноябре, и попытка успеха не имеет. Участники получают обморожения и за двое суток без остановок выходят в Итумкале.
Вершина Комито (чеч. Кхуметта-лам) 4271 метров в Пирикительском хребте
На следующий год та же команда повторяет попытку летом и поднимается на вершину по западному гребню. Восточный гребень горы остаётся непройденным и по сей день. В 1979 году по пути Мерцбахера на вершину выходят грузинские альпинисты, а в 1980 году Радий Детков, Иван Рожин, Александр Курочкин и ещё два человека (г. Грозный). Надо добавить, что Мерцбахер в 1892 году в сопровождении Иоганна Виндиша и Генриха Мозера побывал не только на Комито, но и на вершинах Донос-Мта, Тебулос-Мта и одной из вершин Махис-Магали, всего совершив девять первовосхождений. Район Снегового хребта, в котором находятся первые три вершины, посещается очень редко. То же можно сказать и о районе Махис-Магали.
***
27.04.1991. Двадцать пятого из Салавата прилетели Серёга и Саня, закупаем продукты. Последнюю ночь, почти всей командой, ночуем у Искандера. Спим всего пять часов, да и то на полу. Утром поднимаемся с Серёгой, жарим две сковороды картошки, которую все с удовольствием съедают. Рюкзаки со вчерашнего дня остаются в контрольно-спасательной службе, и мы подходим туда утром налегке.
Автобус приезжает вовремя. Получаем кроки маршрута. В восемь часов покидаем Грозный и катимся по равнине к Чёрным горам. Выглядим мы достаточно живописно. Иногородние ребята привносят свежие краски в общую картину. Теперь же их три человека, и везём мы их не куда-нибудь, где и сами будем гостями, а в свои родные горы, в Чечню, где никто из них никогда не бывал.
Серёга Бирюков и Саня Козлов мои друзья, мною лично приглашённые. С ними я закрывал значок «Альпинист СССР» в альплагере Уллутау, с Серёгой даже в одном отделении. С Вероникой Малишевской из Липецка познакомились в альплагере Цей. Кроме них – Костя Колокольников, закрывший в 1989 году третий разряд у Радия Деткова, а теперь перебравшийся к нам, Славик Кондратьев, увлечённый математикой и наконец решившийся на выход в горы, и Серёга Белый. Ну, и костяк – Сазонов Андрей, он же руководитель экспедиции, отличный мужик, уже семейный к этому времени. Имеет второй разряд по альпинизму и много превосходных качеств. Искандеров Сергей, лучшего напарника в связке не найти, второй разряд. Буренков (второй разряд) – хочет быть во всём первым, но, если он первый, за ним надо внимательно присматривать. Крайникова Елена, так же, как и все, кроме меня, из Грозненского нефтяного института. Ну, и я, Плотников Александр. Вот такая компания едет на автобусе в Итумкале, чтобы отправиться в район Снегового хребта на Восточном Кавказе, примечательного своей редкой посещаемостью альпинистами и четырьмя четырёхтысячниками – Диклос-Мта, Донос-Мта, Комитодатахкорт и Тебулос-Мта.
Автобус проезжает равнину, углубляется в горы и кое-как добирается до Итумкале. Дальше шофёр везти нас отказывается и, получив оговоренные деньги, уезжает домой. Несколько минут мы надеемся поймать попутку, но надежда быстро улетучивается. Мы совещаемся, решаем идти, и караван трогается. Очень скоро вся молодёжь убегает вперёд, сзади плетёмся я и Сазонов, два наших рюкзака перевесили бы, наверное, небольшого бычка, мы тащим их титаническими усилиями.
Мимо проезжает автобус, шофёр даже не подумал останавливаться, хотя Андрей делает попытку его тормознуть. Вскоре вступаем в село (товарищей вроде нас тут не видели лет десять, а то и больше), на нас глазеют, как на инопланетян. Пройдя половину села, мы сворачиваем на верхнюю дорогу и идём по лесу. Здесь нет назойливых взглядов и вопросов, но и сюда к нам приезжают два мужика на мотоцикле, неизвестно по какому поводу, с жаром интересуясь нашей дорогой и пытаясь что-то объяснить. Ещё минут через пятнадцать останавливаемся на ночёвку. Палатки ставим довольно разбросанно, ужинаем и часов в восемь я ложусь спать. Поспать удаётся лишь до десяти. В десять из Видучей приезжает гусеничный трактор с четырьмя местными нашего возраста, следом подтягиваются детки подрастающего контингента из Итумкале. В заглушенном тракторе включают дискотечную музыку. Но детям гор нужны не водка и не общение с мужиками, а девушки, которых они увидели среди нас в селе. Поэтому через некоторое время они начинают ломиться в палатки, вызывать всех на откровенные разговоры и всё в таком духе. Настроение резко падает.
Мне кажется, что кончится это плачевно, но страха нет, я жду худшего, чем просто разговоры и попытки к действию. Дело подходит к двум часам ночи. Тут своё решают взять четверо трактористов, а они постарше итумкалинских ребят. Они спроваживают их домой, разыгрывают перед нами сцену благородных спасителей и принимаются за старое. После ухода первых восьми, я выбираюсь из палатки, одному из оставшихся удаётся отвести меня в сторону, но ненадолго, я забираю Веронику и возвращаюсь в нашу палатку. Ребята настырничают, хотя перевес уже на нашей стороне и нам удаётся уломать их отправляться домой. Долго они не могут завести трактор, но к половине третьего уезжают. Поспать удаётся только три часа. Кое-как собираемся и, с кислыми минами, двигаем дальше. Дорога выходит из леса на гребень водораздельного хребта, дышать становится легче. Часа через полтора слышим звук трактора, но до него далеко, мы идём к перевалу, не заботясь больше о ночных посетителях.
На развилке поворачиваем вправо и поднимаемся по крутому гребешку перпендикулярно тропе на гребне. Выглядывает солнце и с гребешка, через ложный перевал, мы замечаем кусочек снежного хребта. На перевал выходим достаточно быстро. Нас накрывает туман. Лена с Серёгой Бирюковым идут вперёд, а я и Буренков надеваем пуховки, ставим примус и ждём остальных.
Туман остаётся позади, мы выходим в небольшую долину и поворачиваем налево. Тропа сворачивает на склон, на бугре сидят Серёга с Леной. Мы поднимаемся к ним, оказывается, дорога дальше проблематична. Вечереет. Долина сужается, Сазонов проходит по каньону и говорит, что тропа есть, но пора ночевать, поэтому ставим палатки. До намеченного места мы не доходим: после трёх часов сна и десяти часов ходьбы уже никуда идти не хочется. Дальнейший путь откладываем на завтра, а на сегодня оставляем ужин и тепло палаток.
29.04.1991. Утро, какое нас встречает утро! Небо синее и внизу, между чёрными бортами ущелья, белая вершина Донос-Мта, с красиво изогнутым гребнем и привлекательными окрестными вершинами. Сегодня мы намерены наверстать упущенное вчера. Дорогу ищем на левом склоне притока, по которому идём, но вовремя отказываемся от этой затеи. Вскоре мы у начала тропы, уходящей наверх. Поднимаемся на перегиб и видим место слияния Данейламхи и Шаро-Аргуна, так называемое сухое озеро.
Ущелье Данейламхи, увенчанное вершиной Донос-Мта, сравнивают по красоте с Домбаем. Когда-то возникала даже идея построить там альплагерь, но это невозможно, так как Снеговой хребет сложен филлитами и сланцами и маршруты в большинстве объективно опасны для передвижения, и поэтому непригодны для учебно-тренировочных восхождений. Практически негде устроить надёжную страховку и категории маршрутов не поднимаются выше третьей. Но турбаза здесь была бы превосходная.
Справа открывается ущелье с башней Кебасоя. По этому ущелью нам и надлежит идти. После башни ровная тропинка до самого Сандухоя. Раньше здесь проходила отличная дорога в Грузию, укреплённая каменной кладкой. Кладка кое-где обвалилась, но, при хорошем ремонте, она послужит ещё не одному поколению. Пока идём до Сандухоя, сильно растягиваемся. Спустившись из аула к реке, в левом боковом ущелье, первый раз видим вершину Комито.
Перейдя речку Шаро-Аргун, останавливаемся на берегу речки Гешой-Ламура. Остаётся ещё самый трудный отрезок пути, а именно крутой подъём по ущелью до запланированной ночёвки. Сначала предстоит нудный подъём по траве до верхней поляны, указанной в кроках В. Смирнова. Мы долго ищем тропу, я нахожу её там, где уже смотрели и сказали, что ничего нет. Эту просеку Смирнов с друзьями прорубили двадцать лет назад, и она уже порядком заросла. На наше счастье какой-то охотник не так давно ходил этим путём, и я ориентируюсь по сломанным веткам. Тропа приводит нас на перемычку между обрывами и на голый склон, поросший травой. Метров через сто опять начинается лес, где мы находим поляну со столом из камней. В лесу тропа снова исчезает, и мы выходим на обрыв. Кромка обрыва закругляется метрах в ста пятидесяти наверху и уходит вниз другим обрывом, в двухстах метрах напротив нас. Мы держимся кромки обрыва и подходим под небольшой снежник в мульде. Не доходя до верха снежника, сворачиваем на камни и поднимаемся на маленькое плечо. Находим ночёвку охотника. Пересекаем осыпной склон и выходим на скалы с множеством турьих троп.
Вечереет, и мы торопимся дойти до назначенного места. На скальном склоне пересекаем пару снежников в кулуарах. После второго снежника выходим на плечо, служившее нам ориентиром. Отсюда кроки отправляют нас по двадцатиметровой сланцевой плите вниз. Но плита в три раза длиннее и ползти по ней мы не рискуем, тем более что под ней беснуется поток. Мы идём траверсом по траве к снегу, который корытом лежит внизу. По борту этого корыта мы съезжаем на дно, закрывающее речку и тут, на другом берегу, присматриваем бугор, на нём вполне могут разместиться наши четыре палатки. После утреннего выхода проходит девять часов.
Пояс скал проходим уже в темноте. Теперь наш рабочий день насчитывает уже двенадцать часов, а ещё предстоит приготовить еду и поужинать. Рядом с бугром есть отвесная стена, под которой мы устраиваем кухню. Все устали, но не унывают. День закончился, завтра предстоит выход на ледник. Ночью я сплю, несколько выгнувшись дугой, повторяя форму бугра. Возможно, это вызывает тревогу за день грядущий. Меня волнует, что наверх надо тащить много бесполезных вещей. Во сне меня озаряет мысль оставить здесь одну палатку с лишними вещами. Палатку мы заваливаем, накрываем полиэтиленом и закрепляем камнями. В верхнем лагере палаток будет только три.
30.04.1991. После тяжёлого вчерашнего дня выходим только в десять часов. Пройдя узкое место, мы забираемся на старую лавину из правого кулуара. Где-то тут находится «труба», узкая осыпь между бараньими лбами, по которой нам надлежит выйти в предварительный цирк. Я не очень тщательно изучил описание Смирнова и тороплюсь поворачивать вправо. Шура, как будущий геофизик, подошёл к вопросу серьёзней и оказывается на более верном пути. «Труба» заканчивается через десять минут, осыпь лежит под снегом. До следующего взлёта остаётся небольшое, метров в триста, корыто. Взлёт круто уходит вверх и заканчивается выходом на ледник. Присев отдохнуть на морене, замечаем, что камни лежат на льду. По этой срединной морене мы и продолжаем путь. Морена разделяет небольшую долину надвое, такие морены часто используют, чтобы обойти снег. Через пятьсот метров морена заканчивается и, несмотря на то, что шли мы всего два часа, мы разбиваем лагерь.
Площадки под палатки тщательно вытаптываем и строим из снежных кирпичей ветрозащитные стенки. Метрах в десяти выше, на морене, сооружаем камин для примусов. Девушки готовят. Шесть человек вызываются идти на Обзорную вершину.
Подъём по склону к вершине Комито
Сидя около кухни, я созерцаю в течение часа, как они поднимаются на перевал. Вершина Комито смотрится отсюда внушительно. Завтра нам предстоит штурм, это немного волнует. Я чувствую себя усталым. Неудивительно: наш лагерь стоит на высоте 3200 метров, и это похоже на проявление горной болезни. Когда группа скрывается из виду, я забираюсь в палатку и засыпаю. Возвращаются они в сумерках и будят меня своим гвалтом. Договариваемся выйти на восхождение в четыре утра. Сазонов идти отказывается. Он вконец сбил ноги и это его сильно беспокоит. Пойдут семь человек, включая двух девушек.
Нам удаётся выйти только в шесть часов. Солнце ещё не проникло в эту высокогорную долину. Перед нами высится ледопад, прикрытый снегом. Вершины Комито и Шаихкорт теряют утренний розовый цвет и слепят нас отражённым солнцем. Мы не спеша поднимаемся по так кстати оставленным вчера следам. За ночь они подмёрзли и превратились в отличные ступени. Я иду не торопясь, понемногу отстаю и оказываюсь последним. Проходим ледопад. К счастью, почти все трещины засыпаны снегом, и петлять не пришлось. Благополучно минуем нависающий справа лёд. Слева простирается терраса на леднике. Следы вчерашней группы ведут по гребешку, надутому параллельно перевалу, на вершину вправо. Тура там наши друзья вчера не нашли. Поднимаемся по гребешку и пересекаем склон с выходом на перевал. Снег слежался, и приходится выбивать ногами ступени.
На перевале глазам предстаёт мрачная картина. Горы Тушетии стоят под снегом, и только далеко внизу угадывается зелёный оазис долины. Я пытаюсь узнать хотя бы одну вершину, но все они мне незнакомы. На перевале находим записку, оставленную киевскими туристами в 1987 году. Отсюда очень хорошо просматривается западный гребень и мы намечаем вариант подъёма. Дует сильный ветер, те, кто подмёрз, уходят вверх по гребню, я выхожу замыкающим.