Наиболее важный приказ назывался Судным приказом (или, чаще, Судным разрядом) он занимался чисто церковными делами, наблюдая за дисциплиной, и судил во всех случаях, как белое, так и черное духовенство; мирян же судил в исключительных случаях, выдавал грамоты духовным лицам, получавшим рукоположение от патриарха, а также на сооружение церквей. Дворцовый приказ был создан для управления недвижимым имуществом и населением, он ведал светскими чиновниками патриарха и хозяйством его дома. Казенный приказ ведал сборами различных податей в патриаршую казну, накладываемых на духовенство и мирян, и с этой целью вел учет приходов, дворов и земель. Этот приказ, или разряд, ассигновал нужные средства на расходы и занимался общим финансовым учетом.
Персонал приказов составляли как светские, так и духовные лица. Здесь сложилась автономная служебная иерархия: патриаршие бояре, окольничие, дьяки и подьячие. Это укрепило позиции Церкви, сохранявшей высокий авторитет и обладавшей огромной материальной и военной мощью, монастырями-крепостями в стратегически важных местах. Тем не менее канонические православные представления о богоугодной природе власти исключали сколько-нибудь последовательные претензии Русской Православной Церкви и ее иерархов на светскую власть, создание теократического государства.
Филарет узаконивает и определяет размер податей. Каждый двор священника, дьякона, пономаря или просфирни вносит определенную сумму в патриаршую казну; то же самое производится в отношении земель, лугов, рыболовных тоней, пчельников, стоящих на церковной земле мельниц; опять то же самое в отношении дворов мирян, владельцев земли, будь то зажиточных или бедных, или даже вдов. Эту установленную дань все вносят обязательно, не считая особых сборов, вносимых при различных обстоятельствах «десятникам» и патриаршим дьякам. Статьи патриарших доходов были самые разнообразные: тут были и сборы за венчание и за запись новорожденных; было и особое обложение на грамоты, санкционирующие строительство новых церквей (столько-то на каждый престол), за разрешение служить священникам-вдовцам, за разрешение переходить на новый приход всем служащим церкви, начиная
от священников и кончая просфирнями, и другие. Существовала точная тарифная сетка[42].
В глазах патриарха и его чиновников, а также и городских властей, священник отнюдь не являлся посланцем Бога, облеченным сверхчеловеческими полномочиями: он был всего на всего разновидностью мужика, которого можно было и сечь, и бить[43].
Патриарх, занятый вопросами устроения духовенства и внешнего порядка, должен был интересоваться также и богослужением. Он реорганизует Печатный двор, перенесенный в 1620 году из Кремля в специальное здание. Важная задача этого периода заключалась в том, чтобы ликвидировать существующие расхождения между рукописями и печатными книгами и снабдить все приходы единообразными богослужебными текстами; этого думали добиться путем обращения к первоисточникам, то есть путем сопоставления древних славянских и даже греческих оригиналов с имеющимися книгами.
111.5. Спор царя Алексея Михайловича и патриарха Никона о верховенстве в системе государственной власти
После смерти патриарха Иосифа на патриарший престол в 1652 году, по настоянию Алексея Михайловича, был избран новгородский владыка Никон в миру Никита Минич Минов (1605–1681). Талантливый администратор, властный и честолюбивый архиерей Никон – сын крестьянина-мордвина, сделал при поддержке царя Алексея Михайловича стремительную карьеру, от простого священника до патриарха и личного друга царя. Никон умный, властный и честолюбивый человек, притязал на ту же роль, которую присвоил себе патриарх Филарет, – в царствование Михаила Романова он фактически правил страной. О том, что на патриарший престол царь и его окружение прочили именно Никона, «любимого богомольца» и «собинного друга», свидетельствует тот факт, что царь категорически отказал в настоятельной просьбе «боголюбцев» во главе с Иваном Нероновым поставить главой Русской Церкви своего духовника Стефана Вонифатьева.
Никон уверился в самый день своего посвящения в пассивной покорности царя. Другие же должны были следовать за царем. Если и будут противники – с ними можно сладить. Во время посвящения Никона в сан в Успенском соборе Московского Кремля он неожиданно отказался от патриаршего посоха и белого клобука – главных символов верховной церковной власти. Самому царю, боярам и высшим церковным иерархам пришлось слезно, буквально на коленях, умолять любимого царского богомольца не отрекаться от патриаршего клобука. После троекратных «уговоров» и при явной поддержке со стороны царя митрополит Никон – наконец, соизволил принять патриарший посох и клобук. По сути – это был первый шаг патриарха Никона к тому, чтобы поставить духовную власть выше светской, истребовав для себя особые полномочия не только по управлению церковными, но и всеми светскими государственными делами.
В царствование Алексея Михайловича возникают противоречия между укрепившимся самодержавием и Церковью. Стремление светской власти поставить под контроль хозяйственную деятельность Церкви (создание Монастырского приказа), ограничить монастырское землевладение, судебный, фискальный иммунитет монастырей и белого духовенства встретили сопротивление церковных иерархов, патриарха Никона, отстаивавшего идею «симфонии властей». Патриарх выступал за первичность духовной власти по сравнению со светской. Являясь соправителем царя, он оттеснял на задний план Боярскую думу, а иногда и Алексея Михайловича.
Достигнув патриаршего престола, Никон не хотел заниматься исключительно духовными делами, он претендовал на роль «духовного государя» Руси. Царь Алексей Михайлович сам привык часто обращаться к нему за советами и поступать согласно его указаниям. Своевольным и надменным боярам не нравилось, что «чернец из мужиков» принимает с ними тон начальника, он больше приказывает, чем просит, ни в какие сделки не вступает и прямо дает почувствовать, что он «второй великий государь». Этот «второй государь» энергичнее, последовательнее и строже добродушного Алексея Михайловича, податливого на лесть и охотно выслушивающего придворные сплетни. Никон не стеснялся в выборе выражений и в своих действиях, если замечал несогласие, по его мнению, со святостью веры и со справедливостью царя.
В 1654 году по инициативе патриарха Никона и при активной поддержке двух Вселенских патриархов – александрийского Паисия и антиохийского Макария, чье материальное благосостояние напрямую зависело от благорасположения самого Никона и его богатой патриаршей казны, в Москве был созван новый церковный собор. Этот собор принял решение об исправлении всей богослужебной литературы по «старым харатейным русским и греческим книгам». После окончания собора Алексей Михайлович отбыл во главе русской армии на польский фронт. На время военных действий полноправным хозяином Москвы стал всесильный патриарх Никон, который, обладал таким же титулом «великий государь» (1652). Патриарх стал бесцеремонно вмешиваться в дела государственного и дворцового управления, что вызвало резкое неприятие многих членов Боярской думы, прежде всего, близких родственников царя князей Милославских.
Как человек властолюбивый и честолюбивый вскоре Никон стал называть себя «великим государем» и демонстративно подчеркивать превосходство церковной власти над светской. Он даже предложил Алексею Михайловичу стать его соправителем, как патриарх Филарет при Михаиле Федоровиче. Царь, будучи человеком глубоко религиозным, проявлял христианское терпение к патриарху. Однако своенравный характер Никона, который всячески подчеркивал верховенство духовной власти над светской, стал раздражать самого царя, отношения между ними заметно охладели. Царь демонстративно избегал общения с патриархом, перестал посещать патриаршие богослужения, и приглашать Никона на придворные приемы. Взаимоотношения между двумя «великими государями» обострились настолько, что в 1657 году Алексей Михайлович публично назвал патриарха Никона «невежой, мужиком и блядиным сыном». Открытое противостояние Алексея Михайловича и Никона произошло летом 1658 года, когда Никон в Успенском соборе Кремля в 1658 году демонстративно отказался от выполнения патриарших обязанностей и уехал из Москвы в построенный им неподалеку от столицы пышный Воскресенский Ново-Иерусалимский монастырь. Никон рассчитывал то, что царь смирит свою гордыню и будет умолять его вернуться на патриарший престол. Алексей Михайлович прохладно отнесся к этой выходке бывшего «собинного друга». В этот раз он проявил твердость характера и стал активно подыскивать новую кандидатуру на патриарший престол. В 1660 году в Москве состоялся новый церковный собор, на котором Никон был отрешен от патриаршества, но нового патриарха избрать не удалось, и местоблюстителем патриаршего престол был назначен Крутицкий митрополит Питирим.
Спустя четыре года, в декабре 1664 года Никон неожиданно для всех вернулся в столицу и из Успенского собора Московского Кремля направил царю послание, в котором заявил о своем возвращении на патриарший престол. Этот вызывающий шаг низложенного патриарха был воспринят крайне отрицательно и по требованию церковных архиереев, спешно созванных на Освященный собор самим царем Алексеем Михайловичем, Никон вынужден был покинуть столицу и вернуться в Воскресенский монастырь. После этого демарша опальный патриарх смирился со своей незавидной участью и согласился отречься от сана, но при условии сохранения за ним трех монастырей и всех «патриарших» привилегий.
Последний акт затянувшейся драмы состоялся в 1666–1667 году, когда на очередном церковном соборе с участием двух Вселенских патриархов Паисия и Макария, над Никоном состоялся суд, по решению которого он был официально лишен патриаршего сана за самовольное оставление кафедры. Он был обвинен в теократизме и повторно отрешен от сана и священства. После этого Никона сослали на север в Ферапонтов монастырь, а затем он был заточен в Кирилло-Белозерском монастыре, где опальный патриарх провел последние годы своей жизни. При царе Федоре Алексеевиче Никон был помилован и ему разрешили вернуться в Воскресенский монастырь, но по дороге в столицу, под Ярославлем в августе 1681 года бывший патриарх скоропостижно скончался.
Конфликт между царем и патриархом совпал с расколом Русской Церкви, который произошел в результате реформы патриарха Никона по приведению богослужебных книг и обрядов в соответствие с греческими образцами. Против бескомпромиссно проводимой реформы непримиримо выступили сторонники «древнего благочестия», одним из руководителей старообрядцев был протопоп Аввакум. Духовный раскол ослабил позиции Русской Церкви.
На первых порах царь не вмешивался в проведение реформы. Но после того как Никон оставил патриаршество, Алексей Михайлович стал продолжателем дела, начатого патриархом. Надежды ревнителей на то, что с уходом Никона прекратятся «мудрования», не оправдались – церковный собор 1666–1667 годов, прошедший под руководством нового патриарха Иоасафа II, подтвердил необходимость продолжения реформы, которая осуществлялась теперь уже под личным контролем царя Алексея Михайловича.
Церковный собор 1666–1667 года наложил церковное проклятие на всех противников реформы, более того, собор предал их суду градских властей. Теперь на противников реформы распространялись уголовные наказания, предусмотренные Соборным Уложением 1649 года, и им грозило сожжение на костре, как всякому, «кто возложит хулу на Господа Бога». По решению собора протопоп Аввакум был заточен в земляную тюрьму Пустозерска, где провел 15 лет. Церковный собор 1681–1682 годов приговорил протопопа к смертной казни. Подвижнической смертью погиб протопоп Аввакум (†1682) и его ближайшие соратники – были заживо сожжены в срубе.
111.6. Нормативно-правовые основы взаимодействия Церкви и государства
В условиях обострения внутриполитической ситуации в 1649 году было принято «Соборное Уложение», некоторые положения которого предусматривали серьезное наступление на церковные привилегии.
Согласно главе XIX «О посадских людях» в стране были ликвидированы так называемые «белые слободы» – частновладельческие районы в городах, освобожденные от несения государственного тягла, владельцами которых были бояре и дворяне. Однако наиболее крупными владельцами белых слобод были церковные иерархи. Только у патриарха были крупнейшие «белые слободы» в Москве, Владимире, Суздале и других городах. Несмотря на то, что реализация посадской реформы шла медленно и непоследовательно, она нанесла серьезный урон церковным владениям в городах.
В главе XIII «О Монастырском приказе» было юридически оформлено создание светского органа для управления церковными владениями. Отныне монастыри должны были отчитываться о ведении хозяйства перед Монастырским приказом, здесь же осуществлялся суд над населением церковных вотчин. Монастырский приказ был вправе организовывать и ревизии церковных владений. Кроме того, в ведение Монастырского приказа из компетенции Приказа Большого дворца был передан суд над представителями духовенства по искам светских лиц.
Уложение подтвердило и запрет на приобретение и получение по вкладам новых земельных владений церковными учреждениями. Справедливости ради отметим, что первым, кто нарушил этот запрет, был сам царь Алексей Михайлович, который дарил земли патриарху Никону.
Создание Монастырского приказа и другие нормы «Соборного уложения» вызвали протест со стороны духовенства и патриарха Никона. Сохранились его сочинения, где Никон называет Уложение «бесовской книгой». Наиболее громкие протесты раздавались против нарушения древней привилегии Церкви – права духовных лиц быть судимыми исключительно духовным судом. Однако светская власть игнорировала эти протесты. Лишь спустя 26 лет – в 1675 году патриарху Иоакиму удалось добиться решения о закрытии Монастырского приказа, но реализовано оно было только в 1677 году Уже в 1701 году монастырский приказ был снова открыт с еще более широкими полномочиями.
Нормы «Соборного Уложения», с одной стороны, обозначили усиление светского вмешательства в церковные дела. Но, с другой стороны, в нем впервые в русской истории был прописан и общегосударственный статус церкви. Глава I «О богохульниках и церковных мятежниках» содержит перечень преступлений против церкви и веры, а также наказания за их совершение: богохульство – смертная казнь через сожжение; нарушение церковной службы, убийство в церкви – смертная казнь; оскорбление патриарха, митрополита, епископа, игумена и других иерархов во время службы – торговая казнь; ранение в церкви – заключение в тюрьму и денежный штраф и т. д. Таким образом, Церковь оказалась не только под контролем, но и под защитой государства, что способствовало последовательному возвышению светской власти над духовной на всем протяжении XVII века.
ГЛАВА 112. Предпосылки и порядок проведения церковной реформы
112.1. Кружок ревнителей древнего благочестия. Формирование замысла церковной реформы
Становление абсолютизма в России вызывало необходимость большего подчинения Церкви государству. К середине XVII века коренные изменения, происходившие в обществе и государстве, процессы в экономической и политической сферах общественной жизнедеятельности требовали упорядочения и централизации управления церковной и всей духовной жизнью страны.
Положение в сфере церковно-религиозной жизни было очень тревожным. Лихоимство, тунеядство и распущенность нравов сделались обычным явлением среди духовенства, не говоря уже о почти повальном невежестве и малограмотности, которые служили причиной искажения церковных служб и обрядов. Русское духовенство довело себя до такого состояния, что, рядом с традиционным уважением к священнику и монаху, с ними обращались презрительно, не видя в них ничего, заслуживающего почтения. Русская Церковь, вследствие национального самомнения, и исторической обособленности, дошла до состояния, которое восточные ревнители православия прямо называли ересью. Сложившиеся в ту пору обстоятельства побуждали светские и церковные власти к проведению церковной реформы.
Идея церковной реформы зародилась еще в 1640-х годах в Кружке ревнителей древнего благочестия, который сложился вокруг духовника царя Алексея Михайловича, протопопа Благовещенского собора Стефана Вонифатьева. В него входили видные церковные деятели – архимандрит московского Новоспасского монастыря, будущий патриарх Никон, протопоп Аввакум из Юрьева-Поволжского, протопоп Казанского собора в Москве Иоанн (Неронов), костромской протопоп Даниил, царский окольничий Федор Ртищев, а также ряд других местных протопопов.
Программа, выставленная боголюбцами в 1640–1650 годах, была, несомненно, весьма смело задумана. Речь шла не о чем ином, как о превращении Московского государства в искренне-принимаемое, подлинно-органичное христианское общество, что должно было касаться как внутренней политики, так и индивидуального поведения обывателей.
Ревнители пытались решить следующие задачи: исправление церковных книг по единому образцу; унификация церковных обрядов, они выступали против произвольного сокращения церковной службы, достигавшегося введением многогласия, а также беспорядков во время богослужения. В программу ревнителей входило обличение таких пороков, укоренившихся среди духовенства, как пьянство, разврат, стяжательство и т. д.; наконец, они пытались противодействовать проникновению светских начал в церковную жизнь населения. Программа ревнителей соответствовала и интересам самодержавия, шедшего к абсолютизму. Поэтому царь Алексей Михайлович тоже выступал за исправление богослужебных книг и унификацию церковных обрядов.
Непосредственным поводом для церковных преобразований явилась необходимость исправления богослужебных книг, в которых в ходе неоднократного переписывания накопилось много искажений и описок в сравнении с оригиналами, а также потребность восстановить единство церковных обрядов, унифицировать их.
Единство взглядов ревнителей благочестия было нарушено, когда речь зашла о выборе образцов, по которым надлежало производить исправления богослужебных книг. В итоге развернулся нешуточный спор. Сторонники протопопа Аввакума настаивали на том, что за образец должны быть взяты древнерусские рукописные книги, не подвергавшиеся, подобно греческим, после падения Византии, исправлениям. Они утверждали, что за основу необходимо взять решения Стоглавого собора 1551 года, провозгласившего незыблемость древнерусских обрядов. Выяснилось, однако, что совершенно одинаковых текстов в древнерусских книгах не было. Именно поэтому, Никон и его приверженцы, среди которых был сам царь, считали, что за образец книг следует взять греческие оригиналы священных текстов, с которых и писались древнерусские книги. По мнению последних, в том числе правщиков московского Печатного двора, эта работа могла быть поручена только высокопрофессиональным переводчикам – богословам. В связи с этим по решению царя Алексея Михайловича и патриарха Иосифа в Москву были приглашены ученые монахи Киевской Могилянской коллегии (училища).
Таким образом, ключевые вопросы предстоящей реформы стали камнем преткновения, и вызвали серьезные разногласия среди членов кружка. Тем, кто был за строгое следование постановлениям Стоглавого собора, противостояли сторонники киевских старцев. Впоследствии, по царскому решению, в основу реформы были положены греческие образцы. И в кружке произошел раскол на две противоборствующие группы, во главе которых встали Никон и Аввакум. Обоих уроженцев Нижегородского уезда природа наделила недюжинным умом, огромным честолюбием, властным характером, фанатичной верой в правоту своих взглядов и нетерпимостью к мнению других. Никон преследовал инакомыслящих во время своего патриаршества. Аввакуму, не обладавшему властью, оставалось лишь грозить своим противникам «перепластать» их «во един день», и прежде всего Никона, – «того собаку рассекли бы начетверо, а потом бы никоииян тех».
Протопоп Иоанн (Неронов) и его соратники ставили задачи церковной реформы гораздо шире, они выступали за более глубокое преобразование всей церковно-религиозной жизни. «Наконец, для ревнителей является совершенно ясным, что реформа должна начинаться с приходского духовенства. Ведь именно приходское духовенство находится в теснейшем общении с народом. Если это духовенство не будет подавать народу пример христианской жизни, где же народ найдет образцы, примеру которых он мог бы следовать? Итак, необходимо, чтобы духовенство было добродетельным и усердным; но и более того, духовенство должно завоевать в обществе то место, которое принадлежит ему по праву. Духовенство должно требовать справедливости и защиты для своих пасомых от гражданских властей, а наряду с этим оно должно бороться и за поддержку религии и нравственных устоев. В отношении церковных властей приходское духовенство не должно стоять в положении пассивного послушания, нет, оно должно проявлять инициативу, когда нужно давать совет и указания; в надлежащих случаях приходское духовенство должно противостоять воеводам и их подчиненным, своим собственным прихожанам, и даже, если потребуется, смело вступать в спор с самими епископами. Неронов и его друзья твердо решили дать восторжествовать в полной мере этой новой идее: высокому достоинству священника»[44].
112.2. Реформа патриарха Никона
С самого начала своего управления Русскою Церковью патриарх Никон ревностно принялся за устранение неисправностей в церковной жизни, он решился более энергично продвинуть Русь по пути к эллинизму. Патриарху Никону было поручено провести церковную реформу, которая прошла в 1653–1655 годы и затронула в основном церковные обряды и книги, которые были исправлены по греческим образцам. Став патриархом, Никон вскоре порвал со своими недавними соратниками по кружку «ревнителей благочестия», сохранявшими приверженность «старине». Он взял за основу греческие книги и начал решительно внедрять новые церковные обряды по киевскому и греческому образцам. Поскольку в те времена религия рассматривалась, прежде всего, как совокупность обрядов, то унификация и регламентация обрядовой практики имела большую значимость. Церковные нововведения не затрагивали основы русской религиозной веры, они коснулись только обрядовой стороны церковной жизни.
В начале 1653 года всем церковным приходам и монастырям была направлена «Память» патриарха Никона, которая предписывала внести изменения в богослужебный чин и основные церковные обряды. Так, обычай креститься двумя перстами был заменен троеперстием; вокруг аналоя двигаться следовало теперь не по солнцу, а против него; слово «аллилуйя» во время молитвы должно было произноситься не два раза, а три; земные поклоны заменялись поясными, многоголосие – единоголосием, пасхальный крестный ход посолонь – крестным ходом навстречу солнцу, семипросфорную литургию – пятипросфорной. Изменения вносились и в облачение русского духовенства (архиерейский посох, клобуки и мантии). В самом тексте богослужебных книг произведены замены одних слов другими, по сути равнозначными. Так «певцы» заменены «песнопевцами», «вечное» – «бесконечным», «видевшие» – «узревшими» и т. д. Патриаршия «Память» сразу вызвала большое замешательство, а затем открытый протест «провинциальных боголюбцев», которые вскоре подали челобитную царю с указанием «никоновских неправд». Однако Алексей Михайлович и его ближние бояре Б.И. Морозов, И.И. Милославский, И.Д. Пронский и другие отвергли все обвинения челобитчиков и полностью поддержали патриарха в его благих деяниях.
В Москве весной 1654 года собрался собор русских епископов, на котором присутствовали и восточные патриархи. Патриарх Никон указал собору неисправности и разногласия печатных церковных книг в сравнении с древними греческими и русскими письменными книгами, в которых одинаково изложены все чины и уставы.
Собор единогласно решил исправить богослужебные книги согласно древнейшим рукописям русским и греческим и упразднить все нововведения и отступления от древних уставов. На церковном соборе было принято постановление переиздать церковные книги, исправив их по верным текстам, по славянским пергаментным и древним греческим книгам. С православного Востока и из разных углов России в Москву навезли горы древних рукописных книг греческих и церковно-славянских. Исправленные по этим книгам новые издания были разосланы по русским церквам с приказанием отобрать и истребить неисправные книги, старопечатные и старописьменные.
В том же 1654 году патриарх Никон послал грамоту константинопольскому патриарху, в которой указывал на свое намерение уничтожить неисправности, вкравшиеся в русские богослужебные книги. В послании Никон спрашивал, как нужно слагать персты для крестного знамения и для благословения и как поступить с теми, которые противятся распоряжениям церковной власти. Грамота Никона обсуждалась в Константинополе, на соборе. Константинопольский собор одобрил намерение русского патриарха и в ответной грамоте писал, между прочим, что греческая Церковь содержит древний обычай креститься тремя первыми перстами правой руки, сложенными вместе во образ Св. Троицы, a архиереи и священники благословляют людей, складывая пальцы именословно, т.е. так, что ими изображается имя Господа – Ис. Хс. – Иисус Христос.
В апреле 1656 года русские святители снова собрались в Москве на церковном соборе, при участии антиохийского патриарха и сербского митрополита. Всесторонне рассмотрев вопрос о сложении перстов, постановили такое определение: «Если кто-либо с этого времени, зная (настоящее определение), не послушает и не будет изображать крестное знамение так, как издревле прияла св. Церковь, как и ныне содержат вселенские патриархи, как было и здесь (в России) до напечатания (подложного) слова Феодорита, а именно тремя первыми перстами правой руки во образ Св. Троицы, того мы считаем отлученным от Церкви».
Сторонники двуперстия были преданы анафеме и подверглись ссылке и заточению. Самые ярые идейные противники патриарха, в частности, Даниил и Логин, были лишены духовного сана и отлучены от церкви, а другие – Аввакум и Иван Неронов сосланы на покаяние в дальние монастыри.
112.3. Формирование государственной клерикально-догматической идеологии
Кризис средневекового мировоззрения назревал в русском обществе в течение всего XVI века, но разразился во второй половине XVII века целым рядом сложных внутренне противоречивых процессов и явлений в социально-политической, религиозной и общекультурной жизни страны. С 1645 года после вступления на престол царя Алексея Михайловича началась череда государственных реформ, и в том числе и церковная реформа, за которой последовал внутрицерковный раскол, разделивший все русское общество того времени. Раскол – одно из значительных событий XVII века – обычно называют «расколом Русской Православной Церкви», на самом же деле, раскололось все общество, и дело было не только в церковных обрядах.
Создание единого централизованного государства требовало преодоления удельно-сепаратистских настроений в общественной жизни. Правительство, для достижения политической целостности всего государственного организма, нуждалось в создании и реализации некой единой и единообразной идеологии, которая служила бы связующим началом для всего общества, и для всех административных образований по всей стране. В XVII веке такая идеология еще не могла быть исключительно светской, хотя бы по форме она должна была еще оставаться религиозной. Правительство, не имея своего аппарата, для идеологической работы стремилось поставить Церковь на службу своим политическим интересам. Начался процесс огосударствления Церкви, и превращения ее в государственное идеологическое ведомство, который вполне завершился в Синодальный период.
Процесс формирования и внедрения в общественное сознание государственной идеологии носил противоречивый характер. Противоречие заключалось в том, что государственная идеология одновременно формировалась на основе церковно-религиозной идеологии, и в то же время должна была, если не вытеснить, то отодвинуть ее на второй план. Правительство использовало власть и авторитет Церкви в своих интересах, и в то же время, стремилось ограничить роль и влияние Церкви в обществе. Происходило формирование клерикально-догматической по форме и государственной по сути идеологии.
Во второй половине XVII века Русская Церковь переживала глубокий кризис. Обряды в разных храмах совершали по-разному. В одних крестились слева направо, в других – наоборот. Где-то «Господи помилуй» пели двукратно, а где-то трижды. Богослужебные книги содержали много ошибок, а сама служба тянулась довольно долго. Чтобы как-то ее сократить, духовенство шло на ухищрения: священник, диакон и чтец одновременно вслух читали нужные молитвы, из-за чего литургия превращалась в какофонию.
Препятствием на пути создания системы единообразного вероисповедания на территории всего государства явилось то, что за многие годы существования Русской Церкви в церковные книги, в силу их небрежного и часто бездумного переписывания, вкралось множество ошибок. По многим причинам в служебных книгах накопились отклонения от ортодоксального греческого образца. Причем в разных частях русского государства отклонения шли по-разному, что не могло не броситься в глаза даже при поверхностном наблюдении. Средневековый человек, в высшей степени внимательно относившийся к внешней, обрядовой стороне религии, конечно, не мог оставаться равнодушным к этим проблемам.
В среде образованного духовенства разгорелись бурные споры по поводу того, каким путем следует реформировать Русскую Церковь. Обсуждением проблем реформирования Церкви занялся «Кружок ревнителей благочестия». В ходе обсуждения определилось две точки зрения. Сформировалось два диаметрально противоположных подхода к реформированию Церкви.
С точки зрения царя и его окружения, прежде всего патриарха Никона, введения единообразия во всем богослужении требовали и внутренняя ситуация в стране, и внешнеполитические цели укрепления связей России с остальным православным миром. Необходимо было создать своего рода вероисповедальные стандарты одинаково обязательные по всей территории страны. Нужна была формализация религиозных обрядов и ритуалов, с тем, чтобы они единообразно отправлялись повсеместно и в центре и на периферии. Контролировать содержательное, смысловое наполнение религиозного вероисповедания затруднительно, практически очень и очень сложно. Проконтролировать можно внешнюю, формальную сторону вероисповедания. Для этого нужно создать формальные стандарты обрядов и ритуалов, и тогда лояльность подданных определяется исходя из того соблюдают ли они формальные правила, или отказываются от их исполнения.