Чаще всего Максим не запоминал сны. Иногда ему даже казалось, что он и вовсе спит без сновидений. Но бывали случаи, когда сновидения представали настолько яркими, что оставалось только диву даваться ― ведь отличить их от реальности было поистине трудной задачей. И в этот раз Макс погрузился как раз в такой сон.

Видимо, поводом послужило то, что он увидел накануне вечером, потому что в этот раз он оказался наедине с Катей. Оглядевшись вокруг он осознал, где они находятся ― это был домик, в котором они проводили очень много времени в детстве. Только сейчас он принял облик теперешнего, что отнюдь не прибавляло Максиму хорошего настроя.

Катя сидела на кровати. Да-да, на той самой кровати с отчетливой выемкой посередине, глядя на которую Максу и во сне стало плохо, так что он поспешил отвести взгляд немного в сторону, только бы не видеть этой кровати. Но глаза непроизвольно вновь и вновь возвращались к подруге детства. Темные волосы сбегали с плеч прямыми шелковистыми прядями, что немного отличалось от тех волнистых локон, какие у нее были в детстве. Так же отличалось и ее одеяние, хотя кто знает ― может она сейчас постоянно так ходит? В общем, ее тело облегало вечернее платье темно синего цвета, придававшее ей особую привлекательность в том полумраке, в котором они находились сейчас.

– Здравствуй, Максим, ― прозвенел ее голос в царившей до этого тишине. ― Давно мы с тобой не виделись.

– Привет, Катенок, ― в свою очередь поприветствовал он подругу детства. ― И правда, время летит незаметно. Кажется, еще вчера мы играли с тобой здесь, ― взгляд его скользнул по комнате, и Максим поморщился от отвращения.

Видимо, чувства в тот момент очень ясно отражались на его лице, потому что Катя вдруг спросила:

– Тебя что-то смущает?

О, конечно, его много что смущало, только собираться в слова все это никак не хотело.

– Смущает, ― в конце концов сознался он. ― Начать с того, во что превратилась эта когда-то замечательная комната.

Катя в свою очередь окинула комнату взглядом, и на лице ее отобразилось недоумение.

– Не понимаю, что ты имеешь в виду. Что же с ней произошло?

– Разве ты не видишь? ― Максима просто разрывало изнутри. ― Как ты могла забыть, какой была эта комната раньше? Ведь она была только нашей и ничьей больше. Только мы с тобой проводили в ней время вместе. А теперь здесь собираются алкаши и путаны.

Возможно, он этими словами хотел обидеть ее, но, похоже, у него ничего не получилось.

– Глупышка, ― с усмешкой произнесла она.

– Да неужели? ― с возмущением переспросил Максим. ― Ты хоть видишь, в кого ты превращаешься?

– Макс, ― уже серьезно начала Катя. ― То, что ты описываешь, было очень давно. Я ностальгией не страдаю, чего и тебе советую. Кроме того, моя жизнь меня полностью устраивает, а вот посторонних она никоим образом не касается.

– То есть я для тебя посторонний? ― внутри Максима боролись меж собой гнев и отчаянье, и чего в нем больше ― понять было очень трудно.

– Ты стал им, когда перестал приезжать сюда.

После сказанного на несколько секунд воцарилось гнетущее молчание.

– Так вот в чем дело… ― вырвался тихий вздох из груди Макса.

Теперь для него все становилось понятным. Мозаика складывалась в общую картину, и все ее поведение приобретало хоть какой-то смысл.

– Знаешь, как я ждала тебя? ― на глазах Кати выступили слезы. ― Знаешь, как я тосковала по тебе, каждое лето ожидая твоего приезда?

– Прости, я не подумал, ― только и смог выдавить он из себя.

– Не подумал, ― немного неловко передразнила она. ― Как ты мог пять лет не помнить все то, что между нами было? И как ты после этого можешь удивляться увиденному?

– Но можно же как-то все исправить, ― надежда ни в какую не хотела покидать его сердце, пытаясь побороть воцарившееся в нем глубочайшее отчаяние. Ноги подкосились, и мгновением позже колени ударились о грязный пол. Но он даже не обратил внимания на удар ― в тот момент он вообще не был в состоянии почувствовать хоть какую-то физическую боль, потому что его внутренняя душевная боль перебивала все с лихвой.

– Не думаю, Макс, ― Катя с отвращением оттолкнула протянутые к ней в молящей покорности руки, а в глазах даже заиграли искры. ― Мы с тобой теперь чужие люди, и это ничем не изменить. А притворяться я, увы, не умею, да и не хочу.

– Прости, прости, прости меня, ― как ополоумевший повторял Максим, находясь в полнейшем бреду и не отдавая себе отчета в том, что он делает. Удар, еще удар. Голова встречалась с полом с такой силой, что дом буквально сотрясался от ударов, и неизвестно еще что выдержало бы дольше ― пол или голова. А где-то рядом слышался женский хохот, от которого дрожь пробегала по телу.

А потом сон исчез так же внезапно, как и появился. Осталась лишь темнота, приятным контрастом охлаждавшая перенапряженный разум Максима. На следующий день он так и не вспомнит, что ему снилось сегодня ночью. На задворках сознания будет назойливо звенеть мысль, что он что-то упустил, что ему что-то приснилось важное, но память будто специально вырежет этот неприятный, хоть и ненастоящий, сюжет из памяти.

***

– Соня, просыпайся, а то проспишь все утро, ― эти слова мягко проникли в сознание еще спящего Максима, заставляя его тело начать пробуждение. Веки его, казалось, налились свинцом, так что поднять их было почти непосильной задачей. От долгого вчерашнего гуляния все тело почему-то болело, так что создавалось ощущение, будто он колол дрова или на нем пахали всю ночь. Хотя, это было скорее от нового места и от долгой ходьбы, вот и все.

Максим уже делал несколько попыток открыть глаза, но у него почему-то упорно ничего не получалось. К нему уже полностью вернулось сознание, так что он уже лежал проснувшийся, но с закрытыми глазами. Ему удалось открыть их лишь тогда, когда до его слуха вновь донеслись слова тетушки:

– Солнце встало, пора и тебе вставать. Максим, ну просыпайся уже. Завтракать пора.

– Уже встаю, ― заставил себя откликнуться на зов тетушки Максим.

На лице Макса, теперь лежавшего с открытыми глазами, растянулась улыбка, по которой стало понятно, что ему было приятно слышать такую заботу о себе. Дома его никогда так не будили, зовя завтракать. Ну как-то не принято было. А тут такие приятные слова с самого утра касались его далеко не избалованных ушей.

Тут он дал себе четкую команду, заставляя тело резко подняться и начать натягивать одежду, которую вчера ночью, когда пришел домой, повесил на стульчик, одиноко ютившийся возле кровати. Глазам предстала и остальная обстановка комнаты, разглядеть которую вчера ночью он был просто не в силах, так как было очень темно. На стенах висели бежевые обои, которые, кстати говоря, было видно мало в каких местах. Большую же часть стен занимали различные плакаты рок-групп, которыми, видимо, в юности увлекался Гришка. Сам Максим роком сильно не увлекался, лишь слушал некоторые песни, которые ему нравились, так что большинство групп были ему не знакомы, но некоторые он все-таки узнал. Он даже забыл про остальную комнату ― настолько увлекся рассматриванием плакатов.

– Доброе утро, ― раздался тетушкин голос совсем близко, оторвав, наконец, Максима от рассматривания плакатов и постеров.

Тетушка стояла уже в его комнате и с интересом наблюдала теперь за Максимом.

– Доброе, ― отозвался Макс на приветствие.

– Пойдем завтракать, ― произнесла тетя Настя с улыбкой, которая тут же проникла в душу Макса теплотой.

– Уже иду, ― улыбнулся он в ответ, и тетушка удалилась обратно на кухню.

Прежде чем выйти из комнаты, Макс окинул ее быстрым взглядом. Кроме постеров, особо примечательного здесь ничего не было. Кровать, стул да небольшой столик ― вот и все убранство.

Лишь стоило ему выйти из комнаты, ноздри его сразу же защекотал приятный аромат чего-то вкусного. Максим поспешил по направлению запаха и через несколько секунд уже зашел на кухню, на которой как пчелка трудилась тетя Настя.

– А вот и наш Соня, ― проворковала она, увидев Максима на кухне, и буквально сразу же на столе был организован такой завтрак, какого у Макса уже давным-давно не было. А еще через несколько минут, в течение которых Макс умылся и почистил зубы, они уже сидели за накрытым столом и завтракали, увлеченно беседуя.

– Ты, однако, запозднился вчера вечером, ― как бы между делом сказала тетушка, но после того, как увидела, что Максим слегка напрягся, добавила: ― Да расслабься ты. Гуляй сколько хочешь, только в истории не впутывайся.

– Да уж постараюсь, ― лишь произнеся эти слова, он понял, что прозвучало это как-то не особо убедительно, но не стал оправдываться или что-то еще говорить на эту тему. И так было понятно, что лезть на рожон не стоит, и это правило распространялось как в городе, так и здесь, в деревне. Возможно даже, что в деревне было даже в некотором роде опаснее гулять по ночам. Об этом можно судить, если даже просто вспомнить вчерашних пьяных парней на главной улице, которые, похоже, не боялись здесь никого и ничего. И вот это-то самое и было главной опасностью деревни ― безбашенные типы, за которыми нет никакого присмотра.

Еще некоторое время они разговаривали о всякой всячине, а потом вдруг затронули тему огорода. Максим не копался в земле уже хрен знает сколько времени, так что, можно сказать, практически не знал ничего по этой теме, но тетя Настя быстро заполнила эти пробелы весьма увлеченными рассказами о том, как она садит цветы, лук, помидоры и прочие домашние культуры, так что и часа не прошло, а Макс был уже в курсе, как что делается. Оставалось только закрепить огородничество на практике, и, по словам тетушки, они сейчас как раз этим и будут заниматься. Предвкушение в ее голосе слегка напугало Максима, и тетушка, увидав вопрос в его взгляде, сказала, что он сейчас сам все увидит.

И действительно это так и произошло. Когда тетушка дала ему в руку одну лопату, а другую взяла себе, сразу же стало понятно, что они будут копать грядки. Правда у него в голове почему-то сложилась картина, как они покоряют маленькие грядочки легко и просто ― действительность же оказалась немного другой. К огромному удивлению Максима тетушка прошла мимо маленьких грядочек и остановилась как раз на гряде для картошки. Тут все шестеренки в черепной коробке Макса встали на правильные места, и цепи замкнулись. Ну конечно же… Сейчас же как раз конец мая, и, если ему не изменяет память, люди в это время копают гряды под картошку или же просто пашут. Но мы же не ищем легких путей, правда?

В общем, вскоре они вдвоем уже лопатами поглощали сантиметр за сантиметром земли, которая начала казаться Максу какой-то непокоримой и очень-очень твердой. Но он стиснул зубы и снова и снова втыкал лопату в землю. В этих действиях было что-то такое, что как будто проверяло волю человека. У Макса даже появилось немного идиотское ощущение, что над ним словно кто-то насмехается, проверяя, на сколько его хватит. И когда это ощущение проникло во все его клеточки тела, так что он пропитался в нем как в мясо в маринаде, в голове как бы в ответ этому ощущению появилось другое ― что он покажет свою волю и будет копать столько, сколько нужно и даже отдыха не попросит первым. Это был вызов самому себе, и ему пришлось начать этому вызову следовать.

Первые полчаса было еще более-менее терпимо, а вот потом началось самое трудное. Но он вновь и вновь делал усилие, и лопата снова втыкалась в землю. Тело начало предательски ныть, отзываясь болью на все движения, так что уже начинали возникать мысли, а не бросить ли все это дело? Но он снова и снова брал себя в руки, заставляя делать еще одно движение, и еще одно, и еще одно.

– Максимка, ― как сквозь туман донеслось до его сознания.

– А? Что? ― он вдруг поймал себя на том, что очнулся как будто ото сна.

– Передохни, ― сказала ему тетушка, опираясь на свою лопату. ― Ты хоть погляди, сколько мы с тобой вскопали, ― с усмешкой добавила она.

Максим глянул. И правда, теперь до него начало доходить, в чем измеряется настоящее расстояние ― во вскопанных метрах земли и труде, приложенном к лопате. Половина огорода уже была перекопана, и в душе Максима, кроме усталости, вдруг появилось приятное ощущение удовлетворения. Он что-то сделал своими руками, и результаты его трудов теперь были перед ним. Мда, силы, которые были потрачены на это, определенно того стоили, кто бы что ни говорил. Но оставалось вскопать еще половину гряды, и от мысли об этом Максиму вдруг захотелось все бросить и уйти, но он в который раз сделал усилие, прогоняя слабые мысли.

Отдохнув минут пять, они снова принялись за работу, продолжая покорять сантиметры земли. Шли минуты, а конец все не появлялся. Максим уже совсем выбился из времени, и не мог сказать самому себе, сколько они уже здесь находятся, и сколько еще осталось. Ему просто не хотелось лишний раз отвлекаться от работы, потому что он понимал, что, если отвлечется, то ему будет сложно снова сконцентрироваться на копании. Но не успел он об этом подумать, как спину его что-то задело. Макс резко оглянулся и понял, что это всего лишь куст малины в конце огорода. Ого. Они уже дошли до конца огорода, вот это да! Он глянул на гряду, которую они вскопали и просто поразился. И это все сделали они? Не верится, просто не верится…

Тут он глянул на последние крохи земли, которые еще оставались не вскопанными, и, снова взявшись за лопату, вскопал их настолько быстро, что и сам поразился собственному рвению. Даа… В этом, определенно, был свой неповторимый ни с чем другим кайф.

Оставшуюся часть дня был заслуженный отдых. Как сказала тетушка, они сделали сегодня просто ошеломительный рывок, и не отдохнуть после такого труда было бы просто грешно. Макс, кстати, пока они копали в огороде, совсем сбился со счета времени, но теперь у него, наконец, появилась возможность глянуть, который сейчас час. Время обеда было уже позади, и лишь стоило ему об этом подумать, как в животе предательски заурчало. Тетя Настя очень быстро заполнила этот пробел, и вскоре Максим был усажен за надрывающийся от вкусностей обеденный стол, так что он и думать больше ни о чем другом не мог. Вкусности начали исчезать со стола со скоростью гонок формулы один, но предел человеческий в конце концов дал о себе знать, и Макс откинулся на спинку стула с отяжелевшим животом. Уставший, сытый, довольный. В этот момент он задал себе вопрос, разве можно мечтать о чем-то еще?

Остаток дня пролетел незаметно ― сказывалась усталость, и вот он уже ложиться спать, чтобы быть готовым к следующему дню, который, как ему казалось, должен был быть не менее продуктивным. Но, как водится, отдохнуть ему не дали. Лишь только сон начал проникать в его сознание, легкий стук вырвал его из царства морфея. Глаза его распахнулись, а среди мыслей старалась появиться такая, которая объяснила бы, что же это, черт возьми, было. Но вот легкий стук повторился, и теперь, когда Макс уже совсем не спал, место, откуда звук раздавался, было определено мгновенно и совершенно безошибочно ― окно.

Он тут же соскочил с кровати, и лишь тогда понял, что можно делать это и потише, ведь тетушка все-таки спит. Занавеска была слегка отодвинута в сторону, и взгляду Максима предстали две девушки, стоявшие возле ворот. Максу удалось рассмотреть их получше, только когда он протер кулаком глаза. Одна из девушек была ему не знакома, но вот вторая… Конечно же, второй была Катя. Она как ни в чем не бывало махала ему, чтобы он выходил. Причем, на лице у нее играла неподражаемая улыбка, будто бы и не произошло вчера ничего. Но ведь она не знает, что он ее видел…

Так же бесшумно, как вчера пробирался внутрь, теперь он выбирался наружу. Он решил на всякий случай одеться сразу, чтобы в случае, если они позовут его прогуляться, не ходить внутрь второй раз. В общем, через несколько минут он с тяжелым сердцем открывал ворота и не мог сказать, что же сейчас будет. Но не успел он выйти, как к нему на шею бросилась Катька. Что ни говори, но он был чертовски рад ее видеть. И вот эти ее объятия тоже были очень приятны. Тут он почувствовал легкий поцелуй на щеке, который затем повторился, но уже в ушко. С ошалевшими глазами, Макс отодвинул подругу детства от себя, но увидел на ее лице лишь непонимание.

– Ты что, не рад меня видеть? ― произнесла она с легким намеком на обидчивость.

– Да нет, что ты. Даже в мыслях не было такого, ― у Максима вдруг пропала вся его решимость противостоять увиденному вчера и держаться от Кати подальше, так что он начал оправдываться, что, конечно же, вызвало улыбку на ее губах.

– Ах, как не вежливо с моей стороны, ― вдруг спохватилась она и продолжала немного наигранно: ― Максим, позвольте представить вам мою лучшую подругу, Светлану. Светлана, позвольте представить вам приятнейшего юношу, которого я знаю с самого детства, Максима.

Только теперь взгляд Максима упал на вторую девушку с чуть большим интересом, чем до этого сквозь окно. Света, в отличие от Кати, была блондинкой, и весьма привлекательной блондинкой. Голубые глаза слегка блестели, как будто это были и не глаза вовсе, а самые настоящие бриллианты. Роста она была достаточно высокого, по крайней мере для девушки, что делало ее еще более привлекательной. Но… на тот момент Максим просто физически не мог долго концентрировать свое внимание на ком-нибудь другом, кроме Кати, девушки, которую не видел уже очень много времени, и по которой соскучился до чертиков. Он снова повернулся к ней, глаза их встретились, и они еще несколько минут стояли в таком немного глупом положении, но это их обоих нисколько не трогало. По крайней мере до тех пор, пока Света не произнесла:

– Может быть, пройдемся?

– Да-да, конечно, давайте, ― спохватилась вдруг Катя, и, схватив Макса за руку, потащила его от ворот на улицу.

Вот такая была первая встреча Кати и Максима впервые за пять лет. И что ни говори, но в мечтах Максим все представлял себе совершенно иначе. Живя в городе, он не раз вспоминал ту милую девочку, с которой в детстве проводил очень много времени. Вспоминал и гадал, кем она теперь стала? И почему-то ему представлялось, что она непременно и дальше должна быть доброй и милой скромницей. Но, как говорится, времена идут. Ведь он, наверняка, с ее стороны тоже несколько изменился, только вот в какую сторону… Скорее всего, он стал не таким беззаботным, как был в детстве. Мда… Все меняется… И прошлое никогда уже не вернуть…

– Может расскажешь, о чем ты так сильно задумался? ― донеслось до Максима из вне.

– Да вот мысли крутятся о прошлом, ― признался Макс. ― Вспоминаю, как мы проводили в детстве время.

– Но с тех пор много чего изменилось, Максим, ― сказала Катя, и Макс готов был поклясться, что в этих словах был какой-то глубокий смысл.

– С этим-то как раз никто и не спорит, ― не замедлил он с ответом. ― Просто жалею, что прошлое вернуть невозможно.

– А зачем возвращать прошлое? ― это был скорее риторический вопрос. ― Разве ты не доволен настоящим? Лучше пускай прошлое остается в нашей памяти, но возвращать его не стоит. Ведь это и есть рост. Мы учитываем ошибки прошлого, и исправляем их в настоящем.

– Что же ты подразумеваешь под ошибками прошлого? ― почему-то именно эта фраза задела Максима больше всего, так что он решил уточнить интересующий его вопрос.

– Максим, ― тут Катя толкнула его в плечо, ― не придирайся.

– Я не придираюсь, ― поспешил оправдаться Максим. ― Но, судя по твоим словам, все то, что было в прошлом, для тебя ― лишь ошибки, которые ты исправляешь в настоящем.

– Ну в какой-то степени да…

Максим резко остановился.

– Вот как?

– Не заводись, ― произнесла Катя более мягко, после того, как тоже остановилась и развернулась к Максиму. Сейчас они смотрели друг другу прямо в глаза, и Максим вдруг почувствовал в этом взгляде нечто чужое. Хоть он все так же был с ней знаком, но, по сути, он понял, что не знает ее сейчас по-настоящему. ― То, как мы проводили время в детстве, я отнюдь не считаю ошибкой. Скорее даже наоборот ― это тот лучик в памяти, который поддерживает меня в самые темные часы.

– Правда? ― надежда снова резким потоком хлынула Максиму в душу.

– Конечно.

Она сделала шаг в его сторону. Он не удержался и тоже сделал шаг ей навстречу. Теперь между ними оставалось расстояние, с которого можно было впиться губами друг в друга. Но…

– Вам не кажется, что можно пообщаться и на другие темы? ― раздался голос Светы, о которой они оба совсем забыли.

– Упс… Прости, Светочка, ― извинилась Катя. ― И правда, что мы все о прошлом да о прошлом… Есть ведь много и других тем для разговоров.

И они продолжили позднюю прогулку, только вот о прошлом уже ни Катя, ни Максим не промолвили не слова. Все трое держались немного наигранно, словно поддерживая светскую беседу, правда Света говорила очень мало и довольно неохотно. У Максима даже непроизвольно промелькнула мысль, а действительно ли они с Катей подруги? Но он тут же отложил эту мысль в ящик под названием «обдумать позже», а сейчас полностью отдался поддержанию беседы. Правда, особой оживленности ни в Кате, ни тем более в Свете видно не было, и разговор стал быстро затухать. Прошло еще немного времени, и они уже и вовсе замолчали, и тишина эта становилась все более и более тяжелой. Каждый думал о своем, и понимал, что остальные тоже гоняют в своих черепных коробках какие-то думы.

Максим же думал о том, что момент был упущен. Теперь, когда никто из них троих не прикладывал усилий для поддержания разговора, у него, наконец, появилось время для осознания этого факта. Но разочаровывался он недолго, чему сам удивился. В памяти где-то на заднем плане все еще мелькала картинка вчерашнего вечера, и, если соотносить эту картинку с тем, что могло произойти сейчас, возникал вопрос, а надо ли ему, Максиму, было бы таких отношений? Теперь, при трезвой голове, он говорил себе, что и хорошо, что тот поцелуй не состоялся. Может быть, это был знак свыше.

– Знаете, ― неожиданно для себя произнес Максим, ― мне кажется, что эта встреча никому из нас не нужна.

Сказал, и ноги его будто налились железом и не захотели делать ни шага дальше. Обе девушки тоже остановились, и уже через несколько секунд Максима сверлили две пары глаз, так что ему даже стало не по себе.

– Что ты имеешь ввиду? ― наконец, спросила Катя, в то время как Света все так же держалась в сторонке, будто происходящее здесь ее не особо касается.

– Я имею ввиду то, ― начал Максим, ― что я знаю, кем вы являетесь. Так что бессмысленно сейчас играть тут комедию, претворяясь, будто ничего не случилось.

– Боюсь, я не совсем тебя понимаю, ― на лице Кати отразилось недоумение.

– А тут и понимать нечего… ― у Максима совсем сорвало тормоза, и теперь с его языка готово было сорваться все то, о чем он думал. ― Я не понимаю, зачем вы вообще ко мне пришли?

– Вообще-то я соскучилась, ― надула губы Катя.

– Соскучилась? Вчера по тебе это не особо было видно? Да вы же обе натуральные шалавы…

Хлоп… Звонкий удар по щеке почувствовался мгновением позже, а осознание произошедшего дошло до Макса лишь спустя секунд десять, в то время как где-то рядом раздавался быстрый стукоток от каблучков. И когда он это понял, то до него дошло и то, что он сделал глубокую и непоправимую ошибку. Схватившись за голову, Максим крепко выругался на самого себя, и лишь после этого заметил, что Катя все так же стоит на месте.

Удивление, видимо, было настолько ясно написано на его лице, что Катя даже усмехнулась.

– Дак ты все видел? ― совершенно спокойно спросила она.

Максим боялся теперь сказать еще хоть одно лишнее слово, но все-таки собрался с духом и ответил:

– Да.

К его удивлению, Катя сделала несколько шагов ему навстречу и остановилась, лишь приблизившись к нему вплотную, так что теперь между ними не было практически никакого расстояния.

– Она ведь ничего не знала, ― очень тихо произнесла Катя, после чего Максим второй раз за вечер почувствовал на щеке легкий поцелуй. А затем ему оставалось лишь наблюдать, как его подруга детства плавно удаляется от него по темной улице, на которой горел лишь один фонарь. Катя уходила все дальше и дальше, пока не стал виден лишь ее силуэт.

Вот так он и остался стоять один одинешенек посреди темной улицы с тоской на сердце. Ну кто же его тянул за язык? Он каялся, но это ничем не могло помочь, так что ему ничего не оставалось, как тоже пойти домой, чтобы завалиться в кровать и, если, конечно, получится, забыться крепким сном. А новый день покажет, что делать дальше.

А ведь еще вчера утром он представлял себе все совсем иначе. Представлял, что его встреча с подругой детства предрешена судьбой. Представлял, что они проведут с ней все лето, что дружба детства между ними перерастет в любовь, но… Реальность показала себя совсем с другой стороны. Жестче и безжалостней, чем ему только могло представиться.

Вот так и приходит разочарование в самом себе… Какое же он все-таки говно. Ничтожество. Идиот. Дурак, в конце концов.

Стоп. Прекрати. Хватит корить себя. Это не выход.

Нужно просто все исправить. Вот прямо завтра этим и стоит заняться.

Это было последней мыслью перед тем, как он подошел к дому. Ну а дальше было не до рассуждений с самим собой, ведь все его внимание уходило на то, чтобы не разбудить тетку.