В глубокий грот, чтоб там, в глухой пещере,
Упрятать Зевса – младшего из них.
Когда же вырос Зевс во гроте тёмном,
Неистовый, предстал он перед Кроном,
И не теряя времени на спор,
Не хитростью, а силою громадной
Заставил он отца вернуть обратно
Проглоченных им братьев и сестёр.
Никто теперь не мог лишить их счастья.
И поделили боги мир на части:
Зевс Небо взял себе, а Посейдон
Чертоги моря в зарослях подводных,
Аиду же – досталось царство мёртвых,
Зловещее и мрачное, как он.
Ужасен мир угрюмого Аида.
О, сколько тайн чудовищных сокрыто
За цитаделью врат его стальных!
Немало устрашающих преданий
Дошло до нас из греческих писаний
О царстве мёртвых. Вот одно из них:
Часть 2
Подземное царство Аида
Глубоко под землёй, в беспросветной ночи отрешённой,
Где немыслимый ужас во тьме вековечной царит,
Восседает на троне с супругой своей Персефоной
Бог загробного мира, суровый брат Зевса – Аид.
Много рек протекают в краю том, лишённом желаний.
Не восходит над ними заря, не парят облака…
Лишь бесплотные тени в часы безотрадных скитаний
Оглашают стенанием мёртвые их берега.
Там, у мрачного Стикса, на тёмном его побережье,
Орошаемом стылыми брызгами пенистых волн,
Ждёт из верхнего мира «гостей» перевозчик умерших,-
Седовласый, уродливый лодочник – демон Харон.
Оттолкнувшись веслом, перевозит он грешные души
В безутешное, жуткое царство печали и слёз,
Где за каждый проступок, содеянный в жизни минувшей,
Им зачтут приговор на суде – Радамант и Минос.
Во владеньях Аида, усыпанном градом проклятий,
Воцарилась богиня Геката со свитой своей.
Все подземные монстры и демоны служат Гекате,
Сам Аид, временами, с ней делится властью своей!
Насылает на землю она злые чары, имея
Кровожадное сердце, три тела и три головы.
Нет в обители мёртвых страшнее её и сильнее,
Даже боги Олимпа небесного с нею на вы!
По ночам оставляет она подземелье Аида,
На поверхность земли вызволяя чудовищ своих,
Что бы гробить людей со своей ужасающей свитой,
Колдовство и тяжёлые сны насылая на них.
Иногда, по дорогам кладбищенским, рядом с Гекатой
Бродит в чёрном плаще чернокрылый бог смерти Танат.
В каждый дом посылает Аид за тенями Таната,
Чтоб на целую вечность забрать бездыханных в свой ад.
Бесполезно тогда простирать им с мольбою ладони,
Умоляя Аида вернуть их в надземную высь.
Трёхголовый, свирепый пёс Кербер у врат преисподней,
Никого не пропустит назад – в поднебесную жизнь.
Существует одно из грустнейших преданий на свете,
Где рассказано миру о том, как прекрасный Орфей,
После тяжкой утраты не смог примириться со смертью
И отправился прямо в аид за любимой своей.
Часть 3
Орфей и Эвридика
За много лет до Ноева потопа
Во Фракии, в один из ясных дней,
У музы красноречья Каллиопы
Родился сын по имени Орфей.
Никто из смертных с ним не мог сравниться
Ни в музыке, ни в пении. Порой,
Со всех окрест к нему слетались птицы
На звук его кифары золотой.
В расцвете сил из суетного мира
Решил уйти Орфей в далёкий путь
На поиски любви, где только лира
Делила с ним веселие и грусть.
В палящий зной и в зябкое ненастье
Шагал певец по взгорью и лесам…
Надеясь отыскать земное счастье,
А каково оно – не ведал сам.
Ещё бы долго с лирою своею
Скитался путник, если б у воды
Не повстречалась юному Орфею
Речная нимфа редкой красоты.
Весь вечер он девицей любовался,
Перебирая струны на лугу,
Да только подойти к ней не решался,
Боясь вспугнуть её на берегу.
А поздней ночью, в трепете великом,
Ступая по предутренней росе,
Прекраснейшая нимфа Эвридика
Пришла к нему сама, во всей красе.
Что было после – небу лишь ведомо,
А на земле известно лишь одно:
Счастливый музыкант к родному дому
Шёл со своею будущей женой.
Среди зверей и птиц, в лесной чужбине,
Не верилось ему, что, наконец,
Он счастье отыскал своё и ныне
Идёт с любимой прямо под венец!
Гремела свадьба их на всю округу,
А вскоре после свадьбы, у ручья,
Ужалила Орфееву супругу
Смертельно ядовитая змея.
И день, и ночь, певец, убитый горем,
У тела бездыханного сидит.
Не допускал и мысли он, что вскоре
Отправится душа её в аид.
Наутро, взяв с собою лишь кифару,
Отправился отчаянный Орфей
Искать пещеру мрачного Тэнара
Ведущую в подземный мир теней.
На крайний запад шёл сын Каллиопы
Оплакивая мёртвую жену,
Пока не привели скитальца тропы
Ко входу в подземельную страну.
В конце концов, по каменному склону
Отважный музыкант спустился вниз
И со слезами бросился к Харону,
Моля о переправе через Стикс.
Но непреклонен лодочник угрюмый,
Категоричен был его ответ:
«О переправе даже и не думай,
В страну теней живым дороги нет!»
И лишь когда, играя на кифаре,
Запел он песнь печальную свою,
Прислушался к нему паромщик старый
И усадил несчастного в ладью.
Добрался музыкант в ладье Харона
До царства неприкаянных теней
И стал молить Аида с Персефоной
Вернуть ему супругу поскорей.
Напрасно их молил Орфей несчастный
Вернуть ему жену из под земли;
В страну живых, в весенний мир прекрасный,
Не отпускали пленницу они.
Ударил он тогда по струнам лиры
И начал петь отшельник молодой.
Никто и никогда в подземном мире
Ещё не слышал музыки такой.
Заслушались его прекрасным пеньем
Аид и Персефона. В тот же час
Упал он перед ними на колени,
Моля их дать ему хотя бы шанс.
«Ну что ж,– сказал в ответ Аид великий,-
Да будет так. Ступай к себе домой,
А тень твоей любимой Эвридики
Пойдёт неслышно следом за тобой.
Но только знай, что если обернёшься,
Из царства моего не выйти ей.
И только после смерти ты вернёшься
В объятия возлюбленной своей».
Простившись с Персефоной и Аидом,
Обратно к Стиксу вышел музыкант.
И снова перевёз Харон сердитый
Пришельца нежеланного назад.
До выхода уже падать рукою,
Но вдруг забеспокоился Орфей:
«Идёт ли Эвридика вслед за мною?»
И оглянулся, с мыслями о ней.
Неподалёку тень своей супруги
Увидел он и с радостью в душе,
В порыве протянул к любимой руки,
Надеясь не расстаться с ней уже.
Но тут же, над её бесплотным ликом
Сгустился мрак, в котором без следа
Исчез прекрасный образ Эвридики
Перед глазами мужа, навсегда.
Стоит Орфей как вкопанный в несчастье,
Боясь поверить собственным глазам,
Что дважды не сберёг своё он счастье
И что виновник этому – он сам.
В тот час прискорбный долго без движенья
Он простоял так, глядя в темноту,
Всего лишь в полушаге от спасенья,
Где обернулся путник на беду.