Глава 3. Комбат нашелся.
В восемь утра, в роте появился маленький мужичонка в штормовке и в резиновых сапогах, заросший как лешак, борода до бровей.
« Вас, что ли, к Андрею везти, – не поздоровавшись, он присел на табурет, – собирайтесь, дорога дальняя и трудная, до ночи надо добраться».
Сказано – сделано. Я уселся сзади, правил Валентин, проводник сидел рядом с ним, справа. Катер уходил в сторону от основного русла, поднимаясь по небольшой, в двести метров шириной, речке, впадающей в Амур. Течение заметно усилилось, стала попадаться мертвая рыба, к верху брюхом, ее несло в Амур. Впереди показался первый перекат. Проводник приподнялся в катере.
« Бери правее – сказал он Вале – правь вон на тот валун, нет, еще правее, вон он, прямо возле берега, за плесом».
Катер круто взял вправо, Жидков сбавил скорость. Громкий всплеск, и возле меня, с правой стороны из воды выскочила кета. Блеснув на солнце черной, атласной спиной, она ушла на глубину, на прощание, ударив хвостом по воде. Утерев лицо ладонью, я наклонился к правому борту и стал смотреть в воду. Там, на глубине около полуметра, промелькнула одна спина, вторая, третья. По левому борту катера наблюдалась такая же картина.
« Валь – крикнул я Жидкову – под нами рыбы, хоть ведро доставай».
« Догадываюсь, – ответил он, посмотрев на левый борт, – ты вперед посмотри, видишь, что делается».
Я поднял глаза на перекат. Он был уже близко, метрах в двухстах от нас. Небольшое облако водяных паров висело над перекатом, солнечные лучи рисовали на нем, то здесь, то там маленькие кусочки радужного спектра. По нижнему краю облака, у самой воды, была отчетливо видна черная полоса, от берега до берега, как будто кто-то жирно мазнул по радуге черной краской.
« Странный цвет для радуги, нет у нее черного цвета – стал вспоминать я школьную поговорку – каждый охотник желает знать..» и спросил у мужика, – что там такое черное, мостки что ли».
« Рыба порог проходит» – ответил он кратко.
Я стал всматриваться в эту черную ленту и заметил, что она чуть-чуть колышется вверх и вниз, в некоторых местах пропадая совсем. По мере приближения эта полоса стала разбиваться на сотни и сотни черных рыбьих спин, которые перелетали небольшой, около метра высоты, речной порог и уходили дальше. Неудачников сносило назад, они разворачивались и опять шли на приступ, волна за волною, накатываясь на попавшееся им на пути препятствие.
Мы вышли на перекат. Жидков заглушил моторы, повернул ручку подъемника, моторы вместе с опорной доской наклонились вперед и поднялись над водой.
« Доведем до валуна, – проводник выпрыгнул из катера, и схватился за борт, – за ним старица неглубокая, метров триста придется протащить».
« А здесь не пройдем, – я смотрел на шумящий порог, перспектива тащить «Амур» триста метров меня не радовала – вон, есть место, вон, еще одно, – я показал на две, довольно широкие промоины на пороге.
« Нет – в один голос сказали Жидков и проводник, и последний добавил – долбленку можно провести, а эту дуру не получится, пупы надорвем».
Мы потащили катер по перекату, в сторону нашего ориентира, обходя слева небольшую отмель. Она была вся усеяна мертвой рыбой. Ошметки тел, скелеты, рыбьи головы. На отмели царствовали вороны, их гортанные крики перекрывали шум переката. Воронье трудилось в поте лица, благо, что еда постоянно прибывала. Я обратил внимание, что, раз за разом, штук двадцать из них, с яростным карканьем бросались к кромке воды, кружились над ней и садились обратно на отмель. После атаки, над поверхностью, возле самого берега, поднялись два еле заметных черных бугорка.
« Посмотри Валентин, – я потянул Жидкова за рукав – кто это там.
« Кто – он обернулся и посмотрел на отмель. « Выдры» – ответил Жидков коротко.
« А что, им рыбы не хватает, – удивился я, – ее кругом полно».
« Они с душком любят, – ответил мужичок за Жидкова – для них это, как лакомство».
Обошли валун, за ним, вместо берега плотной стеной стояли камыши. Через двадцать метров они кончились, и мы вытолкнули катер на чистую воду старицы. Течение было тише, зато дно доставило нам много хлопот. То яма, то отмель, на веслах не пройти, о моторах и речи быть не могло. Раза четыре провалился по грудь, Жидкову тоже досталось, один проводник вышел сухим из воды. Опять свернули в камыши и через десять минут были на реке.
« Через пять километров, по левому берегу будет деревня – сказал проводник, забираясь в катер, – там оставим Вашу бандуру и пойдем на моей. Дальше завалы начинаются, ни стариц, ни проток не будет, и берега раза в три поднимутся».
« А есть на кого оставить» – Жидкову явно не хотелось расставаться с катером.
« Не боись – ответил мужик, – не тронут твое барахло. Там и Андрея катер стоит. Из всей Вашей приблуди он сказал взять только оружие и какой-то рассол, или соус, я забыл точно».
« Соус – сказал Валентин и спросил проводника, – а у тебя, что за лодка, ее можно вокруг завала обнести, мотор какой».
« Самоделка – ответил проводник, – а мотор «Ветерок», 12 лошадей, не боись, осилим и течение и завалы перенесем. Четыре года на ней хожу, никаких «Амуров» не надобно. Бери левее водила, за поворотом деревня будет».
Обогнули скалистый утес, и перед нами, по левую руку, открылась тихая заводь, на самом краю которой, как ульи, стояло несколько бань. От них шел небольшой подъем, весь распаханный и поделенный на огороды. Дальше них стояло около двадцати домов. В заводи перестукивались бортами несколько лодок, включая катер комбата.
« Чалься к родственнику, – проводник указал рукой на катер Андрея – снимайте моторы, я сейчас приду». Он выпрыгнул из катера, направился к ближайшей бане, поковырялся с замком и вошел внутрь. Мы сняли движки и вытащили их на берег, затем туда же перетащили все снаряжение из катера. Проводник вышел из бани с мотором на плече и с канистрой в руке. Положив все на землю, он достал ключ, разомкнул общую цепь, связывающую несколько лодок между собой. Зачалив ей наш катер, он опять закрыл замок.
« Несите ребята всю приблуду в баню, и поехали» – проводник помог нам перетаскать вещи и запер баню. Вернулись к берегу. Мужичок взвалил мотор на плечо и шагнул в небольшую лодку-долбленку. В самом широком месте, она была чуть шире моей задницы. Повозившись на корме, он установил мотор, крутанул пускач, и «Ветерок» застучал по воде мелкой дробью. Мы с Жидковым стояли на берегу в явной нерешительности.
« Чего на месте топчитесь, ровно кони, не боись, залезай, – проводник улыбался нам с кормы – я на ней трехлетнего быка на укол возил, кольцо в кольцо пристегнули, ноги связали, и двадцать верст по реке вместе с пастухом».
« Ты – сказал он Валентину – на нос давай, а тебе в середину, вместе с вещами».
Забрались, Жидков оттолкнулся от берега, проводник развернул лодку вперед носом, поднатужился мотором, и мы пошли вверх по реке. Я ухватился обеими руками за борта, покачал лодку, ничего, остойчивая. Берега реки, действительно, стали круто забираться вверх. Прошли с двадцать километров и уперлись в первый завал. Причиной его была огромная, в три обхвата, лиственница. Корневищем вперед, она, наискосок, перегородила всю реку. Постепенно, собирая по реке весь плывун, она обросла хаосом стволов, корней, веток и прочего мусора, превратившись в громадную, в три метра высоты, отвесную стену, преградившую нам путь.
Проводник повернул лодку к левому берегу, а сам, внимательно глядел на завал, и, похоже, прислушивался. Стена медленно колыхалась, скрипела и гудела, как будто внутри ее работала пилорама.
Нос лодки ткнулся в прибрежный песок. Вытащили вещи, взвалили лодку на плечи, как аргонавты, и полезли в гору. Мне, как самому рослому, досталась корма. Подъем почти отвесный, поднимались на коленях. Я представил себе этот подъем с «Амуром» на плечах, не выдержал и расхохотался.
« Чего ржешь, – послышался сверху натужный голос Валентина – ой, бл..». В следующую секунду лодка поехала на меня. От неожиданности мои руки сорвались, я упал лицом в землю, а лодка, утюгом прошлась по моей спине. « Держи » – проводник бросился через меня, хватаясь руками за корму, я, инстинктивно, вцепился руками в его ногу, сзади Валентин, как клещами, обхватил руками мой сапог. Наша колбаса проползла по откосу, еще с метр, и остановилась. Первым, опять, заржал я, вторым Жидков, за ним проводник.
« Чего делать будем – сквозь смех, спросил мужик – я долго не удержу».
« Валь, – я выплюнул землю изо рта, – попробуй, отпусти меня, если не покатимся, забегай снизу». Он разжал руки, ничего, лежим спокойно. Жидков спустился вниз, подпер лодку плечом.
« По твоей вине земли наглотался, – сказал я ему, – что у тебя там произошло».
« В нору провалился, – ответил Валентин, – будь она неладна».
Осторожно приподняли лодку и преодолели подъем. Сверху лодка спустила сама. Перетащили через завал вещи, погрузились, и покатили дальше. Солнце стало спускаться к горизонту, на часах 16.30 дня, прошли еще около десяти километров.
« Успеем до темноты» – спросил я у проводника.
« Должны, верст тридцать осталось, а если не успеем, по темноте покатимся, не в первой» – он посмотрел на солнце и, вдруг, приподнялся, приглушил мотор, и стал прислушиваться.
«Ветерок» чихнул пару раз и заглох. Секунды две было тихо, потом я услышал гул. Он шел на нас сверху реки, быстро нарастая. « Так и знал » – проводник развернулся к мотору, срывающимися руками, стал наматывать шнур на кольцо пускача. Лодка, потеряв управление, медленно разворачивалась носом по течению.
« Что, что случилось » – от страха мой голос сорвался в сип. Я смотрел то на Жидкова, то в задницу проводника. Валентин на секунду обернулся, губы сжаты, в глазах застыл животный страх, и опять стал смотреть вперед.
« Завал сорвало, завал идет – проводник рвал пускач – заводись бл.. на, весла, весла ставьте».
Я схватил весло, вставил его в уключину. Валька подал второе. Сверху, из-за поворота на нас катилось что-то ужасное, раздался страшный удар, как будто, кто-то гигантской плеткой хлестнул по реке. Весло выпало из рук в воду, я вскочил на ноги, перегнулся через борт, в это время, сзади взревел мотор, лодка рванулась, и я полетел на спину, ударившись затылком о бак с соусом. В глазах заплясали светлячки, ухватился рукой за борт, опять вскочил на ноги. Лодка на полном ходу врезалась в берег, я ударился в Жидкова и мы кубарем вылетели из лодки.
« Лодку, лодку в гору» – кричал мужик, он умудрился удержаться и крутил барашки крепления, бросил мотор в лодку. Схватили, кто, где успел, и, через мгновение, были уже в десяти метрах от берега. « Выше, выше надо – хрипел мужик, роя ногами землю, которая уже гудела от ударов, – не оборачивайтесь, скорее».
Я посмотрел на поворот, деревья и кусты на его левом берегу, как обрезанные, стали валиться в нашу сторону, через секунду река вынесла на поворот огромную массу завала. Весь этот крутящийся хаос ударился в правый берег, со страшным треском полез на него, сметая все на своем пути. Два высоченных кедра, стоящие у края обрыва, срезало, как бритвой, подхватило, и закружило в водовороте, подобно былинкам. До нас оставалось не более ста метров. « Чего стали, – заорал проводник, – лезьте наверх».
Мы вытолкнули лодку на обрыв, из последних сил, хватаясь за корни деревьев, выбрались сами. Завал уже был рядом, пропахал под нами берег, на котором мы были с минуту назад. Река, играючи, несла перед собой гигантские глыбы земли, швыряла от берега к берегу стволы деревьев. На наших глазах огромный кедр внезапно уперся корнями в дно, поднялся во весь рост, и плашмя рухнул в реку, как бичом хлестнул по воде.
« Это не один завал – сказал проводник, провожая взглядом последние бревна, – не меньше двух съехало. Если последний не удержится, беда будет, помнет Ваши катера, как бы опять бани не развалил». « Садись, мужики, – он опустился на землю, – подождать придется».
Мы уселись, кто, где стоял. Спину и руки ломило страшной болью, коленки тряслись. Я лег на спину, постарался расслабиться, чтобы унять дрожь. Ярко синее сентябрьское небо качалось надо мной вместе с верхушками деревьев, красиво спела синица, тихо и спокойно стало в лесу, гул и удары постепенно затихали где-то внизу.
« Если бы не мужик, несло бы нас сейчас обратно к деревне, – думал я – надо плеснуть ему, да и самим не помешает принять».
Жидков прочитал мои мысли, приподнялся, отстегнул от пояса фляжку и протянул ее проводнику. Тот молча выпил, утерся рукавом и передал фляжку обратно. От спирта, малость, полегчало. Я поднялся с земли, лежать стало холодно, закурил сигарету и стал бродить взад-вперед.
« Может быть, тронемся, – я обернулся к проводнику – вечереет уже».
« Рано, надо подождать – ответил он, – а то опять на берег прыгать придется».
В подтверждение его слов, на повороте показалась двадцатиметровая лесина, река крутила ей, как хотела, тыкаясь от берега в берег, она проплыла мимо нас. Подождали еще с пол – часа, больше никаких сюрпризов не появлялось.
« Давайте спускаться, – проводник закряхтел и поднялся, – если что встретится, увернемся как-нибудь».
Взялся за борт, поднатужился, и со стоном разжал руки. Боль ударила в поясницу с такой силой, что я упал на колени.
« Давай, давай молодой – подбадривал меня проводник, – у всех руки болят, похоже, надорвались мы с этим подъемом, давай, вниз не вверх».
Столкнули лодку с обрыва, проехались вместе с ней до берега на задницах. Перебрали наш скарб, вроде бы все на месте, за исключением весла, и опять застучал наш «Ветерок», таща нас вверх по реке. Берега ее, после лавины, встали дыбом, ощетинились торчащими бревнами, которые бешеная сила реки, как карандаши, понатыкала в крутые откосы. Страшно и смешно, ей-богу, никогда такого не видел. По реке несло хлопья пены и всякий разный мусор. Валентин крутил головой от берега к берегу, очевидно, представляя, как час назад, здесь катился смертельный вал.
« Спасибо тебе, дядя, – прорвало его, – если бы не ты, мы бы конечно сообразили, но боюсь, было бы уже поздно, и как ты расслышать умудрился. Извини, что не представились, я Валентин, это Александр, ты нас сразу в дорогу зарядил. Хочется знать своего спасителя, вспоминать потом добрым словом».
« Петра Михайловича вспоминай, – борода разъехалась в улыбке, обнажив ряды гнилых зубов, – спасибо на добром слове, а премудрости никакой, их в эту пору часто рвет, завалы-то, я всю дорогу прислушивался, надеялся, правда, что проскочим, ан нет».
Капелька солнца висела над правым берегом, темнота быстро наступала, густела, река несла ее сверху, вместе с собою.
« Ребята – сказал Михайлович – разберите-ка свое оружие, места тут неспокойные, увидите людей или стоянку, молчите, если спросят, говорить буду я».
Фосфор на часах показывал 9.00 вечере. Уже два часа едем в полной темноте, проводник спокойно ведет лодку, безошибочно угадывая время и место поворота, заблаговременно сбрасывая ход. Два раза, с левого берега, доносилась людская речь, были видны отблески костра, но мы, молча, проплывали мимо, да и с берега нас никто не окликал.
Берега реки, внезапно разъехались, и мы вышли на широкую гладь озера. Границы его терялись в темноте.
« Что это » – я обернулся к проводнику. «Почти приехали – ответил он – скоро, перед нами должен оказаться остров, там наша стоянка».
Тишина и темнота вокруг, ничего не видно, хоть глаз коли. Стук мотора бежал впереди, предупреждая о нашем появлении. Впереди, прямо по курсу лодки, в полукилометре от нас, бабахнуло два выстрела, с секундным перерывом.
« Кажись наши, – подал голос проводник – Валька, ну-ка, ответь также».
Жидков в точности повторил выстрелы. Через минуту, я стал различать отблески костра, потом другого, рядом с первым. Огонь горел высоко над водой. Я открыл, было, рот, чтобы спросить об этом чуде, но вовремя захлопнул его, сообразив, что костры горят на острове, точнее, на его вершине. Остров постепенно вырастал перед нами, в темноте проступали его очертания. Песок заскрипел под носом, лодка тихо, в пол корпуса вылезла на берег.
« Приехали – выдохнул Петр Михайлович – вылезайте ребята, Сашка, подожди, мотор возьмешь»
« Михалыч, ты» – послышался с берега голос Андрея.
« Я, я» – откликнулся проводник, вытаскивая из-за кормы мотор и передавая его мне.
« Моих привез» – в двадцати метрах от нас зажегся фонарик и стал приближаться к нам, его луч отыскал нас в темноте. « Привез, привез, – сказал Петр Михайлович – выключи свой прожектор, глаза болят».
« Здорово, гвардия – комбат поздоровался с нами, – как добрались, мужики говорили, что днем два завала тронулось. Вас не задело».
« Чуть сапоги не сорвало, – приврал Жидков, – еле успели выпрыгнуть, спасибо Михайловичу, от страшной смерти уберег, отец родной».
« Будет губами шлепать – остановил его проводник – Андрюха, веди к костру, жрать охота, со вчерашнего дня ничего не ели».
Забрали наше имущество и побрели в гору, спотыкаясь о корни деревьев, обходя густой кустарник, стараясь не врезаться лбом в какой-нибудь ствол. Через десять минут одолели подъем и подошли к костру. Справа от него, под двумя навесами спали человек шесть. Слева, у края поляны, Андрей приготовил нам спальные места. Навес манил к себе, но есть хотелось еще сильнее. Запах пшенной каши и какой-то похлебки столбом стоял на поляне, я удивился тому, что стал так хорошо различать различные запахи, включая свой собственный, от меня несло хорошим козлом, ничего удивительного, в бане я не был уже три недели. Сели к костру, Андрей развернул телогрейку, достал два приличных котла, с супом и кашей, и мы заработали ложками, даже про выпивку не вспомнили. Комбат дотерпел со своими расспросами до конца ужина. Первым от костра отвалился Петр Михайлович, поблагодарил за угощение, подошел к спящим, протиснулся между ними, накрылся с головой и пропал.
« Сколько сами взяли» – спросил Андрей.
« Ведро икры и около сорока хвостов – отрапортовал Жидков – примерно, половина из них самцы».
« Рыба в леднике» – продолжал комбат. « Да – сказал Валентин, – к возвращению будет готова, а у Вас как».
« Мужики сегодня последний день для себя ловили, – ответил комбат, – завтра обещали на нас потрудиться». « А сколько их – спросил я, вспоминая о задании комбрига, – и сколько они за день добывают». « Когда как – комбат достал сигареты, – за сегодня у них пять ведер икры и сто сорок хвостов получилось, если в таком темпе пойдет, за два дня нам план сделают».
« Во сколько подъем – поинтересовался Жидков, зевая как крокодил, – давайте спать, завтра, после сетей, рук не поднимешь».
« Нет, Валя, рыбачить мы не будем, – комбат поднялся, растер окурок носком сапога, – они сами справятся. Тебя просили на разделку встать, у них с вечера еще хвостов двадцать целыми лежат, работают двумя группами, привоз у них к обеду и вечером. Ты у нас знатный раскройщик, ребята просили тебя возглавить разделку, помощников у тебя будет трое, мужики опытные. Спешат они, через два дня погода испортится, прогноз плохой днем передали».
« Опять двадцать пять, – заныл Валентин – давай лучше ловить, а в Хурбе разделаем, там и удобнее и спокойнее».
« Ты что, забыл, как сюда добирался, – комбат в упор смотрел на подчиненного, – нет, разделывать здесь будем, а в Хурбу повезем только половину, остальное бригада привезет».
« Точи ножик, Саня, – сказал мне Валентин, развязывая спальник, – завтра рыбный день, бачок с соусом поступает в твое распоряжение, я к нему больше не подойду».
« Подойдешь, – улыбнулся Андрей, – мы завтра с ним с утра уедем. Директор треста попросил медвежьи места приглядеть, просит, недели через три, под конец нереста на охоту компанию привезти, и сам собирается, третий год уже собирается. В общем, он меня крепко попросил, нашли мне мужики спеца, вот мы завтра втроем и укатим, если к ужину вернемся, и то хорошо. Пойдем на «Цветную» сопку, к трем ручьям, помнишь это место».
« Да, помню» – кивнул головой Жидков.
« Если к завтрашнему обеду не вернемся, начинайте искать, – сказал комбат – все, спокойной ночи».
« Спокойной, спокойной, – обиженно пробурчал Жидков, укладываясь под навесом, – кому путешествия, а кому рыбный цех возглавлять».
Глава 4. Медвежья рыбалка.
Спал как убитый. Комбат меня еле-еле добудился, чуть не пинками поднимал. Я продирался сквозь пелену сна, поднимал голову, мол, все, уже не сплю, и опять валился в сон. Очухался после того, как Андрей сказал, что они уедут без меня. Перспектива весь день возиться с рыбой и солью быстро прогнала мой дурман. Я вылез из спальника, обулся, изо всей силы потянулся, треща позвоночником. Вспомнив о вчерашних болях в спине, испуганно замер с разведенными руками. Вроде ничего, присел пару раз, понагибался, все прошло. Мужиков возле костра уже не было, Жидков сладко спал в свое спальнике, комбат не стал его будить.
« Я к соседям – сказал он мне, – пей чай, через пол часа уедем».
Он ушел по гребню холма к соседскому костру, дым от которого поднимался в ста метрах от нас. Налив себе чая, я пил его стоя, крутя головой и рассматривая окрестности. Было очень приятно, после вчерашней темени, в лучах утреннего солнца увидеть такую красоту. Деревья, росшие на поляне и по откосу берега, мешали обзору, и мне пришлось забраться на скальный выступ, с которого была хорошо видна половина озера. Внизу, подо мной, на воде стояла наша лодка, место нашего прибытия. В десяти метрах от него, из песка, торчали около десяти причальных кольев, похоже, это место стоянки артельных лодок, возле него валялось какое-то барахло. Лодок, как и мужиков, не было, все уехали работать. Сбегал к костру, осторожно достал из-под Жидкова бинокль, и назад. Огромная водная гладь озера простиралась вокруг. Я отыскал в бинокль нашу речку. Примерно, на 90 градусов левее ее, из озера брала начало еще одна речка, размером чуть поменьше нашей. Два небольших острова стояли передо мною, до них было около пяти километров. Дымы костров и лодки вдоль берега говорили о присутствии там людей. Чтобы рассмотреть обратную сторону озера мне пришлось найти такой же выступ с другой стороны. Островов больше не было, наш оказался самым большим. Невысокие сопки, ровным полукольцом, окружили озеро. Противоположный берег полого поднимался вверх и был виден, как на ладони, на многие километры вперед. Множество мелких речушек текло между сопок и впадало в озеро, как сеткой исчертив весь берег. Около двадцати лодок насчитал я возле берега, они сновали туда и сюда вдоль него, народ трудился в полный рост.
« Александр – услышал я с поляны голос комбата – Саня..». « Где бродишь – он собирал рюкзак, сидя на корточках – вещи собрал». « Давно» – ответил я.
Андрей поднялся, закинул свой сидор на плече, забрал с земли ружье, и мы пошли ко второму костру. Два паренька, лет по пятнадцать, трудились возле него.
« Где Фёдор» – спросил их комбат.
« Внизу, возле лодок» – ответил один, ссыпая в котел начищенную картошку.
Спустились по тропе к берегу, на воде покачивались две лодки. В одной из них, спиною к нам, копался в моторе дяденька, круглый как шар.
« Фёдор – окликнул его Андрей, подходя к воде, – ты чего это, ремонт что ли затеял, нам ехать пора».
« Да нет, – он обернулся к нам, – свечу почищу, семь секунд и поедем. А кто это с нами, что за молодец».
« Знакомься, Александром зовут, – комбат представил нас друг другу, – а это дядя Фёдор, наш лучший следопыт, первый в округе капканщик. Ружьё на охоту берет только в целях самообороны, и стреляет два раза в год».
« Федор – дядя протянул мне пухлый кулачок, – давайте забирайтесь, и поехали».
Комбат с биноклем устроился на носу, я, как обычно, в середине. Тронулись. Федор направил лодку на самый правый край озера, туда, где не было видно рыбацких лодок. На озере ни ветерка, вода, как подсолнечное масло, нос лодки разрезал её на две ленивые волны, которые, пробежав около пятидесяти метров, растворялись за кормой в этом стылом зеркале, как будто и не было их вовсе. Вокруг царство осени, синего неба, прозрачного воздуха, сверкающих в нем паутинок, и целая палитра красок, цветов и оттенков. Желтая сопка, желто-красная, желто-зелёно-красная, бордовая и т.д. Любуйтесь люди, через месяц всё исчезнет, останется только белый цвет, наступит царство сна и покоя. Мы подходили к берегу, спросонья, я не разглядел, что берег имеет не круглую форму, подойдя ближе, я увидел довольно большой залив, который уходил вдаль на приличное расстояние. В начале залива мы и причалили. Втащили лодку в кусты, взяли ружья и стали подниматься на сопку. Справа от нас шумела камешками, небольшая, до 20 метров шириной, речушка, слева, в ложбине, такая же, только чуть побольше. Забравшись на вершину сопки, мы стали осматриваться. Перед нами лежал край речушек, небольших озер и ручьёв. Вокруг вода, куда ни глянь.
« Видишь – Фёдор указал комбату на двуглавую сопочку, стоящую от нас километрах в десяти, прямо по ходу, – нам туда надо, запомни ориентир». « Поднимай сапоги, Саня, – сказал Андрей, натягивая голенища, выше колен, – сейчас купаться будем».
До сопки добирались около трех часов, искать брод оказалось очень тонкой наукой, два раза проваливался по пояс, перешли порядка десяти водных преград. В воде рыбы видано – не видано. Инстинкт гнал её наверх, заставляя, где прыгать, где ползти, или продираться сквозь камни. На нее было жалко смотреть, вся в струпьях и ошметках, ободранная, она шла и шла вперед, не разбирая преград перед собою, бока и брюхо рыбы окрасились в кроваво-красный цвет. У подножия сопки дядя Фёдор остановил нас.
« Так, мужики, – сказал он, – начинается медвежий край, держаться всем месте. Увидите мишку, орать и стрелять не надо, особенно осторожно с медвежатами, мамаша может броситься без предупреждения, а так, они не тронут, им сейчас не до нас».
Подъем занял около часа. Шли осторожно, след в след, стараясь не шуметь, заблаговременно обходя заросли стланика, дикой малины и лимонника. При подходе к вершине нас обнаружила пара соек и устроила над нашими головами треск и гомон. « Вас только не хватало, – Фёдор поднял голову, зло посмотрел вверх, – теперь не отвяжутся».
Зойки сопровождали нас до самой вершины, покрутились над нами и улетели. Сопка была главенствующей в округе. Прямо под нами, навстречу, текло три крупных ручья, спускаясь вниз невысокими уступами. Они вытекали из озера, дальний берег которого граничил с подножием трех сопок, они находились от нас километрах в двадцати. Наша вершина представляла собой отличный наблюдательный пункт, налево, прямо и направо всё просматривалось, как на ладони.
« Нравится место, – спросил Фёдор у комбата, – располагайтесь, теперь полудня по сторонам смотреть будем, время десять, скоро мишки появятся, они обычно к обеду являются».
Стянул кое-как мокрые сапоги и портянки, с блаженством вытянул ноги и пошевелил пальчиками. Осеннее солнце, как могло, грело нашу поляну, выкинул из-под себя сухие шишки и растянулся во весь рост. Спокойно и тихо было на душе, никаких тревог, волнений, сомнений и размышлений, идеальное состояние для завтрака с алкоголем.
« Саня» – позвал меня Андрей. Он достал термос с чаем и протянул его мне. « Фляжку дай» – попросил я у него. « Зачем» – удивился комбат. « Увидишь» – я протянул руку за фляжкой. Налив горячего чая, я добавил в него немного спирта.
« Жидков что ли научил, – спросил Андрей – он у нас дока по таким рецептам». « Ага, – кивнул я головой, – попробуй, пикнёвая вещь».
« Пробовал, не нравится, – отказался комбат – не люблю коктейлей».
Выпил свой чай, через десять минут стало очень хорошо, отказался от хлеба с тушёнкой, чтобы не испортить ощущение. Развесил по кустам мокрые портянки, сапоги, как горшки, тоже насадил на ветки для просушки, достал сухую пару, обулся в кирзовые сапоги, и стал искать место для наблюдения, весь день, как шпала, не проторчишь. На краю вершины, чуть выдаваясь за обрыв, лежал плоский валун, – довольно приличных размеров. Нарвал мха, выстелил себе ложе, улегся и стал смотреть по сторонам, настраивая бинокль. Рядом со мной, справа, угнездился Андрей. Дядя Фёдор давно спал, положив под голову свой мешок. Он просил разбудить его, когда появятся медведи, и наказал следить за направлением ветра, иначе, мишек можно прождать целый день. Ветер дул встречный, когда он затихал, его направление проверялось следующим образом. Брался мох, или кусок трухлявого дерева, растирался на ладони и бросался в воздух. Эта взвесь сначала висела в воздухе столбом, потом начинала отклоняться, показывая направление движения ветра. Поочерёдно, то я, то комбат, проделывали эту процедуру, когда ветер стихал надолго. Я облазил биноклем всё междуречье, никого, на дальний край озера он брал слабо, но там, похоже, тоже было тихо. Стал смотреть пристальнее, в зарослях осоки, около берега среднего ручья промелькнуло что-то желто-белое, похожее на лисий хвост. Минут через пять, из осоки показалась лисья голова. Лисица осторожно вышла на берег, подошла к воде, и замерла, глядя в одну точку. Бросок, и в пасти у нее уже бьется полуметровая кета. Сообразив, что она может не удержать рыбу в зубах, лисица мотнула башкой, и кета полетела на берег. Прижав рыбу лапами, лисица быстро успокоила её, отгрызя рыбе голову. Съев самое вкусное, она схватила рыбу и исчезла в кустах.