« Видел» – спросил я у Андрея. Он кивнул головой, не отрывая глаза от бинокля. Я приспособился к наблюдению, и постепенно, эта маленькая долина, лежащая подо мною, стала оживать. Понаблюдав за ондатрой, которая копошилась возле своей норы, я переключился на двух выдр. Они затеяли не то игру, не то драку, выскакивали из воды и носились, друг за другом по берегу. Дальше, недалеко от озера, я приметил в кустах что-то пестрое, похожее на енота. Пятно то появлялось, то исчезало в прибрежных кустах. Стараясь разглядеть его, я не заметил, как заснул.
Разбудила меня шишка, больно ударившая по голове. Повернув голову направо, я увидел Андрея, который замахивался, намереваясь, бросить в меня еще одну. Он приложил палец к губам и кивнул в сторону долины. Рядом с ним пристроился дядя Фёдор.
На среднем ручье, возле небольшого водопада, я увидел медведя. Он стоял на задних лапах, опустив передние вдоль тела, и смотрел прямо на нас. До него было около двухсот метров. Я поднял бинокль к глазам, мишка сразу приблизился, его можно было рассмотреть очень отчетливо. Встретился с ним глазами, сразу захотелось втянуть голову в плечи. Ноздри медведя трепетали, он по-прежнему смотрел на нас, похоже, вершина нашей сопки не внушала доверия его инстинкту. Простояв, еще пять минут в такой позе, мишка опустился на передние лапы и вошёл в ручей. Сзади него закачался прибрежный кустарник, на берег выскочил медвежонок, остановился, и уселся на задницу у самого края воды. Следом за ним выскочил второй, сходу ударил первого лапами в спину. Не ожидая такого коварства, бедняга бултыхнулся в ручей. Медведица резко обернулась, видимо, прилично рыкнула на детей. Хулиган юркнул в кусты, а первый попятился назад, плюхнулся в воду, да так и остался сидеть по пояс в воде, загородившись от матери передними лапами. Она подошла к дитяти, кивком головы отправила его на берег и вернулась на середину ручья. Вода доходила ей до плеч. Спустившись пониже, она вышла на более мелкое место и поднялась на задние лапы. Простояв секунд десять, она плюхнулась в воду, выставив вперед передние лапы. Окунув морду в воду, она достала рыбу, мотнула головой, выбрасывая кету на берег. Медвежата вцепились в обед с разных сторон, сразу возникла потасовка. Рядом с ними шлёпнулась вторая, третья, они не замечали ничего вокруг и продолжали кататься по берегу, сцепившись в клубок, пока материнский рык не развел противников по сторонам. Увидев гору рыбы, каждый из них схватил новую добычу, а яблоко раздора так и осталось лежать на земле нетронутым. Мамаша, сидя в ручье на своей могучей заднице, тоже занялась обедом, держа его передними лапами. Он продолжался минут двадцать, потом она разрешила медвежатам войти в ручей, на мелководье, поиграть и заодно поучиться ловить рыбу. Второе получалось у них гораздо хуже, наверное, потому, что они уже наелись и старались играть с добычей. Добыче было недосуг, она вырывалась, хлеща их по мордасам, и опять и опять, круг за кругом, прыгала, стараясь преодолеть водопад.
Внезапно, медведица поднялась во весь рост и повернула свою морду вправо от нас. Малышей на берегу уже не было, видимо, они нырнули в кусты. Мамаша вышла из воды, поднялась на водопад, обойдя его с правой стороны, встала на задние лапы и продолжила наблюдение. Её блестящий черный нос нервно подергивался, нюхая воздух, медведица пыталась определить опасность, которая насторожила ее с. минуту назад. Эдакий двухметровый наблюдатель, с когтями, по десять сантиметров каждый. Я повел биноклем вправо, но ничего не увидел. Пусто и тихо было в долине, не считая птичьего гомона, воронья, на удивление, тоже не было. Медведица продолжала смотреть вправо, не меняя позы, малыши сидели в кустах, подобно разведчикам, как будто их не было вовсе. Опасность обнаружилась через минуту. Это был второй медведь, вернее его спина, которая показалась из-за зарослей осоки. Мишка брел по дальнему от нас ручью, опустив голову. Вот он весь показался из-за поворота, направился вдоль берега, вверх по ручью. Пару раз медведь пытался войти в воду, чтобы заняться рыбалкой, но глубина мешала ему. Он выбирался на берег и продолжал свой путь, высматривая место помельче. Впереди его ожидал водопадик, аналогичный нашему.
Дойдя до него, мишка покрутился на месте, и вошел в воду. Поднявшись на задние лапы, он стоял с опущенной к воде мордой, нацеливаясь на добычу. Бросок вперед, на передние лапы, и обед уже бьется в его когтях. Очевидно, в это время ветер донес до него запах чужака. Медведь повернулся на запах, влево, и на секунду замер. Потом он плюхнулся в ручей, бросив добычу, выскочил на правый берег ручья и взобрался на уступ. Два медведя стоя смотрели друг на друга, их разделяло не более ста метров, два гигантских сурка, каждый возле своей норы. Медведь опустился на передние лапы, перешел водопад, и сделал несколько ленивых шагов к медведице. Она стояла, не шелохнувшись, не сдвинувшись ни на йоту. Мишка остановился, потоптался на месте, мотая башкой в разные стороны, повернулся, и побрел обратно к своему водопаду. Похоже, соседей он не жаловал, но связываться с матерью, которая будет защищать своих детей, их запах он, наверняка учуял, не решился. Медведица осторожно опустилась на землю, позвала детей, и вся семья двинулась дальше, к озеру. Мамаша шла чуть сзади, оглядываясь назад. Я провожал их взглядом, пока они не скрылись за пригорком. Хозяин, тем временем, прыгал по мелководью и ловил рыбу. Несколько раз непокорная добыча вырывалась из его когтей, когда мишка рассматривал ее, решая, с чего начинать кушать. Ему надоело бултыхаться в воде, и он поднялся выше, к самому водопаду. Там находилось самое мелкое место, отшлифованные потоком крупные валуны выступали над поверхностью воды. Водрузив между них свою задницу, совсем как человек, мишка уселся, наклонился к воде и поднял в замахе правую лапу. Шлепок, и оглушенная рыба зажата в передних лапах медведя, можно спокойно съесть её, не ожидая удара хвостом по морде. Рыбак сидел к нам спиной, в пол-оборота вправо, сходство с человеком было поразительное, клянусь, если бы я был на его месте, я бы тоже выбрал такой способ ловли, любой другой требовал больших усилий. Насытившись, медведь решил ловить про запас. Оглушив рыбу, он приподнимал свою пятую точку, и швырял рыбу под зад, и так, раз за разом. Меня стало трясти от хохота, поток воды уносил добычу вниз, по ручью, каждый раз, когда медведь отрывал задницу от камней. Я повернулся направо, мужики лежали, уткнувшись лицом, кто в шапку, кто в руку. Смех рвал их изнутри, тела дергались в судорогах. Мишка решил закончить заготовку, обернулся, и схватился руками за голову ( по медвежьи – прижал передние лапы к башке). Слезы брызнули из глаз, мне пришлось отвлечься, вытирая их. Я услышал обиженный рев, поднял бинокль и увидел, что он вертит головой в разные стороны, пытаясь понять, куда делся весь запас. Покрутившись еще с пару минут, медведь взобрался на водопад, огляделся, стоя на задних лапах, и не спеша, направился к дальним сопкам, отклоняясь влево, к самому краю озера, который утыкался в небольшую лощину. Прошло около получаса, никто больше не появлялся. Далеко вперед, возле сопок, за озером мне удалось рассмотреть медвежью спину, но расстояние было очень большим, и я прекратил наблюдение.
« Саня – тихо позвал меня комбат – давай по-пластунски, назад, к поляне».
« Видел, откуда пришли» – спросил его Федор, когда мы уселись возле своих рюкзаков.
« Да – ответил Андрей – медведица с левого края озера, а хозяин из лощины пришел. Федор, давай чуть погодя, за озеро сбегаем, может быть за сопками еще интересней».
«А я – перспектива остаться одному, когда рядом бродят двухметровые рыбаки, меня не радовала, – меня возьмете».
« Возьмем, куда же тебя девать – усмехнулся комбат и повернулся к мужику – ну что, Федор, сгоняем».
« Чем тебе здесь плохо – урезонил его Фёдор – от берега не далеко, долина как на ладони, хошь по кругу, хошь поперёк ходи, и собаке все видно. Полезем дальше, натопчем, зверь здесь пуганный, ищи его потом. Всех медведей не перебьёшь, да и не к чему это».
« Да, наверное, ты прав – согласился Андрей, еще раз оглядывая долину в бинокль – лучшее, враг хорошего. Давайте пожуем и обратно пора ехать, Валентину надо помочь».
Время 3 часа дня. Захватывающая штука это наблюдение, конечно, когда есть на что смотреть. Доели тушенку с хлебом, запили её чаем из термоса. Кое-как натянул сапоги, резина ссохлась, ногу не пропихнуть. До нашего острова добрались в седьмом часу вечера.
« Сколько взяли» – первым делом спросил комбат у Жидкова, который встретил нас на берегу.
« Около ста хвостов – ответил Валентин, – еще три лодки не вернулось».
« Обработал» – продолжил Андрей. « Что я, метеор что ли – обиделся Жидков – еле-еле с половиной справились, давайте, впрягайтесь».
Я отобрал себе любимых самцов, Валентин с комбатом и еще один мужик трудились над самками, другой дяденька принимал от нас разделанные рыбины, обрабатывая их солью и соусом. Когда совсем стемнело, вернулись последние лодки, они привезли еще около сотни хвостов. Андрей отошел с бригадиром в сторону и что-то долго обсуждал. Вернувшись, бригадир приказал мужикам развести на берегу несколько костров, для освещения, и отрядил нам в помощь еще пять человек. Среди них оказался и наш проводник, который вел нас с Валентином из Хурбы до острова.
« Трудимся до упора, – сказал комбат – завтра, с утра надо уйти в Хурбу. Бригадир торопит, что-то у него не ладится, а что не говорит».
Закончили в два часа ночи. Сто десять самцов и восемь вёдер икры лежали, готовые к отправке.
« восемь, плюс одно в Хурбе, девять, – считал комбат, – а надо десять, и плюс еще одно для страховки. Ничего, не в Хурбе, так в Амурске найдём. Спокойной ночи молодцы, уходим завтра, двумя лодками в семь утра».
Глава 5. Встреча с белугой и ее почитателями
Нашей лодкой правил Пётр Михайлович, он напросился сам, беспокоясь за собственную баню, справедливо считая, что последний завал не удержит тот ужас, который прокатился мимо нас, когда мы шли вверх, к бригаде. Так оно и произошло. Могучая лиственница не устояла перед яростью реки, хотя сопротивлялась достойно. Об этом свидетельствовали кучи бревен, их выперло на оба берега, не считая тех, которые валялись по откосам, с обеих сторон.
« Ой, беда будет, – сокрушался Пётр Федорович, – не устоит баня. Два года, как сложили, теперь опять за топор браться».
Баня устояла, хотя деревенские лодки и наши катера вперемешку валялись рядом с ней. Помогла заводь, она погасила силу реки, завал прошел дальше, и те брёвна, которые откололись от него, просто выдавили все рыболовецкое хозяйство на берег. Мы осмотрели катера, кроме царапин и вмятин, ничего серьёзного. В заводи уже трудились люди, растаскивая сцепившиеся стволы и выталкивая их на течение. Мы быстро погрузили наш драгоценный груз, поставили моторы, простились с мужиками и тронулись в путь. Шли ходко, вниз не вверх, гасили скорость только для того, чтобы обогнуть различные препятствия, в том числе остатки завала. В Хурбу пришли в 6 вечера, помогли Валентину затащить улов в ледник, он остался колдовать с рыбой и икрой, а мы с комбатом пошли в роту. « Командир – попросил он ротного – передай в батальон, что мы будем завтра днем, а для бригады пусть передадут, что задание выполнено».
« Выпить хочешь, – спросил он меня, и, получив отказ, удивился, – ты чего, заскучал что ли Александр, жалеешь, что все так быстро кончилось. Не горюй, еще приедешь, не рыбой, так мясом займемся».
Я действительно заскучал. Всё было так здорово, и так быстро кончилось, неделя пролетела, как один день. Завтра вечером сяду в поезд и домой. А дома что, пустая квартира, загадочная комиссия, которая вот-вот должна нагрянуть. За неделю я привык, что новый день это новые приключения, а теперь всё кончается.
« Наливай, – попросил я комбата – давайте, товарищ капитан, отметим окончание удачной и спокойной работы, помните Ваш начальный тост».
« Помню, – ответил Андрей, доставая бутылку из тумбочки, – давай по чуть-чуть, скоро Валентин подойти должен. Приедешь, комбригу передай, что рыба и икра будет готова через неделю, икру можно раньше отправить, а рыбке надо подо льдом полежать. Ведро икры и двадцать хвостов возьми с собой, дотащишь».
« Дотащу, – кивнул я – чего тащить, с машины в вагон, а в Уссурийске, из вагона в машину».
Вошел Валентин, снял штормовку, сапоги, попросил разрешения и сел за стол.
« Чего так быстро – поинтересовался Андрей, наливая прапорщику, – неужели всё сложили, все сто десять».
« Показал народу, как надо делать, – ответил Жидков – посмотрел за ними, работают без ошибок, чего же дальше над душой стоять».
« Доверяешь, – заострился комбат – а, если напортачат, товар в бригаду везти, если бы себе, а то комиссии по портфелям рассовывать. Александру, между прочим, отвечать потом за нас».
« Товарищ капитан – не сговариваясь, хором сказали мы с Жидковым, и рассмеялись все, втроем, а Валентин продолжил – всё будет нормально, что Вы, ей-богу. Вы себе не ту профессию выбрали, Вам надо было в повара идти». « Пошути мне, пошути, – миролюбиво пригрозил Андрей – после ужина сходи, проверь всё-таки».
Утром, перед отправкой, комбата вызвали к рации. Он вернулся через десять минут и уселся на кровать.
« Отбой – сказал он, – будем ждать народ. Из батальона передали просьбу команду с Маш. Завода забрать, часа через два они обещались быть в роте».
Обещанных прождали до обеда. В офицерскую комнату столовой скромно постучали, комбат, оторвавшись от тарелки, разрешил войти, и в комнату зашли, добры молодцы, в количестве десяти человек. Ростом не обделённые, обмундирование и снаряжение пригнано, ни дать, ни взять команда по биатлону, если не обращать внимание на приличных размеров тесаки, которые висели за поясом у каждого. Насколько мне известно, метание ножей в программу гонок еще не включили. Сложив оружие в угол, половина из которого было явно не отечественное, ребята сели за стол. Самому старшему на вид было около сорока, он и завёл разговор.
« Добрый день, – поздоровался он с нами, – сколько здесь хороших людей».
« Привет, привет Георгий – отозвался Андрей, вставая и пожимая всем руки, – обедать будете?
« Будем, – решил за всех Гера, – кушать хочется всегда, соусом своим угостишь?
Комбат вскинул удивленные глаза на Геру, потом перевел взгляд на Жидкова. Валентин усиленно работал ложкой, не отрываясь от тарелки, не удержался, хрюкнул, и закашлялся, поперхнувшись едой. Гера, который сидел рядом с ним, с размаха, от души, хлопнул его ладонью по спине.
« Будь здоров, Валентин, – он положил ему руку на плечо – не части, смотри, аж вспотел за работой».
Жидкова колотил кашель, похоже, кусок крепко засел у него в горле. Пришлось Гере еще пару раз долбануть его по могутной спине. « Валентин – комбат смотрел на Жидкова – ты, что ли, напел про меня». « Ничего я не пел, – прокашлял Валентин, – рассказал просто о Ваших рецептах, хорошо, мол, получается».
В это время бригаде принесли обед, и вся компания взялась за ложки. Гости ели споро, не отвлекаясь на разговоры. Самый младший из них был чуть постарше меня, все остальные, как на подбор, от тридцати до сорок, не считая одного кряжистого мужика.
« Вы одни, или с грузом» – Андрей смотрел на Геру, подсчитывая в уме грузоподъемность наших катеров.
« Нет, одни – Гера оторвался от тарелки, – добыча отдельно от нас уехала. Если, паче чаяния, в Амурске, на берегу нас не встретят, с машиной поможешь, до Комсомольска».
« Только на дежурной, в кузове, – ответил комбат, – легковушек на Вас не наберу».
« Не графья – согласился старшой – нам бы домой скорей, второй месяц путешествуем».
« Не торопитесь, ребята – комбат поднялся из-за стола – сейчас второе и третье принесут, пошли, Саня, покурим перед дорогой».
« Кто это » – был мой первый вопрос, когда мы вышли из столовой.
« Повезло тебе, – улыбнулся Андрей, – удалось познакомиться с самой знаменитой бригадой. Весь Дальний Восток про неё знает, промысловики от Бога. Главный инженер Машиностроительного завода в Комсомольске их поштучно, пять лет собирал».
« Ничего не понял » – я стал трясти головой.
« Чего ты не понял, – обострился комбат, – я тебе толкую, что они с Маш. завода. Знаешь такой. Половина Комсомольска-на-Амуре на нем работает, тысяч пятьдесят, а то и больше, кто их там считал. Мужиков этих там специально числят, кого в слесарях, кого в писарях. С ними на промысел попасть, люди годами в очереди ждут, да и то, берут не всякого. На завод каждые пол года из ЦК комиссии приезжают, это тебе не 775 УВСЧ, а всех остальных, включая Генеральный Штаб, и не сосчитаешь. Все охоты, рыбалки, женьшени, лимонники, всё на них. Оружие ты, небось, видел.
В дверях появился Жидков, увидев его, комбат поманил его рукой, приглашая присоединиться к нам.
– Иди-ка сюда, балабол – весело начал Андрей, но, вглядевшись в пасмурное лицо подчиненного, озабоченно спросил – ты чего Валь, да бог с ним с этим соусом.
– Пса своего вспомнил – коротко ответил Жидков.
– Это с ними он погиб – спросил комбат – шум был, а что конкретно не слышал.
– У Геры расспрашивай – ответил Жидков – а мне вспоминать не хочется, жалко Серого, такой отваги и верности к человеку я больше не встречу, через нее он и погиб».
Валентин полез в карман за сигаретами, прикурил от моей, и побрел к катерам. Из столовой, один за другим, стали выходить промысловики.
« Ну что, командир, – Гера подошёл к нам, вытирая губы, – тронулись».
« Да, сейчас, – комбат кивнул головой, – идите, рассаживайтесь, а я до рации добегу, попробую еще раз связаться с батальоном».
В командирский катер, кроме меня, сел Гера и еще четыре мужика, остальные погрузились к Валентину. Он шел первым, мы сзади, у него на волне. Шли в пол силы, не форсируя движками. Работа закончилась, теперь надо спокойно добраться до дома. Кому до дома, а кому, и думать про это не хочется. Как там сейчас Людмила, дочь моя, ни разу еще не увиденная, родители, до них еще целый год, как его прожить горемыке, всеми покинутому. Вспомнился, ни к селу, ни к городу мой старый двор, где я прожил с рождения до 16-ти годов. Знаменательный был двор, второго такого в Горьком не найти было. Одним забором объединял восемь домов, три спортплощадки, сараи возле каждого дома, сады, гаражи, детские площадки, палисадники. Занимал он целый квартал, и назывался, на местном наречии, « Белые дома». Строился двор, единым целым, в 36-ом году, для служащих тогдашнего. Нижегородского еще, крайисполкома, для тех, которым не хватило жилья на площади и улице Минина. Деду, он был в то время главным бухгалтером крайисполкома, предлагали квартиру в знаменитом, Первом доме, на площади Минина, отказался мой дальновидный дед. Начиная с 38-го года и по 41-ый, от жильцов этого дома не осталось и следа. Дед, все равно, не уберёгся, в 44-том сел по 57-ой статье. Обыкновенное, по тем временам, дело, да, а что же двор-то мой родимый. Место у него было интересное, с одной стороны до центра идти пешком спокойных десять минут, а с другой стороны, выйдешь из него, и ты уже в деревне, одноэтажные дома, заборы, собаки на привязи, сады, в которые так и тянет. В нашем дворе, после войны, остались одни жгучие коммуналки, целых квартир не было вообще. Летними, долгими вечерами народ собирался во дворе, кто на лавочках и скамейках, кто на спортплощадках, кто в кустах, кто уже под ними. Волга рядом, двадцать минут ходу, рыбаков великое множество, специалисты были не хуже, чем у Геры, вот только водкой увлекались сверх меры. Раза три или четыре, мужики водили меня на рыбалку, не глянулось мне это занятие, да к тому же я, в то время, увлекся ловлей певчих птиц, мне это дело куда больше нравилось. Мама работала на заводе и дружила с тётей Галей, её семья жила в доме, который стоял через дорогу от нашего двора. Коммуналка, в три раза веселее нашей, сплошные рыбаки, да какие, Акимыч, Вася-Чайник, Альберт, Леша-Ученый, Гуля. Как-то раз, летом, они собрались со знакомыми на рыбалку и пригласили нас. Мать не поехала, а мы с отцом, влившись в дружную компанию, сели на автобус и поехали за Артёмовские луга.
Поначалу рыбалка была похожа на рыбалку. Мужчины собрали свои удилища, по восемь метров длинны каждое, телескопических удочек тогда еще не было, мужикам приходилось измудряться с алюминиевыми трубками, надели сапоги, вошли в Волгу, и полетел и на берег лещ за подлещиком. Женщины занялись обедом и ужином, поездка задумывалась с ночевкой, шалаши стояли еще с прошлых приездов. На закате уселись у костра, вокруг котла с ухой и газет, на которых лежала остальная снедь. Веселье начиналось степенно, всех радовал хороший улов и замечательная погода. Через три часа, ближе к полуночи, все напились вдребадан, и женщины тоже. Танцы, пляски, прыжки через костёр, визг и писк. Я, как зачарованный, смотрел на дяденек и тётенек, поскольку такого разгула мне видеть не доводилось. Был брошен клич «переправиться на остров» (он стоял в ста метрах от берега, и в народе его называли островом любви) и продолжить гуляние там, чтобы никто не мешал. Погрузили всё имущество на плот, включая верхнюю и часть нижней одежды, но отъезд отложили, внезапно кончилась водка, а без нее ехать было бессмысленно. На бугор, где стояла деревня, были отправлены Вася-Чайник и Гуля, через пол часа они вернулись с целой сеткой самогонки.
Про остров забыли (и, слава Богу), костёр запылал с новой силой, освещая ночное купание, в чем мама родила, добрые молодцы решили устроить соревнование по силе и ловкости, оно закончилось грандиозной дракой, в которой приняли участие все, включая женщин. В общем, как говориться в народной пословице, из последних: « ели пили, всё нормально, обосрали всё буквально», лучше не скажешь. Папаня мой участвовал в этом празднике на равных с остальными, и к его концу, от всех прочих ничем не отличался. Постепенно число бойцов стало редеть, они валились там, где их оставляли силы. Я забрался в пустой шалаш и уснул в одиночестве.
Утром, очухавшаяся кое-как, компания решила ехать домой. Стали искать свои веще, а вещей нет. Плот ночью сняло, и он уплыл вниз по течению. Кто в трусах, кто в лифчике. Вася-Чайник, после утренней опохмелки, лежал на песке, раскинув руки и ноги, подставляя своё могучее тело лучам утреннего солнца. Попытались одеть кого-нибудь одного, чтобы отправить в город, за вещами, но не получилось даже у женщин. Раза два, на проходящих моторках отправлялись вниз по реке, пытаясь отыскать плот, но он, за ночь, уплыл далеко, не обнаружили. Ничего не оставалось делать, как одеться, кто во что имел, включая газеты и журналы, и идти к автобусу. Васю-Чайника, который так и не пришёл в себя, пришлось нести на самодельных носилках, положив на живот, поскольку на него не хватило даже газет.
Вся деревня сбежалась смотреть на этот «крестный ход», старушки на автобусной остановке шарахнулись в сторону. Слава Богу, водитель автобуса оказался с чувством юмора, билетов не требовал, правда, пришлось подождать его минут пять, пока он закончил смеяться. Народ в «ЛАЗЕ» безоговорочно уступил нам заднее сиденье, куда мужики, с плеч долой, свалили Васино тело. Мы разместились на задней площадке, на которую потом никто не покушался, народ жался впереди, с интересом рассматривая современных папуасов. Пришлось всю дорогу дежурить возле Васи, чтобы он не перевернулся во сне. Я был единственный ребёнок в компании, женщины кидали на меня жалостливые взгляды, один дед протянул мне яблоко, которое, я скормил Васе, он слегка очнулся и постоянно просил пить. Водитель довёз нас с автостанции прямо до дома, благо, езды было не более пяти минут. Народ быстро прошмыгнул в родной дом, все вздохнули спокойно. Я сбегал домой, мама взяла одежду, и мы отнесли её отцу. Приодевшись, люди собрались во дворе, за столом, отметить удачное возвращение, мама с тётей Галей наравне с остальными катались от хохота, слушая рассказ о вчерашней рыбалке.
« Ты чего смеёшься » – разбудил меня комбат.
« Кто » – машинально спросил я, повернувшись к нему.
« Да ты – засмеялся Андрей – уже пять минут или улыбаешься, или смеёшься».
« Да так, одну смешную рыбалку вспомнил, – ответил я. « Где» – поинтересовался комбат.
« В детстве » – сказал я.
До основного русла Амура оставалось не более десяти километров, оно уже угадывалось впереди, острова и мелкие протоки остались позади, уступая место большой воде. Вошли в просторную старицу, впереди лежал остров, я запомнил это место, мы проходили это место неделю назад, когда добирались в Хурбу. За островом должна быть протока, которая выводила в ещё одну старицу, а за ней, ила прямая дорога в Амур.
« Стой, Андрей, – раздался сзади голос бригадира – да, подожди же ты».
Комбат сбавил скорость, квакнул ревуном, чтобы передний катер тоже остановился.
« Что за ерунда – Гера смотрел назад, по правому борту – только что над водой была». « Кого ты увидал » – спросил комбат у бригадира, тот стоял в катере, не отрываясь, смотрел на старицу в бинокль.
« Не знаю, чудо какое-то – сказал Гера, – не успел разглядеть, но что-то огромное».
« Да что огромное, ты толком можешь сказать» – разозлился Андрей.
« Не ори, чего я тебе могу сказать, – обернулся к нему бригадир – рыба, конечно, пока тебе кричал, её уже нет».
К нам подошел Валентин, сделал круг и подвел катер с левого борта. « Вы чего встали – спросил он – домой пора, стемнеет скоро». « Подожди, не мешай, – сказал Андрей, – Гере что-то почудилось».
Позади нас, по правому борту, раздался громкий шлепок. Обернувшись на звук, я успел разглядеть что-то похожее на плавник, который быстро исчез в воде.
«Давай, командир, трогай потихоньку, – предложил Гера, указывая рукой на место шлепка, – там что-то дюже интересное плавает, только не спеши, такие плавники я только по телевизору видел».
Комбат подвел катер к правому берегу старицы. Жидков шел сзади, не высовываясь.
« Вроде бы здесь» – Гера крутил головой, глядя на воду, все остальные делали то же самое. Тишина, на воде ни пузырька, течение сносило нас назад, прибивая к берегу.
« Андрей, возьми метров тридцать от берега» – попросил бригадир, поднялся на ноги и стал смотреть за корму. Андрей включил задний ход и стал отрабатывать назад.
Не успел катер пройти и десяти метров, как сильный удар подбросил корму вверх. Мужики посыпались на нас с комбатом, меня крепко двинуло боком об каркас лобового стекла. Бригадира в катере не было. Корма опять пошла вверх, по днищу что-то прошкрябало, и катер плюхнулся в воду.
« Бригадир, это белуга, Герка, слышишь, белуга это» – раздался крик с соседнего катера.
« Слышу, понял, – из-под катера, с правой стороны, раздался голос бригадира, за край борта вцепилась одна рука, потом вторая, – мужики, помогите подняться».
Мы втащили Геру в катер, с него ручьями текла вода.
« Черт, шапку утопил, – в сердцах сказал бригадир, вытирая лицо тряпкой, – Андрей, держи катер на месте, похоже, мы её винтами потревожили».
« Оружие не утопили, – он обернулся к своим – по две пули в ствол, карабин тут не нужен».
Двое ребят, у которых были гладкоствольные ружья, зарядили оружие, держа его наготове. На втором катере мужики тоже приготовились, щелкая затворами.
« Ни разу про белугу здесь не слыхивал, – удивился комбат – она же осетровая, на Каспии только и водится».
« Редкий гость, я сам только два раза встречался, – сказал Гера в пол голоса – возле Николаевска. Чего она на поверхности бултыхается, не дельфин, тут что-то не так».
Подтверждая его слова, вода между катерами взбурлила, на поверхности показалась огромная голова белуги. По вытянутой, размером с письменный стол, голове и вдоль тела шел глубокий рваный след, по краям которого торчали ошметки мяса.
« Вот оно что – сказал бригадир, – или под пароходный винт попала бедняга, или рядом шашка взорвалась, похоже, теперь она уже не жилец».
Пятиметровая белуга повернулась на левый бок и попыталась уйти на глубину, ударив по воде хвостом и, окатив нас с головы до ног, но через минуту опять показалась на поверхности.
« Чего не стреляете, – зашептал я – сачком её не возьмешь».
« Шуметь не будем, – ответил Гера и повернулся к своим – Серёга, доставай путанку, попробуем эту даму к борту пристегнуть. Андрюха, вырубай моторы, потихоньку, на веслах, левым бортом к ней, давайте, давайте скорее». Парень развернул путанку, это была сеть с очень крупной ячеёй, около трех ветров в ширину. Подвели катер левым бортом к белуге, все вцепились руками в борта, чтобы не улететь от удара. Почуяв опасность, рыба крутанулась вокруг своей оси и погрузилась в воду.