Черный квадрат. Мои философские размышления здесь на Камчатке. Том 2

– И вот, – вновь спрашиваю я, – как их, и Стерлигова, и самого Березовского мне сравнить и как мне их еще из моего сегодня понять?

Один, детьми своими занят и их воспитанием, а другой высиживает там в Лондоне их туманном в своем дворце и ждет кто и когда из не слабосильной прислуги, нисколько ему не верной его там в ванной комнате придавит и даже пригвоздит к земельке нашей, которая везде и всюду так легко и так просто, когда её разравняют даже в том же Катаре на их мусульманском погосте всех и вся даже желание быть всесильным и даже великим, как бы нас всех уравнивает, даже если ты ранее их мусульманский шейх и, почитаемый миллиардер и король всего катарского того государства.

Земелька наша она такая черная и именно она способна там на погосте, уравновесить все наши земные проблемы. А великий революционный практик в этом так поднаторевший в своем деле Иосиф Сталин, он в своё время говорил: нет человека и нет проблемы!

– И как же верно им сказано!

– И как правильно, да и как еще практично!

Сначала на, или в Норильский ГУЛАГ и, как бы на время и без права переписки на те для многих таких долгих 10 лет. А уж затем, чтобы мимоходом сообщить, что при попытке к побегу или просто заболел, или просто банальная дизентерия, от которой тогда и лечения никакого не было изобретено нами ни пенницилина, ни самого ампициллина.

– И так это не гуманно! – понимаю все то кощунство их.

– И нисколько несправедливо ведь! – не устаю думать я так.

И, само собой разумеется, чтобы понять нам человека то уж лучше всего разбираться не в его всех добродетелях, а именно в том зле, которое он способен причинить своим друзьям, а еще и соплеменникам и, понятно, не только себе. И если бы только себе, то суицидом назвал бы это явление я.

Вся философская наполненность зла, о котором писал еще неоплатонист Плотин, в том, что оно затрагивает в той или иной мере и лично меня, и мою семью, и моих детей, и даже внуков новорожденных, тоже моих родных и таких теперь близких мне, так как иное восприятие действительности и иное видение мира у меня с годами и с опытом сложилось, и оно ведь складывается. Так как оно это всемирное зло – есть (!), и оно существовало и в ХХ, да и ранее и даже осталось в ХIХ веке, и, что удивительно, существует, и в нынешнем просвещенном ХХI веке и никуда оно из самой природы человека и из его естества злого ведь не ушло.

А сегодня, 17 ноября 2015 года Бортников Председатель ФСБ, доложил Президенту России Путину Владимиру Владимировичу, что катастрофа рейса №А-372 (а там люди, там пассажиры) 30 октября этого года над Синайским полуостровом примерно через тридцать минут после взлета, произошла от взрыва, кем-то на тот злополучный, заложенного на борт взрывчатки и взрывчатка та иностранного производства была на борт, пронесена по весу примерно один или полтора килограмма по мощности эквивалентных взрывчатке тротилу. А это не так уж и много. Это всего литровый пакет сока, вот который я вчерась купил здесь в буфете в гостинице «Гейзер», так как внове я в своей командировке и в внове я продолжаю, и я редактирую, и который раз, перечитываю свой наполненный горечью и волнениями «Черный квадрат» того супрематичного Казимира Малевича, который не мог и не умел писать, что-либо и по краше, да и повыразительнее, чем сочетание неправильного квадрата, обрамленного белой краской, как бы из того начала ХХ века 1912 года, показывая нам всю философскую наполненность мира нашего. И, оказывается, достаточно всего одного кило той злополучной взрывчатки даже какого-то неясного для иного синайского путника пластида, положенной злой силой в чей-то багаж, чтобы самолет в воздухе развалился буквально на все его составляющие тысячные части по законам аэродинамики, когда налетающий вихрь воздуха рвет всё и вся и даже нашу жизнь буквально на части, превращая их в некие ошметья, а безвинные люди, летящие с отдыха в те мгновения не осознают и не понимают, что с ними на самом деле и происходит в такие мгновения, так как кровь, давно у них в жилах закипела, запузырилась она собственным растворенным в крови азотом.

– И, только от этого моего осознания, что они долго не мучились чуть легче на душе моей.

– А кто из тех злых и притаившихся в тени, и думает о людях, да еще и об иноверцах, не мусульманах?

– Им и горло человеку, и не мусульманину резать не зазорно, и даже, снимать постановочные кадры тоже можно, нисколько не отвечая за те свои кощунственные действия?

– Разве так?

И думаю, правильно заявил наш Президент: им ни нашей пощады, ни срока давности за их злодеяния!

И еще, вот те же прошлогодние 2014 и нынешнего 2015, да и 2016 года, продленные еще на год Бараком Обамой на прошлой неделе санкции к нам, той же просвещенной Европы, по указке США, принявших тогда Россию в ВТО, да и нынешние, когда уже спортивные организации они все желают не допустить нашу сборную до олимпийских игр в 2016 году. Они не исходят из самого Устава ВТО, или всего за века накопленного Международного права на, которое им теперь н….ть, а вот они пытаются задавить нас (физически ведь не могут!). А, как бы хотелось, но те наши мощные «Булавы», и те наши сверхмощные «Ангара» и другие крылатые и не только, а еще и стратегические ракеты не позволяют им сунуться к нам и даже, чтобы приблизиться к нашим священным и нерушимым границам!. А вот экономически, даже уже в ущерб лично себе и своему процветающему бизнесу, даже ежедневно понижая стоимость барреля нефти до недопустимого того минимального предела, когда уже и рентабельности-то в добыче никакой как бы нет.

И, когда сама та Карла Маркса политэкономия начинает работать именно против тебя, так как себестоимость её производства и её добычи это и есть объективность, а убытки это уже настоящая реальность, так как ежедневные издержки уже как бы и превышают твои вероятные доходы от её той нефти твоей продажи…

Но сама Платоновская философия действа и нашего активного противодействия такова, что сама экономика в больших масштабах тоже эффективна и даже в том, что при снижении издержек, сам произведенный тобою товар и даже, прибавочная (привнесенная) стоимость у него с каждым годом и с каждым производственным циклом, как бы падает, так как и издержки неустанно сокращаются, и для самого потребителя (во имя чего товар и производят) это ведь так хорошо, это благо, что сам баррель той нефти и её Бренда, и её, еще и нашего Юралз он так дешевеет! Так, что снижение цены нефти именно теперь существенно повысит рентабельность и всех наших энергоемких производств, так как затраты упадут, и даже повысят всю их конкурентоспособность на мировых рынках, а вот доходы бюджета автоматически при этом возрастут за счет других источников их доходной части, а вот, покупательная способность наша возрастет и это во благо, оказывается нашей стране, их-то санкции к нам так как научат они нас и экономить, и учитывать, и всё беречь. А вот они и не думали, они и не предполагали именно такого по-философски понятного поворота событий их же к нам американских санкций, их же непродуманных решений для своего же народа и для своего же производителя. Они даже не думали, что рубль будет по решению Центробанка так легко плавать в 4-ом квартале 2014 года и весь 2015, а то и 2016 годы, что доходы бюджета России при этом даже в период именно такого кризиса возрастут.

Тем самым, того и, желаемого ими эффекта на их санкции, которого они хотели достичь, как бы и не добились легко только, «опустив» своего производителя, ориентированного на рынок России ниже того призрачного, что на полу нашем плинтуса, так как другие рынки не так уж и легко, завоевать или быстро прийти на них. А лучше и понятнее сказать, они все европейцы прогорели со своими всеми теми санкциями, да еще непроизвольно и как бы нехотя и нас научили, и эффективно работать, и экономно производить, да и экономно расходовать все ресурсы, даже воду нашу, и мыслить заставили они нас даже по-иному, через призму ихнего к нам отношения, когда им хочется и желается делать только то, что им и как бы теперь выгодно, а вот нам как бы и убыток.

А развитие своего производства, а импортозамещение – разве это плохо. Это и рабочие места, это и долгосрочные, при том, перспективные инвестиции в свою экономику, на года вперед инвестиции в свой народ и в свою страну и даже в нашу Родину. А важнее Родины для нас ничегошеньки и нет – это знает уж каждый из нас!

Вчера 28.01.2015 года зашел здесь в Петропавловске-Камчатском в магазин и перец чилийский на прилавке лежит, и рукола свежая Израильская появилась на прилавках, и давным-давно еще с лет СССР не новинка для нас мясо кенгуру из самой их Австралии, или мраморная говядина из той же южноамериканской Аргентины или Бразилии, где та их сельва безграничная…

Вероятно и сама госпожа из ФРГ Меркель, и другие руководители европейских государств плохо читали своих земляков и таких знаменитых философов, какими были Карл Маркс и многие-многие другие философы и экономисты, и не цель наша их всех и все фамилии их упоминать в этом труде и теперь, так как мы с Вами читатель говорим о цене и ценности не всего и не вся, а только мы, рассуждаем о ценности и значимости самих нас и нашей всей жизни, и мы так подробно до каждой трещинки того векового картин кракелюра говорим о том, что и в искусстве есть по-настоящему прекрасное и само по себе невероятно ценное, а то и бесценное, а есть некий примитив или даже художественный наворот и некий изыск, как современные инсталляции часто, собранные на той городской свалке, которые кто-то желает выдать за новое искусство или еще и выдать за особый взгляд самого художника и какой-то там музей или увлеченный коллекционер его приобретает на аукционе и уж не важно, где тот аукцион идет и за наши ли налоговые миллионы рублей здесь в Москве или даже за миллионы долларов там в их туманном Лондоне.

И пусть бы, тот особый взгляд художника, оставался в нём самом и только для него, да нет же он лезет на ту столичную выставку со своею инсталляцией. И тогда уж не важно она в самом Париже, в Нью-Йорке или здесь в Москве и в новых залах Третьяковской галереи совсем рядом с иными вечными шедеврами и Грека, и Рублева и в виде его икон, и еще моего тезки Александра Иванова.

А вот мне всё же мила эта величественная и вечная по смыслу, и по сюжету своему картина «Явление Христа народу. (Явление Мессии)» Иванова Александра, писанная им на протяжении двадцати лет с 1835 по 1855 году, когда сам художник в каждодневных муках, как тот трудолюбивый шахтер из под черной-пречёрной землицы, выдал на гора такое неземное по выразительности, отображения совершенство, такое и не только своё видение всего земного мира, что само, снисхождение с небес ко мне и на Землю нашего Иисуса Христа сюда. И даже к нам теперь, кажется чем-то естественным и даже в чем-то закономерным, так как хоть раз в жизни мы должны увидеть, мы должны узреть и даже ощутить вибрацию особых струн, сверх натянутых в душе нашей, как и всех протяженных на миллиарды световых лет струн в Космосе нашем, которые сильно как сталь наша, вибрируя еще и могут, и еще рождают не только нас, но и рождают мимо нашей воли наше всё окружение, которым мы можем и должны любоваться: и шепотом листьев, и журчанием этого ветвейваямского маловодного летом ручейка, и еще весенним радостным щебетом птички такой малой, что её в тех листья и в ветвях и не видать мне. И то божественное его, снисхождение с небес и к нам Иисуса Христа, оно у каждого из нас, происходит в разные периоды нашей жизни и даже, в разные временные моменты, у кого-то и к двадцати или тридцати зрелым годам этого так и не случается, а у кого-то и при, покрытой и убеленной сединами голове он еще лично его Господь Бог и Иисус Христос не познан им, как это было с самородком и талантом Этьенна Павлом из здешнего Хаилино, его Иисусом Христом и его здешним хаилинском Богом – Кутхом таким черным пречёрным. Но даже здесь на земле этой олюторской и одновременно камчаткой тот же Кирилл Васильевич он был самим Господом Богом, пусть и здешним Кутхом и Черным в нашем понимании трехсотлетним Вороном так как он был по-особому отмечен ими обеими, а еще так он им был здесь на его Тополевке обласкан, что даже лишившись в 1983 году в расцвете творческих сил пространственного зрения он не мог всё своё искусство, чтобы его снизвести к писанию вот таких непонятных многим и невыразительных по цветовой палитре «Черных квадратов», каким на самом деле и есть тот супрематический «Черный квадрат» Казимира Севериновича Малевича из лично его 1912 года, когда им мир виделся по иному и в другой только его цветной этой черной гамме, в чем он может именно тогда и был прав, как тот провидец, как бы заранее предрекая всем нам такие смутные исторические времена.

Но вот мне милее огненно-охристые килпалинские из 1989 года его «Вынры», когда повнимательнее, присмотревшись, вижу я всю философию его и весь смысл полёта мысли его над этой бескрайней то же летом и ближе к осени коричневой олюторской и камчатской тундры, над всей бесконечной и непередаваемой гладью могучей здешней реки Вывенки, которую зовем мы с ним теперь на нымыланском языке – нилгыкын мымыл. И в той её небесного цвета водной глади я вижу и драгоценную серебристую платину среди камешков на дне её, а в самой авторской желтой палитре, вижу я всё желтое золото аметистовое их поистине из кладовых хаилинское, которое теперь меня и греет, и своим особым металлическим отблеском оно меня обогревает, своим тем его вечным сиянием, как золотой нимб на иконе и одновременно неповторимой картине «Златые власы», так как те объемные и одновременно его Господа Нашего бездонные глаза, они напоминают мне такие же по глубине своей глаза его килпалинской Ани одновременно и матери его, и любимой дочери его и даже, той только его из Петропавловского музея Татьяны с незапятнанной ничем современным голубизной здешнего чистого-пречистого неба, с голубизной здешнего глубокого-преглубокого такого Тихого одиннадцатикилометрового океана, а просторы его еще никто и мерял, и никто их не измерял до сих пор, где и только там и на тех глубинах может родиться и здешняя царь рыба – чавыча, и даже вся невероятно красная нерка и её всё многочисленное стадо, не говоря уж о так по природе своей, разукрашенной разноцветьем красок горбуши, когда она, войдя в здешние быстрые пресные воды ста тридцати трех тысяч рек и речушек, меняет не только свой природный и тот морской свой серебристый окрас и наряд на этот необычный и брачный её разукрас, а и одновременно она меняет свою суть и своё природное существо, свое естество, превращаясь в том быстром Вывенки реки водном быстром потоке и в горку красной, и прекрасной жизнью, дающей красную и красивую икорочку, и превращается в белые его молоки тоже жизнь дающих, так как только сливаясь воедино и зарождается здесь новая их рыбья жизнь, управляемая тем особым их извечным хоммингом, заставляющим их преодолевать и само быстрое её течение, и беспрестанно преодолевать все каменистые преграды на пути как и мы, и его горбыля, и чавычи могучей те белые их молоки, только разливающие, как и сам Млечный Путь наш во всём внеземном том безмерном, как и Тихий океан Космосе, и превращаясь как бы в моём сознании теперь в те златые аметисты полудрагоценные и даже превращаясь в людей здешних нымылан и всех камчадалов, которые не убоялись ни холодов и даже лютых морозов, чтобы придя сюда четыре тысячи лет назад и остаться здесь навсегда и даже навеки, а осев в самом Хаилино и в Тиличиках буквально триста лет назад в своих селах и многочисленных камчатских, и олюторских корякских поселениях, и уже их не выкорчевать отсюда никогда, даже с их и его килпалинской удивительной Тополевки, где и новый вулкан в муках землетрясений 21 апреля 2006 года и ранее 8 марта 1991 года рождается, и где у человека здешнее, такой талан сам по себе поистине божественный расцветает, что ни повторить, ни мне чтобы не следовать ему уж никак невозможно да, и нельзя ведь.

И мне теперь, и сейчас нисколько непонятен даже, в чем-то философский этот теперь такой для моего создания супрематичный с неровными и геометрически не выверенными самим создателем и художником углами «Черный квадрат» Малевича Казимира и никто, и ничто, да и никогда не убедит теперь меня в ином восприятии мира и во всём ином моём мироощущении, видящего в самом человеке и в облике его божественном то поистине божественное коренное и даже глубинное начало, которое вот только в таких краях, как сама Камчатка и олюторская эта землица может раз, вспыхнув уже никогда не гаснуть, какие бы сильные и нажировавшие на здешних реках и речушках бурые, и камчатские медведи – умки не преграждали нам путь, какие бы сильные встряски самой Земли здесь не происходили, даже такие девяти бальные, как 21 апреля 2006 года, когда сама земля здешняя олюторская в напруге её толстых материковых плит своих нам всем, показывала и тихо повторяя те свои афтершоки еще на протяжении двух лет, если не до самого сегодняшнего дня настолько она сильна, и настолько она изначально могуча, и настолько же слаб пред ней человек земной, созданный сорок тысяч лет или может несколько миллионов лет назад по тому образу и по подобию божьему. И в чем-то, будучи похожим на самого Иисуса Христа, тот человек земной несет и теперь, я понимаю это, он несет в себе не только творческое начало созидания и земного здешнего преобразования, а и еще он способен, разрушать и, способен он в себе накапливать зло даже того начала века нашего неоплатониста Платони, который в требах его земных материальных и видел, изначальное его происхождение зла того и этого современного и так компьютеризированного человека. Так как сам человек и по сути своей глубинной, даже в чем-то той его корневой, он жаждет даже большего чем он сегодня может съесть или за раз сам выпить, как и многие здесь икорные магнаты, которые, даже ловя красную икру до ста тонн в районе хаилинских всех плесов, нисколько не задумывались, как живет он художник и как живет охотник-промысловик Кирилл Васильевич Килпалин из его 1930 года 1 марта пришедший к нам и, какие он каждодневно трудности здесь на его Тополевке или в Хаилине родном его он преодолевает и еще, какие у него, и у всех его детей, племянников и племянниц, жены его требы современные.

И вот теперь понимаю я это, только внук его Илья Килпалин, идя от самого Хаилино тропами деда на его полуразрушенную от времени Тополевку, говорит мне и желает он, движимый желанием увековечить память деда, желает он открыть здесь летний университет для всех творческих людей, чтобы они здесь на лоне Природы и на таком естественном камчатском и олюторском пленэре, могли здесь на берегах могучей Вывенки и у горы богатой металлами Ледяной творить и созидать, а созидая и, вкушая весь здешний красной рыбы её особый хомминг, и даже как все мы с годами повзрослев, чтобы философски, осмысливать всю нашу жизнь и её ту изначальную божественную суть, привнося в неё, как и многие поколения ранее до них, то своё особое и то уникальное видение мира окружающего и, понимая, что не в самом исходящем от человека, а не от диких здешних животных та же росомаха или этот злой полярный волк, а то и бурая медведица не в её зле, не в самом их икорных баронов ежегодном летом стяжательстве, а в каждодневном труде и есть философский смысл нашей жизни и всего бытия нашего, окрашенного у каждого своим природным нашим хоммингом, который к каждому из нас приходит, как бы ниоткуда и даже из этих тихоокеанских глубин, которым и дна не видать никогда. И именно, тот внезапно и как бы ниоткуда только подпитываемый нашим пульсирующим гормоном и всем нашим тестостероном, явившийся с самих глубин неба здешнего к нам хомминг он по-особому окрашивает нашу всю дальнейшую жизнь, наполняя её не только многочисленными детьми, но и любимыми внуками, а то и новорождёнными правнуками, когда нашей радости бытия, нашей радости обретения смысла самой жизни нашей и даже самого естества нашего нет никаких видимых границ ни во Времени ни даже в Пространстве этом бескрайнем и во всём Камчатском и даже в здешнем всём Тихоокеанском, когда куда ты не посмотри – никаких границ и нет там.

Да, его Казимира Малевича супрематичный и даже этот в Тертьяковке четвертый его экземпляр «Черный квадрат» мною теперь естественно ассоциируется с черной той космической всё поглощающей дырой, что легко на ближайшей округе, поглощает саму материю на вселенских безграничных и по более чем здешний Тихий океан просторах, чтобы та уже та наша разная и новая материя, превратилась внутри той черной дыры в какую-то физическую многим непонятную физическую некую сингулярность, где уж наверняка, верю в это соединяется само моё Пространство и даже всё моё это камчатское в тридцать шесть долгих лет только мое здешнее камчатское Время.

И вот, оказывается, и теперь после долгих, рассуждений я понял и достоверно осознал я, что сильнее и мощнее самого Времени и самого бескрайнего для полета нашей фантазии Пространства ничего и нет ни для меня, ни для тебя уважаемый читатель.

Даже реки мы можем повернуть, даже города новые мы за год или два, а то и за столетие мы всё же но воздвигнем, а вот повлиять на само Время, повлиять на все мои ощущения, даже когда стою у картины такой прекрасной как «Явление Христа народу. (Явление Мессии).» и тогда всё моё Камчатское пространство никто и никогда уж не сможет осознать и даже как-то его воедино соединить.

И внове как и ранее я долго стою, и именно теперь буду стоять долго до самого до закрытия вечером этой галереи еще у картины «Явление Христа народу. (Явление Мессии)» Иванова Александра, писанная им с 1835 по 1855 году и меня уже не тянет в тот соседний зал, так как в этом же музее, в этой же Третьяковской галерее нет ничего краше или еще более выразительного, за исключением может быть тех божественных икон Грека и Рублева, и даже, понятного и так душою моею ощутимого именно мне их икон, когда «Власы златые» ниспадают такими золотыми волнами, продолжаясь в ту незнаемую нами космическую бесконечность, где все только начинается, на тех просторах или где все уж наверняка для нас всех там и заканчивается, но только не для меня, так как мысль моя она никем и нисколько неостановима, как и желания моего светлого деда Якименко Ивана Андреевича, которого он в феврале 1918 года проливал свою красную кровушку за землицу ту савинскую и на черно-пречёрную, чтобы сам как и здешняя камчатская красная рыба, что бы сам умерев от пули махновца того такого же юного но злого-презлого, чтобы затем родить мою мать в декабре 5 числа того же года, а уж затем и меня 11 ноября но у же 1950 года, когда и вселенская война прошла и времена более светлые наступили, которые из юности и окрашивают в светлые тона всю жизнь мою, давая и тот оптимизм, и давая мне даже надежду, что само зло, оно часто невидимо на просторах Космоса, как и та удаленная черная дыра, и только когда там далеко две те черные дыры приблизятся друг к другу и начнут сливаться, даже из-за горизонта видимого мною, они затем оповестят нас всех теми невидимыми гравитационными волнами, что все же они есть, как есть и я. И я пойму, что только двигаясь, и истово борясь с течением жизни, как и эта красная, и как эта прекрасная рыба, она только в движении и только в потоке реки здешней могучей Вывенки может каждый год давать новое и все новое поколение, которое по уже философским законам отрицания-отрицания, и как бы дважды отрицая нас дедов будет здесь на земле Камчатской все же утверждать жизнь, и сколько бы тот стяжатель и хапуга местный «икорный барон» не вылавливал её этой красной икорки на всех Хаилинских плесах богатых платиной, останется хоть одна та красная и красивая икринка и из неё уверен в этом родится не без помощи его белых молок такой же, так как и сам художник, и как творец Килпалин Кирилл Васильевич и его ученик Этьенна Павел Николаевич, и даже Коянто в миру Косыгин Владимир Владимирович, и тот же танцор и песенник Ваямретыл Алексей Александрович, а также почившая Лукашкина Татьяна Петровна местная неповторимая сказительница и еще, живой сегодня график Красильников Вячеслав Иннокентьевич и тысячи-тысяч, кто в моём сознании, как бы преобразуются в миллионы и переходят в иную сущность народа нашего русского и такого талантливого, и еще такого могучего.…

И снова, их для нас зло.

То нынешнее европейское зло, которое санкциями они желали, причинить не только и не столько одной многострадальной России, оно ведь, как тот рикошет бумеранга, коснулось, прежде всего, их производителя молока, да и особого сыра, и даже крестьянина их в труде напряженном, вырастившего в их теплице голландской помидоры с огурцами и те же сладкие фрукты из Каталонии, которые никто в их Европе не берет с прилавка даже по той их уже давно бросовой цене.

И вот, душою своею чувствую, что неоплатонизм Плотини, нужно обязательно мне потщательнее изучать и даже досконально узнать, чтобы разобраться в том современном мне человеке и в тех побудительных мотивах действа его и даже бездействия его, когда именно на равнодушии то их американское и теперь это европейское зло и расцветает, и плоды еще какие «майдановские» здесь в Киеве оно тогда нам всем дает. И притом, ведь совсем недалеко от нас и от самого меня.

И не только мне требуется во всём теперь самым тщательным образом и разобраться, а еще и хочется осмыслить, чтобы выводы делать мои, разве только отсюда из Камчатки моей слышать те глубинные гравитационные волны, которые совсем новые для сознания моего, так как то не теоретическая выдумка ученых, а зло оно сегодня и есть, и еще будет, и нам не один год с ним бороться и даже неистово сражаться, как и деду моему Якименко Ивану Андреевичу в том далеком 1918 году… А прошло уже почти столетие и самого зла на землице нашей нисколько не стало меньше, хотя нам, и это естественно, хочется, чтобы было именно так, чтобы то их всё зло тех скрытых от нас американских всех масонов да и враз пропало и, чтобы его поглотила та сверхмощная прожорливая черная дыра, которая всей своей силою его то зло на землице нашей истребит не только радом с собою, а и везде и всюду.